Северный круг

скачать книгу бесплатно

Снова посетил родные земли Пустынник только через триста двадцать лет. К этому времени научившиеся прятаться маги уже смогли добиться главного: внушить инквизиции и церкви, что те победили. А после исчезновения охотников за головами еще почти сто лет – три поколения смертных – колдуны посвящали общие усилия тому, чтобы превратить борьбу церкви с инакомыслием в легенду, в сказку. В глупый бред, который овладел умами злобных религиозных фанатиков и отозвался бессмысленно пролитой кровью миллионов невинных людей.

Память смертных коротка – они забыли, с чего все началось. Они поверили, что следователи инквизиции были злобными карликами, которые пытали случайных жертв, вымогая у них ложные признания. Но опытные мастера знают истину, они сделали нужные выводы из прошлого и теперь всегда требуют от учеников скрытности, строят защитные убежища, плетут магические коконы, защищающие их обитателей от любых ударов извне – от злобы людской, от дурного взгляда, от умелого колдовства, от нежданной беды, от плохого слова. Они отводят от себя глаза, копят знание, воспитывают последователей. И очень может быть, что скоро смертные все-таки ощутят на своих шеях крепкое ярмо от новых хозяев.

Пустынник резко переложил руль, подъезжая к тротуару, заглушил мотор, наклонился вперед и оглядел витрину магазина. Тарелки, графины, хрусталь. Что же, очень может быть, здесь и удастся отыскать что-нибудь интересное.

Ему повезло, причем дважды. Войдя в магазин, он сразу увидел пузатый графин с пробкой, увенчанной большущим хрустальным шаром, пусть и покрытым мелкими гранями – а в качестве дополнительного сюрприза на прилавке у кассы дремал большущий черный кот.

– Беру, – указал маг на графин, доставая деньги, и, пока кассирша отсчитывала сдачу, пару раз погладил кота по загривку, а затем, изловчившись, рванул с его спины пук шерсти. Мохнатая жертва, зашипев, взметнулась над прилавком чуть не на метр, рванула в сторону дверей – но это уже не имело никакого значения.

Обратно в квартиру он вошел уже через десять минут. Поставил графин в ванную, пустил тонкую струйку – шар должен быть обязательно очищен проточной водой, – сам принялся шарить по ящикам письменного стола и вскоре наткнулся на пачку фломастеров.

– Отлично… – смахнув со стола салфетки и пластиковую хлебницу, Пустынник красным и зеленым карандашами нарисовал два треугольника, составившие звезду Давида, принес графин, водрузил его в центр каббалистического знака. Затем выложил на ладонь вырванный кусок кошачьей шерсти, подпалил его с помощью обычной газовой зажигалки. – Accepter, le feu, la nourriture, rendre j’itrangle!

Тонкие волоски почти мгновенно скрутились, превратившись в серый пепел – маг прихватил его в щепоть, чуть присыпал сам шар, остальное круговым движением высыпал на звезду. Опустил ладони на шар, закрыл глаза, напитывая его своей энергией:

– J’ouvre les yeux par la fenкtre premier humain…

Он замер, ожидая увидеть четкую и ясную картинку, – но вместо этого его окутал еще более глубокий мрак, местами пробиваемый мелкими голубыми и красными искорками.

– Ну же, ответь мне, Око, ответь…

Иногда, натолкнувшись на слишком сильную защиту, Око не могло заглянуть куда-то в потаенное место – но уж ответить, показать то, что происходит перед его глазами… Отвечало оно всегда, сразу и безупречно.

– J’ouvre les yeux par la fenкtre premier humain! Око, где ты? Отвечай!

Искры усилились, замелькали чаще, плотнее. Пустынник внезапно понял, что они пытаются составить какую-то картинку, меняются в цвете, собираются в определенных местах – но что все это означает, он понять не мог. Впрочем, означать это могло только одно: с Оком что-то случилось!

– Тысяча ифритов! – пробормотал он, подозревая, что лишился самой главной своей ценности. – Тысяча дохлых крыс!

Пустынник рванул ящик стола, выхватил первый попавшийся нож, полоснул себя по ладони, накрыл рукой хрустальный шар:

– Славутич! Славутич, я хочу услышать твой голос, я хочу взглянуть в твои глаза! Ну же, Славутич, не прячься. Я все равно дотянусь до твоей норы.

Драгоценная кровь пятисотлетнего мага, вытекая из пореза, смочила холодную поверхность шара, медленно впитываясь в поверхность заговоренного камня, и в шестнадцати километрах от Академической улицы начальник отдела планирования при аппарате президента тревожно поднял голову, кашлянул:

– Простите, коллеги, мне нужно на секунду отвлечься. Я обещал в это время сделать один очень важный звонок.

Над вытянутым столом послышался расслабленный вздох. Трое министров, двое начальников комитетов и генерал зашевелились, откинулись на спинки стульев, положили на полировку ручки и карандаши, потянулись к бутылкам с минеральной водой.

