скачать книгу бесплатно
– Тебе-то что, человек?
– Твоя правда, орк. По крайней мере, перестанешь убивать моих монстров и путаться под ногами. Но с тебя должок, хитрая. Если выживешь, конечно.
– Гудр, – буркнула я на прощание, уверенная, что он не поймет на орочьем «спасибо». Но по самодовольной улыбке стало ясно: он понял.
Маг перебросил нас прямо на окраину селения. Первое, что мы увидели, – это крыши хижин, объятые огнем. Дым такой густой, что не видно ни неба, ни очертаний Говорящей горы, которой можно любоваться из любой точки деревни. Здесь шел бой: горстка охранников, которых оставил наш вождь Цебир, сражалась с захватчиками в монашеских одеяниях и демонами. Нашим ближайшим соседям, демонам, еще ни разу не хватило смелости вторгнуться на наши земли с оружием – до этого дня.
Я начала рыскать взглядом по лежавшим вокруг мертвым оркам, боясь увидеть среди них отца. Не найдя, вздохнула с облегчением и кинулась в бой первой. Рекштар, не отставая, бросился следом. Меня захлестнула слепая ярость, а это плохой советчик для воина. Голова всегда должна оставаться холодной, без эмоций. Но растерзанные тела знакомых орков кругом, душераздирающие крики и плач детей затуманили разум. Я чувствовала, как кровь убитых врагов брызжет мне в лицо, ощущала ее вкус во рту. Но руки, казалось, становились только сильнее, когда замахивались, наносили и отбивали очередные удары.
Церемониальный наряд я узнала издалека, отец неподвижно лежал на земле около своей хижины. Рядом с ним на коленях стояли двое: Элония, его ученица, и моя мать. Я ринулась к ним, но дорогу мне преградил демон, размахивающий топором. Я резко пригнулась, и его рука с тяжелым оружием пронеслась над моей головой, не причинив вреда. Взмахнула мечом, отсекая его кисть с топором. Кровь хлынула струей. Демон уставился на обрубок, собираясь закричать, но не успел. Следующий удар пришелся ему в сердце, в одно из двух… Или сколько их там у демонов?
Вытащив лезвие из его груди и перешагивая через уже мертвое тело противника, я подбежала к отцу. Вся его верхняя рубаха была в крови. Мать старалась перевязать рану, а Элония зажимала ее ладонью. Я недоуменно уставилась на нее, ведь ученица моего отца – маг жизни.
– Почему не исцелишь его? – спросила я у заплаканной Элонии.
Ее слезы лишь раздражали. Орки не плачут, а дают обидчику сдачи. Пришлось встряхнуть ее, приводя в чувство. Элония всегда была чересчур ранимой, отец предпочитал говорить «тонко чувствующая» и именно поэтому взял ее в ученицы. Но, как по мне, она просто размазня.
Вместо нее, запинаясь, ответила мама.
– После того, как на нее надели это, – мама указала на шею Элонии, там красовался тонкий обруч из серого, тусклого металла, – ее магия исчезла!
– Я ее не чувствую, – завыла Элония.
Я потянулась к стальному ошейнику, силясь снять его, но тот не поддался.
– Эфира, – негромко позвал отец.
Склонившись над ним и взяв за руку, я заметила такой же ошейник и на его шее.
– Время пришло.
Отец облизал сухие губы – говорить ему было тяжело – и подвинул ко мне свой клинок, который достался ему от отца, а тому – от его отца. Оружию, которое передавалось из поколения в поколение, давалось имя. Кинжал отца носил имя Бурата, что переводилось как «последнее касание». И это острие оправдывало свое название: заточенное с двух сторон изогнутое лезвие, тонкое, как лист, смертельное в умелых руках, с рукоятью в форме склонившейся длинношеей птицы.
Я замотала головой, отказываясь принимать кинжал, ведь это означало бы, что мы прощаемся. Не собираясь сдаваться, начала озираться в поиске подмоги, но отец сильнее сжал мою ладонь. Наши взгляды встретились. И в темных, как у меня, глазах отца я увидела не боль и страх, а радость, какая бывает у путника, пришедшего к концу своей дороги. Что он увидел в моих, не знаю, но его последние слова запомню на всю жизнь.
– Дочь, ты всегда отличалась от нас своей сдержанностью. Орк сначала бьет, потом думает, но ты не такая, и этим превосходишь многих, помни это. А теперь будь сильной, отпусти меня. Найди свой путь.
