Вверх через радугу

– Действительно, – продолжил вместо нее Филин, – таких подгородков многое множество. И в каждом из них есть свой Старый Филин. Ты просто представь, что было бы, если бы эти дамы каждый день устраивали бы званые завтраки, обеды, ужины, семинары, совещания и ещё множество разных собраний и встреч! Вся работа бы встала! И вскоре этот подгородок пришлось бы закрыть и всех колдуний расселить.

– Святая правда, – подтвердила Мадам. – Порой мы, действительно, так сильно увлекаемся празднествами, что забываем о наших обязанностях.

– Я, кажется, поняла. Вы, – Оля указала на Филина, – нужны им как каша. Пусть Вы и не вкусный, но приносите пользу.

– Думаю, можно сказать и так, – ответил ей Филин. – Так вот, возвращаясь к нашей проблеме. Много лет назад, когда я был ещё маленьким, как ты, я был знаком с другим Старым Филином, который мог путешествовать между нашими мирами по–своему усмотрению. Это было так давно, что теперь эти секреты утрачены, и мы, уважаемые филины, лишь можем мечтать об этом. Но, – он поправил свои очки, – где-то на востоке ещё растет Ива, в чьих ветвях жил тот Старый Филин. Он был тот ещё болтун. Одна стрекоза, однажды рассказала мне, что даже во сне тот трещал без умолку, – Филин слегка хихикнул.

«Видимо это должно быть смешно», – подумала Оля и, поскольку она не хотела обидеть его, решила, что простой и милой улыбки будет достаточно.

– Значит, возможно, Ива знает, как вернуться цыпленку назад? – прервала неловкую паузу Мадам Парфе.

– Есть такая вероятность, – подтвердил Филин. – Но проблема в том, что Ива эта находится слишком далеко отсюда, и я точно не знаю, где она растет.

– Но есть же кто–то, кто может это знать? – с надеждой в голосе произнесла Оля.

– Так, подожди, – Филин отвернулся к своему столу. – Буквально вчера мне пришло интересное письмо. Где же оно? Ах, вот! – он снова поправил очки и принялся читать. – Дорогой друг,…так…нижайше прошу…не то…Где же эта строчка?…Вот! «Я буду рад видеть Вас в нашем пусть и сыром, но преквасходном доме с преквасным видом на раскидистые ветви старушки Ивы». Я бы, возможно, и не обратил бы на это внимания, но думаю, не многие с таким уважением относятся к ивам. Я смею предположить, что эта ива – та самая! – закончил Филин, буквально подпрыгивая от собственной сообразительности на месте, что очень умилило Олю.

– Позвольте узнать, кто прислал Вам это письмо? – поинтересовалась Мадам Парфе.

– Письмо пришло из Благодушного озера, – тихо произнес Филин.

– То-то я услышала слишком много "ква", – с лёгким пренебрежением произнесла Мадам. – Лягушки, значит.

– Когда–то давно, я спас одного любознательного лягушонка, вот теперь иногда мы переписываемся, – словно оправдываясь, ответил ей Филин. – В конце концов, это большая удача для нас! Если эта та самая Ива, нам нужно рискнуть.

– Я против этой затеи! – Мадам Парфе сказал это так громко и так уверенно, что Оля непроизвольно подмахнул ей головой, чего от себя никак не ожидала.

– Видишь ли, жители Благодушного озера и Радужного подгородка, враждуют вот уже много-много лет. Однажды одна лягушка украла сладости у одной из колдуний, из–за чего пришлось отменить званый обед, – Филин тихо пояснил такую реакцию для девочки.

– Мадам Парфе, я очень благодарна Вам за заботу, но дядюшка Филин прав, мне стоит отправиться туда, – Оля подошла к старушке и, взяв ее за руку, посмотрела в ее добрые глаза.

