скачать книгу бесплатно
Старые новые сказки
Александра Проценко
Мрак скрывает все недостатки. Что делать богам, которые столько раз менялись под запросы взрослеющего мира? Как быть древним Разрушительницам и Властелинам, когда в них больше никто не нуждается? Десяток божеств, кочующих из одного пантеона в другой, одряхлел и вконец очеловечился. Мор сбежала в мир артистов от гнетущей судьбы, вновь и вновь сводящей её с Тем Самым. Только судьба не предупреждает, что в довесок к Единственному идёт его старший брат с очень сомнительным чувством юмора. И играют они в её любимой группе. А что на это скажут её сёстры?
Содержит нецензурную брань.
1.
Мрак скрывает все недостатки
Под высокими сводами бывшего кинотеатра царил гвалт и тяжесть дыхания сотен людей. Открытие арт-галереи в Сохо проходило с размахом и шиком, присущими этому району Лондона. Местные знаменитости, политики и культурные деятели ходили вдоль стен, держа в руках бокалы с шампанским и маленькие тарелочки с закусками. Никто не задерживался перед одной картиной больше, чем на пару минут, зато с удовольствием позировал вездесущим фотографам. Сотни вспышек гремели под потолком и застилали глаза черно-белым маревом. Авторы сновали вокруг, с радостью раскрывая все возвышенные смыслы и тонкости своих работ заскучавшим корреспондентам.
Слишком много света даже для такого громадного помещения: тени прятались по углам и робко выглядывали на мгновение, чтобы в следующую секунду отступить перед пластиковым зверем камеры.
Мор намеренно шла в самую гущу фальшивых улыбок отвечать на вопросы, позировать фотографам. Она не была художником, но ей удавалось создавать их: вдохновлять, наставлять на нужную тропу и заставлять поверить в себя – вот её призвание и величайший дар. Молодые дарования, обласканные критиками и публикой, вились у ног девушки, словно щенята, заглядывали в глаза в поисках одобрения. Мор прекрасно знала, какой зависимостью являлась для них, но человечество всегда забывало, что за талант, успех и богатство нужно платить. И что любой наркотик смертелен.
– Это наша драгоценная Мор, или ожили те мрачные манекены Фила? – художнику Нейтану не повезло расположить к себе покровительницу, поэтому мировой славы он не получил, хоть и считался культовым в определенных кругах.
– Ты как всегда оригинален в комплиментах, – коротко усмехнулась она, не переставая улыбаться на камеры, чувствуя, как глаза начинают слезиться и болеть от бесконечных вспышек. – Ты просто завидуешь Филу, ведь его работы сегодня здесь.
– Да, и кто принимал решение в отборе, а? – с напускной раздражительностью пожал плечами мужчина. – Если б я хотел, чтобы мои работы втридорога игнорировали всякие богатеи, я б…
– Давай, придумай пока оправдание, я пойду проверю, все ли в порядке, – Мор старалась скрыть улыбку, но не могла с собой справиться. Порой её подопечные такие трогательные. – И много не пей.
– Я художник, я должен пить!
– Какое клише! – рассмеялась она, когда Рейнольдс отсалютовал ей бокалом шампанского. Нейтан проводил взглядом девушку в черном, спустя пару секунд затерявшуюся в шумной толпе, протяжно вздохнул и прикончил выпивку.
Мор принимала похвалы, благодарности и приветствия со всех сторон, но не забывала следить за реакцией посетителей галереи, у каких картин они останавливаются подольше, какие произведения заставляют хоть на мгновение вернуть интерес этим пустым, скучающим взглядам. Менеджмент и маркетинг, черт бы их побрал. От её хорошего настроения не осталось и следа, желание поскорее сбежать от толпы давило на уши. Девушке с трудом удалось отыскать укромное место в дальнем конце выставки у одинокой картины в простой деревянной рамке. Едва различимая фигура в длинном плаще с капюшоном на поле битвы. Как символично.