Мама прислонила свой лоб к его, и по ее щекам потекли тихие слезы. Я не помню, чтобы когда-либо видела ее плачущей.
Не в состоянии вымолвить ни слова, я лишь смотрела, как его свет меркнет, и на этой земле для меня навсегда становится темнее. Мой отец, друг, учитель, Карктар, сын Гулгарела, сына Дрока. Мудрый, справедливый старейший шаман орды, не заслуживающий такой смерти. Орки верят, что на этом жизнь не заканчивается, и нет ничего неестественного в том, что родитель умирает раньше своего ребенка, но я не была готова принять его смерть.
Глаза отца медленно закрылись, и рядом с новой силой завыла Элония. Я ей даже позавидовала, мне бы сейчас тоже завыть, позволить душе выстрадать боль, но вместо этого я застыла в полусогнутом положении над телом отца. Из ступора меня вывел голос Глары. Она тихо подошла, села рядом и со злостью прошипела:
– Дрокул исполнил твой приказ. Вождь прислал нам в помощь отряд лучших воинов. Теперь мы их всех отправим в могилу!
Хотелось бы разделить ее радость мести, которая сейчас свершится, но внутри скребла злоба: не на захватчиков, а на вождя. Еще пару лун назад отец предупреждал Цебира о надвигающейся войне, призывал встать плечом к плечу со светлыми эльфами и людьми, на которых напали. Но молодой вождь медлил, считая, что слабый сосед – хороший сосед. Он выжидал, не желая ввязываться в драку за людей и эльфов. Не хотел союза, надеясь увидеть людей поверженными, и тогда орки пришли бы на их землю как спасители, перед которыми Людея склонила бы голову. Но все оказалось иначе. Люди нашли способ выжить, и все твари, разрушавшие человеческие города, ринулись на нас. И как раз люди пришли оркам на помощь даже после того, как мы им отказали. Это мы теперь оказались у них в долгу.
Орда праздновала хорошую весть – мы очистили наши земли от врага. Но для моего племени Говорящей горы она омрачалась прощанием с нашим шаманом, моим отцом. Я смотрела на него в последний раз перед тем, как огонь поглотит его тело и освободившаяся душа навсегда покинет этот мир.
Недалеко от нашего селения в середине ночи, когда от заката прошло столько же сектов, сколько осталось до рассвета, собрались орки. Многие пришли проститься со старшим шаманом. Карктара знали во всех уголках пустоши Хангар и даже за ее пределами. Безоблачное темное небо переливалось множеством взошедших ярких звезд. Словно сам небесный Дух пришел попрощаться с тем, кто провел многие ночи, вглядываясь ввысь и разгадывая его тайны. Издалека доносился монотонный ритмичный стук барабанов.
Чем больше членов орды собиралось возле погребального костра, тем сильнее я ощущала энергию племени, соединяющую каждого орка друг с другом. Даже не прибегая к турее, чувствовала ее, текущую сквозь меня. По обычаю пришедшие выказывали свое почтение и выкладывали камни вокруг погребального костра. Но камней собралось уже так много, что остальным приходилось находить совсем маленькие камешки, чтобы не завалить тело отца грудой булыжников.
Стоя у единственного прохода, держа руки на плечах мамы, которая с момента гибели отца не проронила и слова, я почувствовала, как за моей спиной встал Цебир. Я должна была поприветствовать его, но не нашла в себе сил даже обернуться. Ощутила, как его тяжелая ладонь легла мне на плечо. Вождь – глава орды для всех, но для меня в первую очередь друг, больше, чем друг. Наверное, именно поэтому так сложно было принять его решение, которое привело к смерти Карктара.
Шаманское чутье, доставшееся от отца, стрельнуло в груди, и я повернула голову в ту сторону, куда тянула знакомая нить, к которой я привыкла прислушиваться. Недалеко, облокотившись о ствол старого дуба, в сторонке, не привлекая внимания, стоял не орк, чужак. Приглядевшись, я узнала его: человеческий маг с поля битвы. Хотела было подумать, что ему тут надо, но выдохнула и отвернулась – человек сейчас не моя забота. Раз он тут, значит, прибыл к Цебиру. Другого объяснения, как его пустили этой ночью к Говорящей горе, не было.