– Милая, я очень перед тобой виновата. Но ты должна понимать, что, ни я, ни Филин не сможем отправиться с тобой. Даже, если бы не было этой вражды между нами, край озёр слишком… сырой для меня. Ни один мой наряд не подойдёт для этого путешествия. Тебе придется отправиться в это путешествие одной, – мягко сказала ей Мадам.

– Ничего! Я напишу письмо в ответ! Там ее примут как дорогого гостя, а используя лисьи норы, она прибудет туда в мгновение ока, – воодушевленно добавил Филин.

– Я очень вам благодарна за помощь, – Оля подтянула их к себе и крепко обняла.

Через полчаса, как только Филин закончил писать письмо, все жители подгородка уже стояли около небольшой норки, уходящей глубоко под землю прикрытой большим листом лопуха.

– Вот, милая, держи, – протянул ей Филин небольшой конверт, перевязанный зелёной шелковой нитью. – Это послание отдашь мэру Благодушного озера, Мистеру Кваку. Здесь подробным образом описано наше затруднительное положение. Остается лишь уповать на его участливость.

– А я связала для тебя вот этот чудесный шарфик, – Мадам Парфе отдала ей небольшой красный свёрток, украшенный рисунком в виде клубники. – И возьми вот эту сумочку, она сшита из гусиных перьев, поэтому не будет промокать. В тех краях весьма и весьма сыро!

– И дуют сильные ветра! – выкрикнула из толпы Мадам Грушевый Штрудель.

– Божечки, Мадам! – прикрикнула на нее Мадам Парфе. – Вспомните же о своих, наконец, манерах! – Она махнула от негодования головой, и прядь ее волос выпали из–под шляпки на лицо. – Ох, эти непослушные завитушки! – поправив их, она продолжила. – Но, Мадам Штрудель права. Ветра там дуют сильные! Поэтому, как только прибудешь туда, тотчас же повяжи его на своей чудной лебединой шейке. Я вот тут подумала, – сказала она уже тихо, чтобы лишь Оля ее могла слышать, – может быть, ты – прекрасный лебедь? Раз не цыпленок?

– Нет, я всего лишь маленькая девочка, – так же тихо ответила ей Оля.

– Жаль, ведь ты могла бы стать прекрасным Лебедем, – Мадам, смахнула слезинку. – Я буду по тебе очень скучать.

– О, Мадам Парфе, – девочка обняла ее из всех своих девичьих сил, – и я буду по Вас скучать. И по вам всем! И никогда не забуду! – обратилась она уже ко всем собравшимся. Старушки вытирали слезы кружевными платочками, а кто–то, кого Оля даже не видела, рыдал навзрыд, будто прямо сейчас, их заставляют есть кашу. И почему в такой трогательный момент, ей опять вспомнилась каша?

– Все! Ждать больше не стоит, – Филин подошёл к норке и поднял лист лопуха. – Тебе нужно разбежаться и как следует прыгнуть сюда. Ты должна набрать достаточно скорости, чтобы не застрять на полпути. Лисы, которые прорыли эту норку, были весьма творческими созданиями, поэтому там много петель.

– Набрать нужную скорость особенно важно! – вмешалась Мадам Парфе. – И не волнуйся, путешествие по лисьим норам сродни катанию с горки! Главное хорошо поджать под себя ноги. Вот так, милая, – и присев она показала, как сделать это правильно.

– Но ты не волнуйся, – продолжил Филин. – Найти нужный путь тебе помогут сверчки. Каждая линия и петля обозначена своим цветом. Тебе следует следовать за зелёным. Но не стоит путать его с салатовым.

– Или оливковым, – добавила Мадам Парфе.

– Или грушевым! – донёсся слабый голосок Мадам Штрудель. Боясь реакции Мадам Парфе, она спряталась за другими старушками.

– О, милая, – Мадам Парфе была, кажется, удивлена, – дельный совет! Впервые за многие годы! Молодец!

Услышав похвалу Мадам Грушевый Штрудель расцвела и засияла, а стоящие рядом старушки приободряюще приобняли ее.