Она шумно выдохнула и крепче сжала ножку бокала, который держала в руках. Запотевшее стекло скрипнуло, на его высоких боках отразилась очередная вспышка. Что-то мелькнуло позади, неуловимое, по спине пробежал холодок от ощущения, что за ней наблюдают. Такое бывало нечасто: обычно Мор была на несколько шагов впереди от своих потенциальных недоброжелателей.
Взяв с подноса подоспевшего официанта новый бокал, девушка направилась к небольшой сцене в основном помещении галереи. На сцене шли последние приготовления к выступлению группы, которое будет завершением вечера. Играть собирался старый приятель Мор – Джоуи Блу.. За плечами музыканта было два десятка лет игры в трех успешных группах, две бывшие жены и невыносимый характер. Но с Мор они уживались, легко принимая худшие стороны друг друга. К работе Джоуи она не притрагивалась, хотя он всегда сможет испортить себе жизнь собственноручно.
Мистер Блу в своей неизменной черной шляпе сидел за пианино, которое специально доставили в галерею для его выступления. Он меланхолично жал на клавиши, чуть покачиваясь в такт одному ему известному ритму. Музыкант почувствовал взгляд Мор, обернулся и вяло взмахнул рукой, подзывая её на сцену. Она послушно поднялась и села рядом с ним на узкое сиденье.
– Ну что, госпожа Мор, отличное открытие очередной свалки, – Джоуи оставался верен себе, в любой ситуации отпуская язвительные комментарии. – Хотя идея с кинотеатром очень даже ничего.
– Спасибо, я знала, что ты оценишь, – девушка постучала кончиком пальца по крышке пианино. – Как новая группа?
– Хуже предыдущей, – раздался его хриплый смех, на мгновение прервавший импровизацию на пианино. – Но пока терплю.
– А что насчет новой жены? – Мор надела на себя шляпу Джоуи и подмигнула девушке-организатору, отчитывавшей техников за небрежность.
– О, не напоминай. Каждый раз спрашиваю себя, зачем ввязываюсь в это дер… Не выходи замуж, Мор. Никогда, серьезно! Это самый лучший дружеский совет, на который я способен.
– Я верю, – улыбнулась девушка и, придержав полы длинного пиджака, встала из-за пианино, вернув ему шляпу. – Уверяю, за тебя я замуж не выйду.
– Хм, засчитано, – он отсалютовал ей и вернул все внимание музыкальному инструменту. – Мор, а, Мор? – донеслось, когда девушка уже успела дойти до другого края зала. – Ты молодец.
– И как я жила без Вашего одобрения, мистер Блу?
Скользя неслышной тенью среди танцующих зрителей, девушка наслаждалась полумраком зала, единством толпы, общим восторгом искусства как такового. Всё, что она делала, было именно для этого – для эстетического наслаждения творениями рода человеческого.
– Ты всегда любила покрасоваться. – Прямо над самым её ухом раздался удивительно знакомый голос. Резко оглянувшись, Мор увидела лишь незнакомые лица подростков, разодетых в стиле Джоуи: кожаные куртки, рубашки, галстуки, подтяжки, шляпы.
Нет, не может быть!
Джоуи Блу любил провоцировать критиков до банальности простыми текстами, чтобы уже в следующей песне придавить своей мрачной философией Последнего блюз-рокера на Земле. Мор любила окружать себя циничными романтиками, которые думали, что уже познали все прелести и тяготы этого мира, что больше ничему не могут удивиться, что имеют право рассказывать о своих разочарованиях и параноидальных страхах.
– Fo-rev… Er, – еле слышно повторила Мор, подойдя к крохотному бару, зажатому между причудливых скульптур, похожих на гигантские пузыри из жевательной резинки. Какой-нибудь топ-менеджер обязательно захочет такую штуковину в свою большую квартиру в Кенгсингтоне. Мор скептически относилась к современному искусству, но списывала на свою рефлексию по прошлому и не переставала продвигать начинающих художников.
