скачать книгу бесплатно
Войлочная кошма, заменявшая в комнате входную дверь, отодвинулась, и на пороге появился одетый в военную форму Осокин. В одной руке у него был пистолет, в другой “Полароид”. Ожидающий неминуемого выстрела Халид скукожился в три погибели и зажмурил глаза.
Однако вместо выстрела он услышал абсолютно правильную пуштунскую речь:
–Ты понимаешь, что теперь тебя ожидает?
Молодой человек обречённо кивнул головой. И по законам шариата и по законам шурави его ожидала если не смерть, то страшный Кандагарский зиндан, из которого, если кто и выбирался живым, то уж точно оставался искалеченным на всю оставшуюся жизнь.
–Встань!– властно приказал Осокин.
Халид покорно поднялся с кровати и вытянул руки по швам. Осокин убрал пистолет в кобуру и деловито защёлкал “Полароидом”, выбирая ракурсы так, чтобы в кадр попадали и голый Халид и окровавленная Полухина. Отсняв несколько кассет, он разложил обличительные фотографии прямо на глиняном полу и ультимативно обратился к Халиду:
–Кому мне их первому показать? Вашему капитану Раджибу или нашему особисту?
–Не надо Раджибу…,– чуть слышно пролепетал молодой человек.
–Значит, ты предпочитаешь советские законы? А ты знаешь, что у нас полагается за изнасилование с тяжкими последствиями?
–Но я не насиловал,– робко попытался оправдаться Халид.– Она сама…
–Она сама?– угрожающе повысил голос Осокин.– Сама порвала себе внутренние органы? Сама трахнула себя в задний проход? Сейчас я, как врач, зафиксирую все травмы, и мы поедем в военную прокуратуру в Кандагар.
–Не надо в Кандагар…
–Тогда я зову капитана Раджиба. Он будет тебе и прокурором, и адвокатом и судьёй.
–Не надо Раджиба…
–В Кандагар не надо, Раджиба не надо. А что надо?
–Ничего не надо. Хотите, я вам денег дам,– заискивающе пролепетал Халид и, не раздумывая, предложил все свои сбережения – триста афгани, шестьдесят рублей, сорок пять чеков и тридцать семь долларов.
–А ты, оказывается, богатенький Буратино,– снисходительно съязвил Осокин.
–Я не Буратино,– испуганно замотал головой молодой человек, никогда не слышавший об этом детском персонаже.– И я совсем не богатый…
–А как же тридцать семь долларов?– уточнил врач, намекая на то, что эти деньги по местному курсу перевешивали все остальные накопления Халида.– Откуда они у тебя?
–Я продал мак…
–И кому же ты его здесь продал за доллары?– с наигранным удивлением поднял брови Осокин.
–Капитану Раджибу,– понуро признался Халид.
–А я думаю, что капитан Раджиб заплатил тебе эти деньги за сопровождение караванов с оружием,– вполне резонно предположил контрразведчик.
–Меня не берут в сопровождение. Я слишком молодой. Я должен следить за вами,– попытался оправдаться Халид и, поняв, что проговорился, испуганно зажал рот рукой.
–А вот это уже очень интересно. Собирайся, поедем в оперчасть в Кандагар.
Осокин сложил в планшет полароидные фотографии и бросил молодому человеку его одежду. Тот проворно натянул необъятные пуштунские шаровары и длинную рубаху-перухан, а потом рухнул на колени и с силой ударился лбом о глинобитный пол.
–Не надо в Кандагар! Я молодой – я хочу жить! Я для вас всё что угодно сделаю!
–И что ты можешь для меня сделать?– оценивающе-холодно спросил Осокин.
–Всё, что прикажите! Хотите, я убью капитана Раджиба?
–Вот этого не надо. Мне нужна точная информация о караванах с оружием, а её у тебя нет…
–Нет,– обречённо согласился Халид.– Меня не берут в сопровождение.
–А почему тебя не берут?
–За это платят хорошие деньги. А я ещё молодой. У меня нет ни жены, ни детей. В отряде считают, что мне лишние деньги ни к чему.
–Тогда женись,– легковесно предложил Осокин.
–Но у меня нет денег на калым,– смущённо признался Халид и буквально со слезами на глазах рассказал историю своей семьи.
–И сколько сейчас стоит хорошая невеста?– насмешливо поинтересовался Осокин, выслушав душещипательный рассказ молодого человека.
–Очень дорого. Караванщики не только платят проводникам за прикрытие. Они ещё и покупают мак. И за всё платят долларами. Люди буквально помешались на этих зелёных бумажках. Самая дешёвая невеста стоит четыреста баксов. А капитан Наджиб хочет за свою младшую дочь вообще пять тысяч.