– Или мятным, и мшистым, и цвета лайма, и нефритовым, – начали подсказывать старушки.

– Что ж скрывать, мы – знатоки цветов и их оттенков, – самодовольно похвалилась Мадам Парфе. – Да, дамы? – и те хором ответили ей согласием.

– Тише! – Филин, заметивший недоумение девочки, решил прервать это действо, превратившиеся в птичий базар. – Просто ориентируйся на верёвочку, которой перевязан конверт.

– Хорошо, – весело ответила Оля, поцеловала в щёчку Мадам Парфе и Филина, и, помахав напоследок остальным, с разбегу прыгнула в норку.

– Не хочу показаться бестактной, но вы уверены, что верёвочка была именно зелёного цвета? – обратилась Старушка к Филину, после того как Оля скрылась в норке.

– Разумеется зелёного! Я провел исследования по всем своим учебникам, сверился со всеми справочниками и словарями цветов! – гордо ответил он.

– Хм, дамы, какого цвета была верёвочка? – громко обратилась она к толпе старушек.

– Изумрудно–зеленый! – так же громко хором ответили они.

– Не расстраивайтесь, Мудрый Филин! Их легко спутать, – ласково пояснила Мадам Парфе, заметив его округлившиеся глаза.

– Ох, Мадам Клубничное Парфе, я не расстроен! Я в панике! Куда я только что отправил девочку?! – и, упав на колени, он заглянул в норку.

Поворот не туда

Тем временем Оля устремилась на встречу с Ивой. На огромной скорости она скользила по туннелю, который то поднимался вверх, то опускался вниз, словно американские горки. Сам тоннель был достаточно широким для размеров девочки, а стены его были освещены разноцветными светлячками, которые образовывали стрелки, указывающие направления всякий раз при приближении к развилкам. Ольга строго следовала инструкциям Филина и, сверяя цвет ленты с цветом жучков, поворачивала именно в ту сторону, куда указывала зелёная стрелка. И вот, дорожка стала шероховатой, а корни стали торчать из земли. С приближением к цели их было все больше и больше. Они цеплялись за нее, останавливая при этом ее движение. Приятного в этом было мало. Маленькие корешки запутывались в волосах, большие корни, казалось, рвали одежду, чему девочка особенно была огорчена, потому что желтенькое новое платье ей очень нравилось. В какой–то момент сверчков стало меньше, и туннель погрузился во тьму. Но как раз в это время корни закончились, и девочка вновь ускорилась, пока с шумом, словно пробка из детского шампанского, которым угощалась она на Новый год, не вылетела из норы. Уже находясь в воздухе, она уцепилась за что-то длинное, тонкое, зеленое и махровое на ощупь.

– Ой-ой, – прошептала девочка, озаряясь по сторонам.

Как оказалось, она подлетела так высоко над землей, что спуститься вниз теперь не представлялось абсолютно никакой возможности. Оля никогда не боялась высоты. Чего она действительно боялась, так это упасть с нее. Потому что каждое падение влечет за собой появление болючих синяков, и чем выше была высота, тем больше и больнее были синяки. Кроме того, что немаловажно, как абсолютно искренне считала девочка – синяки ей были не к лицу от слова совсем. Поэтому она машинально зажмурилась, схватилась за нечто зеленое и махровое покрепче, для верности обхватив это нечто еще и ногами. Но странное дело, чем сильнее она держалась за эту непонятную зеленую штуку, тем больше соскальзывала с нее вниз.

– Маленькая мисс! – донеслись до нее тихие слова. – С Вами все хорошо?

– Да, спасибо, – вежливо ответила девочка, не открывая глаз.

– А что же Вы тогда там делаете? – не унимался с расспросами голос.

– Висну! – Оля старалась ответить, как можно вежливее, однако любопытство незнакомца ее начинало беспокоить.

