Великий Наблюдатель. Часть 1

Собака бога сидит рядом и мокрым тёплым носом дышит мне в ухо. Ах-ха! Щекотно! Но это сработало, я очнулся. Снова сел на скамейку, собака снова положила голову мне на колени.

– Ну вот. Сейчас ты всё сам понял. С помощью генератора Вильгельма, становясь его наблюдателем ты стал просветлённым. Ты познал, увидел и получил в полное своё распоряжение всю бесконечность бытия. Бытие сейчас в твоей полной власти. Но ты по-прежнему остался внутри него. Ты сам внутри того, на чем ты властвуешь. Ты правишь миром. Да. Ты правишь миром. Ты правишь миром. Ты правишь миром. Но! Ты сам внутри него. Ты не настоящий наблюдатель, ты просто свидетель. Сейчас понял, что не можешь выйти из бесконечности бытия. Ты не можешь выйти наружу из золотой клетки. Хоть эта клетка и бесконечна настолько, что ты никогда не достигнешь её края. Хоть всё в этой клетке и подчиняется тебе одному. Хоть сами границы этой клетки устанавливаешь ты сам. Хоть ты и можешь сделать так, что все и ты сам навсегда забудут про клетку. И даже ты можешь заставить клетку исчезнуть навсегда. Но то место, откуда она исчезнет, всё равно останется, и это и есть настоящая и вечная клетка. Ты узник бытия. Ты свидетель бытия. Ты умрёшь.

Меня мелко трясёт, но я снова взял себя в руки. Я должен всё сейчас узнать, сделать первый шаг на свободу. Я не могу больше так жить. В бесконечной, но всё-таки клетке.

– И кто же тогда не в клетке бытия? Как выйти из неё? Как стать наблюдателем? Кто по-настоящему правит миром?

– Не в клетке бытия только один – это великий наблюдатель. Он всегда во вне. Всегда снаружи. Он всегда никто и нигде. Он за пределами бытия. За пределами «где», «когда» и «кто-то» или «что-то». И дело в том, что это ты. Ты уже великий наблюдатель. Но когда ты осознаёшь себя, становишься собой, то ты перестаёшь быть великим наблюдателем. Ты не можешь быть одновременно собой и великим наблюдателем. Только что-то одно: или ты или великий наблюдатель.

– А как же мне навсегда стать великим наблюдателем?

– Это невозможно пока Вильгельм про тебя помнит. Для этого нужно, чтобы Вильгельм забыл про тебя. Из-за того, что чёрный император на месте бога говорил с тобой, хотя бы и через меня, скоро случится великая битва между силами света и добра. Все в этой битве будут или на стороне света и на стороне добра. Они сразятся друг с другом за свет и добро, победят, все погибнут и все родятся вновь. В разгар этой битвы, когда Вильгельм встанет на чью-либо сторону, сам примет участие в сражении и полностью забудет про тебя, ты сможешь ворваться внутрь себя, то есть внутрь своего мира. Того мира, которым ты теперь по-настоящему правишь. Там ты поймёшь, что надо делать. Это будет очень страшно, поэтому я не стану рассказывать тебе больше, иначе ты испугаешься и отступишь, как уже бывало с тобой не раз. Удачи и прощай. И спасибо за почёс ушей – ты лучший.

Собака бога мягко вильнула хвостом и убежала.

А с этого момента я снова стал собой настоящим. Я великий наблюдатель. Однако это было не постоянно, всё чаще я снова оказывался в клетке бытия, и чтобы выйти наружу навсегда, мне нужна была битва света и добра как можно скорее. И я стал помогать её приближению как мог.

