Записки о Новгороде

скачать книгу бесплатно

и как сказал бы Josef Brodsky,
«Конец эпохи», — тут не пошалишь.

Старею я. Морщины глубже, глубже,
и на висках не иней — седина.
Жизнь стала непонятной и ненужной,
как счастье — из больничного окна.

Весна в Новгороде

«Весной золотое сияние колышется над тобой…»

(Пауль Флеминг, XVII век)

Увидеть настоящую весну в Новгороде можно во второй половине апреля.

В это время земля окончательно просыпается от зимней спячки и нехотя принимается за свою материнскую работу. Город напоминает маленького, беззащитного взъерошенного воробья. Он не прибран и неуклюж. Его хочется крепко обнять и придать ему те силу и величие, которыми он так славится.

Ветер разносит по округе запах умершей и новорожденной травы, и в качестве развлечения организует рябь в грязных лужах. Они, уподобляясь известному пирату, смотрят в небо одним глазом. А на небе – простор и раздолье: тридцать два оттенка синего и всевозможные картинки от каравелл до диковинных животных. Вышеупомянутый ветер осуществляет художественное руководство при производстве этих небесных совершенств.

Солнце тоже принимает активное участие в распространении весны: оно отчаянно стимулирует всё живое к росту и воспроизведению. Можно сказать, что именно солнце, а не ветер – главный режиссёр новгородской весны.

Весна — это движение.

Голуби бегают за голубками, коты за кошками, мужчины за женщинами. Всё — в желании, стремлении, заинтересованности.

Динамика порождает звук. Поэтому весенние фуги и кантаты в исполнении птиц и подвыпивших обывателей повсюду разносятся в тёплом воздухе. Жизнь просится в рост, в пространство, как Мамай или телевизор стремится заполнить собою всю видимую реальность.

Весной действительность приводит себя в порядок, в форму. Это проявляется в самозабвенном мытье окон домохозяйками, яростном кошачьем самовылизывании, молодёжным походам в тренажёрные залы, началу архитектурной реставрации и т. д. Как будто всё готовится к празднику. Весна — лишь предпраздник, порог летних безумств, неопровержимое доказательство того, что зимнее окоченение позади, и впереди — новая жизнь. Даже набухшие почки на новгородских деревьях смотрятся как восклицательные знаки, пусть иногда ночной холод и превращает их в вопросительные.

Но в целом весну под вопрос не может поставить ничто и никто. Это прекрасно осознаёт даже рыжий кот хулиганского вида, подкарауливающий кошек около Знаменского собора.

Церковь Петра и Павла на Синичьей горе (на Сильнище)

В конце XII века (точнее, в 1185 – 1192 годах) усилиями жителей Людина конца была построена церковь Петра и Павла. В летописи указано: «В лето 6693 (1185). Маия в 6 заложиша Лукиници церковь камяну святых апостол Петра и Павьла на Сильнищи». Через семь лет написано об этом храме: «В то же лето концяша церковь святых Апостол на Силинищи, и святи ю архиепископ Григории в Петров день».

Если от детинца идти неторопливым шагом в сторону Троицкого раскопа, минуя Алексеевскую башню и Воскресенскую слободу, то к церкви можно попасть минут через тридцать. Она находится среди деревьев Петровского кладбища, почти не видна за их могучими стволами и широкими листьями.

В древности на этом месте находился весьма скромный женский монастырь. Сегодня тишина здесь — главная насельница. Рядом с церковью так тихо, что слышно, как где-то стучит дятел и на железных столиках синицы кушают хлеб. Изредка сгорбленная бабушка проходит знакомым маршрутом и исчезает среди покосившихся крестов. Недалеко, по растрёпанной дороге, проползают автомобили. Когда их нет, ничто не мешает слушать дятлов и синиц.

Церковь, причисленная к наследию ЮНЕСКО, сегодня переживает не лучшие времена. Как говорили заезжие латиняне, представляет собой magna nominis umbra[7 - Тень великого имени (лат.).]. Дело даже не в её плохом состоянии, а в том, что она не используется. Что может быть страшнее для церкви, чем отсутствие общения с людьми? Смертный холод веет в лицо каждому, кто пытается заглянуть под её своды. Непроглядная темнота отпугивает даже кошек и собак. В полосатых стенах западного фасада поселились предприимчивые голуби. Впрочем, время от времени в церкви, кажется, идёт реставрация. Об этом свидетельствуют разбросанные вокруг неё строительные инструменты.

Одна из особенностей храма – использование разных приёмов кладки (типичная для Новгорода смешанная каменно-кирпичная кладка; кирпичная кладка с «утопленным» рядом, характерная для полоцкой архитектуры второй половины XII столетия; кирпичная равнослойная кладка).

