скачать книгу бесплатно
Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа
Егор Яковлев
Разведопрос
Международный военный трибунал в Нюрнберге вынес справедливый приговор лидерам Третьего рейха. Однако об одном из самых страшных преступлений нацистов всей правды мир тогда не узнал. На основании огромного массива документов, в том числе никогда не публиковавшихся на русском языке, Егор Яковлев убедительно доказывает: весной 1941 года лидеры Германии тайно согласовали план частичного уничтожения народов СССР. Его жертвами уже в ходе зимы 1941–1942 г. должны были стать от 20 до 30 миллионов человек. Такие, казалось бы, разные трагедии, как уничтожение советских военнопленных, искусственный голод в городах, сожжение деревень, блокада Ленинграда и отчасти холокост, на самом деле исходили из одной установки и были звеньями одной цепи.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Егор Яковлев
Война на уничтожение. Третий рейх и геноцид советского народа
Издание 2-е, перераб., доп.
© ООО Издательство "Питер", 2021
Вступление
7 января 1946 года на Нюрнбергском процессе состоялся допрос обергруппенфюрера СС Эриха фон дем Бах-Зелевского[1 - Эрих фон дем Бах-Зелевский (1899–1972) – обергруппенфюрер СС, генерал СС и полиции, член НСДАП с 1930 года. Высший фюрер СС в Центральной России и Белоруссии. С октября 1942 года руководил всей антипартизанской борьбой на Восточном фронте. В 1944 году жестоко подавил Варшавское восстание. На Нюрнбергском процессе выступал в качестве свидетеля обвинения, чьи показания сыграли большую роль. В 1951 году был приговорен к 10 годам принудительных работ, однако наказание так и не отбыл. В 1961 году приговорен к 4,5 года тюрьмы за убийство, совершенное во время Ночи длинных ножей. В 1962 году приговорен к пожизненному заключению за убийство шести коммунистов, совершённое ещё в 1933 году. Скончался в тюремной больнице 8 марта 1972 года.]. Этот эсэсовский генерал оказался едва ли не самым везучим палачом среди всех, кто подвизался на службе у Третьего рейха. Несмотря на то что руки его по локоть были в крови, перед международным трибуналом он предстал не как подсудимый, а как свидетель обвинения. Бах-Зелевский – наместник Генриха Гиммлера в Белоруссии и Центральной России, который методично уничтожал евреев и рьяно сжигал деревни со всем населением, сдался американской армии и сразу же изъявил готовность сотрудничать. Его пощадили – в обмен на откровенные показания против элиты нацистской Германии. И среди прочего бывший обергруппенфюрер сообщил о совещании в замке Вевельсбург, состоявшемся незадолго до начала войны против Советского Союза: на этой встрече глава СС сказал своим ближайшим соратникам, что «целью похода на Россию является сокращение числа славян на 30 миллионов человек»[2 - Допрос Эриха фон дем Бах-Зелевского на Нюрнбергском процессе. 7 января 1946 года // http://www.zeno.org/Geschichte/M/Der+N%C3%BCrnberger+Proze%C3%9F/Hauptverhandlungen/Achtundzwanzigster+Tag.+Montag,+7.+Januar+1946/Nachmittagssitzung].
По понятным причинам эти показания вызвали особый интерес у советской стороны. На прямой вопрос прокурора Юрия Покровского, выполнялась ли истребительная установка Гиммлера под прикрытием антипартизанских операций, свидетель ответил утвердительно: «Я считаю, что эти методы действительно привели бы к истреблению 30 миллионов, если бы их продолжали применять»[3 - Там же.]. Гитлер и Гиммлер были уже мертвы, и обвинители пытались добиться подтверждения сенсационной информации от главного нациста, сидевшего на нюрнбергской скамье подсудимых, – Германа Геринга, бывшего преемника фюрера, руководителя военной экономики и люфтваффе. Тот, однако, не собирался ни в чём признаваться. Защитная тактика рейхсмаршала заключалась в том, чтобы, во-первых, ловить своих противников на противоречиях и раздувать неточности в их речах, во-вторых, валить все очевидные преступления на покойных соратников и, наконец, не признавать ничего, под чем не стояла бы его подпись. С помощью этих уловок Геринг отправил в нокдаун американского прокурора Роберта Джексона, который во время допроса «наци № 2» допустил ряд ошибок. В частности, Джексон попытался уличить своего визави в поджоге рейхстага в 1933 году: версия обвинения – ложная, как полагает большинство современных историков[4 - По всей видимости Рейхстаг поджег пироман-одиночка Маринус ван дер Люббе. Нацисты воспользовались этим фактом для разгрома коммунистов и установления своей единоличной власти. См. например: Эванс Р. Третий Рейх. Зарождение империи. 1920–1933. Екатеринбург, 2011], – состояла в том, что это была нацистская провокация с целью возложить ответственность за пожар на коммунистов, разгромить их и установить в стране гитлеровскую диктатуру. Обвинитель от США ссылался на показания генерала Франца Гальдера, который якобы слышал, как в 1942 году, во время завтрака у фюрера, Геринг сказал: «Единственный человек, который действительно знает рейхстаг, – это я, потому что я поджёг его!»[5 - Допрос подсудимого Геринга 18 марта 1946 года. http://www.zeno.org/Geschichte/M/Der+N%C3%BCrnberger+Proze%C3%9F/Hauptverhandlungen/Vierundachtzigster+Tag.+Montag,+18.+M%C3%A4rz+1946/Nachmittagssitzung]. Это свидетельство ничуть не смутило рейхсмаршала, который спокойно ответил, что подобного разговора не было, и потребовал очной ставки с Гальдером (она так и не состоялась). Дав понять, что американский свидетель – лжец, экс-преемник фюрера через несколько секунд намекнул на то, что он ещё и бездарь. На вопрос Джексона, знает ли он, кто такой Гальдер и какой пост занимал этот человек, рейхсмаршал язвительно ответил: «Он был начальником штаба сухопутных войск. Когда началась война, я беспрестанно указывал фюреру, что он должен взять себе такого начальника штаба, который что-то понимает в военных делах»[6 - Там же.]. Обвинитель не нашёлся, чем парировать этот выпад. На следующий день газеты вышли с заголовками о моральной победе Геринга.
Британский и советский прокуроры, Дэвид Максвелл-Файф и Роман Руденко, вернули инициативу обвинению и поставили Геринга в тупик убийственными документами о тотальном разграблении советских земель под бдительным контролем обвиняемого. Рейхсмаршал был уличён в планировании захвата восточных территорий и закабалении миллионов людей в фактические рабство (термин «рабство» Геринг отвергал, предпочитая словосочетание «принудительный труд»). Однако вопрос о тридцати миллионах, подлежавших уничтожению в ходе войны на Востоке, повис в воздухе. Когда Руденко завёл разговор на эту тему, нацист, образно говоря, развёл руками: об истреблении славян говорил Гиммлер, а не он. Кроме того, это «был не приказ, это была всего лишь речь». Руденко, к его чести, этим не удовлетворился. Он заговорил о том, что в нацистской Германии имелся единый руководящий центр – Гитлер и его ближайшее окружение, в том числе правая рука фюрера – Геринг. Мог ли Гиммлер самостоятельно давать указание об уничтожении славян, без ведома фюрера или его преемника?[7 - Там же.]
Роман Андреевич ставил вопросы остро и в целом верно. Однако в распоряжении советского обвинителя было не так много показаний или документов, подтверждающих план истребления. Это позволило Герингу постоянно твердить одно и то же: «Нет. Не знаю. Мне ничего не известно о таком указании или распоряжении»[8 - Там же.].
Тогда, в Нюрнберге, рейхсмаршалу удалось уйти от этой опасной для него темы. Накопленных доказательств с лихвой хватило, чтобы приговорить Геринга к петле как военного преступника, но геноцид советского народа – массовое уничтожение, умышленное заблаговременно – не был расследован до конца. Печально, что обвинение не задалось вопросом, почему в речи Гиммлера фигурировали именно тридцать миллионов славян. Почему не десять, не пятьдесят, не семьдесят? Это соображение уже в 1946 году могло бы привести следователей к бывшему министру сельского хозяйства и продовольствия Герберту Бакке, подчинённому Геринга и другу Гиммлера, который пролил бы свет на предвоенное планирование массового истребления. Увы, этого не произошло.
Впрочем, осуждать за это Руденко и других советских прокуроров, конечно, не стоит: процесс над нацистами готовился в авральном режиме, а преступления их были столь многочисленны, что на многое просто не хватало сил и времени. Но факт остаётся фактом: в Нюрнберге замысел уничтожения народов Советского Союза (за исключением еврейского) окончательно вскрыт и описан не был.
А между тем главный подсудимый на процессе отчаянно лгал, пытаясь спасти свою жизнь. На самом деле он прекрасно знал, откуда взялась установка Гиммлера. Ему был хорошо известен источник цифры в тридцать миллионов. Он сам называл её – обозначая масштабы истребления – министру иностранных дел Италии графу Галеаццо Чиано в ноябре 1941 года[9 - Ciano’s diplomatic papers: being a record of nearly 200 conversations held during the years 1936-42 with Hitler, Mussolini, Franco. London, 1948. P. 464.]. Он был одним из вдохновителей и творцов чудовищной истребительной политики.