19. Бог находит любовь и оживляет дьявола

Что оставалось делать богу, когда его место занял чёрный император? Он не знал. Он просто скитался по космосу в блестящем новом облике, полученном от черного императора: глянцевый глухой белый шлем Дарта Вейдера, длинный белый плащ, высокие белые сапоги, джедайский лазерный меч. В таком облике его никто не узнавал, никто не любил, все боялись, уважали и преклонялись. Конечно же, как и обещал черный император, никто больше не задавал вопросы про несправедливость мира, про его нелепость и странность. Черный император на месте бога работал профессионально, безошибочно, и чётко. Он выполнил своё обещание – люди стали поклоняться ему, верить в него. Черный император работал универсально и мощно: он позиционировался сразу и как единый бог с разными именами и обликами, и как пантеон всех возможных богов, и как умерший бог, и как отсутствующий бог, и как хаос, и как сатана, и как макаронный монстр, и как идея атеизма, и как пустота. Он делал всё, чтобы у людей всегда был свободный выбор, какую веру выбрать. Черный император тесно сотрудничал со всеми: протестантами, шаманами, атеистами, сатанистами, пластическими хирургами и даже биржевыми брокерами. И он всегда работал на опережение, именно он придумывал новые способы верить в бога, новые способы не верить в бога, новые способы верить не в бога, новые способы вообще всего. Он работал вообще со всеми живыми существами, все до единого были связаны с ним, с богом, то есть теперь с добрым чёрным императором.

Что оставалось делать настоящему богу? Многие миллиарды миллиардов лет он искал на это ответ. Ответ как всегда пришёл через любовь. Любовь светлую, нежданную, отчаянную, смертельно опасную.

Я великий наблюдатель, я это наблюдаю.

Бог один, идёт пешком. Вокруг глухие места, холодные мрачные горы, нет ни одной живой души на миллионы километров, стаи злых голодных волков рыщут, ищут кого разорвать и сожрать. Уже становится темно, пора искать место для ночлега. Бог конечно никогда не спит, но отдых ему нужен – он не железный. Какой-то отблеск света высоко на горе справа. Откуда здесь огонь и люди? Бог долго карабкается на гору по отвесной стене, вот на вершине маленькая ровная площадка и вход в пещеру – свет был оттуда. Да как вообще человек смог сюда забраться, не то что дрова для костра принести? Это невозможно, разве только прилететь… Бог вошёл в пещеру и замер.

Свет идёт не от огня, а от прекрасного светящегося идеального существа. Оно, не касаясь каменного пола пещеры, беззвучно медленно кружится прямо в воздухе. Глаза закрыты. Его движения завораживают своей плавностью, чистотой и совершенством. От него идёт мягкий голубовато-белый свет. Оно светится целиком: прекрасные тонкие длинные стройные идеальные ноги с серебряными изящными туфлями на высоких каблуках-шпильках. Короткое обтягивающее мини-платье выше колен серебристого цвета без рукавов. Оно плотно прилегает к идеальной юной девичьей точёной фигуре. Длинные тонкие идеально красивые руки с тонкими запястьями, на них серебряные витые обручи. Переливающиеся серебристые волосы, спереди закрывающие лоб озорной чёлкой и тугой волной спадающие сзади до пояса. И лицо. Прекраснее и идеальнее лица не может существовать, это вершина, конечная точка творения. Черты нежные наивно-детские, чистые, но при этом глубокие и сильные. В них одновременно беззащитность, слабость и глубина и сила. Отчаянно нуждается в защите и взамен дарит покровителю безоговорочное тёплое доверие, холодную силу и горячее наслаждение. Внутри чудовищная по своему напряжению пружина непредсказуемости, творческого порыва и новизны. И в этом прекрасном юном теле заключено обещание верности, неземного наслаждения и счастья тому, кто станет его покровителем. За такое можно всё отдать.

Бог увидел её и полностью остановился, не было ни мыслей, ни эмоций, ни желаний, ни даже дыхания. Это было сотрясение сознания, удар бытия.

Вдруг она открыла глаза и медленно опустилась, встала на пол. Её глаза – два солнца, два голубых мягких солнца, которые переливаются всеми оттенками. Они в движении и в изменении, они пылают, они манят, они зовут, они обещают, они невозможны.