Она ленивым взглядом изучала посетителей галереи, облокотившись на барную стойку и покачивая в ладони бокал с вином. Мимо неё сновали бесчисленные координаторы, менеджеры и ассистенты. Мор потратила несколько месяцев, много нервов и сил, душевных и физических, на это событие, поэтому теперь наслаждалась заслуженным отдыхом. Официальная часть закончилась, журналистов вежливо попросили удалиться, наконец богема расслаблялась во всей своей красе и безудержности.
– Знаешь, Сэм не на шутку обиделась, когда ты отказалась представлять сегодня фотографии. С чего такая нелюбовь? – Фил, в неизменном желтом пиджаке и бирюзовых брюках, забрался на барный стул рядом и заказал сухой мартини. Кожа артиста была оттенка горячего шоколада, когда его только сняли с огня и только-только добавили сливок. На щеке белел спиралевидный след от ожога, и Фил не признавался, где его получил.
– Я устала объяснять, сегодня первый день выставки, поэтому нужно было скормить журналистам самые кричащие, самые…
– Можешь дальше не продолжать, иначе обижусь я, – громогласно расхохотался Фил, откинувшись назад. – Понял я, мы еще не доросли до твоих любимчиков. Вообще странно, почему Джоуи выступает сегодня с нами, простыми смертными.
– Прекрати, не надо ставить под сомнение мой великий замысел, – лукаво подмигнула ему Мор. – Поверь, это сработает, завтра о тебе будут говорить еще больше, чем предыдущие пять лет.
– Я никогда в тебе не сомневался, да и как можно было? – на какую-то долю секунды его лицо омрачилось, но мужчина быстро справился с собой. Да, он физически не мог этого сделать. Мор с сожалением подумала, что его время подходит к концу. – У меня есть идея нового проекта, я б хотел с тобой поговорить.
– Отлично, если это не гора вздутой резины, то обсудим в понедельник, – не удержалась от колкости Мор, хотя ей на самом деле пришлись по вкусу его скульптуры. То еще зрелище. – Хочу что-нибудь поспокойнее.
– Какие мы нежные, – закатил глаза к потолку Сакраментис, закинув ногу на ногу. – Слушай, мы сколько знакомы, а я никак не могу понять тебя.
– Ты действительно хочешь поговорить об этом сейчас? – она в приветственном жесте подняла бокал, завидев известного режиссера, который все обещал снять фильм про художников, входивших в круг Мор.
– Никогда не видел тебя с мужчиной, – почти прокричал он сквозь нараставшую музыку. – Ни разу не видел, чтобы ты отвечала на ухаживания, флиртовала или еще чего…
– Если подумать, ты меня и с девушкой не видел.
– Твоя правда. Серьезно, Мор, почему?
– Потому что мы общаемся с тобой исключительно по рабочим моментам, – развела руками девушка, едва не расплескав вино на пышное платье актрисы, стоявшей рядом. – Прошу прощения.
– Значит, у нас разные представления о работе, Мор… – выдохнул Фил, наклоняясь ближе. – Ты мой друг и знаешь обо мне много личного, чем я мало с кем делюсь. Я же про тебя не знаю практически ничего.
– Тебя беспокоит, что у меня слишком много компрометирующей информации о тебе? Или что тебе нечем шантажировать меня?
– Вечно ты так, – скорчил недовольную гримасу Сакраментис. – Я это так не оставлю, ты же в курсе?
– Хорошо, Фил, – рассмеялась Мор – Так уж и быть, как-нибудь поделюсь с тобой одной из своих страшных тайн, договорились?
– Окей, красотка. Пойду доставать Корниша, обожаю, когда он начинает психовать и кидаться салфетками.