О том, как она зрела и чем обернулась, написана данная книга.
* * *
Агрессию Германии против Советского Союза можно рассматривать под разными углами. Несомненно, она была идеологической войной, схваткой между двумя противоположными социальными системами, нацизмом и коммунизмом. Но вместе с тем эта война на уничтожение была последней – во всяком случае на данный момент – крупной колониальной войной, что часто уходит от сознания наших современников. Атакуя противника на Востоке, нацисты видели себя белыми господами, которых история бросила в сражение против дикарей, возглавляемых жестокими еврейскими вождями. Это может вызвать недоумение: дикари не воюют на танках ИС и Т-34, у них нет «Катюш» и пистолетов-пулемётов Шпагина – ППШ, они не берут европейские столицы и не водружают свои знамёна (есть ли у дикарей вообще знамёна?) над зданием вражеского парламента. Но всё это послезнание, совершенно непредставимое для Гитлера и его окружения до начала похода на Восток. Тогда, в июне 1941 года, коренной житель СССР представлялся берлинским бонзам кем-то вроде индейца или аборигена Австралии, который лишь по недоразумению владеет землёй, что «велика и обильна». Они были уверены, что человек культуры и цивилизации, человек из «расы господ», как называла германцев нацистская терминология, сможет легко забрать эту землю себе, вышвырнув с неё туземцев. Гитлер и Гиммлер не случайно были адептами расовой теории: она помогала представить жителей Востока нелюдями, уничтожать которых не преступление.
В этой книге я предлагаю взгляд на события той войны, который многим покажется неожиданным, но далее будет представлена целая россыпь доказательств в его пользу. Я рассматриваю эту Vernichtungskrieg не как уникальное событие, а как частный случай поселенческого колониализма – попытки захвата территории с целью заселения её колонизаторами и – соответственно – очищения от коренного народа. Эта стратегия применялась и ранее: она была успешно воплощена в жизнь при покорении европейцами Тасмании, Австралии и Северной Америки. Гитлер не только знал об этом; он взирал на эти события как на истории успеха. Его новация заключалась только в том, что он решил применить старые приёмы к землям и народам Европы и при максимальном участии своего тоталитарного государства.
Эти чисто колониальные соображения, сплетаясь с экономическими (конкуренция за ресурсы) и военно-демографическими («нас 90 миллионов, а советских – 190»), привели к тому, что накануне вторжения у нацистов имелась чудовищная программа геноцида, согласованная всеми высшими фигурами Третьего рейха. В том числе Германом Герингом, который так убедительно изображал неведение перед высоким судом. Уничтожение советских военнопленных, блокада Ленинграда, искусственно созданный голод в городах, истребительные карательные операции и – отчасти – холокост, как будет показано далее, базировались на одном фундаменте, были звеньями одной цепи и результатом единых установок. И это только то, что удалось подчинённым фюрера. А ведь их планы включали и другие злодеяния вроде программы массовой стерилизации для восточных народов или блокады Москвы. О них мало кто слышал по той причине, что эти замыслы остались на бумаге, в приказах военного командования или отчётах эсэсовских медиков из Освенцима. Но они были.
В Советском Союзе наличие планов истребления советских людей в широком смысле этого словосочетания никогда не подвергалось сомнению. Действия нацистов по отношению ко всему населению нашей страны называли геноцидом классики изучения гитлеровской агрессии В.И. Дашичев[10 - Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973. Кн. 2. См. вступительную статью к главе «Планы покорения и истребления народов СССР и Восточной Европы». С. 15–21.] и Л.А. Безыменский[11 - Безыменский Л.А. Германские генералы – с Гитлером и без него. М., 1964. С. 212. Безыменский пишет: «Гитлеровская политика геноцида имела много целей… На Востоке германский империализм ставил перед собой такие необозримые задачи, что счёт подлежащих уничтожению шёл не на сотни тысяч, не на миллионы (как в «разнарядке» Гейдриха—Эйхмана), а на десятки миллионов». Дальше идёт традиционная для советской историографии апелляция к записке Эрхарда Ветцеля – в данном контексте обоснованная.]. Однако советские историки этот факт предпочитали скорее констатировать, нежели исследовать. Работы c детальным описанием нацистской стратегии истребления народов Советского Союза были чрезвычайно редки. Наиболее пространный текст по теме написали Д. Мельников и Л. Чёрная в шестой главе своей книги «Империя смерти», но его сложно признать особенно удачным[12 - Мельников Д., Чёрная Л. Империя смерти. Аппарат насилия нацистской Германии. 1933–45. М., 1987. С. 304–366. Шестая глава этой работы называется «Генеральный план “ОСТ” в теории и на практике».]. В качестве главного доказательства истребительного умысла фашистов исследователи выставили записку «Замечания и предложения по плану “Ост”», написанную в апреле 1942 года влиятельным, но не первостепенным бюрократом из министерства Восточных территорий Эрхардом Ветцелем. Это действительно людоедский и красноречивый документ. Но анализируя его, исследователи (сознательно или бессознательно) допустили два серьёзных искажения. Во-первых, они попытались убедить читателя, что записка была руководством к действию во время войны на Востоке, а это очевидно не так: изложенные в ней соображения носили гипотетический характер и относились ко времени после нацистской победы. Во-вторых, Мельников и Чёрная прямо заявили, что Ветцель записывал идеи рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, и сказанное в тексте – это не позиция чиновника среднего звена, а по сути директивы одного из лидеров рейха!
На самом деле такой трактовки не допускает ни один источник. Гиммлеру в принципе не было нужды привлекать человека из другого – в некоторой степени конкурирующего! – ведомства для записи своих мыслей, ведь у него был собственный секретариат. Остаётся только гадать, что послужило основанием для такого странного вывода – грубая ошибка или желание резко повысить статус «замечаний и предложений»? Неудивительно, что эта и подобные ей натяжки в постсоветское время привели некоторых авторов к радикальному ревизионизму. Так, популярный исторический публицист Марк Солонин сначала констатирует, что текст Ветцеля не имел отношения к событиям 1941 года, а потом прямо пишет про «несуществующий план геноцида русского народа», который стремилась и стремится найти «коммунистическая и современная неосталинистская историческая пропаганда»[13 - Солонин М. Мозгоимение. Фальшивая история Великой войны. М., 2011. C. 302.].
Ухватившись за «Замечания и предложения», исследователи долгое время практически не касались куда более важной для оценки происходившего в 1941–1944 годах темы голода как средства уничтожения. Если в историографии о ней и упоминалось, то мельком, без достаточной проработки. Примером могут служить замечания В.И. Дашичева[14 - Дашичев В.И. Указ. соч. С. 19. Советский историк отметил в своей статье намерение нацистов экономически ограбить советские территории и запланированные верхушкой Рейха последствия этого. Однако он не стал анализировать последствия этого плана и его связь с общей истребительной политикой на временно захваченных территориях СССР.], а также важные работы об оккупации американца Александра Даллина[15 - Даллин А. Захваченные территории СССР под контролем нацистов. М., 2019. Исследователь из США написал для своей работы отдельный параграф «Геополитика голода», но даже не упомянул об истребительных результатах этой «геополитики» и не рассматривал её как элемент стратегии уничтожения.] и учёного из ГДР Норберта Мюллера[16 - Мюллер Н. Вермахт и оккупация. М., 1974.], где связи планов экономического штаба «Ост» с истребительной политикой оккупантов уделено довольно скромное место. На наш взгляд, невнимание к этой важнейшей проблематике и обернулось известным скепсисом в вопросе о том, чтобы квалифицировать действия нацистов по отношению к советскому населению как геноцид. В принципе все учёные мира соглашались: захватчики совершили на территории Советского Союза ужасные преступления, но тезис, что их целью было именно спланированное истребление «восточных народов», не находил какой-то особенной поддержки и развития.
Юридическое определение геноцида было сформулировано юристом Рафаэлем Лемкиным и вошло в конвенцию ООН «О предупреждении преступлений геноцида и наказании за него» (1948). Согласно этому документу, геноцидом считаются «действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую, а именно:
а) убийство членов такой группы;
б) причинение серьёзных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы;
в) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение её;
г) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы;
д) насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую»[17 - Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него. Принята резолюцией 260 (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1948 года // https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/genocide.shtml].
Таким образом, чтобы доказать геноцид советского народа, мало описать бесчинства айнзацгрупп и полицейских батальонов, мучения жителей блокадного Ленинграда и сожжённых деревень. Нужно, во-первых, продемонстрировать изначальные истребительные намерения руководства нацистской Германии, удостоверить, что все эти события были следствием общей государственной линии Третьего рейха, а не суммой эксцессов; во-вторых – обосновать, что советских людей уничтожали как этническую или национальную группу, а не как пособников партизан, подстрекателей или диверсантов.
За последние тридцать-сорок лет, преимущественно благодаря работам и находкам иностранных учёных, появилось немало доказательств в поддержку этого взгляда.
