скачать книгу бесплатно
Он пел и ощущал, как душа его наполняется простором, будто он взлетает ввысь, подобно птице. Стенки лабиринта, алтарь, земля – все словно разбегается в стороны, но мир при этом становится меньше, и одним взглядом он может окинуть сразу многие и многие земли… Очень скоро ему стало ясно, что напев его слышат все – все сорок советников Нефелима, все сорок Мудрых, что разошлись в стороны на много дней пути, дабы создать алтари Амон-Ра и напитать здешние земли божественной силой. Напитать так, чтобы сама земля стала для спящего Великого ласковой колыбелью, чтобы она поддерживала его тело и души и хранила их на протяжении столь долгого сна.
Черный Пес оборвал песню, торопливо выдернул из земли ритуальный нож, вернул его себе на пояс.
Теперь все Мудрые знают, что усыпальница закончена. Что завтра с первыми лучами зари алтари следует освятить. Это очень важно: освятить все алтари одновременно – тогда земля будет пропитываться со всех сторон равномерно и ее не станет разрывать магическими силами.
Он понимал, что алтарь из земли и камней не вечен. Что через несколько лет здесь вырастут кусты, деревья. Что расползающиеся корни, лесные обитатели, ветра и дожди постепенно сровняют его. Но прежде пройдет много веков. Лабиринт еще очень, очень долго сохранит свой рисунок – пусть даже высота валов будет в полпальца, в четверть – он все равно будет работать. А когда окончательно сровняется – сама земля сохранит память о том, как впитывать силу Амон-Ра.
К тому же Мудрые оставят после себя сорок алтарей – хоть один из них должен простоять все шестьдесят веков![15 - Ныне алтари уцелели только на Соловецких островах, острове Ссскар в Финском заливе и на озере Тигвера в Карелии.]
Рассвет подступил на удивление быстро. Строго следуя рисунку лабиринта, до Черного Пса добрались женщины, остановились за спиной.
– Небо светлеет, Мудрый Хентиаменти, – советник узнал голос Нехбед, – кто будет освящать алтарь?
– Я, – коротко сообщил Черный Пес. – Я хочу, чтобы это сделала ты, Уаджет.
Советник выпрямился, обнажил ритуальный нож, протянул его чернокожей помощнице. Затем полностью разделся и отдал одежду Нехбед. Встал на колени, хорошо зная, что вокруг, во всех сторонах света, в это самое время точно так же встают на колени еще сорок Мудрых – сорок хранителей знаний, что передал Нефелим смертным.
– Ты дашь знать, когда будешь готов, господин. – Уаджет поднесла нож к горлу Хентиаменти.
Сейчас, когда первые лучи упадут на землю, сорок Мудрых так же покинут мир, унося с собой знания, подаренные Сошедшим с Небес. В этом нет ничего страшного – ведь, проснувшись, Нефелим вернет эти знания людям. Зато теперь единственными обладателями магической силы останутся девственницы, и с этого мига никто и никогда не сможет их подчинить. А значит, они достойно сохранят покой Великого.
Ушедшие в море корабли никогда не доберутся до Кемета. Ни номарх, ни мореплаватели и представить себе не могут, какие холода случаются в здешних местах. Сейчас надвигается зима, а им предстоит долгий путь. Слишком долгий для смертных, не имеющих ни паруса, ни теплой одежды. Не смогут преодолеть широких просторов Гипербореи и слуги мудрых, что после освящения алтаря пойдут на юг своими ногами. Никто и никогда не доберется до Зеленого моря, никто и никогда не расскажет, где спит Великий.
Он, Черный Пес, сделал для Сошедшего с Небес все, что мог. Сохранил тайну усыпальницы, дал ей охрану, смог одарить эту охрану силой, неодолимой для всех прочих. Позаботился о девственницах, подумал о том, чтобы силу Великого никто не присвоил, не использовал для личной корысти.
Получается, выполнено все возможное. Черному Псу нечего больше делать в этом мире.
Мудрый Хентиаменти разрешающе взмахнул левой рукой и почувствовал, как острая грань обсидианового ножа с силой вжалась в горло и заскользила по коже…
Санкт-Петербург, набережная реки Монастырки.