Когда бог увидел её глаза, то на миг забыл своё имя, а это чертовски чертовски опасно – богу забыть своё имя, ведь имя бога никто кроме него самого не знает, напомнить будет некому, и тогда останется ещё один безымянный бог, каких уже миллионы.

Миг она неподвижно смотрела на бога и потом случилось невероятное, невозможное – она произнесла его настоящее имя. То самое настоящее имя, которое не знает кроме него самого никто. Она произнесла его имя шёпотом, еле слышно, так, чтобы никто кроме них двоих не смог услышать его. Она понимала мрачную опасность этого, но не смогла сдержаться, это было имя её любимого, которого она ждала уже вечность.

Бог забыл всё и побежал к ней, он влюбился в неё с первого взгляда. Именно такую любовь он создал сам в начале творения. По закону бога только так и случается настоящая любовь – один взгляд, один миг, и ты отдан другому за его любовь навечно. Любовь – это прозрачное чувство, влюблённым разум не нужен, разум и логика – это враги любви, они как яд постепенно отравляют настоящую любовь, как муть и липкая грязь делают её непрозрачной, и тогда влюблённые перестают видеть друг друга ясно сквозь прозрачность любви. Разум и логика постепенно превращают любовь в ненависть. Любовь с первого взгляда, опьяняющая, без разума, без логики, тотально безумная – это единственно истинная, единственно возможная и единственно вечная любовь. Так создал бог.

Она улыбалась ему, призывно и нежно тянула к нему руки, он в беспамятстве любви и в опьянении нежности бежал к ней. Их путь друг к другу длился сладкую вечность и одну горькую секунду.

Через секунду он уже был в метре от неё и готов был нежно и сильно обнять, прижать к себе, слиться с ней в божественном сладком первом поцелуе, о котором её юные губы молили и которого трепетно ждали миллионы лет. Но что такое миллионы лет ожидания? Божественный первый поцелуй длится всегда вечно, поэтому даже миллион лет его ожидания – это лишь краткий миг боли перед вечностью наслаждения.

Вдруг её лицо потемнело от боли, и она сделала останавливающий жест, закрылась руками.

– Любимый! Остановись или умрёшь. Прошу! Я так долго ждала тебя, я люблю тебя бесконечно, я бы всё отдала за один твой поцелуй. Но посмотри на меня, если ты сделаешь это, если ты просто прикоснёшься ко мне, то сразу умрёшь.

Бог остановился в одном шаге от неё. И теперь увидел, кто же она была на самом деле, какую смертельную опасность представляла она для всех живых существ. И бог был причиной этого. Он создал её такой.

Она – принцесса ежей. Всё её тело покрывают тонкие иглы. Они такие тонкие, что видно их становится только если подойти очень-очень близко. Тончайшие серебристые иглы длиной три сантиметра на её теле повсюду кроме ладоней и ступней. Они твёрдые и прочные, согнуть или отрезать их невозможно. Иглы покрыты сильнейшим ядом – любое живое существо, которое даже вскользь притронется к игле, умрёт за секунду. Противоядия нет. Шансы выжить ноль.

Бог стоял в шаге от смерти. Бог стоял в шаге от самого прекрасного создания во вселенной, которое любило его больше жизни и которое бесконечно любил он. Бог стоял в шаге от своего счастья. Но не мог сделать этот последний шаг. Единственный шаг к счастью и одновременно к смерти.

Мир рухнул. Бог забыл смысл жизни. Бесконечная боль и гнев мгновенно затопили сознание бога. На секунду он потерял себя и произнёс самое страшное проклятие, какое только могло существовать. Чудовищное по разрушительной силе, по безумию, по силе зла, по ядовито-огненной мощи. Вселенная содрогнулась до древних каменных корней и истекла черной кровью из младенческих глаз. Это проклятие оживило мёртвого дьявола и дало ему дорогу в наш мир. Несчастная божественная любовь оживила дьявола. Горем несчастной неразделённой любви питает отныне дьявол свою мощь и получает власть над миром живых.

Через секунду бог взял себя в руки и горько пожалел о произнесённом проклятии. Теперь ему придётся вечно исправлять последствия и искать героев, согласных на искупление его греха. В этот момент бог заплакал в первый раз.

Он упал на колени на каменный холодный пол пещеры и рыдал от боли, горя и бессилия. Принцесса нежно наклонилась к нему, стала утешать, нежно разговаривать. Её голос, её ласковые слова и любящие глаза постепенно утешили бога, боль стихла. Они вместе вышли из пещеры и медленно стали спускаться с гор, они шли к тёплому морю, чтобы построить там дом на берегу и быть вместе столько, сколько позволит немая судьба.

20. Журнал Вильгельма. Илопоног

Я Вильгельм. Я настолько взволнован, что моему милому тёплому комочку – живому журналу, который сейчас записывает в себя понятое от меня, приходится несладко. Он с трудом отделяет информацию от переживаний, он мелко дрожит и поскуливает, напуганный моими сильными эмоциями, он не привык – такое со мной впервые. Прошу, потерпи мой милый.

Илопоног. Я даже не подозревал о его существовании! Он могущественнее и древнее всех, кого я знал. Виленин, или бог, или чёрный император, или даже великий вампир по сравнению с ним маленькие детишки. Он древнее времени. Хотя нет, илопоног вообще не внутри времени, он придумал время и играет с ним. Я встретился с ним случайно, и мог бы вообще не узнать о его существовании, в то время как большинство обычных людей уже видели его и получили от него это. Вот как это случилось.

Иногда мы проводим время вместе с Лиибе, прогуливаемся по нашему городку. Мне любопытно наблюдать, как резко меняются люди в присутствии Лиибе – высшей идеи чистой любви. Минуту назад они были скучными занудами, врединами, руководимыми ядовитым липким разумом, бежали как белки в колесе внутри выдуманных обманных желаний и желанных обманов. Шли как стадо красноглазых баранов к резиновому счастью, направляемые правдой, ложью, математикой, войной, океем, водой, женщинами, детьми, долженом, человеком в кепке, его кепкой, королём, черным императором, богом, собакой бога, великим вампиром и ещё кошмар кем – расскажу позже, а то сблюёте. И вдруг приближается Лиибе, входит в их жизнь. Приходит любовь! Всё меняется, люди мгновенно прекращают умирать и рождаются вновь. Раньше я думал, что Лиибе имеет абсолютную власть, выше неё нет никого. Но я ошибался.

Сегодня мы также шли с Лиибе по нашему городку, я наслаждался наблюдением, Лиибе что-то пела о любви, я не видел её – она же чистая идея, её никто не видит, только чувствуют. Мы подошли к маленькой пекарне-булочной, это традиционное маленькое семейное предприятие в наших краях, сотни лет находится здесь эта пекарня, принадлежит одной семье и передаётся от отцов сыновьям или дочерям, и работают здесь только семейно. За прилавком на фоне аппетитного вкусно пахнущего хлеба, сдобных дутых булок и кремовых слоистых пирожных стоит молодая женщина – видимо дочь хозяина и сама будущая хозяйка, на бейджике её имя «Марта».

Мы вошли, я взял чашку капучино, Лиибе рядом, моё удивление лавинообразно нарастает – поведение Марты никак не меняется, вообще. Лиибе вошла в её жизнь, любовь вошла в её жизнь, наполнила её, а Марта ничего не заметила? Это невозможно, здесь какая-то тайна. Я подключился к генератору и начал постепенно год за годом наблюдать прошлую жизнь Марты, начиная с рождения. Сначала ничего особенного, в семье двое детей: Марта и её обожаемый братик Стефан, младше её на два года, всё обычно, игрушки, книжки, качели, игры во дворе. Но вот я увидел событие, призвавшее илопонога. И я содрогнулся!