Большой вклад в изучение проблемы внесла тысячестраничная монография профессора Бернского университета Кристиана Герлаха «Просчитанные убийства»[18 - Gerlach C. Kalkulierte Morde: Die deutsche Wirtschafts- und Vernichtungspolitik in Weissrussland 1941 bis 1944. Hamburg, 1999.], в которой досконально изучены экономические предпосылки истребительной политики оккупантов на территории Белоруссии. Ту же тему превосходно проработал Адам Туз в книге «Цена разрушения»[19 - Туз А. Цена разрушения. М., 2019.]. Завесу над зловещими замыслами уничтожения, которые вынашивало гитлеровское руководство, приоткрыли последние исследования Гётца Али[20 - Aly G. Hitlers Volkstaat. Raub, Rassenkrieg und nationaler Sozialismus. Frankfurt am Main, 2005.], Сюзанны Хайм[21 - Aly G., Heim S. Architects of annihilation: Auschwitz and the logic of destruction. London, 2003. Aly G., Heim S. Vordenker der Vernichtung. Auschwitz und die deutschen Pl?ne f?r eine neue europ?ische Ordnung. Frankfurt am Main, 1993.], Рольфа-Дитера Мюллера[22 - M?ller R.-D. Hitlers Ostkreig und die deutsche Siedlungspolitik. Die Zusammenarbeit von Wehrmacht, Wirtschaft und SS. Frankfurt am Main, 1991.], Алекса Кея[23 - Kay A.J. Exploitation, Resettlement, Mass Murder: Political and Economic Planning for German Occupation Policy in the Soviet Union, 1940–1941. New York/Oxford, 2006.] и других авторов. Сюжеты, связанные с перспективами уничтожения и планом «Ост», описал Чеслав Мадайчик[24 - Madajczyk C. Vom Generalplan Ost zum Generalsiedlungsplan. M?nchen – New Providence – London – Paris, 1994.]. Нацистский геноцид населения Украины привлёк внимание Карела Беркгофа[25 - Беркгоф К. Голод в Киеве. https://scepsis.net/library/id_3673.html]. Блокаду Ленинграда как элемент истребительной политики показали Иоганнес Хюртер[26 - Hurter J. Die Wehrmacht vor Leningrad. Krieg und Besatzungspolitik der 18. Armee im Herbst und Winter 1941/42 // VfZ. 49 (2001). S. 377–440.] и Йорг Ганценмюллер[27 - Ганценмюллер Й. Осаждённый Ленинград. Город в стратегических расчётах агрессоров и защитников. М., 2012.]. Благодаря этим исследованиям термин «план голода» – символ нацистских истребительных планов – стал общеупотребительным в западной историографии[28 - Benz W. Der Hungerplan im „Unternehmen Barbarossa“ 1941. Berlin, 2011; Dieckman C. Das Scheitern des Hungerplans und die Praxis der selektiven Hungerpolitik im deutschen Krieg gegen die Sowjetunion // Kriegf?hrung und Hunger 1939–1945. Zum Verh?ltnis von milit?rischen, wirtschaftlichen und politischen Interessen. Wallstein, G?ttingen, 2015. S. 88–122.] и даже вошёл в учебную литературу. Однако тема далеко не закрыта.
На постсоветском пространстве исследования нацистской истребительной политики были единичны. Вопросы о признании геноцида советского народа ставила интересная, мощно написанная книга Александра Дюкова «За что сражались советские люди»[29 - Дюков А. За что сражались советские люди. СПб., 2019.] и целый ряд других текстов этого историка, в том числе вступительных статей к сборникам документов о преступлениях нацизма[30 - См., например: Дюков А. Блокада, холокост и истребительная политика Германии на Востоке // Общая трагедия: блокада, холокост. Сборник статей и методических материалов. М., 2020. С. 6–32.; Дюков А. Операция «зимнее волшебство»: нацистская истребительная политика и латвийский коллаборационизм. М., 2011. Дюков А., Суржик Д. Предисловие // Сожжённые деревни России. 1941–1944. Документы и материалы.]. Большую роль в осмыслении блокады Ленинграда как геноцида сыграли очень важные содержательные работы петербургского профессора Никиты Ломагина[31 - Ломагин Н.А. Неизвестная блокада. СПб., 2002; Ломагин Н.А. В тисках голода. Блокада Ленинграда в документах германских спецслужб, НКВД и письмах ленинградцев. СПб., 2014.]. О нацистских планах уничтожения советского населения писал живущий в Мюнхене историк Игорь Петров[32 - См. например: Петров И.Р. Биография // Альфред Розенберг. Политический дневник. С. 17. Автор рассказывает о гитлеровском министре оккупированных восточных территорий: «…Розенберг вполне следовал общей линии на массовые убийства посредством измора, отказа от снабжения и депортаций». Также обсуждению истребительной политики нацистов посвящены многие публикации историка в его Живом журнале. По своему качеству они вполне могли бы быть опубликованы в научной периодике. Например: Петров И.Р. Генеральный план Ост: часто задаваемые вопросы. https://labas.livejournal.com/822711.html.]. Много материала дают также вступительные статьи к сборникам документов из серии «Без срока давности»[33 - Серия «Без срока давности. Преступления нацистов и их пособников против мирного населения в период Второй мировой войны: документы и материалы». Каждый том включает в себя документы о злодействах оккупантов, совершённых в одной из областей РСФСР. В 2021 году к проекту присоединилась также Республика Беларусь. Для удобства я даю ссылку на сайт проекта, где выложены все изданные на данный момент сборники: https://xn–80aabgieomn8afgsnjq.xn–p1ai/pdf], где собраны свидетельства о преступлениях оккупантов в каждой области России и Белоруссии. Но всё же отечественная историография пока что серьёзно уступает западной в изучении и осмыслении нацистских истребительных намерений накануне и во время войны на Востоке. Неудивительно, что даже сама идея о существовании рамочных планов Гитлера уничтожать советское население в широком смысле некоторыми публичными фигурами продолжает восприниматься весьма критически. Так, известный журналист, историк по образованию, Николай Сванидзе резко раскритиковал решение российского суда признать геноцидом массовые убийства мирных жителей в деревне Жестяная Горка Новгородской области, совершённые оккупантами в 1942 году. По его словам, геноцида советского народа «как такового не было»[34 - Яровая И. Cванидзе раскритиковал решение суда о геноциде советского народа. https://vz.ru/news/2020/10/28/1067700.html]. Сванидзе полагает, что этнический мотив в расправах над мирными советскими гражданами нееврейских национальностей отсутствовал. C ним солидарен член-корреспондент РАН, специалист по эпохе Александра I Сергей Мироненко[35 - Яровая И. Почему СССР не заявлял о геноциде советского народа фашистами. https://vz.ru/politics/2020/10/28/1067737.html]. На наш взгляд, это большое заблуждение. Представление о «восточных народах», то есть жителях СССР, как о «смеси рас и народностей, чьи имена нельзя выговорить и чей внешний вид таков, что их можно просто перестрелять без всякой пощады и милосердия»[36 - BA NS 19/4008. Это выражение рейхсфюрер СС употребил в речи, произнесённой перед дивизией СС «Норд» в Штеттине в июле 1941 года.] (Гиммлер) было важной предпосылкой уничтожения. Однако, с другой стороны, реакция Николая Сванидзе и Сергея Мироненко понятна. Признание отдельных убийств геноцидом состоится только тогда, когда будут представлены доказательства существования изначального рамочного плана. Дать их – одна из целей настоящей книги.
Данное исследование является первым опытом обобщающей работы о планировании геноцида советского населения и его последствиях. При её написании использовался широкий круг источников. В первую очередь, это делопроизводственные материалы различных ведомств Третьего рейха – СС, вермахта, министерства восточных территорий и экономического штаба «ОСТ». Часть этих материалов отложилась в Федеральном архиве Германии в Кобленце; на мой взгляд, особое место среди них занимает ускользавший до сей поры от внимания исследователей приказ начальника штаба ОКВ Кейтеля об организации опорных пунктов для борьбы с партизанами и подавления голодных бунтов, ожидаемых зимой 1941–42 года[37 - Bundearchiv RW 4/578.]. Этот документ открывает дополнительное измерение «плана голода».
Вторая группа – речи, брошюры, книги руководителей Третьего рейха, в которых даётся оценка тем или иным аспектам будущей войны с Советским Союзом. Часть этих документов ещё не вводилась в отечественный научный оборот. Особый интерес в этом смысле представляют выступления Генриха Гиммлера, в том числе не публиковавшиеся ранее на русском языке две речи в Веймаре, произнесённые перед узким кругом в декабре 1943 года, где рейхсфюрер СС откровенно признаётся: он отдаёт приказы о массовом уничтожении, в том числе женщин и детей, с целью уничтожить противника как расу.