14 сентября 1995 года. 11:55
Алексей пришел в себя от острой боли в затылке. Ему даже показалось, что он лежит на электроплитке – Дикулин дернулся, пытаясь отодвинуться или хотя бы потрогать больное место, и обнаружил, что привязан. Единственное, что он мог сделать, так это открыть глаза.
Над головой у него был высокий свод, выложенный из красного кирпича. Белить или как-то отделывать потолок никому не приходило в голову лет этак триста, а потому многие кирпичи изрядно выкрошились, хотя раствор выглядел еще весьма прочным. Алексей приподнял голову, окинув себя взглядом. Находился он на некоем столе, больше всего похожем на операционный: шириной сантиметров шестьдесят, слегка наклонный, он имел крестообразные отводы для рук и ремешки внизу для ног. Разумеется, конечности оказались надежно закреплены, и Дикулин был фактически распят.
Пленник повернул голову налево, увидел кирпичную стену с окошечком под самым потолком, растопленную жаровню с греющимися среди углей двумя железными прутами, какие-то непонятные, но весьма омерзительные с виду клещи, кованую стойку с крюками, длинный кнут, небрежно брошенный на пол. Слева он увидел двух бородатых мужиков в тренировочных костюмах, самозабвенно молящихся перед иконой Георгия Победоносца, огромное, в человеческий рост, распятие и пару плотницких топоров, лежащих на специально вбитых в стену крюках.
– От, блин… – Алексей попробовал прочность ремней, но они не поддались. – Топорники!
Мужики закончили молитву, истово перекрестились, отвесили Георгию Победоносцу земной поклон и поднялись на ноги:
– Ну что, оклемался, касатик?
По виду они больше всего напоминали натуральных отмороженных моджахедов: длинная густая борода, бритые головы. Правда, рожи у обоих были вполне рязанские, да и фигурой они больше походили на работящих крепышей, нежели на тоскливых и худосочных разбойников. Однако внешнее впечатление очень часто оказывается обманчивым.
Различались напарники разве носами: один имел нос картошкой, а другой – боксерский, расплющенный и сдвинутый набок.
– Стало быть, знаешь, к кому попал? – поинтересовался «боксер». – Интересно, откуда?
– А кто же вас не знает? – удивился Дикулин. – Топорники, тайная охранка православной церкви. Мочили всякого рода отступников, еретиков, просто хулителей. Язычников запугивали, староверов ловили. Я, правда, думал, что после восемнадцатого века вы в историю канули, но когда отца Меня зарубили, сразу сообразил: живы еще курилки, топоры не ржавеют.
– Мы отца Меня не убивали, – возразил второй мужик. – Там что-то уголовное случилось…
– Ага, – хмыкнул Алексей. – Папа Римский приехал и на тропинке подкараулил. Вы про свое алиби желтой прессе рассказывайте. Отец Мень Библию хотел перевести, а это грех. В Европе до Наполеона за это вообще котел с кипящим маслом полагался. Зарубили бедолагу топором, а это фирменная визитная карточка вашего ордена. Чего теперь юлите?
– Разговорчивый? Это хорошо… – «Боксер» обошел пленника, поворошил угли в жаровне, и от этого привычного жеста топорника у Дикулина меж лопаток пополз нехороший холодок.
– Меня-то чего сцапали? – уже не так жизнерадостно поинтересовался Алексей. – Я ни к какой церкви отношения не имею.
– А вот это мы сейчас и узнаем… – кивнул «боксер». – Сам расскажешь, или тебя сначала встряхнуть?
– Чего вам надо-то? – Дикулин предпочел отвернуться к иконе.
– Давеча ты, касатик, в Красном Селе в дом один входил. А дом нехороший, мы за ним пару дней как приглядывать начали.
– Так я с милицией входил! Меня консультантом вызвали.
– Консультантом чего?
– Ну, по колдовству.
– Значит, ты все-таки колдун, касатик? – Дикулин услышал, как в жаровне опять зашуршали угли.
– Никакой я не колдун, мужики! – Мотнул он головой. – Я с ними, наоборот, борюсь. Мы с вами, можно сказать, одним делом заняты!