Церковь Петра и Павла на Синичьей горе (1185 – 1192).

Образ церкви на Синичьей горе надолго остаётся в памяти; её монументальный, подавляющий облик, её неизбежность в местном пейзаже вызывают восхищение. В.Н.Лазарев писал: «Новгородское искусство XII—XIII веков выдаётся своим монументальным характером. Почти лишённые украшений стены, обобщённые архитектурные массы с могучими силуэтами, статичные по своему композиционному ритму фрески с крупными, тяжёлыми фигурами и предельно простыми архитектурными фонами, большие иконы, чаще всего с единоличными изображениями, — всё это способствует созданию того монументального впечатления, которое оставляют новгородские памятники XII – XIII столетий. В них есть какая-то примитивная сила, они живут единой жизнью с величественным северным пейзажем, им присуща суровая мужественность».

Оборванные нити

На старом погосте — трава и холмы,
от ели холодную тень
примерил лопух, чтобы в ней до зимы
кроты коротали свой день.

Кресты наклонились почти до земли —
кому этот странный поклон?
Столетья назад полномочья свои
сложил молчаливый Харон.

Беззвучье царит среди трав и крестов,
давно здесь не слышали речь,
давно не звучала спокойных шагов
мелодия, — не было встреч.

Покойники ждут: может, завтра придут?
Ведь завтра — родительский день!
Холодный уют так нерадостен тут,
где ель отдаёт свою тень.

Поэт и купец

На Синичьей горе ветер в листьях шумит,
тишина у крестов разомлела,
примостился на камне проезжий пиит —
пригласило чернильное дело.

У церковных камней землю давит плита —
то могила купца Соколова,
в девятнадцатом веке он отбыл туда,
где, надеюсь, так мало земного.

Книги пишет поэт, деньги копит купец,
все, конечно же, — разные люди.
Сам решай, что важнее, пока, наконец,
не свершилось Пришествия чудо.

Церковь Петра и Павла в Кожевниках

Церковь Петра и Павла в Кожевниках находится за валом Окольного города, недалеко от берега реки. В Новгородской III летописи указано: «Того же лета поставиша церковь каменну святых апостол Петра и Павла, в Неревском конце, в Панской улицы, за болшим валом, на Софийской стороне». К ней надо идти по улице Великой, мимо местного драматического театра, чья архитектура воплощает страшный сон инопланетянина, заблудившегося во Вселенной.

На первый взгляд кажется, что старинная церковь стоит одна-одинёшенька в чистом поле, но это не так. На этом участке Неревского конца — столпотворение архитектурных шедевров, как ныне живущих, так и почивших.

Именно эта церковь «самая новгородская» – классический четырёхстолпный, одноглавый, одноапсидный храм, имеющий многочисленных братьев в разных концах города. Церковь стала, пожалуй, одним из лучших образцов архитектуры Новгорода II половины XIV – XV веков, её квинтэссенцией. М. К. Каргер относил её «к кругу наиболее зрелых, художественно законченных памятников новгородского зодчества XV века». Поэтому и формы и декор смотрятся очень «завершёнными», «разработанными». Всё находится на своём месте и имеет объяснение. Каждый камень если не «агитирует за русскую культуру», то цементирует её, являясь при этом — иначе выражаясь — клеточкой тела русской культуры.

Храм отличается гармоничностью формы, «найденностью» пропорций[8 - Г. М. Штендер писал, что «прекрасно найденные пропорции сооружения вызывают эстетическое удовлетворение». Кстати, церковь Петра и Павла – единственный памятник новгородской архитектуры начала XV века, которому удалось вернуть первоначальный облик.], красотой линий, яркой образностью. Он напоминает подбоченившегося парня в рубахе с вышитыми узорами. Декор сохраняет «привязку» к пейзажу: восточная сторона почти лишена украшений, так как они не видны из-за реки, на северном фасаде нет входа, потому что город находился с обратной стороны и т. д. Местоположение и пейзаж оказали непосредственное влияние на внешний вид постройки.

Это один из образцов «чистой» архитектуры.

Церковь Петра и Павла в Кожевниках (1406).

Внимательному наблюдателю видно, как «работает» конструкция здания: что и куда давит, что и где выдерживает нагрузку, зачем размещены в том или ином месте архитектурные украшения и т. д. Из-за этой заметной «рукотворности» видно, что церковь до сих пор жива — страдает от непогоды, участвует в организации ландшафта. И, несмотря на почтенный возраст, последнее получается у неё очень и очень неплохо.

Церковь Петра и Павла в Кожевниках (деталь, западный фасад).