Третья группа источников – это философская, научная и публицистическая литература, которая оказала влияние на формирование нацистской идеологии и политики истребления. Это книги и статьи Фридриха Ратцеля[38 - Ratzel F. Der Lebensraum: eine biogeographische Studie. Tubingen, 1901; Ratzel F. Politische Geographie. Munchen und Berlin, 1923.], Карла Хаусхофера[39 - Хаусхофер К. О геополитике: работы разных лет. // https://www.e-reading.life/book.php?book=61665], Жозефа Артюра Гобино[40 - Гобино Ж.А.де. Опыт о неравенстве человеческих рас. М., 2001.], Рихарда Вагнера[41 - Вагнер Р. Еврейство в музыке. Спб., 1908.], Хьюстона Стюарта Чемберлена[42 - Чемберлен Х.С. Основания девятнадцатого столетия. СПб., 2012. Т. 1–2.], Джона Фиске[43 - Fiske J. Manifest Destiny. // https://essaydocs.org/john-fiske-manifest-destiny.html], Мэдисона Гранта[44 - Грант М. Закат великой расы. Белгород, 2018.], Лотропа Стоддарта[45 - Stoddard L. The revolt against civilization: the menace of the under man. New York, 1922.], Генриха Класса[46 - Class H. If I Were Kaiser. // https://web.archive.org/web/20061101115635/http://www.h-net.org/~german/gtext/kaiserreich/class.html] и других авторов.
Четвёртая группа – материалы Нюрнбергского и других процессов, где судили нацистских преступников. Значительная часть из них опять же никогда не переводилась на русский язык. Особую важность здесь представляют впервые публикуемые в нашей стране показания Эриха фон дем Бах-Зелевского на процессе Карла Вольфа[47 - Показания Эриха фон дем Бах-Зелевского на процессе Карла Вольфа // Justiz und NS-Verbrechen. Sammlung (west-)deutscher Strafurteile wegen nationalsozialistischer T?tungsverbrechen. 1945–2012. Amsterdam, M?nchen, 1968–2012. Bd. 20. Prozess gegen Karl Wolff 580 а-50/51. S. 413–414.], которые дополняют его свидетельства в Нюрнберге, а также документы и показания суда над доктором Адольфом Покорным[48 - См. документы первого «малого» Нюрнбергского процесса – процесса над врачами, в том числе материалы по делу Адольфа Покорного и его допрос. https://nuremberg.law.harvard.edu/nmt_1_intro], который был связан с нацистской программой массовой стерилизации восточных народов.
Пятая группа источников – дневники и мемуары участников событий как со стороны агрессоров, так и со стороны жертв. Такие документы, как дневники Йозефа Геббельса, из которых на русский переводилась лишь малая часть, или недавно изданные заметки генерала вермахта Готхарда Хейнрици, прекрасно иллюстрируют нацистские планы уничтожения. В то же время я много цитирую и свидетельства советских людей, чтобы создать объёмную картину происходившего во время оккупации.
И наконец, шестая группа источников – документы Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков. Среди них особую роль играют бесхитростные показания сельских жителей, которые простым языком пытались описать ужасные события, увиденные и пережитые ими.
Считаю своим долгом предупредить вас: читать эту книгу будет тяжело. Редактор, которая работала с первым вариантом «Войны на уничтожение», сказала мне, что некоторые фрагменты текста она хотела бы забыть, и я её понимаю. Я нигде не отступал от критериев научности, однако в том-то и дело, что реальная история, наполненная болью, кровью и страданиями, выглядит гораздо страшнее, чем вымысел. И всё же помните: эта история с хорошим концом. Зло, которое вырвалось из берлинских коридоров власти и кровавым смерчем прошло по землям востока Европы, было побеждено. И перед тем, как начать повествование, я склоняю голову в память о тех, кто переломил ему хребет.
Часть первая
Зло зреет: предпосылки нацистской политики уничтожения
Гитлер и Виннету: война на Востоке в контексте поселенческого колониализма
Начиная с конца 1970-х годов западные антропологи стали выделять в качестве отдельного социально-исторического явления поселенческий колониализм. В настоящее время этим термином описывают такую стратегию метрополии, при которой представители титульного имперского этноса массово переселяются на новые территории, чтобы жить и возделывать там землю. Эта стратегия противопоставляется военно-экономическому контролю за колонией, при которой местное население в той или иной степени подчиняется, но не замещается. При поселенческом же колониализме претензия новоприбывших на фактическое обладание землёй неизбежно приводит к конфликту коренных народов и колонизатора, который считает себя законным владельцем «открытых» им территорий[49 - Bateman F., Pilkington L. Introduction // Studies in Settler Colonialism: Politics, Identity and Culture… New York, 2011 // https://play.google.com/books/reader. P. 10.]. Австралийский антрополог Дебора Бёрд Роуз образно описала эту коллизию такими словами: «Чтобы встать на пути переселенца, местному жителю достаточно просто остаться дома»[50 - Rose D.B. Hidden Histories: Black Stories from Victoria River Downs, Humbert River and Wave Hill Stations. Canberra, 1991. P. 46.].
Историк Роксана Данбар-Ортиз рассуждает об этом в статье, посвящённой трагической судьбе североамериканских индейцев: «Люди не отдают свою землю, ресурсы, детей и будущее без боя, и эта борьба порождает насилие. Используя жестокость для своих экспансионистских целей, колониальный режим превращает насилие в закон. Представление, что конфликт “поселенец – абориген” является результатом культурных различий или недопонимания или что насилие колонизаторов и колонизируемых – это одно и то же, размывает исторические процессы. Евро-американский колониализм… с самого начала имел тенденцию к геноциду»[51 - Dunbar-Ortiz R. Yes, Native Americans Were the Victims of Genocide // http://historynewsnetwork.org/article/162804#sthash.AGuTL1SI.dpuf].
При этом, как отмечают Фиона Бейтман и Лайонел Пилкингтон, эта тенденция искусно маскируется, так как чаемые земли официально провозглашаются «незанятыми» и «доступными», а их населению отказывают в праве считаться полноценными людьми[52 - Bateman F., Pilkington L. Op. cit. P. 10.]. На новые территории быстро переносят социальные структуры государства-захватчика, его культуру, а также географические названия, такие как Нью-Йорк или Сидней[53 - Ibid.]. В результате очень скоро эти пространства начинают выглядеть естественным продолжением метрополии.
Ещё одной важной характеристикой поселенческого колониализма является ничтожно малая вероятность деколонизации. Другие стратегии колониализма допускают возможность освобождения, в то время как эта, после прохождения определённой точки невозврата, носит необратимый характер. Патрик Вульф справедливо констатирует, что сказать сегодня индусу или алжирцу, что он колонизирован, – значит оскорбить его; но те же самые слова, обращённые к индейцу или аборигену Австралии, будут лишь отражением реальности[54 - Wolf P. Race and Trace of History: For Henry Reinolds // Studies in Settler Colonialism: Politics, Identity and Culture… P. 281.]. Для описания поселенческого колониализма австралийский антрополог использует формулу «вторжение – не событие, а структура»[55 - Wolf P. Settler colonialism and the elimination of the native // Journal of Genocide Research. 2006. № 8(4). P. 388.], имея в виду, что после закрепления поселенцев на земле и прекращения фронтирного насилия колониализм начинает воспроизводиться в других дискриминационных практиках, ведущих к исчезновению или минимизации коренных народов: этническим трансформациям, депортациям, медленной смерти от истощения или немедленной от убийства.
Поселенческий колониализм и сопутствующие ему трагедии, как правило, рассматриваются на примерах Северной Америки, Африки, Австралии и некоторых регионов Азии. Между тем и Европа XX века знала грандиозный колониально-поселенческий проект, который был отчасти вдохновлён всеми предшествующими, но, в отличие от них, остался неосуществлённым. Речь идёт о завоевании Lebensraum, «жизненного пространства», которое гитлеровский Третий рейх планировал обрести на Востоке в результате разгрома Советского Союза. Естественно, что нацистское руководство никогда не использовало термин «поселенческий колониализм», но его планы захвата советских земель и постепенной замены коренного населения на германских фермеров целиком соответствуют этой модели.
Интересоваться историей освоения и подчинения территорий Гитлер начал задолго до прихода к власти. В 1923 году он познакомился с профессором Мюнхенского университета Карлом Хаусхофером, ассистентом которого работал его ближайший соратник по партии Рудольф Гесс. Когда оба лидера нацистов оказались в заключении после «пивного путча», Хаусхофер периодически навещал своего помощника в стенах Ландсбергской тюрьмы. Там и состоялась первая встреча учёного с будущим фюрером.
Хаусхофер ознакомил Гитлера с учением о жизненном пространстве, которое восходило к работам одного из крупнейших политических мыслителей Германии рубежа XIX и XX столетий Фридриха Ратцеля. Именно этот учёный ввёл в широкий научный обиход термин Lebensraum, впервые употреблённый германским географом первой половины XIX века Карлом Риттером.