– Странно что-то, – подал голос второй топорник. – Не православный, не крещеный, а с колдовством борешься. Не складывается что-то.
– Да ты рассказывай. Подробненько этак, раз сам говорить начал, – добавил «боксер». – И не бойся. Мы ведь пытать и сами не любим. Коли так обойтись можно, так и вправду миром лучше разобраться.
– Да нечего мне толком рассказывать, – вздохнул Андрей. – Девица одна меня приворожить в институте пыталась. А у меня предчувствие нехорошее какое-то появилось, я ее и послал подальше. А она к бабке одной сунулась, что при экзаменах хорошие отметки или билет простой иногда наколдовать могла. Та на меня порчу наводить стала. Я поначалу не верил, смеялся. Но когда все наперекосяк пошло, решил подстраховаться. Книжки кое-какие по этой теме почитал, на Кольский домой съездил – у меня там родичи дальние этим делом тоже баловались. Ну, кое-чего нахватался, подготовился, да и устроил бабке «встречный иск». Извел, короче, колдунью. Сгинула. Может, просто сбежала, но из институтских больше ее никто не видел.
Правда, меня из вуза все-таки выперли по ее порче. А я в свое время курсы массажистов проходил. Вот и решил попытаться по этой теме выкрутиться. Взял лицензию, объявления дал, возле дома развесил. Клиент шел хреново, а тут вдруг тип один появился. Ему про меня рассказали, как я бабку отбрил, а у него похожая залипуха, только по бизнесу. Я, в общем, подмогнул, заработал маленько. Потом еще клиенты появились. А поскольку при таком деле иногда кое в чем накладки с законом получаются – ну, там, то подкинуть кое-что ведьме в жилье надо, то вещь ее мелкую стырить, – я к ментам пару раз попадался. Там на меня Нефедов вышел, следователь. Предложил стукачом оформиться. В смысле бумажку подписать. Они меня под этим соусом от мелких накладок выручают, а я им по знахарским делам помогаю когда надо. Разговор в камере был, пришлось соглашаться. Вот так я в Красное Село и приехал – по вызову.
– Чего в доме нашли?
– Кошку деревянную, – ответил Дикулин. – Из-за нее там весь сыр-бор и начался.
– Где она сейчас?
– Сгорела.
– А ты откуда знаешь?
– Угольки видел.
– А если это не она?
– Я ее в руках держал. Ощущение от нее… Странное. Ни с чем не перепутать. А вы, что, меня сюда из-за этой чертовой кошки приволокли? Не могли просто на улице спросить? Я бы вам и так все рассказал.
– Нет, касатик, не скажи, – возразил «боксер». – Брякнул бы чего попало и побежал. А поди догадайся, верить али нет? А здесь ты все изложил в подробностях. И, пожалуй, мы теперича можем успокоиться. Понять, откуда слова твои берутся, да и сам ты тоже.
– Может, руки отвяжете?
– Да чего руки? Всего отвяжем. Ступай, касатик, с Богом. У нас на тебя обиды нет.
Вскоре Андрей с облегчением спрыгнул со стола, осторожно дотронулся пальцами до затылка, чертыхнулся:
– Слушайте, мужики, а вы не слыхали, что есть такие нежные способы отруба вроде платочка на нос или укола в задницу? На хрена топором-то по голове лупить?
– А мы, касатик, по нашему делу институты не кончали, мы все божьим промыслом и по велению души. Ты как, пойдешь, али еще чего рассказать хочешь?
– Ну вас, с вашим «промыслом», – отмахнулся Дикулин.
Второй топорник отворил толстую деревянную дверь, первым поднялся по узкой лестнице, вывел в обычный широкий коридор, на лестницу в три ступеньки – и Алексей оказался на улице. Через дорогу от него текла река, слева загораживали проход высокие железные ворота, справа поднимала свои синие стены Александро-Невская лавра.
Дикулин оглянулся. Домик был совсем маленьким, аккуратненьким. Красный кирпич, два этажа, крашенная в красный цвет крыша. Совершенно мирное, ничем не примечательное здание. Наверное, никто из тысяч людей, идущих в лавру, на него и внимания не обращает.