– Это ненадолго, – поднимаясь, кивнул Скрябин. – А вас, Павел Сергеевич, пока попрошу подумать, чем вы намерены кормить калужские дивизии все время, пока на хлебном комбинате не восстановят котельную. И запомните, что никаких запасов в мирное время вскрывать я вам не позволю, равно как и посадить тысячи человек на два месяца на одни сухари.

Последние слова Вячеслав Михайлович произнес, уже входя в комнату отдыха. Он торопливо сдернул с вешалки пуховик с глубоким капюшоном, накинул на плечи, поднял капюшон, открыл створку шкафа, шагнул в него и уже оттуда, из сумрака, поинтересовался, глядя прямо перед собой:

– Ты уже отдохнул, Пустынник? Ищешь новой работы?

– Где моя кошка, Славутич? – наклонился к шару заокеанский маг, ловя в хрустальных гранях черты Великого. – Куда вы спрятали Око?

– Неужели ты думаешь, Пустынник, что оно у нас?

– Я знал, я чувствовал! – зашипел Пустынник. – Вы заманили меня сюда, чтобы украсть мой амулет!

– Ты забыл, на какой земле находишься, Пустынник, – усмехнулся Славутич, прикрывая дверцу шкафа, и лицо его стало еще темнее. – Здесь не принято красть и обманывать. Если мы захотим отнять, то сделаем это в честной схватке. Захотим купить – так и скажем. Мы были честны с тобой, Пустынник. Ты должен был провести разведку в северной столице и получить оплату тремя черепами. Ты не принес ничего и ничего не получил. Тебе было сказано, что оставлять Око в Петербурге опасно. И Великий Изекиль принял меры к тому, чтобы оно не могло достаться Северному Кругу.

– Какие меры?!

– Я не знаю, Пустынник, – покачал головой Великий, – не интересовался. Но уверен, северяне до Ока не доберутся. Это точно.

– Что вы с ним сделали?!

– То, что необходимо.

– Вы убили его, твари!!! – Пустынник, не в силах сдержать ярости, хлопнул ладонями по шару и сорвавшийся с пальцев импульс энергии заставил хрусталь вскипеть и взорваться мельчайшим стеклянным порошком. – Вы убили амулет, который берегли десятки магов почти шесть тысяч лет! Проклятые гиперборейцы! Ради минутной выгоды вы готовы истреблять редчайшие артефакты, за которые настоящие колдуны платят веками рабства, которые передают только излюбленнейшим и доверенным из учеников! Кем вы себя воображаете? Нефелимами? Хранителями истины? Будьте вы прокляты! Ничего, настанет час, когда вострубят ангелы, раскрывая врата страданий. Мы сотрем вас в порошок вместе со всей вашей историей, истиной и верой! Русские будут пылать сальными свечками наравне со смертными ближних и дальних миров, моля о смерти, как о милости, а православный крест станет пропуском к мукам десятикратным, по сравнению с прочими…

Пустынник заметался по комнате, круша все, что попадалось на его пути.

Великая Амамат, как он ненавидел всю эту Гиперборею и ее Великих! Он ненавидел ее темной наследной ненавистью колдунов, тысячи лет назад изгнанных из здешних пределов за поклонение силам смерти и стремление к власти, ненавидел ненавистью слабого, которого беспричинно ткнул мимоходом в грязь лицом сильный бугай и, смеясь, пошел дальше, ненавидел ненавистью ограбленного к обидчикам, скрывшимся за высокими стенами, за крепкой стражей. Он ненавидел, ненавидел, ненавидел…

Славутич его ярости, разумеется, не видел: едва хрустальная сфера рассыпалась в прах, как контакт немедленно разорвался. Однако особой проницательности в данном случае и не требовалось. Вячеслав Михайлович Скрябин вышел из шкафа, небрежным жестом стряхнул несуществующую пыль, снял пуховик, остановился перед зеркалом: одернул пиджак, пригладил волосы. Слабо улыбнулся кончиками губ:

– Однако, кажется, наш гость немного огорчился…

Пустынник к этому времени уже успокоился, замерев над графином с оплавленным горлышком.

Да, с волевым ударом по шару он поторопился. Глупо. Теперь местные Великие будут знать, что он затаил обиду. И ударил энергией тоже зря. Все равно подобное нападение бесполезно против мало-мальски приличного мага. Волевой импульс хорош против обычных смертных – когда какой-нибудь невежа толкнет в лифте или подрежет на дороге. Вот тогда это срабатывает отлично: просто указываешь на него пальцем, и смертный тут же испытывает острую боль в боку или животе, а то и валится от внезапного сердечного приступа. Это уже как его здоровье позволяет. Кое-кто и помирает. Либо сразу, либо через пару дней, во сне – из-за нарушения энергетических потоков в организме и общей слабости.

Что же касается Великих – то их ни одно проклятие не проймет, и никакая порча не пробьется через защиту. Слишком сильны потоки, что находятся в их распоряжении, слишком опытны сами колдуны… Но и оставлять без ответа столь наглое уничтожение древнего амулета Пустынник тоже не собирался.