Под жизненным пространством Ратцель понимал территорию, необходимую для размещения и пропитания конкретного народа. «Если любое живое существо претендует на некое пространство, в котором оно находится, то ему нужно ещё более широкое пространство, в котором оно питается, а наивысшая необходимость в пространстве появляется у него в процессе размножения, – рассуждал географ. – Соответственно возрастает потребность в пище, а затем и стремление к дальнейшему расширению пищевого пространства…»[56 - Ratzel F. Der Lebensraum… S. 44.] Исследователь перенёс на отношения между государствами идеи Дарвина и уподобил каждую державу биологическому организму, для которого захват нового пространства в процессе размножения является вполне естественным свойством. По мнению Ратцеля, «выражение “борьба за существование”, которым так часто злоупотребляют и которое ещё чаще неправильно понимают, вообще-то означает в первую очередь борьбу за пространство. Потому что пространство является первейшим условием жизни, и именно пространство обуславливает другие условия жизни, прежде всего [возможности] питания»[57 - Ibid. S. 51.].
Учёный сформулировал семь законов экспансии, согласно которым территориальное расширение государства происходит по мере развития его культуры; оно всегда имеет синергический эффект и даёт толчок развитию производства и торговли; государство поглощает образования меньшего размера; граница государства должна находиться на естественной географической периферии; при расширении государство стремится охватить «богатейшие в политическом отношении» области, такие как морские побережья, долины рек или земли с залежами полезных ископаемых; импульсы к расширению приходят извне, их создаёт само существование по соседству низшей цивилизации; государство ассимилирует малые нации и тем самым создаёт новые импульсы к расширению[58 - См. подробнее анализ законов экспансии Ратцеля в общем контексте философских корней гитлеризма: Артамошин С.В. Идейные истоки национал-социализма. Брянск, 2002. С. 62.].
Концепция Ратцеля во многих отношениях примечательна. Своим размышлениям философ придал вид закона мироздания, который доминирует над человеческим правом. В политическом смысле принятие данных выводов означало, что следование международным договорам и конвенциям противоестественно и ведёт к государственному упадку, в то время как их нарушение, наоборот, вытекает из законов природы и сулит процветание. По сути, это была программа легализации агрессии, причём вину за нападение с природой разделял не захватчик, а жертва, ведь это она «провоцировала» соседа низким уровнем культуры и цивилизации.
Именно Ратцель был для своего времени ведущим теоретиком того, что современные антропологи назвали поселенческим колониализмом. В своём главном труде «Политическая география» он выделил несколько типов колоний: земледельческие, где народ-колонизатор сам селится на захваченной земле и возделывает её (Ackerbaukolonien); экономические, к которым относятся плантаторские и торговые (Pflanzungskolonien и Handels- und Verkehrskolonien), где военная сила колонизаторов заставляет местных жителей работать на себя или навязывает им условия торговли, выгодные метрополии; и наконец, военные, захваченные из стратегических соображений в качестве плацдарма или опорного пункта (Eroberungskolonien и Feste Pl?tze), где колонизатор не слишком вмешивается в жизнь коренного населения. Из этих типов, заключал Ратцель, только земледельческие колонии являются долговечными и прочными, так как лишь они привязывают пришельцев к земле. При этом расселение на новом пространстве, по его мнению, неизбежно связано с вытеснением коренного народа[59 - Ratzel F. Politische Geographie. S. 99–101.].
Согласно рассуждениям мыслителя, ныне в мире осталось совсем немного свободных земель, а значит, будущее расширение lebensraum какой-либо нации тем более будет органически связано именно с вытеснением местных жителей. Впрочем, подобное вытеснение или обезлюживание (Entv?lkerung) неоднократно происходило в истории. Так, «депопуляция целых земель была средством, к которому часто и последовательно прибегала политика Рима»[60 - Ibid. S. 97.], например, во время Альпийских походов Августа. Чтобы не содержать многочисленные гарнизоны в провинции Реция, император принудительно выгнал большинство местных жителей на равнины. Ещё более жестоко он обошёлся с другими обитателями Альп: «Весь народ салассов – 8000 мужчин, способных носить оружие, – был привезён в Иврею и продан там в рабство», после чего фактически перестал существовать[61 - Ibid. S. 97.]. В других местах Ратцель упоминал осознанные «войны на уничтожение» против туземцев Антильских островов и Тасмании[62 - Ibid. S. 276.]. Ещё в одном пассаже он называл блестящими примерами обезлюживания Северную Америку, Южную Бразилию, Тасманию и Новую Зеландию[63 - Ratzel F. Politische Geographie. S. 101.]. О событиях в Новом свете учёный писал, что с 1640 года история взаимоотношений между пуританами и индейцами была не чем иным, как войной на уничтожение, прерывавшейся мирными периодами[64 - Ratzel F. Die Vereinigten Staaten von NordAmerika. Bd.2: Culturgeographie der Vereinigten Staaten von NordAmerika unter besonderer Ber?cksichtigung der wirthschaftlichen Verh?ltnisse. Munchen, 1880. S. 150.]. Ратцель сухо констатировал, что именно депопуляция индейцев привела к прочному овладению землёй и укоренению британских, а затем американских колонизаторов на заокеанских просторах:
«Политическое поражение французской колонизации в Северной Америке во многом обусловлено тем, что она зиждилась на постоянном перемещении по территории ради торговли, особенно мехами, и это не позволяло французам прочно укорениться на земле. Вследствие такого подхода индейцев щадили, их охотничьи территории уважали и не трогали. В итоге отношения французов с индейцами по большей части складывались… лучше, чем у англичан, и поначалу французы имели над ними бо?льшую власть, чем очень гордились. Преимущество было у них и в торговле, потому что французские деревенщины считались более честными купцами, чем англичане. Но именно то, что делало их приятными соседями индейцев, одновременно превращало их в гораздо менее успешных поселенцев, неспособных закрепиться на земле. Это заметил ещё Шамплен[65 - Самюэль де Шамплен (1567–1635) – французский путешественник и географ, основатель и губернатор первых французских поселений в Канаде, автор популярных сочинений о Северной Америке.]. Прочие французы уяснили это лишь тогда, когда потеряли землю»[66 - Ratzel F. Politische Geographie. S. 50.].
Под влиянием Ратцеля и Хаусхофера необходимость жизненного пространства для немцев стала императивом гитлеровского мышления. При этом лидер нацистов категорически отвергал перспективу приобретения далёких заморских колоний, cвязь с которыми легко перерезать. Он иронизировал, что современные европейские державы похожи на перевёрнутые пирамиды: их метрополии до смешного малы, а огромные ресурсные базы расположены за тридевять земель, что обусловливает непрочность их положения.
При этом уже в «Майн кампф» фюрер указал образец государства, в котором «германец» сумел обрести огромное континентальное пространство, не прерывающееся никакими природными преградами и богатое разнообразными ресурсами. Этим образцом, согласно Гитлеру, были США:
«У САСШ вся база находится в пределах собственного континента, и лишь остриё их соприкасается с остальными частями света. Отсюда-то и вытекает невиданная внутренняя сила Америки в сравнении со слабостью большинства европейских колониальных держав»[67 - Hitler A. My struggle/Mein Kampf.].
Это привело Гитлера к мысли, что ему нужна своя «Америка» – огромная территориально-ресурсная база, которая наделила бы рейх той же «невиданной внутренней силой», что уже была у Соединённых Штатов. Какие же пространства предполагалось присоединить к Германии для достижения этой цели? Уже в «Майн кампф» будущий фюрер ясно заявил, что, говоря о новых территориях, он имеет в виду лишь расположенную неподалёку Россию и подчинённые ей окраинные государства[68 - Ibid.].
«Гитлер рассматривал чернозёмный регион Восточной Европы как потенциальную житницу для своего тысячелетнего рейха, страну изобилия, которая… приносила бы невиданный урожай для всего германского народа, – отмечает профессор Эдвард Вестерман, автор одного из свежих компаративных исследований нацистской войны на Востоке и завоевания американского Запада. – И точно так же видение “райского сада” с его девственной и щедрой природой существовало в умах трапперов, золотоискателей, джентльменов удачи, охотников за бизонами и в конечном итоге фермеров, которые, когда настал их черёд, присвоили территорию и её ресурсы с чувством естественного права»[69 - Westerman E.B. Hitler's Ostkrieg and the Indian Wars, Comparing Genocide and Conquest. Norman, 2016 // https://play.google.com/books/reader. P. 18–19.].
Едва придя к власти, 3 февраля 1933 года Гитлер заявил немецкому генералитету на квартире генерала Хаммерштайна-Экворда, что наиболее желанной перспективой применения политической власти является завоевание Lebensraum на Востоке и его «безжалостная германизация»[70 - Безыменский Л. Особая папка «Барбаросса». М., 1972. С. 39.]. 18 августа 1935 года министр пропаганды Йозеф Геббельс отметил в дневнике, что фюрер настроен на вечный союз с Англией, и сделал многозначительную приписку: «Зато расширение на Востоке»[71 - Ржевская Е. Геббельс. Портрет на фоне дневника. М., 2004. С. 165.]. Насколько широко Гитлер трактовал понятие «Восток», видно из его публичного заявления 1936 года о том, что «если Урал с его неизмеримыми сырьевыми ресурсами, Сибирь с её богатыми лесами и Украина с её необъятными полями окажется в руках Германии, то Германия, ведомая национал-социалистами, ни в чём не будет знать недостатка»[72 - Hitler: Reden und Proklamationen, 1932–1945. Bd. 2. M?nchen, 1965. S. 642.].
Максимально красноречивым стало выступление фюрера 23 ноября 1939 года, когда к его ногам уже упала разгромленная Польша. В этой речи Гитлер откровенно объяснил войну тем, что «рост численности нации требовал большего жизненного пространства». Добиться этого можно только путём борьбы, утверждал диктатор: «Этому учит история». Альтернативой войне было бы снижение рождаемости, но это привело бы к гибели нации. «Получается, что люди отказываются от применения насилия вовне и обращают его против самих себя, убивая ребёнка. Это величайшая трусость, истребление нации, её обесценивание, – негодовал Гитлер. – Я решил идти по другому пути – по пути приведения жизненного пространства в соответствие с численностью нации… Никакое умничанье здесь не поможет, решение возможно лишь с помощью меча. Народ, который не найдёт в себе сил для борьбы, должен уйти со сцены. Борьба сегодня будет иной, нежели 100 лет тому назад. Сегодня мы можем говорить о расовой борьбе. Сегодня мы ведём борьбу за нефтяные источники, за каучук, полезные ископаемые и т.д.»[73 - Adolf Hitler – speech to the OKW. Flensburg, November 23, 1939.].
Пассаж, объединяющий расовую борьбу и борьбу за ресурсы, немецкий историк Дитрих Айххольц назвал «идейной чепухой»[74 - Айххольц Д. Цели Германии в войне с СССР // https://scepsis.net/library/id_704.html]. Таким образом он перенёс на это конкретное заявление общую характеристику гитлеровской риторики, данную первым президентом ФРГ Теодором Хойсом. Между тем это заявление фюрера в высшей степени симптоматично, поскольку агрессия ради захвата земли и её богатств часто имела в своём арсенале самый радикальный расизм. Такое условие было необходимо, чтобы столкнуть со сцены народы, владеющие «нефтью и полезными ископаемыми».
Интересно, что в том же 1939-м, чуть больше чем за год до того, как Гитлер отдал приказ о подготовке операции «Барбаросса», военное командование Германии уже прорабатывало вопрос о продвижении вглубь восточного пространства. В частности, историки располагают малоизвестным планом командующего группой ВМС «Восток» генерал-адмирала Конрада Альбрехта, составленным в апреле 1939 года. Хотя этот документ в основной части касался боевых действий против СССР лишь на Балтике, в его преамбуле развёрнуто говорилось о целях будущей войны:
«Наивысшая цель германской политики видится в том, чтобы охватить всю Европу от западных границ Германии до европейской части России включительно и подчинить её военному и экономическому руководству держав Оси. Такая Центральная и Восточная Европа будет достаточно сильной, чтобы в ходе войны полностью обеспечить себя продовольствием и обороняться собственными силами и средствами, отказавшись от сырьевых ресурсов других континентов… Постановка политической цели с направлением главного удара на Восток может быть реализована только в отношении России; будет ли она большевистской или авторитарной, не играет никакой роли, так как от неё Германии нужны только территория и сырье»[75 - Мюллер Р.Д. Враг стоит на Востоке.].
Таким образом, ликвидация большевизма, при всей ненависти к нему, рассматривалась берлинским руководством как задача более низкого порядка по сравнению с захватом восточных земель. В свете этого становятся более понятны предвоенные документы нацистов, которые рисуют русских исторически чужеродным и опасным для немцев сообществом – вне зависимости от их политических пристрастий. Это констатирует, например, меморандум хозяйственного штаба «Ольденбург» от 23 мая 1941 года: «Великороссы, всё равно при царе или при большевиках, всегда остаются главным врагом не только Германии, но и Европы»[76 - International Military Tribunal. Trial of the Major War Criminals. Nuremberg, 1947/49. Vol. XXXVI. 126-EC. S. 145.].
Что же делать с этим извечным главным врагом, который «незаслуженно» занимает столь богатые и обширные пространства? При ответе на этот вопрос глава нацистской Германии также вдохновлялся американским опытом или во всяком случае своими представлениями о нём. Хороший знакомый молодого Гитлера нацистский публицист Ганс Северус Циглер отмечал, что история Америки особенно интересовала лидера нацистов[77 - Мазер В. Адольф Гитлер. Легенда. Миф. Действительность // https://www.litmir.me/br/?b=99643&p=39]. Правда, авторитетный биограф фюрера Вернер Мазер скептически оценивает осведомлённость диктатора в этом вопросе[78 - Там же.]. Но одно не исключает другого: пусть знания Гитлера не отличались глубиной, зато он ловко схватывал то, что лежало на поверхности. Больше всего в истории США его привлекали индейские войны. Как говорилось выше, на них заострял внимание Ратцель, но в библиотеке фюрера был и более увлекательный источник по этой теме – с юных лет вожак национал-социалистов обожал литературные вестерны писателя Карла Мая. Именно они лежали в основе его представлений о покорении американского Запада.
В начале XX века романы Мая о дружбе охотника Старины Шеттерхенда (Разящей Руки) и вождя апачей Виннету запоем читали едва ли не все немецкоязычные подростки. К примеру, великий физик Альберт Эйнштейн обожал эти книги и на склоне лет произнёс трогательные слова благодарности в адрес их автора: «Он помог мне пережить множество часов отчаяния. Так было всегда и остаётся сейчас»[79 - Morton F. Tales Of The Grand Teutons: Karl May Among The Indians // The New York Times. 1987. 4 January.]. О масштабах популярности Мая можно судить по красноречивому факту: когда произведения Роберта Льюиса Стивенсона и Джека Лондона перевели на немецкий, обложки их романов в рекламных целях стилизовали под обложки книг про Виннету.
Май, бесспорно, был крупным мастером и, по отзывам классика Германа Гессе, представителем того рода литературы, которая является воплощённой мечтой[80 - Morton F. Op. Сit.]. Однако на Гитлера его романы оказали своеобразное воздействие. Осведомлённый Альберт Шпеер, занимавший в 1942–1945 годах пост рейхсминистра вооружений, был уверен, что нередко «Гитлер в своих суждениях опирался на опыт Карла Мая, который, по его мнению, доказал, что для принятия решения достаточно одного воображения… Не нужно знать пустыню, чтобы ввести войска в Африку; ты можешь не знать людей, как Карл Май не знал бедуинов или индейцев, однако с помощью воображения и умения поставить себя на место другого ты узнаешь о них, их душе, их обычаях и привычках больше, чем какие-нибудь антропологи или географы, изучавшие их в полевых условиях. Карл Май убедил Гитлера: чтобы узнать мир, необязательно путешествовать»[81 - Шпеер А. Шпандау: тайный дневник. М., 2014. С. 404.].
Май действительно никогда не был на Диком Западе, что не сильно выделяло его из числа собратьев по перу. Эдгар Райс Берроуз тоже не ступал на землю Африки, где жил его Тарзан, а Жюль Верн не посещал берегов ангольской Кванзы, ярко описанной им в «Пятнадцатилетнем капитане». Но одно дело беллетристика и совсем другое – реальная политика, в которой отсутствие крепких знаний и вера в личные фантазии превращаются в самоубийственный авантюризм. Примером такого авантюризма могут служить суждения фюрера о будущей войне с СССР. Так, 28 июня 1940 года Гитлер безапелляционно заявил главе ОКВ: «Теперь мы показали, на что способны. Поверьте мне, Кейтель, война против России была бы в противоположность войне с Францией похожа только на игру в куличики»[82 - Рейнгардт К. Поворот под Москвой. Крах гитлеровской стратегии зимой 1941/42 года. М., 1980. С. 34.]. Истоки такого воинствующего дилетантизма, когда воображение, а не наука, двигало действиями нацистского лидера, Шпеер видел именно в неверно понятом примере Карла Мая.
Но этим влияние книг «немецкого Купера» на Гитлера не исчерпывалось. Связь между гитлеровским прочтением Мая и самой практикой национал-социализма попробовал определить Клаус Манн, cын литературного нобелиата Томаса Манна и сам первостатейный прозаик. В 1940 году Клаус, уехавший из нацистской Германии в США, написал статью «Карл Май. Литературный ментор Гитлера», в которой попытался пояснить, чему именно фюрер научился на книгах о Шеттерхенде и Виннету.
«Одним из самых ярых поклонников Карла Мая был некий бездельник из австрийского Брунау, которому предстояло подняться до впечатляющих высот. Юного Адольфа невиданно поразили эти книги: они стали любимым, а может, и единственным его чтением, даже в последующие годы. Всё его воображение, все его представления о жизни пропитаны этими остросюжетными вестернами. Дешёвые и поддельные понятия о героизме, представленные Маем, очаровали будущего фюрера… Что более всего привлекало неудачливого художника и потенциального диктатора в Старине Шеттерхенде, так это смесь брутальности и лицемерия: этот герой мог с величайшей лёгкостью цитировать Библию и в то же время убивать; совершать чудовищные злодеяния с чистой совестью; он принял как должное, что его враги – это низшая раса и дикари, в то время как он, Старина Шеттерхенд – сверхчеловек, призванный Богом побеждать зло и сеять благо»[83 - Mann K. Karl May: Hitler's Literary Mentor // Kenyon Review. Vol. 2. No. 4 (Autumn, 1940). P. 392.]. В конце своего текста Манн назвал Третий рейх абсолютным триумфом Карла Мая.