Леша перешел дорогу, заглянул с набережной вниз. Так и есть, из склона к реке выходила толстая труба. Канализацией она быть не могла – такого в городе уж давно нет, чтобы всякую вонь в реку спускать. А вот смывать кровь из…
– Молодой человек, вас не нужно подвезти?
Дикулин оглянулся и наткнулся на взгляд карих очей под густыми бровями.
– Вы?! – удивился он. – Здесь? Откуда?!
– Ну, – пожала девушка плечами, – мне показалось нехорошо бросать человека в подобной ситуации. Как-то неприлично. На предательство смахивает.
– В какой?
– Да я, – замялась потерпевшая, – я заметила, как вас два эти архаровца топором по голове тяпнули и в вездеход засунули.
– Какой еще вездеход? – не понял Алексей.
– Ну, такой, – попыталась изобразить что-то девушка. – Зеленый, угловатый. Вроде военного.
– А-а, «УАЗ», что ли?
– Наверное, – пожала плечами потерпевшая. – Вот я и решила на всякий случай проследить, куда вас повезли. Ну, и помочь, если понадобится. Подвезти, например. Они ведь о таких вещах не думают. Впрочем, я вижу, вы в полном порядке. Так что я, наверное, поеду. Извините, что отвлекла.
– Ой, это вы меня простите, Лена, – спохватился Дикулин. – Простите бога ради за грубость. Сами понимаете, после того, как топором по голове схлопочешь, соображалка начинает работать медленнее. Спасибо вам большое за сочувствие.
– Ничего, – покачала она головой. – Люди не должны оставлять друг друга в беде… Так вас подвезти?
– Меня… – мысленно прикинул местоположение следственного отдела Дикулин. С какой стороны к нему ни подбирайся, от метро с километр топать, а маршрутов автобусов и трамваев он не знал. Не привык пользоваться, больше на мотоцикле носился. – Если вас это не затруднит, Лена… То буду благодарен. Меня, кстати, Алексеем зовут. Лешей.
– Очень приятно. Вот моя машина, садитесь.
Разумеется, тачка новой знакомой была подобрана в цвет пальто. И, разумеется, это был не «Москвич». Приземистая, рубинового цвета «Тойота» на широких покрышках поначалу показалась Дикулину двухместной, но, открывая дверцу, он заметил позади узкий диванчик. На загнивающем Западе такую схему авто называют 2+2 – двое взрослых и двое детей – и применяют только на спортивных машинах. То есть под капотом у дамочки «лошадей» триста, бензин в баке «девяносто восьмой», запчасти только на заказ, штучное исполнение. Сиречь, если измерять стоимость такой «Тойоты» в российских мотоциклах, то счетчик зашкалит за несколько тысяч. Если мерить в «дохлых президентах», то их просто не сосчитать.
Алексей опустился на пассажирское сиденье, с любопытством покосился на правую руку спутницы. Обручального кольца нет. Интересно, кто же ее тогда так «упаковывает»? Не сама же она пару миллионов «зеленых» заработала? Дикулин имел некоторое представление о том, как живут люди с подобными суммами в «кармане», и хорошо понимал, что тут все должно быть отлично «схвачено» и с бандитами, и с органами правопорядка. А коли так – почему девчонка сама возле следственного отдела прыгает? Вместо того, чтобы трубку с телефона снять или «шестерку» послать?
И опять душу кольнула обида от осознания той пропасти, что разделяла его и эту красивую молодую женщину.
Машина тем временем мягко стронулась с места, перекатилась по мостику через Монастырку, неспешно добралась до площади Александра Невского, обогнула площадь и вдруг, с силой вдавив Алексея в спинку кресла, стремительно помчалась по Невскому проспекту. Змейкой проскальзывая между медленно ползущими автомобилями, «Тойота» за четверть минуты домчалась до площади Восстания и тут, вместо того чтобы повернуть налево, метнулась в сторону концертного зала «Октябрьский».
– Куда мы едем? – не понял Дикулин.
– У вас кровь на голове. – Лена повернула на улицу Маяковского. – Сейчас заедем ко мне, промоем рану.
– Куда это «к вам»? – Алексей мгновенно вспомнил недавние мысли про «бандитов» и «упаковщиков» девушки и с тоской подумал, что у топорников, возможно, сейчас было бы безопаснее.