– Братья и сестры, – крикнул Цебир, обращаясь к собравшимся, – за эти две луны мы потеряли много достойнейших воинов, и этого нам никогда не забыть, но цена их жизни – наша свобода. Нас постигла еще одна утрата: от нас ушел старейший шаман, хранитель орды, имя которого знакомо любому орку – Карктар, сын Гулгарела, сына Дрока. Как вождь, я должен говорить от всей орды, но эта утрата касается и меня лично. Ведь, как многие из вас знают, Карктар заботился обо мне после смерти моего отца. Орда не забудет его. Каким бы тяжелым ни был этот момент, смерть орка не конец, его поступки будут жить дальше. В переходе больше света, чем темноты, и наша горечь недостойна его…
Дальше я не слушала. Все слова, что говорил Цебир, – правда, но они не имели значения. «В переходе больше света, чем темноты», – повторила я про себя, но от этого не полегчало, я все так же остро ощущала утрату, боль и злилась на себя за это.
Меня легонько тронула за плечо Элония, я приняла из ее рук факел и передала матери. Она дрожащими руками поднесла его к нижнему ярусу погребального костра. Огонь взметнулся по сухим веткам, как по лесенке, и озарил лица собравшихся теплым светом пламени. Звук барабанов, под стать причудливому танцу огня, зазвучал сильнее и ритмичнее.
Помня слова отца перед смертью, после обряда прощания я надеялась обрести освобождение и смирение. Но чувствовала себя с точностью до наоборот – опустошенной и злой. Хотелось громить все на своем пути, на поясе тяжестью давила Бурата отца, хотя в действительности она почти ничего не весила. Раздираемая яростью, я знала, что, пока не состоится разговор с Цебиром, переступить через затягивавший меня омут горя не удастся.
Я решительно направилась к самому большому шатру, наспех установленному для вождя на окраине. Перед входом двое из трех охранников преградили дорогу. Третий, узнав меня, не двинулся с места. Сообразительный.
– К нему нельзя, у него переговорщик, – предупредил один из них и направил на меня меч.
Я была только рада бою. Проскочив под рукой охранника с оружием и целясь ему в нос, резким движением ударила древком Бураты. Послышался хруст. От неожиданности орк пошатнулся, и, пока он не пришел в себя, я, опершись на его плечо, подпрыгнула и в развороте ударила ногой второго, ринувшегося на помощь товарищу. Третий тяжело выдохнул и резко вскинул руки, останавливая поверженных охранников, которые еще мгновение – и бросились бы на меня с двух сторон. Отходя в сторону, показал, что я могу пройти, и лишь буркнул:
– Вождь не один, у него важный разговор.
Но мне было плевать. Раздвинув полотнища шатра, я вошла внутрь. Трое мужчин повернули головы в мою сторону.
Цебир смотрел на меня недовольно. Я совершила непозволительную вольность, ворвавшись в шатер без приглашения. За его спиной напрягся Теркан – верный друг вождя, легендарный воин и самый огромный орк из всех, кого я знала. Он славился не только ростом, но и недюжинной физической силой. Третий мужчина – ниже всех, ненамного выше меня, и это был не орк. Человеческий маг. Опять. Из всех он единственный улыбнулся. Его глаза, как и прежде, скрывала тень капюшона, даже захотелось стянуть с него эту головную накидку.
– Эфира, не сейчас, – гаркнул раскатистым басом Теркан, но я не дрогнула, глядя прямо на вождя.
– Думаю, мы пришли к обоюдному согласию, – отозвался человеческий маг и направился к выходу, ловко обогнув меня.
В его походке улавливалась легкость, даже какое-то торжество, и, мне показалось, Цебира это здорово раздражало.
– Рад, что ты выжила, злючка, – проходя мимо, шепнул маг.
Не знаю, слышали ли остальные, но я не удостоила его даже взглядом. Чтобы не смотреть в его сторону, принялась разглядывать шатер. Одну стену закрывало знамя орды – боевой молот на фоне скрещенных костей, рядом стояли доспехи и начищенное оружие, напротив – аккуратно скатанные меха для постели.
Стоило человеку покинуть шатер, Цебир обернулся к своему военачальнику.
– Проследи, чтобы человек не совал нос куда не следует и как можно скорее покинул наши земли со своими людьми.
Теркан качнул огромной головой, закинул секиру на плечо и вышел следом.
