скачать книгу бесплатно
Коди. Небраска
Миа Пустовит
Пересекая пустынные просторы штата Небраска, свернув со старого шоссе, можно отдохнуть в тихом пабе на холме. Оттуда вам откроется вид на маленький городок с большой историей. Кто знает, может быть, вы захотите узнать её получше? Есть только один человек, который сможет её рассказать.
Содержит нецензурную брань.
Миа Пустовит
Коди. Небраска
Глава 1.
Сидящая в потрепанном форде серии-ф молоденькая девушка по имени Катрин, которой едва ли исполнился двадцать один год, устав от однообразного пейзажа за стеклом, посмотрела на водителя, а по совместительству еще и ее мужа, Раста. Ей нравилось видеть его за рулем, его загорелые сильные руки, уверенно держащие руль, внушали ей, что под его управлением их совместная жизнь всегда будет держать верный курс. Из радио доносилась монотонная сводка погоды, и она выключила его, изящно потянувшись, чуть оголив плечо, и тут же поправив обратно светлую ткань старомодной блузки в мелкий цветочек.
Раст грубовато потрепал ее по плечу, снова сминая ткань. На его лице возникла блуждающая улыбочка, которая и очаровала невинную Катрин в день их первого знакомства. Эта улыбочка доказывала ее жестокой опекающей матери, что ее дочь могут любить мужчины, да еще как! Правда, материнский голос, засевший в голове, отвечал на это, что, конечно, внимание мужчин можно легко получить, только ноги раздвигай. Катрин же в ответ лишь хмурила высокий красивый лобик, и на глаза ее поневоле наворачивались слезы былых обид, и тогда она начинала нервно теребить светлые пряди волос у лица.
Она снова нежно посмотрела на мужа, с ее губ почти сорвались слова, за которые он полюбил ее моментально. Сказанные невинным шепотом, они заставляли кровь от головы отхлынуть в другое место. Да, Катрин хороша, и он увезет ее как можно дальше от дома, выполняя ее просьбу.
– Как думаешь, дорогой, город Абердин испытывает недостаток в приходских учительницах?
– В таких симпатяшках, как ты – точно!
Они проезжали мимо высушенных солнцем бескрайних полей, на их бесплодной пустоши настоящими оазисами выделялись исполинские круги яркой сочной зелени. Это были фермерские поля, орошаемые установками и удобренные разрешенными пестицидами, они поставляли свежую кукурузу, пшеницу и картофель в остальные штаты. Правда, на этом участке дороги таких кругов не было, везде только ветер и пыль.
– Ой, смотри, там закусочная! – Катрин даже пискнула от радости.
– И заправка, нам надо заправиться, – Раст тоже не сдержал радости от предвкушаемой передышки. Они ехали без остановки почти сутки, и его спина, пострадавшая в уличной драке с одним мексиканцем, давала о себе знать.
Они свернули с асфальта трассы на грунтовую дорогу, и первой их встретила водонапорная башня, на которой было написано имя города крупными, когда-то синими, а теперь бледно-голубыми буквами: КОДИ.
За башней дорога повернула, открыв улицу, по всей видимости, являющуюся главной и, кажется, единственной. Вдоль нее, словно дети, опоздавшие на школьный парад, стояли нарядные здания, с первого же взгляда будто говорящие: “Мы так одиноки”. Несмотря на яркое солнце, заливающее широкую праздничную улицу, Катрин поежилась. Все здания казались пустыми, многие окна были заколочены. И хоть сделано было все аккуратно и с любовью, вид этот навевал недобрые чувства. Желая поскорее стряхнуть вдруг захватившую ее сердце тоску, она неловко хихикнула и указала на вывеску, желая отвлечься разговором:
– Смотри, Раст, здесь все названия имеют в себе название города! “Коди Хаскер Паб”, там мы сможем перекусить, а вот там вывеска “Коди. Поставка товаров первой необходимости”, так странно…
– Как будто город принадлежит одному человеку, да? – поддержал ее мысли Раст.