В Новгороде происходит что-то странное со временем: на него начинаешь смотреть с разных сторон. К примеру, идёшь мимо этой церкви, и вдруг понимаешь, что это не она – для тебя, а ты – для неё, то есть это ты – лишь эпизод в её многовековой истории, а не она – мгновение твоей. Время объёмно; часто оно осязаемо, как запах умерших листьев, как ложь любимого человека. Подобно огромному воздушному шару оно набито человеческими жизнями. В Новгороде время начинает сливаться с географией, тем самым обнаруживая свой преходящий характер.

Церковь Петра и Павла в Кожевниках (деталь, южный фасад).

Петропавловский храм сам по себе (то есть не как соединение архитектуры, живописи и прикладного искусства) содержит то, что обычно люди ждут от произведений искусства: глубокий смысл, декоративность, техническое мастерство исполнения, уравновешенность и проч.

Кроме того, церковь Петра и Павла — тихий праздник души. А человек без праздника жить не может. Праздник – это радость. Радость по поводу выхода «за скобки» привычной жизни. Это как Юрьев день для крепостного. Это — Возможность. Это — существование Выхода. Можно им и не воспользоваться, но важно знать, что он есть.

Пожалуй, я был бы не против, если б этот храм стал последним, что мне предстоит увидеть в земной жизни, своеобразным итогом.

«Вот и я…»

Вот и я.
Неуверенный, робкий,
погружённый по плечи в себя,
подхожу по извилистой тропке
под предательский крик воронья.

Снова вижу лопатки и купол,
и розеток[9 - Лопатки, розетки — декоративные элементы в архитектуре.] большие круги,
как глаза потерявшихся кукол,
как растоптанных звёзд лепестки.

Как ты здесь?
Как зима миновала?
Вижу, ты искручинился весь…
Сильный ветер кружится на вале,
будто воин, забывший про честь.

Годы тают, как дымка под вечер,
люди чуждые бродят вокруг…
Уходя, я надеюсь на встречу,
только ты не печалься, мой друг.

Два Николы

Однажды я приехал в Новгород не в праздничные и выходные дни, как обычно, а в будни. Это напоминало визит в огромный дом, каждый житель которого занят привычным делом. По этой причине он не обращает внимания на гостя. Последний имеет возможность спокойно и неторопливо осмотреть каждый уголок, внимательно понаблюдать за жизнью местных людей. В праздничные дни такой возможности нет. Посетитель также может более верно оценить роль и значение тех или иных «помещений», а не принимать нужник за жилую комнату, как это делал маркиз де Кюстин.

Одной из целей моей поездки было посещение двух храмов Николы. Один из них находится в Николо-Бельском монастыре, второй – за пределами города. Начнём по порядку.

Николо-Бельский монастырь расположен между церковью Петра и Павла в Кожевниках и Звериным монастырём. Он состоит из низких корпусов, возведённых в XIX веке, и, собственно, храма Николы Белого. Монастырь очень небольшой и аккуратный: скамьи, «костры» и дорожки. Сюда хорошо приходить вечером, когда зажигаются фонари, окружающие древнюю церковь. Желательно также, чтоб был тёплый июльский вечер, а не мартовская метель, как в моём случае. Фонари будут кивать своими ажурными головками и как бы приветствовать посетителей.

Главное, ради чего следует появиться в монастыре, – это, конечно, церковь Николы Белого (1312). Как писал о ней Г. М. Штендер, «редко можно встретить памятник архитектуры, оказавший огромное влияние на последующее развитие архитектуры своего региона и в то же время так мало привлекавший к себе внимание исследователей».

В день моего посещения местные организации, неравнодушные к отмечавшейся тогда Масленице, изготовили и выставили у входа в церковь Николы тряпичные фигуры женщин[10 - Нынче в монастыре квартирует Областной центр народного творчества.]. «Бабы» стояли у дверей храма и соблазнительно улыбались размалёванными губами. Зрелище отвратительное, тем не менее, оно не оттолкнуло меня от визита.

Первое, что поражает в никольском храме, – сильный наклон стен. Они словно танцуют; храм, будто средневековый жонглёр, балансирует на наклонной плоскости. Этот наклон стен, в совокупности с пирамидальным расположением окон, придаёт церкви стройность и изящность (кстати, такого наклона нет ни в одном храме Новгорода).

Восточный фасад и северный придел храма Николы Белого (1312).

Второе, что бросилось в глаза, – огромное количество «цитат» из готической архитектуры. Возможно, это – самая «готическая» церковь из числа виденных мной в Великом Новгороде.

Но в чём же заслуга никольского храма перед новгородской архитектурой? Она огромна: можно сказать, что декор всех местных храмов эпохи расцвета, к которым так привык взгляд, идёт именно от Николы Белого (поребрик и семилопастная арка могут быть самыми наглядными примерами).

И ни март с его морозами и метелями, ни разбитные тряпичные красавицы не могут заслонить важное значение храма в истории новгородской архитектуры.