– Вы же так упадете! Перестаньте виснуть! Сейчас же! Одинокие лианы до страсти не любят, когда на них виснут!

– Уж простите, – возмутилась Оля, – но если я перестану виснуть, то упаду куда быстрее!

– Милая мадемуазель, боюсь, Вы уже падаете…

Ольга хотела было возразить. Ей-то виднее, падает она или нет. Но открыв, наконец, глаза, она поняла, что голос оказался прав. И прямо сейчас она неумолимо летела навстречу твердой земле и огромным синякам. Снова зажмурившись Оля смирилась со своим падением. Однако приземление оказалось куда более мягким, чем она надеялась…и пушистым!

– Теперь-то с Вами все хорошо? – вновь обратился к ней голос.

– Да, пожалуй, – задумчиво ответила девочка, все так же сидя с закрытыми глазами.

– Славно, – ответил голос усмехнувшись. – Я думаю, глаза уже можно открыть, – добавил он в конце.

– И опять Вы абсолютно правы, – согласилась девочка.

Голос хоть и не был ей знаком, однако, и она не могла этого не признать, он был чертовски прав и еще ни разу не ошибся. Глаза нужно было открывать. Во-первых, чтобы узнать, где она находится, а во-вторых, чтобы познакомится с тем, кому принадлежал этот голос.

Что ж место оказалось весьма странным. Это было большое поле, сплошь покрытое белыми пушистыми одуванчиками и окруженное со всех сторон высокими тонкими деревьями, верхушки которых зелеными лианами свисали вниз. Видимо, за одну из этих лиан она и уцепилась ранее. Оля восторженно окинула взглядом окружавшее ее пространство и, наконец, заметила владельца незнакомого голоса. Это был лис! Вернее, это был Лис! Высокий, рыжий, стоящий на двух задних лапах в твидовом костюме цвета пенки от какао и с маленьким черным цилиндром на голове, который аккуратно располагался между его двух больших ушей. Он стоял внизу под одуванчиком, на котором она сидела, заложив руки за спину, и с интересом рассматривал Олю.

Из мультфильмов и сказок Ольга знала, что лисы по своей природе плуты. Во всяком случае, лисицы, но этот Лис в его костюме создавал впечатление довольно ответственного животного, а потому, решила для себя девочка, опасности представлять собой не должен.

– Здравствуйте, – наконец поприветствовала его Оля, все так же продолжая сидеть на мягком одуванчике.

– Здравствуйте, маленькая леди, – учтиво ответил Лис, поклонившись. – Позвольте, я помогу Вам спуститься, – и он протянул ей свою правую лапу.

– Большое спасибо, – поблагодарила его девочка, осторожно взявшись за его лапу, которая оказалась на ощупь очень мягкой и теплой.

Вблизи Лис казался таким же мягким. Ростом он был головы на три выше Оли, а еще от него пахло корицей, как от печенья, что по праздникам пекла Олина мама.

– Да что вы, каждый уважающий себя лист не может пройти мимо кого-то, кому нужна помочь. А как только я заметил Вас на той лиане, так чуть сердце в хвост не ушло! В самом деле. Посмотрите, он до сих пор трясется, – и он указал себе за спину, где мирно покоился его пушистый хвост. – Ну, он трясется совсем чуть-чуть. Все же все закончилось славно, ведь так?

– Да, да. Закончилось все очень славно, – подтвердила Ольга. – Ох, позвольте извиниться, я не представилась! Меня зовут Оля.

– Очень Приятно, мисс. Мое имя Лис Джекинс. Но можете называть меня Джеком.

– Джек, скажите, а где я могу найти Иву?

– Иву? – Лис задумался. – Боюсь, я о такой не слышал. В наших краях такие не растут.

– Но, как же так? Я должна была очутиться прямо у нее. Я ведь следовала всем указаниям Филин.