– Осторожнее, в прошлый раз он перешел на посуду, а здесь каждый бокал оплачен нашими благодетелями, не стоит их расстраивать.
– Я обязательно это учту. – послав ей воздушный поцелуй, Фил влился в толпу, качавшуюся в такт музыке. Джоуи и его The Black Welders разошлись не на шутку: музыканты в упоении играли как в последний раз. Публика билась в экзальтации, поддавшись этому первобытному призыву чистейшего рок-н-ролла. Блу метался по маленькой сцене, как загнанный в угол зверь, едва не сталкивая участников группы в толпу. Но Мор прекрасно знала, насколько Джоуи фальшивит. Не в игре на гитаре – в этом он непревзойденный мастер, но в самом нахождении на сцене. Он не искренен в своем искусстве, видя в создании музыки сначала заработок, реализацию себя, как медиаперсоны, а уже потом – качественные песни. Мор даже благодарна судьбе, что та не свела её с Блу в начале его карьеры. Её стезей были артисты до мозга костей, поставившие на алтарь творчество самое себе до самой последней клеточки.
– Ты его презираешь за то, что он не нуждается в твоей помощи. Ну и кто из вас лицемер? – снова этот голос над левым плечом, девушка почти осязала дыхание на своей шее. Медленно повернув голову, она встретилась взглядом с уставшим барменом, который, заметив, что она на него смотрит, натянул приветливую улыбку и выпрямился.
Нет, Мор не поверит в этот голос, в его реальность. Она столько сделала, столько пережила, чтобы забыть, но от одного тембра подкашивались колени и перехватывало дыхание. Не любовный трепет, но удивление и надежда, что не всё потеряно. Ей надоело смотреть на бесновавшуюся молодежь, и девушка вернулась в первый зал с картинами и скульптурами.
В галерее народу поубавилось: большинство продолжало отплясывать под буйный блюз Джоуи. Лишь немногочисленные ценители и запоздавшие зеваки прогуливались по залам, вдумчиво изучая каждый объект.
Мор осознала, насколько она выдохлась за несколько месяцев, предшествовавших открытию арт-галереи. Еще полчаса, и девушка могла отправиться прочь, прочь от безумного неусыпного Сохо. Дверь во второй зал приоткрылась, впустив шум музыки, и в полумраке Мор снова увидела силуэт, который преследовал её весь вечер. Затем снова, у другого конца помещения, среди японских туристов, бурно обсуждавших выставку, мелькнула долговязая фигура в черном. Девушка сделала несколько шагов в ту сторону, прежде чем осознала, что там уже никого нет.
– Мор, все в порядке? – Нейтан, в обнимку с хорошенькой девицей в коротком пушистом платье, появился из-за столов с закусками. – Ты кажешься слегка… – он покрутил вокруг виска.
– Как обычно, – отмахнулась она, но, видя, что Рейнольдс не уходит, поспешила его успокоить: – Просто устала, не забивай голову. Спасибо за помощь, иди отдыхай.
– Ага, – отсалютовав ей, художник направился к дверям, уже позабыв об этом разговоре и увлекшись юной нимфой, которую обнимал.
– Ты никогда не будешь близка с ними, – голос звучал разочарованно и грустно, словно оплакивал судьбу Мор.
– Отвяжись, – процедила девушка, сжав кулаки. Она пыталась прийти в себя, но выходило крайне неубедительно. – Или покажи себя. Что за глупые игры?
– Только такие ты и воспринимаешь, разве нет?
– Бред какой, разговариваю с собственной галлюцинацией, – Мор, забыв об оставленном в гардеробе пальто, поспешила к выходу, надеясь остаться незамеченной.
– У тебя не может быть галлюцинаций, – фигура замерла на фоне дверей, и, если бы у Мор было настоящее сердце, оно б замерло. – И ты это прекрасно знаешь. Не лучшее место для разговора, не находишь?
