скачать книгу бесплатно
– А вот и дом Аполлона, – произнес Гермес и замолчал.
…
Они вошли внутрь, осторожно пройдя по темному коридору. Гермес открыл дверь в большую комнату. Крепкий табачный аромат ударил в нос. Аполлон сидел за широким столом и мусолил губами мундштук длинной трубки. Старейшина, блаженно прикрывая глаза, затягивался и выпускал сизый дым из ноздрей.
– Проходь. Чего толшитесь у входа, – глухо, но внятно прозвучал голос Аполлона.
Данька и Гермес заняли места на лавке, стоящей у другого конца стола.
– Слухаю, – отрешенно сказал старейшина.
Даньку насторожила манера речи Аполлона. Она показалось неестественной.
Гермес кашлянул, прочищая горло, но почему-то промолчал. Он неопределенно засопел и завозился на лавке. Данька внимательно посмотрел на старейшину деревни. Это был пожилой человек с вытянутым лицом, желтой кожей, изборожденной глубокими морщинами, тонкие бледные губы. Редкая седая бородка растрепана, абсолютно лысый череп, лишь за ушными раковинами торчали в стороны белые клочки волос.
– Умгу, – неопределенно сказал Аполлон, затянулся и выпустил сизый дым через ноздри.
– Здравствуйте, господин Аполлон. Меня зовут Даниил. Я хочу попасть обратно домой. Вы поможете мне? – спросил Данька и внимательно посмотрел в бесцветные глаза старейшины, которые, не отрываясь, теперь глядели на него.
– Так, так, – сказал Аполлон. – А каким ветром тебя принесло?
Данька бросил вопросительный взгляд на Гермеса: «ты ему ничего обо мне не рассказывал?» и, не дождавшись ответа, поведал о том, как он с друзьями приехал на свалку, как появились тени, как случилась драка.
– Паучье вымя, – ляпнул старейшина, когда рассказ был окончен.
Данька не понял, что это означает. То ли ругательство, то ли афоризм, несущий в себе глубокий и универсальный смысл.
Аполлон положил трубку на стол и произнес:
– Ну, еже ли ты не брешешь, дело выведенного яйца не стоит. Закавыки здесь нема. Жаль, что нас хочешь покинуть, но хозяин – барин. Мы на свалку ни ногой, никаких оказий не будет, не жди. Не суй нос не в свое дело, но домой зело тебе хочется, посему на свалку обязан идтить. Я так разумею. И тебе баю, вьюноша, вижу, ты не вертопрах какой-то и с головой дружишь, но через свалку одному негоже, да и не сдюжишь. Посему иди-ка ты к кузнецу. Его Хароном кличут. Он малый бравый, на свалке не раз бывал, поелику положение его обязывает. Он в хламе копошится и из хлама сего хоросвенные штуки вытворяет. Так что ступай к Харону. Уразумел?
– Да, – произнес Данька и вспомнил, что еще хотел спросить. – Господин Аполлон, а не расскажите мне, откуда взялась Деревня-На-Отшибе?
Старейшина удивленно посмотрел на гостя.
– Это с какого ляда тебе знать надо?
– Ну, у нас, в городе, говорят, что за свалкой люди не живут, а тут оказывается…
– Маловерные, – раздраженно сказал Аполлон и затянулся.
Данька ждал ответной реакции. «Пошлет или смилуется?» – промелькнуло в голове. Смиловался. Старейшина выпустил через ноздри сизый дым, блаженно смежив веки, и изрек:
– Ладно, слухай.
И дальше Аполлон своим странным языком поведал историю, из которой Данька узнал о происхождении Деревни-На-Отшибе.
Глава 4. Харон
Господину Наставнику шел девятый десяток лет. Звали его Перси, но это имя – дело прошлого. Он забыл о нем. Теперь ему привычнее иное обращение: Наставник или господин Наставник. Должностной ярлык заменил родное имя.
Наставник чувствовал в себе душевные и физические силы, проявлял неимоверную работоспособность, удивляя подчиненных.
На склоне лет осветила его разум идея. Озарила, подобно утреннему солнцу. Мысль согрела и разворошила сознание. И при этом многое вспомнилось, что когда-то считал он забытым. Минувшее ожило, будто пыль сдули со старых вещей.
Было время обеда, и, покинув душный кабинет, Наставник отдыхал на балконе. И именно в это мгновение луч той идеи просверлил дырочку в мозгу и разбередил память. Всплыли из прошлого: первая экспедиция в качестве наблюдателя, хранители информации, обнаруженные под слоем песка, стеллажи, случайно найденный рабочим портрет женщины с младенцем на руках – все это заплясало как блики на воде так красочно и отчетливо, что Наставник удивился: «Невероятно, столько лет минуло, а как вчера случилось».
Он встал с кресла и оперся ладонями о балконные перила. Он всмотрелся вдаль, где за стальными коробками зданий пряталось кладбище. Он вспомнил, когда еще не был главой «Комитета», руководство приняло решение устроить на месте найденной библиотеке погост.
Теперь же надоевший вопрос: «Что делать с этим погостом?» монотонно жужжал в его голове. Кладбище не переполнилось, мест пока хватало, но захоронение Наставник посчитал атавизмом. Это наследие древних времен. Зачем занимать территорию, если ее можно освоить для других нужд? А тела, кстати, возможно кремировать или перерабатывать. Тем более это уже практиковалось. Кроме того, с разрешения родственников консервировали внутренние органы мертвеца, восстанавливали их и пускали на второй круг жизни – в трансплантологию. Органы могли пригодиться живым. Остальное – сжигалось. Прах отдавали родне. «Необходимость в кладбище отпала. Пора сравнять его с землей, как мы когда-то уничтожили носители информации. Да, превратить захоронение в свалку», – решил Наставник. И почему он раньше не догадался? Будто голос идеи молчал или не мог пробиться, а теперь смог и продиктовал решение.
Он прошел в кабинет и вызвал секретаря.
– Слушаю, господин Наставник.
– После обеда соберите совет Непорочных Отцов в моем кабинете. Тема: «Состояние кладбища на данный момент и пути его ликвидации».
Секретарь сделал пометку в блокноте.
Наставник погрузился в кресло и вслушался в тишину. Сквозь открытую балконную дверь звуки города не касались его слуха. Серышевск копошился где-то внизу, погрязнув в будничных делах. Работали заводы и фабрики, шумели машины, шагали пешеходы, но вся эта какофония, взлетая к верхним этажам, растворялась в воздухе. От нее не оставалось и следа. И лишь прохладный ветерок через открытую дверь стелился по полу, шевеля занавесками.
Наставник закрыл глаза, загнав мысли на периферию сознания. Он решил немного отдохнуть.
Обед кончился. Началось совещание, во время которого Отцы в основном молчали. То ли они были оглушены решением о создании свалки на месте кладбища, то ли им было все равно. Ни одного слова поперек. Ни случайного жеста, ни взгляда, говорившего, что их волнует мнение жителей Серышевска. Раз свалка, значит, свалка. Не прозвучал голос: «Нет, мы не согласны с этим». Или: «Господин Наставник, нам стоит спешить с ликвидацией кладбища, сейчас не время пускать его под бульдозеры».
Отцы внимательно выслушали текст будущего постановления. А дальше наступила гробовая тишина. Непорочные как-то странно посмотрели на Наставника, будто задаваясь вопросом: «И это все?» Но ни тени сомнения, ни замешательства, ни возмущения, только что-то мертвое и бездушное плескалось на дне зрачков собравшихся.
Один из Непорочных Отцов придвинул к себе листок бумаги и стал что-то писать, потом спросил:
