скачать книгу бесплатно
Этот народ явно не питал страсти к украшательству, зал выглядел так же, как и туннель: голые песчаные стены и факелы с тревожными тенями. Помимо коридора, из которого мы вышли, виднелась еще парочка, с другой стороны, но куда они вели, разглядеть было невозможно.
Я быстро осмотрелась и сосредоточила свое внимание на драгонах, к которым нас привели. Кто из них нунг, определить было сложно: вождь драгонов ничем не отличался от сородичей. Из одежды только плотные штаны и деревянные щитки на груди и плечах. Оружие у всех разное, но ни одно не подчеркивало особый статус перед другими. Пришлось схитрить и посмотреть через турею: нунг тот, что стоит в центре. Его окружало еле заметное сияние, признак власти. Я ждала, когда он заговорит первым, но, к моему удивлению, вначале он обратился не ко мне, а к голубоглазке.
– Магия в Бругущ-ще – нет!
Он говорил на человеческом не так хорошо, как охранник девушки, но все же язык знал. Славно, так будет проще общаться с ним от своего имени, а не при помощи переводчика. Девушка не успела открыть рот, как вместо нее, шипя на сложном, неразборчивом языке, понятном только самим ящерам, заговорил Сетсей. Девушка посмотрела на драгона и покачала головой. Тот замолчал, и она ответила сама.
– Я хорошо помню ваше требование и не использовала магию в стенах города. Открывая портал, я находилась за чертой поселения. Мне послышалось, кто-то звал на помощь, пришлось действовать быстро.
Она покосилась на меня, заговорив о крике помощи, и я почувствовала: опять лжет. Не слышала она моих воплей. Это открытие удивило меня. Я ошибочно решила, что голубоглазка пришла как раз потому, что я звала на помощь, но, если нет, надо узнать, как же она меня нашла.
– Брат поручилс-ся с-са тебя, но больш-ше магии нет, – добавил нунг. – Иначе вон!
Обратила внимание, что нунг назвал Сетсея братом, означает ли это, что они кровные братья или просто оговорка? Мои размышления прервал пристальный взгляд нунга.
– Что хочеш-шь, орк?
– Работу.
– Воины не нуш-шны, хватает, – прошипел предводитель ящеров.
Я улыбнулась. Это он, конечно, зря, воин я хороший, но ладно, есть мне чем еще удивить.
– А шаманы?
Девушка рядом легонько ухмыльнулась, наверное, оттого, что была права, заподозрив во мне мага. Нунг мигнул и заговорил с охранником голубоглазки опять на своем шипящем. Сетсей что-то ответил и протянул ему Бурату. Я проводила ее глазами, наблюдая, как драгоны внимательно рассматривают оружие отца.
– Имя? – спросил меня предводитель.
– Эфира, дочь Карктара, сына Гулгарела.
На нунга мое имя впечатления не произвело, в отличие от охранника девушки.
– Того с-самого Карктара? – уточнил Сетсей.
Я посмотрела на него.
– Не знаю, что ты имеешь в виду, – предпочла не отвечать ему прямо.
– Любой орк с-снает Карктара, и ты с-снаеш-шь, – ответил друг голубоглазки, чуть склонившись ко мне.
– Почему ты тут, а не дома? – вмешался нунг.
Видимо, его вопрос подразумевал, почему я оставила орду.
– Отец погиб, я ушла. – Это максимальная честность, на которую я была готова. Вдаваться в подробности не хотелось, и этот допрос начинал меня нервировать. – Я орк, воин, шаман, буду честно работать, не прошу плату, только еду и место, где можно переждать белый холод. Буду полезна и на охоте, и как лекарь. Уйду, когда захочу. Вот мое предложение.
– Думать буду, – ответил мне правитель и снова обратился к голубоглазке. – Когда уходите?
– Если не возражаете, мы переночуем и на рассвете двинемся дальше, – ответила девчонка.
Нунг одобрительно кивнул, и ящеры рядом указали нам на выход.
– Иди, догоню, – сказал ящер голубоглазке, а потом шепнул мне: – Тронеш-шь ее – утоплю в болоте.
Я оскалилась в ответ, не люблю, когда мне угрожают. К тому же пока нас связывает веревка, трогать ее небезопасно, связывающее заклинание может и по мне ударить, да и вообще, чего трогать-то ее, она мне жизнь как-никак спасла. Но все это объяснять ящеру я не стала. Мы последовали за драгонами на выход, напоследок я оглянулась: Нунг разговаривал с Сетсеем, на меня никто из них больше не смотрел.
Выйдя на яркий свет, мы с девчонкой зажмурились. Это ящеры хорошо видят как на свету, так и в темноте, нашим же глазам требуется время, чтобы привыкнуть. Драгоны потеряли к нам всякий интерес, стоило выйти из пещеры. Видимо, девчонке они доверяют или, скорее, доверяют ее спутнику. Не успели мы отойти от пещеры, как дорогу нам перегородил человек. Совсем зеленый парнишка, хотя нет, не человек – оборотень. Даже турея не нужна, и так вижу. Оборотней всегда отличает излишняя резкость движений и еле уловимая хищность во взгляде.
Он уставился на меня в упор и повел ноздрями, принюхиваясь. Учуяв мой запах, слегка поморщился. Понимаю, озеро мне бы сейчас не помешало, умывалась я последний раз больше круга назад, да только тут кругом болота.
– Эфира, это Ортос, – представила мне перевертыша голубоглазка.
Необычная они компания, странная человеческая девчонка-маг, нездешний ящер и молодой оборотень.
– Кто это? – поинтересовался оборотень, разглядывая меня.
– Это Эфира, она орк.
Я ухмыльнулась, будто щенок сам этого не видит.
– Друг, – подытожила голубоглазка.
– Не друг, а так… временный спутник, – косясь на веревку, на всякий случай добавила я.
Голубозглазку ничуть не смутили мои слова.
– Хорошо, «пока не друг», пойдем, найдем тебе сухую одежду и сапоги, – добавила она, приветливо улыбаясь.
Не привыкла я, что чужаки проявляют заботу об орках, нас обычно побаиваются и сторонятся, немногие готовы набиваться в друзья. Странно все это, но новые сапоги и вправду не помешают. Я одобрительно кивнула. Необычная эта голубоглазка, добрая, хоть и врет всем, но ее сила и аура тревожат. Духи не ошибаются. Если свели нас, да еще и связали, значит, все это неслучайно.
Глава IV
Первый полет
Ортос, не прекращая пялиться на нашу гостью, любезно согласился наносить воды из колодца и наполнить лохань, чтобы Эфира умылась. Драгонам эти лохани служили емкостью для стирки. Их размеры не позволяли использовать их для купания, зато для человека или орка в самый раз.
Сидя за ширмой, я отчетливо слышала плеск воды и негромкий стук зубов орка от купания в холодной воде. Это натолкнуло на мысль – я ничего не знаю о шаманах. Любой маг, даже с самым скромным потенциалом, способен нагреть воду, возможно, не каждый способен довести ее до кипения, но подогреть – запросто. А шаманы, получается, не могут, или Эфира слабый шаман? По правде говоря, я смутно представляла возможности шаманов. Теоретическую часть магии преподавал Велад, но мы прекратили занятия сразу после четырехдневной войны, как все теперь ее называли. До Эфиры я встречала лишь одного шамана – Олидберга, который без спроса заклеймил меня меткой.
За ширмой послышались тихая возня и ругань, я уже собралась предложить свою помощь с подогревом воды, но остановила себя, напомнив, что случайно заодно могу все болота вокруг подогреть, и вряд ли драгонам это понравится, к тому же нунг запретил пользоваться магией в его деревне.
По растекавшейся на полу луже я поняла, что омовение закончено. Покопалась в своем скромном запасе одежды, чтобы найти что-то подходящее для орка. Выбор одежды усложнялся нашей разницей в размерах, как минимум в размахе плеч, но общими усилиями удалось подобрать для Эфиры темный плащ с густым мехом, скрепленный на груди кожаными ремнями. Ортос отдал одну из своих толстых холщовых рубах, которую орк заправила в плотные обтягивающие штаны. Размер ноги тоже отличался, но, благо, запасные сапоги, украшенные мехом – магического происхождения, дело рук талантливого криоманта: и от холода защитят, и размер не имеет значения, залезут на любую ногу.
Даже облаченная в привычную для моего глаза одежду и избавившаяся от узкой кожаной рубахи, оголявшей живот, орк все равно выглядела непривычно. Прежде всего, зеленый цвет кожи, немного напоминавший драгонов, но более яркий. У ящеров она коричневого, даже можно сказать болотного оттенка, а кожа орков зеленая, как молодые побеги трилистника. В необычном контрасте смотрелись и ее волосы. Длинные, жесткие, красного цвета, собранные в тугой хвост. Уши заостренные, но значительно меньше, чем у эльфов. Явно выступающий рельеф мышц и тренированное тело показывали, что она воин, хотя как раз в этом ничего необычного нет. Любой, даже никогда не видевший орка, человек знает, что все они воины. И не простые, а очень искусные и опасные. Но самой яркой чертой Эфиры были чуть выглядывающие белые клыки, выступавшие из нижней челюсти. Они придавало воинственности, но, к удивлению, совершенно ее не портили. Несмотря на всю необыкновенность внешности, Эфира была красивой. Возможно, немного пугающей, но не отталкивающей. Все в ней было гармонично: и красные волосы, и зеленая кожа, и даже клыки. Это все не вписывалось в привычный образ, который представлялся, когда говорили об орках. Их описывали страшными, клыкастыми, массивными существами, похожими чуть ли не на животных. Но, глядя на Эфиру, я видела красивую, статную женщину-воина, чуть выше и немного крупнее обычной человеческой женщины или эльфийки, с другим оттенком кожи. На этом разница заканчивалась.
И еще меня не покидало странное ощущение, что я встречала Эфиру ранее. Но это не могло быть правдой, до нее я никогда не встречала орков, и в которой раз отмахнулась от назойливой мысли.
Когда с переодеваниями было покончено, внимательный Ортос предложил отправиться перекусить. Как я сама не додумалась, Эфира, должно быть, очень голодна. Его догадка подтвердилась сразу же, как только орк согласилась с большим энтузиазмом и даже не попробовала отказаться, как делала всякий раз до этого.
Мы вышли на улицу. В прохладном воздухе витал неприятный запах жженой травы и костра, где-то жгли перегнившие листья. Солнце клонилось к горизонту, небо затянуло мутной дымкой, и все селение оделось в плотную туманную пелену. Почти вся деревня драгонов покрыта непроходимыми лужами и мхом, которого тут в избытке, сказывалась близость болотной местности. Не замерзавшие даже в самые лютые зимы болота обеспечивали необходимую влажность и благоприятные условия для роста мхов и лишайников. По всему селению между норами и пещерами на небольшом возвышении над землей протянулись деревянные мостки-тропинки. Единственная дорога, выложенная из камня, – центральная, которая вела от главных ворот до большой пещеры нунга.
Нас поселили на окраине селения, в деревянном домике. Их тут рядышком стояло несколько, и чуть дальше еще парочка. По рассказам Сетсея, их строили маги, которые жили тут по приглашению драгонов. Жить в норах человеку или эльфу некомфортно, слишком сыро и холодно. Поэтому в деревянных лачужках всегда селились гости деревни. Дальше на северо-запад были и другие поселения драгонов. По тому, как много Сетсей знал именно об этой деревне, я догадалась, что родом он отсюда, но расспрашивать подробнее не решилась. Несмотря на то, что нунг драгонов встретил нас приветливо и разрешил остаться, не раз замечала, как местные, завидя Сетсея, уходили или вовсе отворачивались. Каждый раз незаметно кидала взгляд на него, но разве по его мимике что-то поймешь, он выглядел как всегда невозмутимо спокойно, будто не замечая.
За две луны, проведенные здесь, я стала немного ориентироваться в поселении, поэтому пещеру, которую Сетсей называл харчевней, мы нашли быстро. К тому же с нами был Ортос. Чуткое обоняние молодого оборотня безошибочно улавливало любые запахи, особенно еды. Подойдя ближе, мы увидели, как драгон в фартуке вынес и поставил перед сворой мельтешащих ящеров с желтыми отметинами на спинах тяжелую чашу с шевелящимися насекомыми.
– Это желтоспинники, детеныши драгонов, – объяснил нам Ортос, показывая на кучку ящеров.
Я бы ни за что не признала в них детей, каждый был не меньше меня ростом.
– Видите у них желтые пятна на спинах? Со временем, когда детеныши подрастут, они пропадут, а пока эти отметины говорят о том, что они незрелые и несамостоятельные.
Детеныши как раз вполне самостоятельно накинулись на чашу с живностью, шипя и расталкивая друг друга. Мы с Эфирой, не сговариваясь, сморщились, наблюдая за неаппетитной трапезой.
– Надеюсь, у них есть что-то другое, это я есть не стану! – продолжая морщиться, прошептала Эфира.
Я тяжело вздохнула, скучая по стряпне Тиральды. В этой харчевне выбор блюд для человека был весьма скромен, точнее, его не было вообще. Почти в каждое блюдо драгоны добавляли насекомых или насекомоядные растения, и единственное, что можно было есть, не опасаясь обнаружить в тарелке ассорти из букашек и мошкары, это зерновую кашу, которой мы с Ортосом питались последние два дня, уже тихо ее ненавидя.
В пещере, как всегда, стоял полумрак. Света из маленьких, давно не мытых окошек явно не хватало, и главным источником освещения служили свечи. Подсвечники, залепленные подтаявшим воском, стояли на старых, со сколами, дубовых столах. Приземлившись на огромные скамьи за столом в дальнем углу, Эфира начала оглядываться. Надо сказать, все тут большего размера, чем привыкли люди, все же завсегдатаи этого любопытного заведения в основном драгоны.
Ортос вызвался сходить нам за кашей, заверив Эфиру, что попросит не добавлять в заказ беспозвоночных и членистоногих приправ.
Когда оборотень отошел достаточно далеко, чтобы не слышать разговор, орк прямо спросила:
– Как ты нашла меня на болоте?
Я удивилась. С чего это вдруг она решила заговорить об этом?
– Услышала твои крики о помощи.
– Врешь, голубоглазка.
Орк кинула взгляд на веревку, по-прежнему связывающую нас. Я не ожидала, что она так легко меня подловит, и смутилась от ее напора.
– Так как? – допытывалась она.
– Случайно, – честно ответила я. – Учусь открывать порталы в незнакомые места или прокладываю точку выхода к незнакомым людям. Конкретно в тот раз пробовала открыть портал к тому, кто поблизости находится в беде, и у меня получилось, этим «кем-то» оказалась ты.
– Зачем соврала?
– Сетсей разозлится, если узнает, что я опять пробую открывать порталы в незнакомые и, возможно, опасные места.
Орк кивнула, будто соглашаясь.
– Драгон прав, зачем открывать порталы неведомо куда? Если только ты, голубоглазка, не стремишься попасть в неприятности.
Орк хитро улыбнулась, словно сказала то, о чем догадывалась лишь она. Я ответила такой же насмешливой улыбкой и решила показать, что не только она умеет задавать неудобные вопросы.
– Так почему, говоришь, ушла из родных земель?
В ответ Эфира просверлила меня испытующим взглядом. Понимая, что ответа не дождусь, я решила перевести разговор на другую тему и задать еще один мучивший меня вопрос в надежде побольше узнать о шаманах:
– Шаманы – маги смерти, а не жизни, но ты сказала нунгу, что можешь быть полезной как лекарь. Как такое возможно, если это не твоя магия?
Черты лица шаманки разгладились и смягчились, она была рада, что я не стала допытываться дальше. Но я попала в точку, о родных землях она говорить не хочет.
– Чтобы быть лекарем, не нужна магия, – ответила она. – Я не смогу залечить смертельные раны, как целитель или сильный шаман, но для большинства недугов это и не нужно. Лесной Дух щедр на целебные травы.
– В наших деревнях знахари тоже обычные люди, а не маги, и, между прочим, к ним учиться даже сами друиды приходят, – встрял в наш разговор вернувшийся Ортос.
Оборотень держал большущие деревянные кружки с брусничным морсом и, аккуратно поставив их на стол, пошел за мисками с горячей кашей. Возвратившись, сел рядом с Эфирой и придвинулся к ней поближе. Я еле сдержалась, чтобы не засмеяться в голос. Кажется, наш волчонок добивается расположения красноволосой и воинственной Эфиры, которая, похоже, напрочь не замечает его скромных потуг.
Орк понюхала кашу, подождала, пока оборотень или я первыми снимем пробу, и только после этого набросилась на еду. По тому, с какой жадностью она орудовала ложкой, справедливо было решить, что нормальную пищу шаманка давно не видела. Наваристая каша была неплоха, но есть ее третий день подряд любому надоест. Поэтому я просто размазывала содержимое по миске, наблюдая, с какой жадностью поедает кашу Эфира. От своей еды она отвлеклась, только когда напротив нее сел вернувшийся Сетсей.
– Нунг говорит, ты мош-шешь ос-статьс-ся в Бругущ-ще до конца белого холода.
Орк победно отсалютовала своей кружкой и осушила ее, практически не отрываясь.
– Верни мой кинжал, – первое, что сказала она, громко стукнув кружкой по столу.
– Пос-сже, – ответил ей ящер. – Ес-сли вс-се поели, предлагаю отправитьс-ся на боковую, с-савтра утром покидаем с-селение.
Эфира вопросительно подняла бровь, взглянула на меня и взяла веревку, намекая, что главная проблема все еще не решена.
– Думаю, за ночь она исчезнет, – ответила я на немой вопрос.
После ужина, шагая в полутьме под громкий стрекот кузнечиков, мы вернулись в нашу лачужку. Драгон оставил нас, свернув на полпути к одному из одиноко стоявших деревянных домиков проверить, не найдется ли там еще одной койки для Эфиры, чтобы ему или Ортосу не спать на твердом и студеном полу. За время нашего отсутствия в домике стало заметно прохладней, и орк вызвалась растопить камин. Оборотень продолжал крутиться возле нее и с радостью предложил принести сухие поленья. Вскоре с добычей вернулся Сетсей и занес в мою и без того маленькую комнатку еще одну койку. Перед тем как разойтись по комнатам, он предупредил Эфиру, что они с Ортосом обладают отменным слухом, и лучше бы ей вести себя благоразумно. Шаманка ничего на это не ответила, а сразу завалилась спать и, кажется, уснула моментально.
Ко мне же сон не шел, и все, что оставалось, лежа прислушиваться к завыванию разгулявшегося за окном ветра. Вскоре за стеной послышалось монотонное похрапывание оборотня. Перевернувшись на другой бок, я принялась разглядывать в темноте спящую Эфиру, прислушиваясь к ее ровному дыханию. Убедившись, что она крепко спит, осторожно притронулась к своему сосуду. Возможно, впервые за долгое время он был спокоен, и это затишье я почувствовала после того, как нас связала веревка. Случайность ли это, я не знала, но очень захотелось выяснить.