Оставшись наедине, мы молча смотрели друг на друга. Он, видимо, ожидал, что я начну извиняться за свое вторжение. Мы не виделись несколько кругов, пока шли бои на землях эльфов и людей, а затем и на нашей. Цебир выглядел как обычно: внимательный, цепкий взгляд, длинные черные волосы заплетены в несколько кос и собраны в хвост. На правом клыке кольцо – знак воинских подвигов. Левый клык чуть обломан, сломанный нос с характерной кривой горбинкой – подарок, оставшийся с юности после встречи с буйноголовой коровой на охоте.
– Ты не можешь врываться сюда, как в свою хижину. Но я рад, что пришла.
Его лицо смягчилось. От жалости, поняла я, и мне это не понравилось.
– Я хочу, чтобы ты вернулась со мной в Большой Град.
Он начал не с того, но он вождь и имеет право говорить, как ему вздумается. Я ничего не ответила, и он продолжил:
– Мы с тобой продолжаем прятаться, как щенки. Раньше, когда я не был вождем, и даже теперь. Мне надоело. Ты вернешься со мной и займешь достойное место рядом. Мы проведем обряд, и ты наконец станешь моей женой, женой вождя. Карктар дал свое согласие, я говорил с ним незадолго до нападения на Хангар.
Разговор зашел совсем не в то русло, моя злость отхлынула, поредев от неожиданности. Я махнула головой, словно отгоняя наваждение. Цебир растолковал это по-своему.
– Понимаю, ты хочешь помочь восстановить свое селение, и уважаю это. Если так, оставайся тут, но позже возвращайся ко мне.
Он сделал шаг мне навстречу, я же отпрянула. Он нахмурился.
– Не такой реакции я ожидал.
Цебир смотрел прямо, ища подсказку на моем лице. Но я лишь безучастно смотрела в ответ и пыталась понять свои истинные желания. Нас давно связывает дружба и уже какое-то время – нечто большее, чем дружба. Я знала, рано или поздно Цебир решится на женитьбу, и ждала, не настаивая, знала даже, что отец не против, но почему-то сейчас это вызывало лишь досаду.
– Сегодня ты попрощалась с отцом, и это не время… Но ты знаешь, я никогда не отличался особой чуткостью. Если тебе надо пережить потерю, я понимаю. Но у тебя не слишком много времени, я хочу, чтобы ты стала хранителем, как твой отец.
– Хранителем? – переспросила я с удивлением.
– Старшим шаманом ты стать не можешь, сама знаешь, силенок и опыта тебе не хватает. Но из тебя выйдет отличный хранитель законов и традиций орды.
– Я больше воин, чем шаман.
– Знаю. – Его губы расплылись в улыбке. – Это мне в тебе и нравится.
– Нет, – я ответила резким отказом.
Оцепенение, вызванное его внезапным предложением, спало, теперь я злилась даже больше, чем раньше. Он ни словом не обмолвился о смерти отца; о том, что ему жаль; о том, что раскаивается, что не прислушался к нему, и сожалеет о том, к чему это привело. Сердце с новой силой захлестнула жалящая волна обиды.
– Зачем тебе хранитель, вождь, когда ты не слушаешь даже своего шамана?
Лицо Цебира сделалось суровым. Я никогда не называла его вождем, когда мы оставались наедине.
– Ты винишь меня в смерти Карктара?
– Вождь – защитник орков, но как ты собираешься и дальше действовать во имя нашего блага, если не слышишь души своего народа? – ответила я и грозно сверкнула глазами.
– Эфира, я чту Духов, но не они отвечают за тысячи голов орков. Духи – это не орки. Я слушаю, но поступаю так, как считаю нужным. Ты сомневаешься во мне?
Не отводя взгляда, я промолчала, и это было красноречивее ответа. Брови Цебира нахмурились, желваки на скулах заходили, а губы сжались в тонкую полоску.
– Я хочу просить дать мне Тера?кур, мой вождь.
– Нет, – ответил он сразу же. – Сейчас небезопасно странствовать, и твое обучение давно закончено, к чему тебе Тера?кур?
– Мое законное право просить о нем.
– Как твой вождь, я не даю своего согласия.
Его мужественное лицо посерело, в интонации послышалось рычание, я поняла – ответ окончательный.