–И у вас есть такие богачи?
–У нас нет. Но богатые люди есть в Кандагаре и в Пакистане. Многие хотят породниться с начальником Царандоя.
Капитан Раджиб был потомственным начальником. Его предки издавна руководили богатой Фарумской таможней. Но с прокладкой трассы Кандагар-Кветта торговля в Тоба-Какарском ущелье заглохла, и дед Раджиба возглавил образованный в кишлаке отряд пограничной стражи. От деда эта должность по наследству перешла к отцу, а потом и к самому Раджибу. В начале Гражданской войны кишлак захватили моджахеды, и присягнувший Кармалю капитан вместе со своей семьёй бежал в Кандагар. Когда советские войска отбили Фарум и установили контроль над ставшим стратегически важным ущельем, Раджиб вернулся в кишлак в должности начальника Царандоя – новой силовой структуры, совмещавшей в себе функции пограничной стражи, полиции и контрразведки. Несмотря на то, что формально власть в Фарузе принадлежала Народному совету, состоявшему из самых уважаемых жителей, реальным хозяином кишлака был капитан Раджиб. И возможность стать его зятем Халиду даже не снилась.
–А у тебя есть богатые родственники?– задумчиво спросил Осокин.
–Откуда?– картинно округлил глаза молодой человек.– У отца был какой-то двоюродный дядя, торговавший специями на кабульском базаре. Ещё до первой революции он покупал у нас перец, куркуму, имбирь и мак. Но дядя уже лет десять не приезжает и ничего не пишет. Может, он уже умер…
–Дядя в Кабуле. Это очень хорошо,– оживился контрразведчик и достал из планшета чистый лист бумаги и шариковую ручку.– Пиши.
–Что писать?– растерянно спросил окончательно запутавшийся Халид.
–Соглашение о сотрудничестве. Я, Халид Казар, рядовой боец одиннадцатой роты народного Царандоя провинции Кандагар добровольно соглашаюсь на сотрудничество с Разведывательным управлением Сороковой армии. Обо всех известных мне случаях нарушения законности обязуясь сообщать оперуполномоченному по Фарузскому району капитану Андрею Васильевичу Осокину. Дата, подпись.
–А без этой бумаги на словах договориться никак нельзя?– буквально взмолился молодой человек, не желавший подписывать свой собственный смертный приговор.
–Без этой бумаги можно отправиться только в Кандагарскую прокуратуру,– жёстко отрезал Осокин.– Пиши, а я пока зафиксирую нанесённые тобой травмы.
Он достал ещё один лист бумаги и повернулся к изображавшей невероятные страдания Полухиной:
–Ну, что тут у тебя?
Та молча раздвинула ноги, и Осокин озадаченно протянул:
–Это же надо такое сотворить…
Полухина едва удержалась от распиравшего её смеха, а морально уничтоженный Халид, словно ожидая удара, испуганно втянул голову в плечи и, сидя на полу, прямо на колене стал торопливо писать соглашение о сотрудничестве. Через полчаса в планшете у Осокина появились два новых важных документа: акт медицинского осмотра потерпевшей медсестры Полухиной и соглашение о сотрудничестве с его новым и пока единственным агентом Халидом Казаром. Первоначально капитан хотел назвать его как-нибудь устрашающе – гюрзой или коброй. Но по достоинству оценив его доверчивость и наивность, решил дать псевдоним Буратино. Отправив Халида отмываться от крови в летний душ, Осокин рассказал о его новом рабочем прозвище Полухиной. Та в ответ задорно рассмеялась:
–Действительно, такой же простофиля!
–Бывает, что от подобных простофиль бед не оберёшься,– философски резюмировал контрразведчик.
Тогда он и предположить не мог, насколько пророческими окажутся эти слова.
Когда приведшего себя в порядок Халида сменил мрачный старик Маджар, Осокин добавил к лежащим в планшете документам фляжку с медицинским спиртом и в сопровождении нового охранника отправился к ущелью на советский блокпост. Оставив навязанного соглядатая на контрольно-пропускном пункте, он прошёл в кабинет своего непосредственного начальника – майора-особиста Сергея Егорова. Вышел от него Осокин только через три часа – заметно выпивший и вполне довольный. Получив у гарнизонного врача лекарства, спирт и расходные материалы для своего медпункта, он, выписывая на велосипеде замысловатые кренделя, кое-как с помощью своего охранника вернулся в Фарум. В медпункте Осокин выпил ещё полстакана спирта, рухнул на кровать и проспал мертвецким сном до завтрашнего утра.