– Я не буду с тобой разговаривать, – насупилась Мор и отвернулась, чтобы не поддаться соблазну последовать за призраком из своего долгого прошлого. – Уходи.
– Ты устроила отличный праздник, – в голосе послышалась плохо скрытая насмешка. Тяжелые резные двери хлопнули, на мгновение впустив в разгоряченное, наполненное красочным безумием помещение осеннюю сырость.
– Я выше человеческих эмоций и страстей, выше-е-е, – протянула Мор себе под нос и вышла в противную морось вечернего города. – И не поддамся на провокации.
Она лгала самой себе, ведь именно этого ей сейчас так хотелось. Оказаться рядом с кем-то, кто знает её лучше, чем она сама. Даже если это смертельно опасно. Об этом Мор всегда предупреждала своих подопечных, но кто следует собственным советам?
До её жилья было десять минут пешком, и она всегда выбирала самые темные, самые глухие закоулки, чтобы лишний раз насладиться редким мраком в этом гигантском, залитом искусственным светом мегаполисе.
– Здравствуй, Мор, – голос окликнул девушку у самых ступенек, ведших к двери её дома. Оторвав взгляд от тусклого тяжелого неба, она заметила мужскую фигуру, примостившуюся на кованой ограде, разделявшей входы в разные парадные. – Пришлось действовать твоими методами, – его извинения звучали крайне убедительно. – Я бы не побеспокоил тебя, но за тобой должок, а?
2.
– Я уж думала, что по-человечески начала сходить с ума, – она подошла и присела рядом на ограду, оглядывая пришельца с головы до ног. – Давно не виделись.
– Вряд ли ты упускала меня из виду, – в его голосе Мор слышала свою язвительную интонацию, и ей это совсем не нравилось. – Может, зайдём? – он кивнул на ключи, которые она вертела в руках.
– Зачем нужно было устраивать это представление на выставке? Почему ты не мог просто подойти?
– Разве я мог? Там столько твоих людей, представляешь, что бы с ними случилось?
– Это был не повод так… Так вести себя, – они поднялись по ступенькам, Мор медлила, возясь с замками. Он стоял прямо позади неё, и снова по её спине пробежал холодок. Таким, как они, и правда не стоит находиться рядом. Для всеобщей безопасности.
– Вот она, старая-добрая Мор – всегда любила указывать остальным, что и как делать, – он зашел за ней в дом, скинул ботинки, бросил потертую кожаную куртку на вешалку в виде черных оленьих рогов и, озираясь, прошел по холлу в гостиную. – Уютненько. Вижу, к таланту дизайнера ты тоже приложила свои ручонки?
– Прекрати, Бэл, пожалуйста, – не выдержала девушка, не поспевая за его широкими шагами. – Я тебя не узнаю. Ты же…
– Это людям не дано меняться, слишком короток их век, а мы с тобой – создания другие, – он без приглашения сел на диван, по-хозяйски вытянул руки вдоль его спинки. – Я не упреками пришел перекидываться. Моя б воля – мы бы не виделись еще очень долго.
Мор села напротив, едва скрыв, как у неё подкосились колени. За долгие годы, проведенные среди людей, она ассимилировалась, почти поверила, что тоже смертна. И что ей доступны человеческие слабости и привычки. Но теперь, когда Бэл сидел напротив, задрав голову к причудливой люстре, она чувствовала, как её уютный мир рушится на глазах.
– Ты неправ. Мы не меняемся. Все наши худшие качества преумножаются.
– И поэтому ты пробуждаешь в людях творческие стороны, а?
– Лишь чуточку подталкиваю в нужном направлении, – она неопределенно пожала плечами и перевела взгляд на картину за его спиной. – В корыстных целях, разумеется. Мне нравится жить в комфорте.
– Подделка… – выдохнул он и, резко подавшись вперед, уткнулся локтями в колени, вцепился изучающим взглядом в её лицо. Что он хотел обнаружить? Давно позабытые привычки?