Это был удар под дых. Тера?кур – время шамана искать себя, свою силу, свою дорогу к Духам. Я никогда не просила о нем, было ни к чему. Отец не был строг со мной, я могла выбирать свой путь сама. Мама тоже понимала, что я росла воином, а не магом, и была права. Они не возразили, когда я решила не идти дорогой Духов. Но разрешить оставить клан на время может только вождь или старейший шаман.
Рванув застежки своих доспехов, которые повалились на пол, я бросила меч к ногам вождя, оставив себе из оружия только клинок отца.
– Тогда я ухожу из клана.
Произнеся это вслух, я вздрогнула. Слишком поспешное решение, необдуманное, глупое, даже детское, но пути назад нет. Слова произнесены.
Никогда не видела в глазах Цебира столько разочарования. Он узрел во мне предателя, ведь только предатель способен отказаться от своего клана. Оказалось, не только – еще орк, лишившийся опоры. Именно этим был для меня отец – примером, утешением, гордостью. Все это сгорело сегодня на погребальном костре, и я не знала, как жить с этим дальше.
Глава II
Под звуки колокола
Натянув шапку на самые глаза, кутаясь в теплое пальто на пару размеров больше, чтобы меня не узнали, я шла по окраине города. Ноги утопали в слякоти, приходилось обходить дорогу по обочине. Туда-сюда сновали горожане и повозки, я старалась не встречаться ни с кем взглядом: вряд ли меня узнают, но лучше не рисковать.
Неожиданно для себя впервые за долгое время я остановилась посмотреть по сторонам. Не помнила, какое на дворе сезонье. Вроде недавно начинался Листопад. Взаперти меня никто не держит, и на улицу я выхожу часто, но таких мелочей, как погода, не замечаю. Я вообще не слишком обращаю внимание на свою жизнь в последнее время.
Я осмотрелась. Любоваться было нечем. Время Листопада подходило к концу – сыро, зябко, небо серо-бурое. Дома на этой улочке располагались настолько близко, что, казалось, жались друг к друг, чтобы спастись от промозглости и холода. Почти голые несчастные деревья, осиротевшие кусты – не дорога, а месиво грязи. Не спасала даже разбросанная по переулкам солома, которая уже не справлялась со своей задачей и тонула в лужах. Очень созвучно с моим душевным состоянием. Впрочем, эта часть города не могла похвастаться изяществом, все же окраина. Чем ближе к дворцу Азе-Эгле, тем здания становятся выше, улицы – шире, карнизы – наряднее, а горожане – богаче.
Велад любит повторять, что я должна заставлять себя вновь делать вещи, которые прежде меня радовали, или хотя бы стараться замечать их. Я попробовала, но пейзаж вокруг не располагал к радости и поднятию настроения, поэтому плюнула и поплелась дальше. Вскоре я свернула на дорогу, которая ведет за городские стены.
Времени оставалось немного, Ортос скоро меня хватится. Этот подросток-оборотень – самый неопытный из всех моих провожатых. Сетсей против, чтобы я оставалась одна: стоит мне выйти за территорию Фебраны, как по его приказу за мной обязательно увязывается оборотень или маг, а чаще и тот и другой вместе. Велад его поддерживает, а этих двух, взявшихся за мою охрану, переубедить непросто. Я понимаю, почему они обеспокоены – хоть и не хочется в это верить, но я могу быть опасна. Вначале пыталась сопротивляться и не замечать очевидного, но в итоге махнула рукой: нравится им ходить за мной хвостом, пускай ходят, только вот идти у них на поводу я не собираюсь.
Из всех моих охранников улизнуть от Ортоса было легче всего. Стоило любой городской девушке ему улыбнуться, и он забывал обо всем на свете. Вот и сегодня в лавке, куда мы заглянули, с нами заговорила румяная продавщица, и, пока они улыбались друг другу, я улизнула. Ушла через портал, убегать на своих двоих от оборотня – затея бесполезная, по запаху любой из них найдет меня в два счета. А вот если воспользоваться порталом, придется хорошенько побегать, прежде чем отыщется мой след. Сейчас это единственная возможность побыть хоть немного одной, поэтому я не гнушаюсь прибегать к этому верному способу. К тому же дозорные сообщили, что у границы вновь замечено оживление портальных тварей, разумеется, я не могла не воспользоваться этой ситуацией. В этих случаях большую часть магов отправляют в дозоры, и Сетсею, ответственному за охрану границ Кроуги и Потавы, некогда со мной возиться.