– Да! И при этом, кажется, что здесь никого нет…
– Зря заехали, сейчас развернусь! Столько расплодилось этих пустых городков, жуть, все едут в города побольше…
Раст сплюнул в окно и поддал газу, стремясь покинуть город, от которого у него по спине ползали липкие мурашки, а ведь его непросто напугать! Да он и не испуган, просто… мало ли, какие идиоты могут жить в таком месте?
По улице, наперерез машине пробежал ребенок, одетый в джинсовый комбинезон. Он остановился на пороге бара, махнув рукой, привлекая внимание пассажиров автомобиля. Его хрупкая фигурка и тонкое лицо, обрамленное густыми кудряшками, мгновенно приковывали внимание.
– Раст, посмотри, вдруг это потерявшийся ребенок? – Катрин схватила его за рукав. Детей у них еще не было, но Катрин не собиралась слишком долго работать учительницей, она мечтала о белом домике с низеньким забором и, конечно же, милом малыше, который скрепит их брак. Она надеялась, что у них родится мальчик, похожий на Раста.
– Ага, а может это маньяк, и нас поджидает его дружок за углом? Ты что, фильмы ужасов не смотрела? – Раст говорил серьезно, но под конец предложения его пробрал смех, уж очень забавно выглядел парнишка.
Машина остановилась, не начав разворот, окно открылось, и из него донесся мелодичный голос девушки, ее белые волнистые волосы сразу подхватил ветер. Она подозвала к себе ребенка взмахами рукой, кольцо на пальце так и сияло в солнечном свете. Когда тот подошел, она поняла, что он намного старше, чем ей показалось сначала, она дала бы ему лет 18-20, а, может быть, и больше, но из-за хрупкого телосложения и фасона одежды он казался маленьким.
Он подошел, все еще держа ладонь надо лбом наподобие козырька от солнца. От пристального взгляда его синих глаз не укрылась ни одна деталь в облике заезжих гостей, казалось, он смотрит насквозь. Эти глаза приковали внимание Катрин, она пыталась вспомнить, где видела подобный оттенок.
Одна лямка его комбинезона спадала с плеча, и он поправил ее неуловимо очаровательным движением. Она проделывала это же самое движение несколько минут назад, и сейчас увидела его, как в отражении. На ногах у него были грубоватые кожаные ботинки, все истертые от долгой носки, но выглядящие удобными.
– Послушай, малыш, здесь можно перекусить?
Не успел он ответить на вопрос Катрин, как дверь паба открылась, и оттуда вышел мужчина, по которому сразу было понятно, что это коренной житель сельских жарких равнин. Его красноватое веснушчатое лицо обветрилось от долгого пребывания на солнце, а закатанные рукава чистой, но старой клетчатой рубахи обнажали сильные руки, такие могли управлять и трактором, и лошадью, а в баре с одинаковым грубоватым изяществом держали пивную кружку и отвешивали удары кулаками.
На его голове была фирменная кепка заведения, и он приоткрыл дверь в паб, показывая, что внутри уютный свет, столики и работает телевизор. И, конечно, холодильник, полный напитков. Перед последним пассажиры форда серии-ф не смогли устоять, и, переглянувшись, вышли из машины.
– Сэр, так вы работаете? А мы уж думали, что здесь все закрыто! – Катрин была рада размять не только спину, но и язык. Чего уж скрывать, Раст легок на разговор только в том случае, если уговаривает ее снять лифчик.
– Меня зовут Джей. Наш городок маленький и тихий, некоторые даже полагают, что он заброшен, но он не всегда был таким, если мисс желает, она может увидеть город Коди в период расцвета на фотографиях в пабе.
– Миссис, – Катрин кокетливо поправила волосы, показывая колечко с дешевым камушком.
– Поздравляю. Для молодых пар у нас бесплатный напиток, если закажете парное блюдо. В такую жару хочется выпить холодного лимонада, а?