Марте шесть лет, зима, недалеко от дома есть узкая быстрая речка, заросшая по берегам высокой травой и камышами. Самое начало зимы, и речка ещё только начала покрываться льдом, он ещё очень тонкий, хрупкий, смертельно опасный. Марта с четырехлетним братиком Стефаном и другими детьми играют на берегу в прятки. Её братик решает перебежать по льду на другую сторону речушки, чтобы там спрятаться в камышах. Вот малыш Стефан в зелёненьких ботиночках бежит по льду, прямо на середине лёд не выдерживает, ломается, ребёнок проваливается под лёд, уходит в воду с головой. Быстрое течение мгновенно затягивает его всё дальше под лёд, утаскивает за собой. Никто ничего не может сделать. Минута и смерть. Стефана больше нет.

Всё это происходит на глазах Марты, она очень любит своего братика и не принимает такой мир, где его больше нет. Плохо, это будет плохой мир. Марта не хочет плохо. Марта – четырёхлетнее невинное дитя, ещё наполненное чистотой и любовью, она хочет, чтобы всё было хорошо, она поднимает глаза к небу и призывает илопонога: «Боженька, пожалуйста, спаси моего братика Стефана, я буду хорошей, я буду слушаться маму и папу и не буду кушать много конфет». Бог не может оживлять мёртвых, и ему не подвластно время. Это может только илопоног, он приходит с холодного неба.

Илопоног – летающий бесцветный змей с двумя головами. Вторая его голова не рядом с первой, а на противоположном конце змеиного тела – вместо хвоста. У него нет хвоста, то есть нет конца. Илопоног – это единственное существо, у которого есть два начала, но нет конца, поэтому он вечен. Илопоног огромен, он закрывает собой всё небо и солнце. Он одет в грубую серую тяжёлую рясу со стальными тёмными накладками, пояс тяжёлый железный, кованый. Его шаги медленные и тяжёлые – там, где он ступает на землю, вырастают заснеженные горы до небес, там, где он отрывается от земли, проваливаются океанские впадины до центра земли. Земля скручивается и сжимается от чудовищного напряжения, когда идёт илопоног.

«Что ты хочешь, Марта?» – огромный илопоног покорно склоняется перед маленькой девочкой словно раб. «Да, Марта, я повинуюсь твоей любви, всё ещё наполняющей тебя, и твоей детской чистоте и невинности. Я верну время назад, изменю события, и создам новый вариант мира, где малыш Стефан не утонул. Тогда это будет хороший мир? Ты точно уверена?» – илопоног смотрит на Марту вопросительно. «Да, боженька, пожалуйста, верни Стефана, тогда мир снова станет хороший. Самый лучший. И взамен я обещаю один месяц не кушать конфеты – это моя оплата тебе в нашей сделке. Я видела, как взрослые, когда просят что-то у бога, всегда обещают ему что-то взамен, то, что не хочется отдавать, или что-то, что приятно делать и не хочется прекращать. Наверное, боженьке это тоже нужно, а сам он взять это не может. Кушай целый месяц мои конфеты вместо меня. Вот.» – Марта решила твёрдо, сжала свои маленькие кулачки.

– Милая Марта, я не бог, мне не нужны детские конфеты. Я могу и хочу только делать мир лучше. Но я сам не вижу точно, какой мир лучше, я всё время сомневаюсь. Мне помогают увидеть только невинные дети, которые как драгоценные сосуды ещё полны данной им от рождения чистой любви. Они твёрдо знают, что плохо, что хорошо, и как сделать мир лучше. Они призывают меня, говорят мне что изменить, чтобы мир снова стал хороший, и я подчиняюсь им, потому что невинные чистые дети видят истину. Если ты твёрдо решила, что со Стефаном мир будет лучше, то пусть будет так. Подчиняюсь твоей любви и выполняю твоё желание.