Город остался позади, и я брела по проселочной дороге, перепрыгивая лужи. Впереди между деревьями уже виднелось знакомое красноватое сияние. Я шла к границе. К той самой линии Акарана, которую мы возродили. Не знаю, зачем я снова и снова сюда прихожу. Вру, все я знаю! Не готова сдаться, никогда не буду готова.
У границы я бываю часто. Все маги второго порядка выходят на обязательную сторожилку: убивают паршивых тварей, собирают что-то ценное за границей, если выпадает такой случай. Велад и Сетсей категорически против, чтобы я совалась за границу вместе со всеми и встречалась с портальными тварями лицом к лицу, но я часто хожу в дозоры, чтобы помочь солдатам вернуться. Я единственная, кто на нашем участке огражденной территории способен открыть проход назад. Есть еще малыш Август, но про него мы помалкиваем, чтобы монаханцы не узнали, что этот ребенок – прямой наследник их магической ветви.
У линии Акарана свои правила, о которых мы узнали позже. Иногда линия прерывается, и на короткое время в ней образуются дыры. Где случится новый разрыв и как долго он продлится, неизвестно. Все эти твари без продыху ошиваются где-то поблизости. Поэтому вся магическая граница охраняется. Твари расползлись по всем землям вокруг. Особенно много их на территориях тех княжеств, которые линия укрыла не полностью. Княжества Кроуги это почти не коснулось. Своей силой Он защитил почти всю его территорию, незакрытыми остались лишь небольшие участки прибрежных районов.
На этом сюрпризы линии Акарана не закончились. Оказалось, что любой беспрепятственно может выйти за границу, а вот вернуться невозможно, пока наследник ветви не откроет проход обратно. Нас, кто на это способен, всего трое – я, Август и, к моему удивлению, Мордау. Подозреваю, что это означает только одно – его брат Иритан погиб, возрождая линию, и наследником ветви теперь является Мор. Что происходит в Самогете, я знаю лишь отдаленно, и то со слов дворфа. Всю переписку между нашими княжествами ведет Велад, с ним Мордау переписывается охотнее. Если письмо напишу я, ответ либо не придет, либо ничего содержательного в нем не будет. Зато колкостей и насмешек в свой адрес начитаюсь с лихвой. В глазах нового правителя Самогеты я не княгиня теперь аж целых двух княжеств, а бестолковая женушка пропавшего без вести князя. Это весьма распространенное мнение среди знати Людеи, но чихать я хотела на их умозаключения.
Я остановилась у самой кромки границы, она привычно светилась красным. Этот участок линии Акарана прошел почти вплотную к городу. Многие, кто побогаче, убрались подальше в свои летние дома в центральную и северную части княжества. Глупые, если граница падет, неважно, где находиться, портальные твари со временем доберутся и туда.
Вдалеке слышались голоса дозорных. Чтобы остаться незамеченной, я хотела сначала набросить на себя щит, но не решилась, любое мое заклинание теперь может привести к катастрофе. К тому же если среди них есть оборотни, они все равно могут учуять запах. Да и неважно, Ортос в любом случае скоро объявится. Он знает, где меня искать, я всегда прихожу к границе.
До меня долетел протяжный звон колокола. Всем своим существом я возненавидела этот клятый звон, означавший только одно: кого-то опять оплакивают и хоронят. В первые круги после возрождения линии Акарана заунывный звон не прекращался ни днем, ни ночью, многие погибли или пропали без вести. Сейчас звон над городом раздается все реже, это, как правило, родственники, отчаявшиеся дождаться возвращения своих близких, хоронят пустые гробы.
Но я не сдамся. Пусть колокол катится ко всем демонам! Я невольно посмотрела на метку в виде буквы «Р» на руке. Его имя отозвалось внутри болью. Встряхнув головой, напомнила себе, зачем я здесь. Только собралась шагнуть за красную линию, как услышала запыхавшееся дыхание волка. Спустя мгновение из-за деревьев выскочил Ортос, вглядывавшийся в мои следы на тропинке, которые как раз тут заканчивались.
– Ты сегодня дольше обычного. – Это неправда, но пусть ему будет чуточку стыдно, что он, как всегда, меня проворонил.
Волк смотрел настороженно, знал, что будет дальше.
– Не обижайся, я быстро, – виновато улыбнулась я.