– Ну же, не стоит отчаиваться юная леди! Даже сами лисы порой плутают в своих норах! Чего уже говорить о маленьких девочках, – Джек погладил ее по голове, как только увидел, что ребенок расстроился. – Я, возможно, и не знаю Иву, но вот моя старуха наверняка про нее слышала. Большей сплетницы в мире не найти! – рассмеялся лис.

– А старуха это…

– О, это моя любимая женушка! – пояснил Джек. – Но умоляю Вас, мадемуазель, не говорите ей о том, что я назвал ее старухой!

– Ох, Джек, ваша старуха никогда не узнает этого от меня. Обещаю!

– И я Вам охотно верю! – Лис снова рассмеялся. – Но пойдемте ж! Боюсь, меня уже и так заждались! – он снял свой цилиндр и указал им в сторону широкой дороги, которая скрывалась где-то за высокими деревьями.

– Вам очень повезло, что мы тут посадили эти одуванчики, – рассказывал Джек по дороге. – Одинокие лианы не плохие, но напрочь не терпят какой-либо близости. То и дело пытаются улизнуть из всяких объятий. Сколько маленьких лисят набило себе на этом шишек! И я в том числе. Уж после мы решили выращивать на этих полях одуванчики. И безопасно, и полезно! К зиме мы набиваем ими свои перины и подушки. Получается очень славно.

– Если бы я знала, то ни в коем случае не стала бы к ним приставать! – воскликнула девочка.

– Бросьте, им даже полезно будет! – рассмеялся Лис, подмигнувши девочке. – А вот мы и пришли. Добро пожаловать в Лисийград!

От увиденного Оля невольно ахнула. Она уже видела абсолютно волшебный Подгородок, но это место было гораздо чуднее и масштабнее. Лисийград представлял собой огромный город с жилыми домами на деревьях, которые были связаны между собой небольшими мостиками, похожими на паутинки. В городе кипела жизнь: по мостовым бегали маленькие лисята, в торговых лавках, что располагались у самого основания деревьев, толпились взрослые лисы.

– Но я думала, что лисы живут в норах, а не на деревьях, – не удержавшись по дороге, удивилась Ольга.

– Ох, маленькая мадемуазель, ты очень круто ошибалась всю свою коротенькую жизнь! – воскликнул Лис, лукаво улыбнувшись. – Никто уже давно не живет в темных и сырых норах! Ну, разве что барсуки, но те ребята слегка того, – Лис усмехнулся, – сумаспятившие. Ну, вот мы и на месте!

Оля оказалась около большого дерева, росшего на самом берегу небольшой речки. Внизу располагался магазин по изготовлению витражей, если верить вывеске, а идущая сбоку от него лестница вела к домам выше.

Дом Джека был почти на самом верху дерева. Но путь наверх дался Оле очень легко. Она то и дело останавливалась на смотровых площадках, чтобы окинуть взором город. И вот, когда они уже были на самом вверху, их встречала невысокая полная лисица в простом цветастом платье и чепце на голове.

– Джек! Ну, сколько тебя ждать, ужин же остывает! – она была явно недовольна опозданием мужа, но, заметив ребенка, растерялась и замолкла.

– Знакомься, Душечка, эта маленькая леди по имени Оля. И с ней сегодня приключилось забавнейшее приключение! Она упала с одинокой лианы!

– Ох, деточка! – лисица вскинула свои руки.

– Не беспокойтесь, со мной все хорошо! – бросилась она успокаивать лисицу.

– Так, проходите сейчас же в дом! – скомандовала лисица. – Поужинаете, а заодно и мне все расскажите. Во всех подробностях!

За ужином Оля рассказала свою историю от самого ее начала. Душечка периодически охала и утирала слезы, а Лис Джек лишь молчаливо слушал.

– Ну, Душечка, что скажешь? – обратился он под конец к своей жене. – Слышала ты что-нибудь об Иве?