– Не тебе меня осуждать, – отрезала девушка, резко поднявшись с дивана. Она отошла к открытой кухне, которую от общей залы отделяла невысокая перегородка из старых бочек, в которых раньше перевозили яблоки. – Чай, кофе, что покрепче?
– А кровь младенцев есть? – не сдавался в своем сарказме мужчина, бесшумно последовав за ней.
– Только вчера закончилась. – выдохнула она и принялась рыскать по шкафам. Кроме необъятного запаса шоколадных ликеров и фруктовых консервов ей ничего не удалось обнаружить.
– Гляжу, ты на диете. И как оно?
– Зачем ты пришел? Что ты хотел сказать? – она оглянулась, чтобы посмотреть ему в глаза, но Бэл успел скрыть свой полубезумный взгляд за копной кудрей. – Бэл, что случилось?
– Видишь ли… – Порыскав по карманам, он достал пачку сигарет и закурил, не удосужившись спросить разрешения. Мор хладнокровно включила вытяжку и поставила перед ним пепельницу, припасенную для подобных случаев. – Есть подозрения, что нам грозит опасность.
– Кому «нам»? В свое время ты отчетливо дал понять, что я – персона нон грата в вашей уютной компании. А чуть что, так все сразу бегут ко мне за помощью?
– Мне и Полу, для начала. С нами связался Дит и потребовал явиться к нему. Он не пытался с тобой связаться?
– Быть такого не может, – недоверчиво покачала головой девушка, ставя на стол две рюмки и бутылку ликера. – Я не видела его… Лет семьдесят, если не больше, когда он нашел Ним в Гётеборге.
– А как ты объяснишь это? – Бэл положил перед ней старую, стершуюся от бесчисленных прикосновений золотую монету. Наклонившись, Мор увидела трехглавого пса и резко отпрянула, словно от огня. – Теперь веришь? Пол нашел её в чехле своей гитары две недели назад во время турне по Германии.
– Так, – Мор наполнила рюмки и, не дожидаясь мужчину, выпила залпом. После секундного колебания повторила и только после этого взяла в руки монету. Металл неприятно грел пальцы, словно живой, полустертые грани поблескивали в свете ламп. Без всяких сомнений, это приветственный дар Дита – напоминание о себе, злобная ухмылка из серии «Давно не виделись». – Почему сейчас? Что вы натворили?
– Двадцать лет играем в группе, – пожал плечами Бэл, затушил сигарету и присел на высокий стул у барной стойки. – Да, у нас достаточно поклонников, но… Мы не собираем огромные стадионы, не светимся на телевидении или еще где.
– Что за инди, – не удержалась Мор, села напротив и придвинула к себе банку консервированных ананасов.
– У тебя полное собрание наших альбомов, – он пристально глядел ей прямо в глаза, почти не мигая. К своей порции ликёра он не прикоснулся. – Не ври, что не следила за нами.
– Я люблю музыку, – она сделала слабую попытку оправдаться, выковыривая сочные ананасовые диски из банки прямо пальцами. – Ты же знаешь: лучше не упускать себе подобных из виду. Мало ли что.
Воцарилось то молчание, которое может быть лишь между очень старыми знакомыми. Им не нужно было озвучивать бесконечные «Как дела?», пересказывать неинтересные новости и изменения. Они глядели на монету, лежавшую перед ними, как Кольцо Всевластья между Фродо и Гэндальфом. Мор с тоской подумала, что её любимому периоду пришел конец: пора сниматься с уютного гнездышка и вновь пускаться в бега. Кто бы знал, что ей, той самой Мор, придется прятаться ради спасения собственной шкуры. Убожество.
– Ты приехал один? – наконец не вытерпела Мор и задала долго мучивший её вопрос. Она гоняла по столу пустую пузатую рюмку из красного стекла, а сама была готова провалиться сквозь землю за свою несдержанность.