Была ли эта оценка точна и объективна?
Думается, что не до конца. Если бы всё было так, как описал Манн, у Карла Мая не осталось бы шансов сохранить своё место в пантеоне классиков приключенческих романов после падения нацистов. Между тем он не только не канул в литературную Лету, но западногерманские экранизации с Пьером Брисом и Лексом Баркером возвели его книги на новую ступень популярности. Особенно парадоксальная ситуация сложилась в СССР: здесь Мая не издавали из-за гитлеровского шлейфа, но фильмы о Виннету шли в советском прокате и были всенародно любимы[84 - Шарый А. Знак W: Вождь краснокожих в книгах и на экране. М., 2007. С.8.].
С чем же можно поспорить в категоричной оценке Манна? В первую очередь с идеей о примитивном разделении героев Мая на сверхчеловека и «низшую расу». Индейцы, как и белые, наделены у него разными – привлекательными и отвратительными – чертами; благородный вождь апачей Виннету, изображённый наиболее ярко, вызывает большую симпатию, а его друг Олд Шеттерхенд совсем не выглядит белокурой бестией, лишённой «химеры совести». Герой регулярно обращается к врагам и соратникам с нравоучительными, но искренними призывами оставаться человеком. Так, в первой книге трилогии Шеттерхенд упрашивал Виннету не подвергать страшным индейским пыткам бледнолицего негодяя Рэттлера, убившего духовного наставника племени. Вождь нехотя соглашался при условии, что преступник попросит прощения у Разящей Руки, но тот с проклятьем отверг предложение. Поэтому убийцу, привязанного к пыточному столбу, должны были подвергнуть истязаниям, и он истошно выл, страшась своей участи. Уступая просьбам друга, Виннету объявил жертву трусом, недостойным, чтобы к нему прикасалась рука индейца. Бандита швырнули в озеро и добили выстрелом из ружья. Гуманность, проявленная Стариной в этом и других эпизодах, отнюдь не принадлежит к «добродетелям» нацистского сверхчеловека. Явно предвзято и обвинение Разящей Руки в лицемерии.
Таким образом, в отношении главного героя Манн, очевидно, ошибался. И всё же представляется, что общую линию он уловил верно, только шла она не от главных, а от второстепенных персонажей цикла. В книгах Мая все морализаторские призывы Шеттерхенда, как правило, пропадают впустую. Силач-охотник постоянно сталкивается с героями, у которых «своя правда» и которые объясняют жестокость тем, что на Диком Западе «иначе нельзя». Иллюстрирует это, например, беседа Шеттерхенда с юным Гарри, у которого бандит Финнети в союзе с индейцами племени черноногих убил семью. Охотник говорит юноше, что он отдал бы убийцу своей матери в руки правосудия, а «между местью и наказанием есть существенная разница. Месть лишает человека тех качеств, которые и отличают его от животного». Но собеседника это не убеждает: «Если человек добровольно отрекается от разума и жалости к ближнему и становится диким зверем, то с ним и надо обращаться как с диким зверем и преследовать до тех пор, пока смертоносная пуля не убьёт его»[85 - Май К. Указ. соч. М., 2015. С. 387.].
То же самое слышит Шеттерхенд от приятеля Сэма Хокенса, который не просто убивает, но обязательно скальпирует индейцев из числа своих противников. Главный герой шокирован тем, что его товарищ пристрастился к варварскому обычаю, но тот объясняет: «“У меня есть на то свои причины, сэр. Мне пришлось воевать с такими краснокожими, что у меня не осталось ни капли жалости к ним, да и они меня не жалели. Смотрите!”
Он сорвал с головы свою потрёпанную временем шляпу, а вместе с ней и длинноволосый парик, под которым скрывался багровый, ужасного вида скальпированный череп. Однако это зрелище было для меня не новым, поэтому и не произвело должного впечатления.
– Что вы скажете на это, сэр? – продолжал оправдываться Сэм. – Я носил собственную шевелюру с раннего детства, привык к ней и имел на неё полное право, чтоб мне лопнуть! И вдруг появляется дюжина индейцев пауни и отнимает у меня моё естественное украшение. Пришлось идти в город, выкладывать три связки бобровых шкур и приобретать накладные волосы. Не спорю, парик – штука удобная, особенно летом, его можно снять, если вспотеешь; за него поплатился жизнью не один краснокожий, так что теперь содрать скальп – для меня большее удовольствие, чем поймать бобра»[86 - Май К. Указ. соч. С. 368.].
Голоса оппонентов Разящей Руки – это хор, поющий о том, что они находятся на особой территории, где не действуют ни законы государства, ни нормы христианской морали. В риторике нацистского фюрера, призывавшего своих солдат помнить, что все страдания немцев в межвоенный период были вызваны кознями жидобольшевиков и в войне на Востоке незачем жалеть или судить их, явственно различимы аргументы Гарри и Сэма; увещевания Шеттерхенда со ссылками на Евангелие в сознание Гитлера не проникли, их он легко отбросил. Обращаться с врагом «как с диким зверем» – именно в этом контексте встречаем мы упоминание Карла Мая в заявлении командира 707-й пехотной дивизии вермахта Густава фон Маухенхайм-Бехтольдшайма. На исходе октября 1941 года этот военный чин убеждал генерал-майора Ханса Нагеля, что «в России они имеют дело с преступниками самого худшего пошиба… В качестве инструкции могут быть использованы только Карл Май или Эдгар Уоллес[87 - Эдгар Уоллес (1875–1932) – британский писатель, ветеран англо-бурской войны, автор захватывающих триллеров, которому удавались образы злодеев. Некоторые из его книг были экранизированы в Германии в 1920-х – начале 1930-х годов.]»[88 - Ермаков А. Вермахт против евреев: война на уничтожение. М., 2009. С. 215.].
Но, пожалуй, самая важная тема, которая никак не могла ускользнуть от будущего фюрера, – это покорение Америки европейцами. В альманахе за 1931 год, посвящённом Карлу Маю, было дано весьма точное определение его творческого наследия: «…Май в знаменитых на весь мир рассказах про индейцев… хотел посредством поэтичного и в то же время правдивого повествования сохранить и спасти для потомков душу великого индейского народа, которая всё больше и больше разрушалась в результате войны на уничтожение со стороны “цивилизаторов”»[89 - Karl May Jahrbuch 1931 // https://www.karl-may-gesellschaft.de/kmg/seklit/kmjb/karl-may-jahrbuch_1931.pdf].
Каким бы привлекательным персонажем ни был Виннету, из текстов Мая видно, что индейский народ обречён. Это понимает и сам вождь апачей.
«Ты знаешь, кто убил их? Ты видел их? – говорит он Шеттерхенду над трупами своего отца и сестры. – Это были бледнолицые, которым мы не сделали ничего плохого. Так было и так будет всегда, пока они не уничтожат последнего краснокожего. На собственной земле индеец всегда будет жертвой белых… Любим ли мы вас или ненавидим – всё равно там, где ступает нога бледнолицего, нас ждёт гибель»[90 - Май К. Указ. соч. М., 2015. С. 346.]. И Разящая Рука, восхищаясь мужеством друга, понимает, что это правда.
Яркий литературный образ исчезновения целого народа, соединившись в сознании нацистского вождя с научными теориями Ратцеля и Хаусхофера, убедил его в возможности повторить то, что в современной западной историографии получило название «североамериканский прецедент»[91 - Kakel C.P. The American West and the Nazi East. A Comparative and Interpretive Perspective. P. 35, 43.]. Именно эту конечную цель преследовал фюрер, когда отдал приказ вторгнуться в СССР. Именно под этой оптикой следует рассматривать хлёсткие сравнения коренного населения Восточной Европы с индейцами, а войны на Востоке – с покорением американского Запада, которые отличали риторику нацистов после нападения на Советский Союз.
Строго говоря, образ мысли, проводящий эту параллель, не был «изобретением» фюрера. Это сопоставление гитлеровцы унаследовали от германских историков XIX века, изучавших средневековый «дранг нах остен». Так, классик германской исторической науки Мориц Вильгельм Хеффтер в 1847 году писал, что славяне, чьи земли немцы захватили в Центральной Европе, даже не додумались до простейших форм обработки земли – «прямо как дикие кочевники Азии или индейцы Америки»[92 - Heffter M.W. Der Weltkampf der Deutschen und Slaven seit dem Ende des f?nften Jahrhunderts nach christlicher Zeitrechnung. Nach seinem Ursprunge, Verlaufe und nach seinen Folgen dargestellt. Hamburg/Gotha, 1847. S. 462.]. Но в литературе предшествующего столетия эти сравнения касались далёкого прошлого. В устах нацистов они описывали актуальную реальность и планы на будущее.