Потом илопоног втянул время в себя за секунду до того момента, когда Стефан побежал по льду через реку. Только теперь маленький Стефан не успел это сделать – илопоног изменил события: вдруг мама Марты вышла на крыльцо дома и позвала детей домой пить тёплое молоко со свежеиспечённым печеньем. Все дети побежали в тёплый дом греться, и лакомится сладкими печеньками. Никто не утонул. Илопоног по просьбе Марты создал новый вариант мира, лучший, чем был до этого. Новый прекрасный мир, где её любимый младший братик Стефан жив.

Я снова и по-прежнему сижу в пекарне с Лиибе. Мой капучино остыл. Я вернулся, но загадка илопонога теперь не даст мне покоя: Марта выросла, но почему не утратила как остальные люди всю полноту данной ей при рождении любви? Приход Лиибе никак на неё не повлиял, значит она по-прежнему как чистый ребёнок полна любви. Все дети сначала как сверкающие божественные сосуды полны этой любви, потом со временем теряют целостность, и любовь покидает дырявый сосуд, люди становятся сначала пустыми, а потом их сосуд быстро наполняется гноем ядовитого смердящего едкого разума, и ими становится легко управлять. Они становятся или как безмозглые, но безобидные марионетки, или как безмозглые кровожадные зомби. Если же к ним вдруг случайно приближается Лиибе, их сосуд снова наполняет чистая любовь, и они мгновенно перерождаются в чистых неразумных счастливых детей. Но Марта – исключение, призыв илопонога в детстве оставил её сосуд целостным, её любовь не ушла. В чём тайна илопонога? Я должен любой ценой поговорить с ним, увидеть его лично и узнать его тайну, пусть даже это будет последнее.

Пока же я сижу в пекарне вместе с Лиибе, допиваю почти остывший капучино. Мы рады за Марту. Искренне рады, что она получила от илопонога в дар самый лучший мир, где её любимый младший братик Стефан жив, и уже стал взрослым, многое достиг, и Марта наверняка им гордится.

В пекарню весёлой смеющейся гурьбой заскакивают три красивых молодых человека и с ними одна милая девушка в голубом платье. Один из молодых людей особенно заметен: высокий блондин, широкоплечий, спортивный, черты лица тонкие, интеллектуальные, но подбородок волевой, мужественный. Умница, спортсмен, интеллектуал, красавчик, волевой лидер, не болтун, не хам, не выскочка, надёжный, честный, чистый, перед такими девушки падают штабелями, и не зря. Идеал мужчины, цвет нации, опора общества. Двое других мужчин, его друзей, не хуже – они как молодые полубоги, ненадолго спустившиеся на Землю. Один – жгучий брюнет с пронзительными голубыми глазами, артистизмом и безбашенной смелостью похож на испанского тореадора или на романтичного и смертельно опасного итальянского мафиози. Другой – вылитый лорд Байрон, пылающий взгляд гениального поэта, аристократизм, сила и воля, содрогающий суть вещей талант и снисходительная насмешливость к миру и к самому себе. Девушка в голубом платье с ними – красива, умна, добра, мила, скромна, чуть застенчива и самое драгоценное – чиста, светла и нежна. Девушка – это любимая и уже обрученная невеста высокого блондина, это становится ясно из их общего веселого беззаботного разговора. Ах какая пара!

Они все близкие друзья, а мужчины похоже ещё и работают вместе – на них одинаковая военная форма. Чёрные нацистские мундиры со свастикой и черепами – знаками карательного спецподразделения, ответственного за террор и уничтожение миллионов людей по расовым признакам, политическим убеждениям и государственной принадлежности. Мужчины работают в концлагере, а высокий блондин занимает там немалый руководящий пост. Высокий блондин – это Стефан, тот самый обожаемый младший братик Марты, которого она спасла в детстве от смерти и тем самым создала “лучший мир”.