Уже сидя за столиком в пабе, Катрин с удивлением заметила, что мальчик в джинсовом комбинезоне непринужденно сидит на барной стойке, болтая ногами, постукивая по деревянной обшивке ботинками. Девушка указала на него пальцем и спросила подошедшего Джея, принесшего им меню:
– Кто этот мальчик? Если бы не он, мы бы уехали из города, он так удачно попался нам на дороге…
Хозяин паба цокнул на него, словно давая команду строптивой лошадке. Моментально спустившись с барной стойки, он подошел к ним, слегка опустив голову. Его чуть вьющиеся волосы были разной длины, словно он недавно постриг себя сам в комнате без зеркала. На щеке у него белел тонкий неровный шрамик. Встав рядом, но сохраняя дистанцию от гостей и чуть прижимаясь к Джею, он все еще не поднимал глаз, ожидая, что скажет о нем старший.
– Это мой сводный брат, он сирота с рождения, можно сказать, “сын города”, зовут его Коди. Ему почти 21 год. Он малость отстал в развитии, но сердце у него доброе, он умный парень, школу закончил с отличными отметками, только считает плохо, но это сейчас не так важно. Коди помогает мне во всем, да?
Коди утвердительно закивал головой, наконец, поднял глаза, на секунду в них проскользнула горькая обида, но гости отвлеклись на телевизор, и этого никто не заметил.
Катрин снова повернулась к ним и, качая головой, вытянула губы трубочкой, молчаливо посочувствовав Джею.
Пока гости ели, Коди слонялся вокруг, и только цоканье Джея заставило его сесть, но он продолжал наблюдать за молодой парой, положив голову на сложенные лодочкой ладони.
– Куда вы едете? – тихо спросил он.
– В Абердин. Бывал там, парень? – Раст ответил, прихлебывая колу.
Коди ответил ровным безжизненным голосом – “нет”, его голос утонул в шуме рекламы.
На стенах паба висели фотографии города, запечатленного в разные годы. Кое-где были и фото посетителей, на некоторых можно было заметить ребенка, одетого в джинсовый комбинезон. Коди, проследив за взглядом Катрин, утвердительно покачал головой, будто говоря “да, это я”.
Предвосхищая ее вопрос, он спросил, держась болезненно учтиво, и голос его звенел:
– Хотите сделать снимок? Один останется нам, один вам, всего 50 центов, миссис Катрин. Ну же, соглашайтесь!
Повернувшись к Расту, она убедилась, что он одобряет ее затею, и только после этого подошла к пареньку. Аккуратно приблизившись и сложив руки в милом, давно отрепетированном приветствии, она приготовилась к фото. Коди встал рядом, а Джей нажал на спуск. Яркая вспышка полароида ослепила ее, и она рассмеялась. В мерцании, оставшемся в глазах после вспышки, она увидела Коди, протягивающего ей моментальный снимок.
– Какая я здесь красивая! – невольно воскликнув, она тут же залилась краской смущения.
– И правда, теперь это мой любимый снимок, повешу его в машине, – Раст уже перехватил карточку, любуясь, словно увидел жену впервые.
Довольные, они попрощались, в обнимку выходя из бара. Выезжая с главной улицы, Катрин обернулась, из окна машины наблюдая, как Джей и Коди стоят на пороге паба, маленькая фигурка и большая фигура, провожая их, пока они не скрылись из виду. В дорожной пыли их едва было видно, кажется, они махали руками.
– Джей, не называй меня умственно отсталым! Еще раз так скажешь и…
– Что? Что ты сделаешь? Пожалуешься мамочке? Давай, иди, ищи-свищи ее, даже на кладбище не найдешь! – на секунду замолчав, Джей перевел тему, пожевав обветренными губами. – Зато посмотри, как она сразу к нам подобрела, такая невинная, аж зубы скрипят. А пуговицы-то на блузке чуть не лопнули, когда фото увидела. Ну, ты чего замолчал?
Коди ронял слезы в пыль.
– Да ладно тебе, парень. Я ж никого не обидел, просто выражаюсь так… Иди, поешь лучше, там эта миссис не доела картошку, все тебе.
– Я поем, а потом побегу.
– Беги, беги, малыш.