В дни сражений на Восточном фронте фюрер уверенно заявлял: успех поселенцев в Северной Америке обусловлен тем, что колонисты «сбили число краснокожих с нескольких миллионов до нескольких сотен тысяч». «На Востоке, утверждал глава Третьего рейха, то же самое произойдет во второй раз…»[93 - Kershaw I. Hitler. 1936–1945. Nemesis. NY, 2001. P. 434–435.]
В другой речи лидер нацистов утверждал, что перед руководством Германии «стоит лишь одна задача: осуществить германизацию путём ввоза немцев, а с коренным населением обойтись как с индейцами…»[94 - Саркисянц М. Английские корни немецкого фашизма. СПб., 2003. С. 179.]. О борьбе с партизанами он рассказывал так: «Нам придётся прочёсывать территорию, квадратный километр за квадратным километром, и постоянно вешать! Это будет настоящая индейская война…»[95 - Там же.] О жертвах её Гитлер призывал не жалеть: «Мы совершенно не обязаны испытывать какие-либо угрызения совести… Едим же мы канадскую пшеницу, не думая об индейцах»[96 - Там же. С. 178.]. Наконец, обозначая отказ от захвата заморских колоний в пользу завоевания земель в Европе, фюрер прибегал к такой американской аллюзии: «Нашей Миссисипи будет Волга, а не Нигер»[97 - Kershaw I. Op. cit. Nemesis. NY, 2001. P. 434.].
В политических сферах Германии подобные параллели проводил отнюдь не только Гитлер. Не менее откровенен был рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, который, по свидетельству доктора Феликса Керстена, обосновал допустимость истребления евреев ссылкой на американский опыт: «Гиммлер ответил: он понимает, что евреев ждёт много страданий. Но как поступали американцы? Они самым отвратительным образом истребили индейцев – которые всего-навсего хотели жить на своей родной земле. Великие замыслы требуют от нас переступить через мёртвых и построить новую жизнь. А мы должны построить новую жизнь, мы должны очистить землю, иначе она останется бесплодной»[98 - Керстен Ф. Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940–1945. С. 161.].
Генерал-губернатор оккупированной Польши Ганс Франк прямо называл евреев индейцами, намекая на их уничтожение[99 - Kakel C. Op. cit. P. 81.]. Один из разработчиков переселенческой политики в СС профессор Конрад Майер писал, что «Америка германских народов лежит в Восточной Европе»[100 - Blackbourn D. The conquest of nature. London, 2006. P. 296.]. В известной нацистской брошюре «Унтерменш» были высказаны сожаления, что территория СССР, принадлежа недочеловекам, пребывает в жалком состоянии, но под управлением высшей расы она могла бы стать «европейской Калифорнией»[101 - Der Untermensch. Berlin, 1942. S.5.].
Министр сельского хозяйства и продовольствия Рихард-Вальтер Дарре убеждал начальника Главного управления СС по вопросам расы и поселений Гюнтера Панке: после завоевания Востока «поселенцы войдут на выделенные им земли подобно армии, ротами и полками, и захватят их силой оружия. Они должны будут с оружием в руках защищать эти земли и сами обрабатывать их. Он напомнил… о колонизаторах Америки, которые точно так же, группами, сами добыли себе землю и возделывали её»[102 - M?ller R.-D. Op. cit. S. 117–118.].
Германская пресса даже перефразировала известный лозунг американского журналиста Хораса Грили, брошенный им в 1837 году: «Иди на Запад, молодой человек». В переделке нацистов слоган призывал немецкую молодежь «идти на Восток»[103 - Mazover M. Hitler’s Empire. Nazi Rule in Occupied Europe. London, 2013. P. 583.].
Крупный исследователь нацистской пропаганды Роберт Герцштейн справедливо усматривал влияние вестернов на финал одного из самых известных пропагандистских фильмов нацистской Германии – картины Густава Учицки «Возвращение домой» (1941), в которой представители немецкого меньшинства на территории Польши подвергаются постоянной угрозе со стороны карикатурных поляков. В канун Второй мировой «восточные дикари» сжигают германский фольварк: «они носятся вокруг как обезумевшие животные, а один ужасный “недочеловек” срывает с груди испуганной немецкой женщины цепочку со свастикой, рыча при этом от восторга». В последний момент от неминуемой гибели немцев спасают пришедшие на помощь войска фюрера. В этой сцене, заключает Герцштейн, «люфтваффе и танки были кавалерией, немцы – белыми поселенцами, а поляки – индейцами»[104 - Герцштейн Р.Э. Война, которую выиграл Гитлер. Смоленск, 1996. С. 351.].
Все эти параллели, вошедшие в нацистский язык, высвечивают магистральную цель Гитлера: завоевание восточных земель «немецким мечом для немецкого плуга» с неизбежным подавлением и устранением коренного населения.
Центральной фигурой в проекте освоения «жизненного пространства» и переселенческой политики стал рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Глава «Чёрного ордена» твёрдо усвоил теоретические основы завоевания по Ратцелю и неоднократно воспроизводил их в своих многочисленных и многочасовых речах. Так, он чётко проводил разницу между оккупационными и сельскохозяйственными колониями, делая выбор, естественно, в пользу последних.
«Колонии вообще-то можно брать, они нужны для определённых вещей, – внушал рейхсфюрер юнкерам в Бад-Тёльце осенью 1942 года. – Но главная колония нашего рейха лежит на востоке: сегодня – колония, завтра – район заселения, послезавтра – рейх! Дома мы только в нашем рейхе, а в африканской колонии мы не дома, она лишь испортит наш род, и через 200 лет из германского господина получится африканец… Посмотрите на народы Южной Америки, которые когда-то были испанцами. А кто были испанцы? Названия провинций говорят за себя: Каталония это Гаталония, Андалузия – Вандалузия. Итак, они были готами и вандалами, в конечном итоге, нашими предками. Но 700 лет жизни в изнуряющем климате под жарким солнцем и в чужеродной местности, под влиянием чуждых рас привели к утрате германской наследственности. Каждое поколение отвечает за то, чтобы подобное не повторилось»[105 - Himmler H. «Heute Kolonie, morgen Siedlungsgebiet, ?bermorgen Reich!». Die Rede des Reichsf?hrers SS in der SS Junkerschule T?lz.].
Слушатели подводились к очевидному выводу: новые территории должны иметь непосредственную связь с рейхом, а «влияние чуждых рас» следует устранить. В первом приближении эта задача решалась в ходе «войны на уничтожение», развязанной против СССР. Для дальнейшего «переваривания» Востока в недрах СС началась разработка документа, получившего название «Генеральный план ОСТ». Уже на начальном этапе поселенческой колонизации, как явствует из письма Гиммлера профессору Майеру от 12 января 1943 года, следовало «освоить» Литву, Латвию, Эстонию, Белоруссию, Ингерманландию (Ленинградскую область. – Е.Я.) и Крым. «Эти территории подлежат тотальному онемечиванию и тотальному заселению», – указывал рейхсфюрер СС[106 - Письмо Генриха Гиммлера профессору Конраду Майеру. 12 января 1943 года. Bundesarchiv NS 19/1739.].
Таким образом, действия нацистов в ходе агрессии против СССР полностью укладывались в логику поселенческого колониализма. Соответственно, и развязанный гитлеровцами геноцид можно рассматривать как производный от этого исторического явления. Отличительной чертой такого геноцида является уничтожение людей в первую очередь за то, где они живут, и лишь во вторую – за то, кто они. При этом подходе расизм играет важную роль инструмента расчеловечивания конкурента, который снимает табу на его истребление. Но он не является первопричиной этого истребления. Первопричиной выступает жажда беспрепятственно владеть чужой землёй и ресурсами. Такой подход, в частности, непротиворечиво описывает, почему уничтожение евреев на оккупированных территориях СССР предшествовало «окончательному решению» для евреев Европы, а отчасти и предрешало его.
В последние годы учёные всё чаще ставят гитлеровские преступления на Востоке в контекст истории колониальных массовых убийств. По словам американского этнолога Уарда Черчилля, «призрак Колумба шёл с британцами в их войнах против зулу и арабов, с американцами против “моро” на Филиппинах, с французами против народов Алжира и Индокитая, с бельгийцами в Конго, с голландцами в Индонезии. Он присутствовал во время опиумных войн в Китае, во время “секретных” бомбардировок в Камбодже, он наблюдал за системным истреблением аборигенов Калифорнии в XIX веке и гватемальских майя в 1980-х. И да: мы очень часто видим его в нацистских коридорах власти, среди охранников Собибора и Треблинки, в составе айнзацкоманд на Восточном фронте. Третий рейх, очевидно, не был каким-то отклонением, он был кристаллизацией основных черт – расового превосходства, жажды покорения и геноцида – той европейской традиции, ярким выразителем которой был Колумб. Нацизм не был уникален: это был лишь один из “новых мировых порядков”, запущенных в результате Открытия [Америки]. Он был не более и не менее ужасным, чем то, что сотворил Христофор Колумб на Эспаньоле в 1493 году; 1493 и 1943 – это части одного целого»[107 - Churchill W. A little matter of genocide. San Francisco, 1997. P. 92.].