Он открыл форточку, выкинул в нее бесполезный теперь графин, наскоро прибрал в комнате, потом нашел на полке телефонный справочник:

– А, б… е, ж… и, к… Ага, вот. Кафе, квартиры, кинотеатры, кислород… Кладбище. Улица Головинское. Бред какой-то. Хотя ладно, поехали.

Он вернул справочник на полку, сунул в карман ключи от машины и побежал вниз.

Головинское кладбище не представляло собой ничего особенного: густая зеленая шапка леса, возросшего среди могил, железная решетка, часовня возле входа. Первым делом Пустынник завернул в храм, купил десяток церковных свечей. Жизнь простых смертных настолько переполнена верой в бога, что в большинстве житейских обрядов не обойтись без христианских атрибутов, энергетика которых тесно сплетается с энергетикой людей. Небрежно сунув свечи в карман, маг вошел в ворота, остановился перед нищим, в шляпе которого валялась зеленая бумажка и несколько монет.

– Слышь, родной, – Пустынник достал из кармана десятитысячную бумажку. – Я у тебя две пятидесятки куплю. Уж очень нравятся…

Он кинул в шляпу десять тысяч, взамен выбрав две желто-белые монеты по пятьдесят рублей. Пожертвованные на кладбище, они являлись собственностью земли мертвых – как раз то, что требуется.

– Проклятый сатанист, – пробормотал нищий, но денежку моментально загреб в карман.

Маг, в мыслях которого уже начал созревать некий план, двинулся по тенистой дорожке, бросая взгляды на надписи на могильных плитах. Май, декабрь, август… Ага, вот и то, что надо. Гена Кимов, дата рождения – восемнадцатое сентября шестьдесят восьмого года.

Воровато оглянувшись, Пустынник черпнул с могилы горсть земли и торопливо направился к выходу.

Санкт-Петербург, Смольный, столовая,

банкетный зал. 14 сентября 1995 года. 17:45

Высокие окна банкетного зала были задернуты тяжелыми парчовыми шторами, и вечерним лучам удавалось пробраться внутрь только через узкую щель между карнизом и потолком, рассеиваясь в неясном полумраке. Света в помещении никто не включал, а потому очертания собравшихся за столом людей больше угадывались, нежели различались. Все они были в деловых костюмах: галстуки, рубашки, короткие стрижки. Даже обе женщины предпочли платьям юбку и пиджак.

Откинулась прикрывающая дверь в кухню занавеска, в зал быстрым шагом вошел еще один человек. Он оказался в мантии, с обычным для магов высокого ранга капюшоном на голове. Присутствующие вскочили, словно офицеры при появлении генерала, но вошедший небрежным жестом предложил им сесть, занял место во главе стола:

– Черемуха, что хозяин?

– Спокойно, о Великий, – отозвался упитанный, совершенно лысый мужчина. – Два раза порчу на него навести пытались, один гаврик вознамерился наговором на дым его заворожить и указ о предоставлении жилья подписать. Мы ему по тому же дыму икоту навели, чтобы о более земных вещах подумал. Он уже к невропатологу побежал, на колдовство больше не рассчитывает. Гаврик наш, местный, порча тоже из города. Похоже, либо забыли про нас в Москве, либо Изекиль понял, что хозяин под хорошим присмотром, и отвязался.

– Как девочки, Илаида? – повернулся маг к одной из женщин.

– Заключили договор с Мексикой об обмене выставками. Те обещали привезти одеяния тамошних жрецов в обмен на картины из Русского, но в Мехико случилось землетрясение, и все развалилось само по себе, без нашего вмешательства.

– А просто уничтожить эту коллекцию нельзя? – Пригладил короткие вихры скуластый мужчина перед ней. – Чтобы вообще голова больше не болела.

– Тегусиам после такого разозлится насмерть, – возразила женщина, – а он опасный противник. К тому же он почти наверняка захочет приехать, разобраться на месте, и вместо десятка нарядов мы получим настоящего, сильного колдуна из рода инкских жрецов.

– Дейчер, – кивнул Великий, – хорошо, что ты здесь. Как дела с гостем?

– Нет больше нашего гостя, – развел руками скуластый. – Арестовало его Фрунзенское РУВД, а москвичи в тот же день выдернули через ФСК. Я вмешиваться не стал, чтобы зря не светиться.

– Как арестовали? – не понял Великий. – За что?

– Заявление на него написали, на кражу. Вот милиция и повязала.

– Пустынника?! Обычная милиция за кражу взяла?! – За столом возникло веселое оживление. – Как же он дался-то?

– Вместе с группой захвата шел какой-то колдун, – пожал плечами Дейчер. – Видимо, достаточно сильный. Не наш. Я Пустынника вообще трогать не собирался. Подвел бы ему пару чиновников из Смольного, чтобы о нас не знали, и Москва бы опять на десяток лет успокоилась. Я, вообще, заподозрил, что тот парень из топорников. Крутились они возле нашего гостя. Но сегодня утром святоши стукнули бедолагу у следственного отдела и отволокли к себе на Монастырку. Значит, они его тоже не знают. Получается, посторонний маг у нас завелся. Не наш и не московский. Причем достаточно сильный, раз с Пустынником справился.