Следующие две недели и он и Полухина вели себя с Халидом так, словно между ними абсолютно ничего не случилось. А потом отец молодого человека получил неожиданное письмо от дяди Омара из Кабула. Тот сообщал, что очень серьёзно болен и хочет перед смертью увидеть любимого двоюродного племянника. Отец Халида моментально собрался, сел в заменявшую рейсовый автобус шашпай-арбу (ЗИЛ-130) и уехал сначала в Кандагар, а оттуда в Кабул. Вернулся он почти через месяц, не зная то ли радоваться, то ли печалится. Оказалось, что дядя Омар действительно находится при смерти, а прямых наследников у него не осталось: одни погибли в Революцию и Гражданскую войну, другие ушли в моджахеды и находятся неизвестно где – то ли в горах, то ли в Пакистане. Предчувствуя неминуемую кончину, старик продал свой довольно доходный бизнес, а вырученные деньги решил раздать уцелевшим родственником. Одним из таких счастливчиков оказался отец Халида, у которого дядя Омар ещё до Революции взял на реализацию специи и опийный мак, а деньги в наступившей сумятице так и не вернул. Возвращённая дядей сумма оказалась совершенно фантастическая – целых пять тысяч долларов! Халид, сияя как медное афганское солнце, в ближайшее дежурство рассказал об этом чуде Осокину и, словно ожидая пояснений, вопросительно посмотрел на своего куратора.
–Считай, что ты выиграл в лотерею,– невозмутимо прокомментировал тот.– Теперь беги сватать дочь своего капитана.
На следующий день отец Халида, одев купленную в Кабуле новую праздничную одежду, отправился свататься к начальнику Царандоя. Всемогущий капитан Раджиб вовсе не горел желанием породниться с малоимущими Казарами, но пять тысяч баксов наличными оказались решающим аргументом в пользу нестатусного брака. Резонно решив, что синица в руках лучше, чем журавль в небе, он дал своё согласие на этот мезальянс.
После свадьбы Халид стал дежурить в медпункте гораздо реже – всего один-два раза в неделю и то исключительно в дневное время. Теперь он получил повышение – стал сержантом и начал выходить на патрулирование предгорий. В одно из таких редких дежурств Осокин отозвал молодого человека в свою комнату и безапелляционно объявил:
–Пора отрабатывать полученные деньги.
–Какие деньги?– наивно удивился Халид.
–Те, которые ты получил от дяди Омара. Или ты думаешь, что он действительно оставил твоему отцу такое сумасшедшее наследство в счёт какого-то столетнего долга?
Молодой человек понуро пожал плечами и удручённо спросил:
–А что мне надо делать?
–Ты сопровождаешь караваны?
Халид смущённо замялся и ничего не ответил.
–Так ты сопровождаешь караваны?– повторил свой вопрос Осокин.
–Да,– чуть слышно признался молодой человек.
–Как часто они идут?
–Почти каждую неделю,– с трудом выдавил из себя Халид.
–Что везут?
–Всё. Автоматы, пулемёты, патроны, консервы…
–Автоматы Калашникова?
–Да. Китайские. Говорят, они гораздо хуже ваших.
Осокин удовлетворённо кивнул головой, а потом достал из медицинского шкафа несколько автоматных рожков и положил их на стол.
–Возьми и спрячь дома, а один всегда носи с собой. При встрече следующего каравана, незаметно засунь рожок в сумку с боеприпасами. Остальное не твоя забота. За каждый караван будешь получать по сто долларов.
–А если меня заметят?
–Старайся, чтобы не заметили. И не делай глупостей – помни о фотографиях и согласии на сотрудничество.
–Я помню…
–Всё – свободен.
Ссутулившийся Халид вялой шаркающей походкой отправился на свой пост под навесом у входа в медпункт.
–Выше голову, молодожён!– ободряюще крикнул ему вслед Осокин.
Окончательно запутавшийся молодой человек воспринял такое ободрение как откровенную издёвку и, выйдя за дверь, в сердцах плюнул на порог.
Караванщики использовали проводников, не потому что плохо знали местность и боялись заблудиться, а как дополнительную охрану и разведку. Караваны передвигались исключительно ночью, а днём прятались от советских разведгрупп и вертушек в горных пещерах, ущельях или небольших кишлаках. Тем временем местные проводники, чаще всего из числа пастухов, “прощупывали” предстоящий ночной переход в поисках возможной засады. Наткнувшись на правительственных солдат или советский спецназ, они сообщали об этом караванщикам и те либо меняли маршрут, либо ждали пока патруль не уйдёт на другой участок. Лучшими проводниками были подкупленные бойцы Царандоя. Они, не вызывая никаких подозрений, свободно передвигались по горам и днём и ночью и без промедлений предупреждали караванщиков об обнаруженной ими засаде.