* * *
Они уже проехали половину пути и приближались к городу Мерриман, когда Катрин, погруженная в свои мысли, вдруг сказала серьезным потусторонним голосом:
– Как глаза новорожденных котят.
– Что, дорогая? – переспросил ее Раст, чуть не засыпая за рулем. Эта чертова жара сводила его с ума, он несколько раз хлопал себя по шее и щекам, чтобы взбодриться.
– Глаза малыша Коди, они мраморные, как глаза слепых новорожденных котят. Мама топила их в моей детской жестяной ванночке, окропляя святой водой.
– Боже, ненавижу твою мать.
– И я тоже, Расти. Осторожно, не сверни в кювет, здесь неровная дорога.
Глава 2.
Под жарким полуденным солнцем через пустой город светлой стрелой летит хрупкий смелый бегун. Его шаг певуч и размашист, в каждом движении чувствуется мелодия. Темно-синие глаза прищурены, но, кажется, что он не смотрит по сторонам, а бежит, ориентируясь исключительно на карту в голове. Он знает каждый сантиметр этого города. Звук его подошв тонет в мягкой пыли грунтовой дороги – здесь давно не было дождя. Горячий ветер приносит с собой терпкий и сладкий запах бескрайних сухих степей, которыми окружен город. Этот воздух хранит воспоминания, но Коди выбирает только хорошие.
По плавной широкой дуге он выбегает с главной улицы и сворачивает на Вашингтон стрит. Здесь, перечисляя номера домов и фамилии бывших жильцов, он пробегает уже чуть медленней, любуясь хорошо сохранившимися домами, словно выставленными на продажу, ждущими гостей.
– 12, Клиффард Нотебум, лавка запчастей, передавай привет малышке Сью!
– 13, Ивонна Кад, как твои косточки, не болят в такую жару?
– 14, школа. А школа закрыта, закрыта навсегда!
Раскинув руки в приступе радости, он ускоряется, не давая воспоминаниям затопить и перегрузить мозг. Когда он бежит – он свободен.
Коди всегда был необычным ребенком. Еще с детства он мог с закрытыми глазами сказать, кто что делает, кто где живет или жил, а порой даже и назвать номер участка на местном кладбище. На карте в его голове город выглядит немного иначе, но он никому не говорил об этом. Кроме феноменальной памяти, он ничем не выделялся на фоне других детей, а вот остальные его способности были сильно ниже средних. Все в городе его жалели, но еще больше жалели тетю Марту, которая приютила его, уж очень много с ним было хлопот.
Он ни по кому не скучает, но порой подолгу сидит в пустых покинутых жилищах тех, кто сумел увидеть в нем нечто большее, чем отсталого приемыша тети Марты. В беззвучном мире танцующих пылинок он сидит, чуть сгорбившись, за пустым кухонным столом или на диване, обтянутом пленкой или просто заброшенном тканью. Глаза его не следят ни за чем, поза расслаблена, но достаточно культурна, словно в чистенькую стерильную гостиную вот-вот войдут владельцы.
Он помнит всё неважное, любые мелочи: как пахла красавица Люси Келлер из 9 класса, когда она выходила со спортивной площадки, или как уложила волосы “на мужской манер” продавщица в лавке скобяных изделий, что продавали на углу Черри стрит и Четвертой стрит на последний в этом городе праздник 4 июля, или вот еще – как Джо Эберли обманом вывез его за город и, сняв с него ботинки, бросил холодной зимой 2008 (земля тогда уже промерзла и Коди стер подошвы ступней так сильно, что не вставал несколько недель).
Он помнит все, кроме своего появления здесь.
Ему казалось, что он уже родился пятилетним ребенком в джинсовом комбинезоне с карманами, набитыми золотом. Поначалу его появление вызвало небывалый резонанс, ни дня не проходило, чтобы его тетю Марту не спрашивали соседи, а особенно соседки, о ее подопечном. Слухи о нем ходили самые разные, от наивных до кровожадных, но вскоре все привыкли и безмолвно согласились считать его общим сыном. В конце концов, они же его и назвали Коди.