– У меня здесь магазин неподалеку, – кивнула девушка. – Там и посмотрим.
И только сейчас до встряхнутых обухом святого топора мозгов борца с магами и колдунами дошло, что, увидев явное членовредительство, Лена не удивилась, не стала звонить в милицию или звать на помощь. Она поехала следом и дождалась, пока его выпустят. А значит…
– Так вы знаете про существование топорников? – выдохнул он.
– А кто же про них не знает? – Пожала плечами девушка с таким видом, словно речь шла о кухонных тараканах.
– Что, приходилось… – красноречиво поднял руку к голове Алексей.
– Нет, – усмехнулась Лена, – меня не били. Но наведываются довольно часто. Регулярно им что-то в моих товарах не нравится… – Машина выскочила на улицу Рубинштейна, промчалась через два перекрестка и стремительно затормозила перед вывеской «Антикварный магазин». – Вот и приехали. Пошли, пока продавщицы меня не заметили. Посмотрим, как без хозяйского глаза работают.
Обогнув «Тойоту», она сбежала по уходящим под короткий навес ступенькам. Звякнула колокольчиками и тут же хлопнула входная дверь. Алексей к этому моменту только-только успел ступить на тротуар и выпрямился. Позади пискнула включившаяся сигнализация, щелкнули соленоиды замков. Дикулин с сомнением посмотрел на дверь с картонной табличкой «открыто», однако решительно махнул рукой и пошел вниз.
Насчет того, чтобы продавщицы работали, его новая хозяйка явно погорячилась: в трех залах, каждый размером с двадцатиметровую комнату, царил полный и безупречный покой. В легкой прохладе две женщины лет по тридцать прогуливались между темными картинами, зеркальными горками, резными стульями, бронзовыми напольными часами и высокими зеркалами с облупившейся амальгамой. В застоявшемся воздухе Лена оставила за собой ощутимый вихревой след. Дикулин, следуя по нему, прошел за коричневое ореховое бюро с семью потайными ящиками – если верить ценнику, конечно, – обнаружил там обшитую жженой рейкой дверь, толкнул. И неожиданно оказался во вполне современном офисе: зеленые стены из жидких обоев, натяжной потолок, узкое пластиковое окно под потолком, стеклянный стол, сквозь который отлично различались обтянутые черными колготками коленки. Их владелица ковырялась в стоящем рядом с креслом высоком сейфе.
– Могу дать аспирин, если голова болит, – сообщила из железного нутра Лена. – А еще надежнее – баралгин вместе с но-шпой. Улучшает кровообращение. После нее и боли отпускают, и соображаешь лучше.
– В такой ситуации водка лучше помогает, – хмыкнул Леша.
– Водки нет, – выглянула из-за стальной дверцы хозяйка. – Могу налить коньяка.
– Да нет, спасибо, – отказался Дикулин. – Я же за рулем. Это я так, пошутил.
– Тогда обойдемся средствами попроще. – Девушка выставила на стол белый флакон с хлоргексидином, какой-то импортный аэрозоль, положила пучок ваты.
– Что, часто лекарства воруют? – кивнул Алексей на сейф.
– Нет, – покачала головой хозяйка. – Просто ценные вещи никогда нельзя класть туда, где их станут искать. Лекарства лежат для грабителей, если они все-таки вскроют эту махину. А то как бы от сердечного приступа не померли. Жалко… А теперь, мой друг, будьте любезны повернуться ко мне спиной и склонить голову.
По затылку пополз холодок, что-то металлически брякнуло, в мусорницу у стола полетел кусок розовой ваты.
– Так, тут хорошо, проплешины не останется… Та-ак, это всего лишь волосы… Еще чуть-чуть… – Послышалось шипение аэрозоля. – Ну, теперь почти все. Посидите немного в этой позе, я рану медицинским клеем залила. Минут за пять застынет, и можно гулять спокойно. Хотя, конечно, лучше в шляпе. Прядь волос у ранки будет казаться грязной.
– Спасибо… – Алексей немного помолчал, потом поинтересовался: – А чего так пусто в магазине? Время, что ли, нерабочее?