Капитан Раджиб помогал душманам не столько из-за денег, сколько из-за страха. Он никогда не имел никаких политических убеждений и с лёгкостью признавал любую власть. Двадцать лет назад, начиная службу в пограничной страже, Раджиб присягнул на верность королю Захир Шаху. В семьдесят третьем году после государственного переворота сразу же признал президентом бывшего премьер-министра Мухаммеда Дауда. После Апрельской революции и публичной казни диктатора Дауда он поочерёдно поклялся в верности лидерам Народно-демократической партии – сначала Мухаммаду Тараки, а потом его палачу Хафизулле Амину. После убийства самого Амина и прихода к власти просоветского Бабрака Кармаля в стране началась полномасштабная гражданская война. Капитан Раджиб как всегда выбрал сторону очередного кабульского правительства и не прогадал. Правда, когда в кишлаке вспыхнул бунт против новой власти, ему с семьёй пришлось поспешно бежать в Кандагар. Но уже через пару месяцев он вслед за советскими солдатами вернулся в родной Фарум и возглавил новую силовую структуру – Царандой. Эта должность и семьдесят пять хорошо вооружённых бойцов делали капитана Раджиба реальным и полновластным хозяином района.
Капитан наслаждался своим всемогуществом почти год – до тех пор, пока в его кабинет не зашёл один из местных старейшин и сообщил, что сегодня ночью в заброшенном караван-сарае на окраине кишлака его будет ждать один очень уважаемый человек. На встречу надо идти одному и без оружия. Раджиб хотел было послать к чёрту и старика и его таинственного гостя, но какой-то внутренний голос остановил его от этого опрометчивого шага, и ночью он в одиночку отправился в указанное место. В полуразрушенном караван-сарае его действительно ожидал некогда очень уважаемый человек – бывший начальник Кандагарской полиции полковник Башимкар. Ещё в семьдесят девятом году он не принял Апрельскую революцию, поднял в городе неудачный мятеж и после его подавления бежал в Пакистан. С началом Гражданской войны он возглавил местных джихадистов, попытался снова захватить власть в Кандагаре, но потерпел сокрушительное поражение от советских войск и теперь скрывался где-то в горах. Несмотря на то, что по слухам в его отряде оставались не более двадцати плохо вооружённых и не представляющих реальной опасности бойцов, уничтожение банды Башимкара являлось основной задачей Фарумского Царандоя. Однако капитан Раджиб, жалея собственных солдат и не желая вступать в открытое боестолкновение, поисками мятежного полковника практически не занимался. И вот теперь Башимкар тоже один и с пустыми руками стоял перед ним собственной персоной. Он вежливо поздоровался и самоуверенно произнёс:
–Капитан, мне нужна твоя помощь.
Раджиб, наивно подумав, что полковник решил сложить оружие и пришёл обговорить какие-то условия капитуляции, так же твёрдо ответил:
–Я тебя слушаю.
–Мне нужны проводники.
–Кто?– недоумённо уточнил капитан – ему показалось, что он ослышался.
–Твои проводники для наших караванов,– флегматично пояснил Башимкар.– Два раза в месяц на два ночных перехода от Фарума до Лагата или Баладая. Я плачу хорошие деньги – по пять долларов каждому бойцу и пятьдесят лично тебе. А ещё я буду покупать у вас мак и коноплю.
Раджиб буквально позеленел от такой наглости.
–Ты понимаешь, кому ты это предлагаешь?! Я думал, что ты пришёл сдаваться!
–Сдаваться?– дерзко рассмеялся Башимкар.– Да у меня бойцов сейчас больше чем в твоём собачьем Царандое. И весь кишлак поддерживает меня. Если я прикажу – вас всех как мух перебьют за полчаса.
–И тогда шурави уничтожат кишлак,– резонно возразил Раджиб.
–Шурави как пришли, так и уйдут. А мы здесь навсегда. Сколько в Кабуле было в последние годы правителей? Захир Шах, Дауд, Тараки, Амин. И где они теперь? Вашему Кармалю тоже недолго осталось. Ты хочешь, вместе со своей семьёй, отправится в ад вслед за ними?– популярно обрисовал перспективу Башимкар.
–Не смей трогать мою семью!– вскипел капитан.
–А почему я не должен её трогать?– ухмыльнулся бывший полковник.– Новая власть и шурави не жалеют наши семьи. Ни жён, ни детей…