Куда бы ни направлялся Коди – он бежал. Бег был его вторым именем.
“Бежать – значит побеждать”, повторял он слоган с коробки кроссовок, сам он носил старые ботинки – ему так и не купили ту заветную пару, а сам он не умел, да и купить их ему было не на что.
Раньше, в особо жаркие летние дни, передние и задние двери домов держали открытыми, чтобы получать хоть легкий сквозняк, и тогда, играя, он проходил через десятки жилищ, словно иголка с ниткой. У него даже была такая игра – сколько домов и маршрутов он сможет “зашить”.
Дома менялись, и вместе с ними менялись ароматы: отголоски приготовленной пищи, застарелый запах табака на аромат цветочного освежителя или немного старческий у миссис Катц. Слова приветствия висели в воздухе, он мог потрогать их руками, кресла-качалки поскрипывали, москитные сетки, амулеты от злых духов, обрывки разговоров складывались в причудливый орнамент линии жизни, фразы из умолкших телевизоров, радио. Все отличалось и все было одинаковым. Коди прошивал пространство десятков жизней, оставаясь сторонним наблюдателем, любопытным и одиноким. Просто маленький бегун на полуденном солнцепеке.
Доходило до того, что в собственный дом он приходил поздно вечером, а наутро, забирая почту, тетя Марта слушала шутки соседей о том, что только святой дух и хранит этого ребенка. “Это же надо, пройти в дом ханжи Дрю, он ведь мог и пристрелить его, приняв за грабителя”, – причитали женщины, а мужчины только смеялись. Любой, кто видел его, мог сказать: “Коди у нас простоват, но никогда плохого не сделает, а обидеть его – всё равно, что подстрелить пересмешника”.
Так говорило большинство, но были и несогласные, как ханжа Дрю. Он собирал своих друзей, таких же бесцветных ворчливых стариков, на веранде своего дома, и они до ночи курили там свои трубки, шелестя проклятья.
Коди отмахнулся от воспоминаний и прибавил скорость, его ноги так и мелькали в пыли. Он свернул на Четвертую улицу, она оканчивалась петлей, а посередине был заросший травой старый сухой фонтан, и три дома кружились на его орбите. Тишину города нарушили звонкие крики:
– ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕСЬ! Я ВСЕ ЕЩЕ ЗДЕЕСЬ!!! А ТЫ – НЕТ! А ТЫ – НЕТ, И ТЫ – НЕТ!
Корча дикие гримасы и тыкая в три дома поочередно, он грациозно пробежал дорожную петлю, на ходу кривляясь и подпрыгивая перед заброшенными, но все еще удивительно красивыми двухэтажными особняками. Возле них вязы разрослись так сильно, что почти скрывали подходы к крыльцу и веранде. На чердаке одного из домов вздохнула от ветра и колыхнулась ажурная вязаная занавеска – грустный призрак давно забытых дней. В пыльных бассейнах на задних дворах шуршала, переговариваясь, прошлогодняя листва.
– Снова старые разговоры – сколько можно?! – Коди зажал уши и, горбясь, продолжил бежать, опасливо защищаясь от давно умерших воспоминаний. Он бежал еще какое-то время, оглядываясь и подпрыгивая, хлопая в ладоши, ботинки его ударялись о неровную в той части города старую асфальтовую дорогу.
Тук-тук-тук, мерно и бесстрастно, как ход старых часов.
Четвертая улица менялась на Пятую, чем дальше от Центральной улицы, тем меньше становилось домов. Город таял на глазах, от зданий оставались только памятная табличка и фундамент, своим бессмысленным геометрическим символом бередящий воспоминания только у одного человека. Даже Джей, еще не старый, начал забывать своих соседей и друзей, живших с ним бок о бок до самого конца.
– Почему мы не уезжаем, Джей?
В один из промозглых осенних вечеров Коди и Джей рубили дрова для печурки, заодно стараясь согреться, но тщетно: пальцы у них так и посинели, а тети Марты уже не было в живых, чтобы напомнить мужчинам надеть перчатки.