Пришлось повозиться с заклинанием и рискнуть его использовать, чтобы развязать магический узел. Болтавшаяся между нашими койками веревка не хотела слушаться и исчезать. Действовать пришлось осторожно, я боялась случайного всплеска магии, и когда наконец магические путы исчезли, вновь прислушалась к сосуду силы, но никаких изменений не почувствовала. Надо было решать, как поступить: развяжу веревку – и орк останется с драгонами, оставлю – и ей придется отправиться с нами к гномам. Отчего-то крайне не хотелось прощаться с Эфирой. Впервые за долгое время я не чувствовала своего утомительного одиночества, и дрожь в груди стала уменьшаться. Конечно, я понимала, что привязывать к себе насильно и уж тем более тащить против воли, чтобы не ощущать пожирающую внутри черноту, нечестно по отношению к ней. И почему орк, о котором я толком ничего не знаю, вызывает такое необходимое сейчас чувство умиротворения, словно лист исцелейника к ране приложили? Ответа не было, и я решила доверится своему чутью – не спешить. Прося про себя у Эфиры прощения, я вновь связала нас магическими путами.
Сон так и не пришел, сколько бы я ни крутилась из стороны в сторону на прогибавшейся под моим весом койке. Я провела пальцем по тонкой, изящно выписывающей вензеля на моей коже линии – первая буква имени того, кто теперь каждую ночь приходит в мои кошмары умирать у меня на глазах. После первого дня войны меня мучил один и тот же повторяющийся почти каждую ночь кошмар, из-за которого теперь я боялась спать. Поначалу Велад решил, что причина моей осмелевшей силы – нехватка сна, и усыплял магией, но, к его удивлению, кошмары пробирались и сквозь заклинания.
От боязни уснуть и в очередной раз пережить Его смерть я вновь ощутила удушье. Подобные приступы паники теперь – часть моей жизни. Непроизвольно схватилась за медальон на шее, будто кристалл душил меня. Но я знаю, медальон, который Он когда-то мне подарил, ни при чем. Тихо поднявшись, чтобы не разбудить Эфиру, накинула плащ, сунула ноги в мягкие сапоги и на носочках вышла из спальни. Через узенький коридорчик выскочила на задний двор, в ночную темноту, под моросящий дождь. Вдыхая свежий воздух, под аккомпанемент успокаивающего кваканья болотных лягушек, я пыталась восстановить дыхание. Убежав из Фебраны, где все напоминало о Нем, я надеялась, что приступы паники пройдут. Сегодня впервые с момента, как мы отправились в дорогу, меня накрыло тревогой и липким страхом. Уснуть теперь можно лишь от усталости, тогда мыслям в голове ничего не останется, как пойти на поводу у тела. Можно вымотать себя выбросами магии, что было сейчас для меня опасно, или физически. Второй вариант в нынешних условиях подходил больше.
От веревки, тянувшейся за мной, исходило небольшое магическое сияние, в такой темноте даже этого хватало, чтобы осмотреться. Во дворе висела пара тюфяков-чучел, кто-то их повесил еще до нас. Я подняла валявшуюся палку, перехватила ее как меч и подошла к тюфякам. Размахнулась. Ударила, раз, другой, третий. Каждый раз при сражении меня захватывала злость. Именно она становилась спасением: сильная, темная, способная подавлять панику, страх, пустоту, все. В такие моменты становилось все равно, кто передо мной: шипастый горгон или тренировочное чучело. Остановилась я, лишь когда заболели руки, а из тюфяка с такой силой посыпалась солома, что, будь он живой, взмолился бы о пощаде.
Почувствовав чей-то взгляд, резко обернулась. Эфира стояла, прислонившись к дверному проему, и рассматривала меня.
– Что? – рявкнула я, все еще ощущая бурлящую злобу.
– У тебя кривая стойка, слабый хват и очень ленивые ноги.
– Чего? – переспросила я растерянно.
– Ногами, говорю, плохо работаешь. Кто учил тебя так драться?
– Сетсей, – тихо ответила я, сбитая с толку ее вопросом.