Мужчины что-то купили в пекарне, коротко поговорили с Мартой и вскоре ушли, было утро, они торопились на работу в концлагерь. Марта зашла в маленькую комнату, скрытую от глаз посетителей, и я услышал оттуда её тихие всхлипывания и бесконечно горький, но тихий плачь. Ей очень-очень больно, она несчастна. Ради лучшего мира она спасла брата, а он стал безжалостным нацистом, убийцей.

Илопоног! Что ты сделал? Я приду к тебе вместе с Лиибе, и ты ответишь. Ответишь!

21. Я не стал камнем

Вильгельм позвонил мне ночью, часа в два. Я спокойно спал. Он был в бешенстве, орал и рычал в трубку. Он ещё в кого-то стрелял и что-то взрывал, в трубке я слышал длинные очереди, не то автоматные, не то пулемётные – я не разбираюсь. Пришлось быстро одеться и ехать к нему, что он может натворить в таком состоянии – даже представить страшно. Пока я ехал в своей большой машине, ко мне присоединился Фрауман, он был заспанный и чуть тормознутый. Он знал про ситуацию, поэтому оделся соответственно – жёлтый короткий сарафан на кожаных лямках и полувоенные кеды с жёлтыми шнурами. Сначала ехали молча говорить не о чем – ничего не понятно. Я на нервах. Вдруг Фрауман решил меня добить и сказал новость.

«Я сплю с Микисом. У нас любовь. Мы хотим пожениться весной. Придёшь на свадьбу?» – Фрауман сказал это мягко и мечтательно и глупо улыбаясь, с явным видом влюблённого по уши. Я чуть не въехал в дерево от неожиданного поворота. Взял себя в руки. Дальше говорю вежливо и осторожно.

– Милый Фрауман. Я очень рад за вас с Микисом. Искренне рад. Поздравляю. Но как такое возможно? В твоём мире же нет деления людей на два пола, все однополые. Нет пар, нет женитьбы и семьи. Нет в принципе понятия секса. У вас с Микисом что? Э… Секс?

– О да! Секс! Да ещё какой! А потом и любовь возникла. Настоящая! Я тоже не понимал в принципе, что такое секс и любовь, пока не встретил Микиса. О боже! Он самый лучший! Про него много всякого говорят, что он перетрахал уже миллиарды женщин, что он переспит и бросит, что он даже не пытается узнать имя девушки, с которой спит. Что он обычно занимается сексом не с одной, а одновременно с сотней девушек – если их меньше, то он не кончает. Что девушки старше девятнадцати лет для него уже старухи и ему не интересны. Что он никогда не спит с одной и той же девушкой больше одного раза. Но он не такой! Мы спим с ним уже четыре месяца каждый день! И только вдвоём, и он всегда-всегда кончает. Ох! И мне уже далеко за шестьдесят. И вообще я даже не девушка! Он хороший, они все ошибаются, они не знают его по-настоящему. Он не такой! Он такой внимательный и заботливый! После нашего первого секса он подарил мне смягчающий гель для бороды, а то моя борода ему сильно кололась. Но он терпел, потому что любит меня! Что это, как не настоящая чистая любовь? Ах! Он чудо! Я с ним улетаю!

Фрауман счастливо улыбаясь рассказывает мне про свою любовь с Микисом и девчачьи слёзки текут у него от счастья, он неуклюже размазывает их по лицу, по чёрной квадратной лесорубной бороде. Потом он переходит к подробному описанию их секса с Микисом. Прям подробно, во всех хлюпающих деталях. Я так сильно сжал рулевое колесо, что кулаки побелели. Я так сильно сжал зубы, что они скрежечут. В моих глазах красные жилы как канаты. Я чувствую бешеную аццкую ревность! А-а-а-а-а!!!! Микис украл у меня Фраумана! Я хочу застрелить Фраумана, потом Микиса и самому застрелиться. Фрауман – мой лучший друг, моя вторая половина, мои родная тень. Он когда-то сам добровольно стал мой тенью, хотя мог освободиться и стать свободным навечно. Он навечно связал свою жизнь со мной! Он мой! Только-только мой!!