– Хм, – задумалась лиса. – Когда-то давно, когда я была маленьким лисенком, я слышала от своих родителей о чудесном озере, где им однажды удалось побывать. То озеро было скрыто от чужих глаз ветками большущей ивы, и каждый желающий мог найти там себе пристанище и защиту в лице той ивы. Думаю, это та самая Ива. Но вот беда, я не знаю, где это озеро находится.

– Ох, – расстроилась Оля. – Очень жаль.

– Но, не стоит унывать, милая, – продолжила Душечка. – Я знаю того, кто может это знать! Еще бы! Большой черепахе и не знать! – в конце воскликнула лиса.

Как оказалось, в окрестностях Лисийграда обитала большая черепаха. Никто точно не знал, как ее зовут, или где она живет, но жители из самых высоких домов несколько раз видели, как она купается в маленькой речке, что протекает через весь город. А это означало лишь одно – Оле вновь предстояло собираться в дорогу.

Грогги, русалки и звезды–кривляки

На этот раз путь ее лежал по реке. Лис Джек и Душечка посовещались и сошлись на том, что черепаху, пусть и большую, нужно искать рядом с рекой. Поэтому ничего лучшего, чем посадить ребенка в лодку и отправить ее вниз по реке они не придумали.

– Ты главное ничего не бойся, – научала ее Душечка, утирая слезы хвостом. – Наши места тихие, никто тебя и пальцем не тронет.

– Ты главное внимательно смотри по сторонам! – вторил ей Джек. – Не думаю, что большую черепаху трудно заметить!

– Спасибо вам за помощь, – с благодарностью отвечала им Оля, поуютнее устроившись в небольшой лодочке больше похожей на кувшинку.

– Если никого не найдешь, возвращайся вверх по течению. Мы всегда с радостью приютим тебя, – закончила Душечка.

Она с Лисом оттолкнули лодку от берега и махали вслед, пока она окончательно не скрылась за поворотом.

Странное дело, но река, не смотря на свои небольшие размеры, за поворотом вдруг ускорилась и забурлила. Маленькую лодку кидало из стороны в сторону, то и дело, прижимая к берегу. Так продолжалось до тех пор, пока на одном из поворотов ее окончательно не выкинуло на берег. Оля на всем ходу не вылетела из своей лодки, кубарем прокатилась через кусты и оказалась на небольшой полянке, покрытой мхом. Девочка поднялась на ноги и хотела отряхнуться, но заметила, что она совершенно не грязная, даже нарядная. На ногах у нее оказались чудесные зелёные ботиночки, вместо пышного желтого платья – зелёные шортики, белая рубашка с широкими рукавами и коричневой жилеткой, словно сшитой из мягкого мха. Вместо локонов теперь у нее была косичка-колосок, в которую были вплетены зелёные и коричневые ленты. Сумочка также была цела.

– Ну и дела, – произнесла Оля.

Решив, что такое в порядке вещей для этих мест, она, в конце концов, осмотрелась. Вокруг ее окружал лишь лес. Большие деревья мирно покачивались под пение птиц, а их крона уходила высоко в небо. Большой черепахи тут не было и подавно. А ее кораблик оплыл уже далеко. Она опять потерялась. И стоило ей об этом подумать, как вся ее решимость вместе с силами куда–то улетучились. Она упала на колени. Именно сейчас ей вдруг очень захотелось плакать.

– Милая, прошу тебя, не разводи тут сырость! – раздался глухой, размеренный голос.

– Кто здесь? – девочка была испугана и обрадована одновременно.

– А кто там? – ответил вопросом на вопрос голос.

– Простите, – Оля совсем растерялась и позабыла о своих манерах, но тут же, вскочив на ноги, сделала все именно так, как ее учила Мадам Парфе. – Меня зовут Оля! Очень приятно.

– И мне! – все так же размеренно продолжал голос. – Меня зовут Лютиковый Грогги, но ты можешь называть меня просто Грогги.

– Хорошо, – Оля обрадовалась такому простому имени и открытости своего собеседника. – Но милейший Грогги, где же ты?