Резко опустив топор на толстое полено, Джей ловко расколол его и, подбоченясь, ответил с видимым удовольствием, ему никогда не надоедало отвечать на этот вопрос:
– Видишь ли, малыш, – ему нравилось так называть Коди, – если на определенной земле жило больше девяти поколений и в итоге не осталось никого, кроме них, то земля, после символических торгов, отходит представителю этой династии. А мы жили здесь в те времена, когда еще в прериях бегали бизоны. У меня каждый предок на стене в рамочке висит, уж поверь мне, этот город мой, и у меня большие планы на него, осталось подождать немного, и дело закрутится! Дело закрутится!
Как и всегда, интонация у Джея росла от заговорщической до самовлюбленной, и на фразе “дело закрутится” он начинал хохотать и вытирать покрасневший от холода нос, пока его не прерывал собственный кашель. Коди слышал эту байку не одну сотню раз, но продолжал спрашивать, просто чтобы послушать, как Джей смеется. Отношения у них остались неизменны с тех пор, как тетя Марта привела испуганного малыша в дом, сказав: “Джей, мы с тобой – грешники, но этот ребенок – ангел, он послан нам судьбой, Джей. У него все карманы набиты золотом. Я люблю его, он теперь наше золотце!”.
Джей любил золото, как его любит золотоискатель, а к детям относился равнодушно, лишь бы под ногами не болтались. Но пока Марта была жива, он никогда не поднимал руку на приемного братца, хрупкому сложению которого порой завидовали девочки, выросшие в степях крупными и крепкими, подобно их матерям и отцам.
Возвращаясь к дому по Небраска стрит, Коди заглянул в почтовое отделение. Это здание было одним из последних, в которых теплилась жизнь. На его стенах висели свежие объявления, и по вечерам всегда включалось освещение. Внутри его никто не встретил, только отдаленные призрачные голоса и шепот, но они сразу умолкли от бряканья дверного колокольчика. Дело в том, что многие работы по городу выполнял малыш Коди, являясь продавцом, почтовым работником, пожарным и уборщиком. Нравилось ли ему это? Он не задавался подобным вопросом, механически выполняя день за днем рутинные задания, которые сам себе выписал на доску в своей комнате. Благодаря его заботам город имел приличный вид, к ним заезжали с большой трассы в паб, и они с Джеем не голодали.
Здесь же, на большой карте штатов Америки, он отмечал флажками города, куда направлялись проезжие гости их паба. Нитки, натянутые на флажки, были одинакового красного цвета, и некоторые простирались очень далеко, в отличие от малыша Коди, который никогда не покидал границ города, являясь его символом, талисманом и заложником.
Здание почты было обновлено в начале 2000-х и имело модные в то время большие окна, сайдинг цвета кофе стал почти белым от солнца. Хлопнула тяжелая дверь, но ломкий силуэт Коди был отлично виден сквозь стекла. Вот он прошел вглубь помещения и пропал, видимо, лег на дощатый пол. Окна снова стали пустыми и безжизненно таращились на пыльную солнечную улицу.
Коди переводил дух после забега, без всякого стеснения развалившись на месте, где раньше посетители переминались с ноги на ногу, ожидая почтового перевода или телеграммы. В деревянном полу с прошествием времени образовалась выемка, куда он теперь клал голову. К его бледному лбу прилипли несколько прядок изменчивого светло-русого оттенка, скрутившись от пота у висков колечками.
После короткого отдыха, сверившись с часами на стене и воровато обернувшись через плечо, он задернул желтоватые от времени шторы – окно стало еще больше похоже на слепое бельмо, и прошел куда-то в дальний угол.
Опустившись на колени, словно в молитве, Коди подключил допотопный плеер через перемотанный изолентой шнур к розетке, и на экранчике зажглись голубоватые буквы “Привет, крутан”. Это была ключевая фраза, привыкнув к которой, он уже ожидал контакта с чем-то невидимым, но очень реально ощущаемым прямо здесь, кто-то здоровался с ним, в этот момент он был “крутаном”.