– А ты? – спросил Грогги.

Надо признаться, Оля совершенно растерялась: Грогги совсем не отличался сообразительностью! Как можно ее не заметить, ведь она на полянке совершенно одна, да ещё и в таком прелестном наряде. Самого Грогги тоже не видно, но голос звучит очень близко. Все это вводило Олю в замешательство, отчего она начинала морщить свой лоб.

– Да вот она я! Здесь же! – разгорячено заявила она, наконец, при этом топнув ножкой.

– Постой, – задумчиво произнес Грогги, – ты же должно быть сверху. Подожди, пожалуйста, я сейчас посмотрю.

Вдруг, земля под Олей зашевелилась, а камень, который, по крайней мере, казался камнем, неожиданно заимел глаза, и теперь расплывшись в улыбке, косился на нее.

– Привет, – протяжно раздался голос Грогги, и только сейчас девочка поняла, что он – это и есть та самая большая черепаха, на спину которой она сейчас так бесцеремонно приземлилась.

– Здравствуйте, – только и смогла сказать Оля.

– А ты совсем кроха! Чуть больше местных белок, – голос Грогги немного оживился. – Можно тебя попросить об одолжении? – и Грогги, открыв рот, замолчал, словно приготовился к отказу.

– Ах, да, – наконец пришла в себя девочка. В конце концов, кого может удивить огромная говорящая черепаха? Только того, что не летал на радуге, не обнимался с говорящим Филином, не скользил по лисьим норам, как на американских горках и не обнимался с лианами-одиночками. И Оля с недавних пор в число этих скучных, по ее разумению людей не входила, поэтому она решила, что откликнуться на помощь к незнакомцу она может себе позволить. – Конечно, все что угодно, – подытожила она свои умозаключения.

– Встань, пожалуйста, передо мной. Уж больно я хочу разглядеть тебя поближе! – голос черепахи был все так же тягуч, но, тем не менее, в нем все же слышались нотки радости. – Моя шея слишком короткая. Мне не очень удобно.

– Конечно! – и девочке стало немного стыдно, и она, перескочив через голову Грогги, залезла на стоящий прямо напротив него камень. И почему она сама до этого не додумалась? Это ведь и ежу понятно! Интересно, а ежи здесь тоже говорящие?!

Теперь, когда она стояла прямо напротив головы Грогги, она и он могли полностью разглядеть друг друга. Оля раньше видела черепах лишь на картинках, и Грогги был первым представителем, которого она видит воочию. Но даже так она заметила, что глаза этой большой черепахи были очень добрыми, но при этом излучали какую–то неуловимую грусть. Кроме того, он обладал очень пытливым взором и оценивающе рассматривал ее.

– Ты очень похожа на цветок, – наконец, заговорила черепаха. – И пахнешь приятно, – он втянул ноздрями воздух, отчего даже Оля немного пошатнулась. – Но ты совсем не цветок. Я люблю цветы, и знаю почти их всех. Кто же тогда ты?

– Я? – Оля в очередной раз удивилась. И с чего вдруг она так часто удивляется? Возможно потому, что привыкла к сравнению с цыпленком, и никак не ожидала такого вопроса. – Я – девочка. Обычная девочка. Человеческий ребенок.

– Хм, понятно, – и Грогги на минутку задумался, при этом склонив свою голову немного вниз так, что девочка смогла разглядеть на его макушке небольшую кучку цветов – лютиков. Теперь–то понятно значение слова «лютиковый» в его имени. – Когда–то давно, я слышал рассказы о людях, – продолжил он, – о мире, где их столько много, словно муравьев. Я тогда был совсем маленький черепашенок и мало что помню. Но точно помню, что их рассказывал Старый Филин. Даже во сне! – и Грогги тихо хихикнул. – Да, тогда я жил на Благодушном озере, и добрая Ива каждый вечер рассказывала нам сказки. Славные были времена, – в его голосе послышалась грусть.