скачать книгу бесплатно
27 января
Весь день почти просидел у своих ребят. Днем ходил в подвал, в котором горело имущество моего знакомого мадьяра инженера, но зайти еще было трудно. Все же с большим трудом удалось мне зайти в подвал и посмотреть на действие пожара. Ужасное зрелище представилось перед моими глазами: кучи пепла, щебни битой посуды и обгоревшая собака – жертва пожара. Заходил на квартиру к инженеру. Нашел его личное фото, а также фотографии его родителей, его сестер и фотографию Анны. В квартире полный беспорядок: все разбросано, побито. Вечером выпивал с моими ребятами Фоменко, Гатиным и Аченко.
29 января
Днем привели 7 сдавшихся в плен немцев. Допросив их выпивал. Вечером выезжаем из Бичке по направлению Секешфехервара. Остановились за селом Патка почти в поле на подступах к городу, было только несколько землянок.
30 января
Сегодня особенно много военнопленных. Первую партию приводили 12 человек, вторую 27 человек и третью четыре человека. В четвертой партии три немца и один власовец, который был повешен на вербе у дороги.
31 января
День просидел в землянке, перед вечером привели двух сдавшихся поляков, родом оба были из Познани. Говорил с ними на немецком языке о жизни немецких солдат и прочее. Через час выезжаем в другое место. До двух часов ночи не находил места, где б можно было уснуть, т.к. транспорты наши все ушли на передовую. В два часа ночи зашел в один маленький и разбитый домик, в котором помещались связисты. Утром с Василевским и Носковым поехал в штаб бригады.
2 февраля
Днем с Пушкарным поехали в город Секшфехервар, где находилось КПП командира бригады. При подъезде к городу слезли с броневичка и пошли пешком. Не успели отойти двести метров, как Пушкарного ранило в левую ногу пулей. Перевязав его ногу, я побежал обратно за броневичком, но он в это время сел на другую машину и уехал. Вернулся обратно в город. По дороге в двадцати метрах от меня прямым попаданием убило двух моих товарищей. Потом нагнал меня майор Червинский, замкомполка по строевой части, и вместе с ним прибыл в город. Сегодня за весь день у нас в роте много ребят ранило. Вечером с Калмыковым, лейтенантом Чумилиным, с Жанабаевым ходили за угол дома, в котором помещалось К.П. подслушивать, т.к. в следующем доме были немцы. «Интересная все же война в городе» – подумал я.
3 февраля
Два раза ходил под артобстрелом в город, только лишь из-за своего собственного любопытства. На обратном пути, идя из города второй раз, попал под сильный артиллерийско-минометный огонь. Я лег под скирду и прямым попаданием снаряда разворотило скирду. Меня оглушило, на мгновение потерял я чувства. Мельниченко, видевший эту историю уже сообщил писарю о том, что меня убило и писарь хотел уже писать извещение домой. Очнувшись, с большим трудом удалось мне вылезть из-под соломы. Открыв глаза, я увидел, что скирд соломы горел. Так вот! Мне угрожала опасность еще сгореть на полях Венгрии под городом Секешфехерваром. «Но, нет значит не здесь суждено мне умереть» подумал я, и побежал дальше, придерживаясь левой стороны дороги. Не добегая двадцати метров от окопчика; возле следующей скирды, у которой стояли два танка и транспортная машина с прицепленной пушкой, я услышал пронизывающий гул немецкого «Ванюши». Гул был как будто рядом, потому что глушило. Мгновение 10 секунд и я в окопчике, как вдруг на дорогу, которая проходила в 10-15 метрах от моего окопчика, посыпались снаряды. Вся земля как будто переворачивалась вверх дном. Гул, гул и только гул слышал я и чувствовал земля ходуном ходила подо мной. Вот-вот кажется, что вышибет из окопа или прямым попаданием разнесет в клочья. Сколько времени продолжался обстрел трудно сказать, но только когда прыгнул в окоп другой «славянин» и навалился мне на ноги я очнулся. Ничего не слышал я, а в действительности танки, стоящие за скирдой вели огонь. Машина с пушкой горела, расчет был перебит. В кабине машины-шивралэ валялся с пробитым от осколка лбом шофер. Везде возле дороги можно было видеть валяющиеся куски человечьего мяса, ноги, руки и протухшие туши фрицев. Как пьяный поплелся я шагом по дороге. Артобстрел по дороге продолжался. В воздухе стоял несмолкающий гул. До штаба добраться не удалось. Где спал или ходил ночью не помню сам, но только утром очнувшись в кукурузе я увидел, что буквально в 200 метрах от меня стоял немецкий «Тигр» (танк)
4 февраля
Тигр, стоявший в 200 метрах от меня, вел огонь. Осмотревшись кругом, я заметил, что немецкие автоматчики ползут по направлению ко мне. Их было около сотни человек. Мне стало ясно, что противник предпринял контратаку и занял единственную дорогу, идущую от села Лаваш-берень на Секешфехервар. До штаба бригады, находящегося в трех отдельных домиках, оставалось отсюда не больше, чем 500 метров. Мне стало ясно: что штаб уже уехал оттуда. Автоматчики с каждой минутой приближались: мое положение было критическое. Что предпринять, что делать? Долго раздумывать не приходится в такие моменты. До ложбинки, в которой был маленький кустарник было не больше двухсот метров. В ложбинке, по моим предположениям должна быть наша пехота. Если броситься стремительно, то наши пехотинцы могут подумать, что немец и пристрелят. Ведь в бою бывает всякая горячка, а особенно в тех случаях, когда противник находится в 400 метрах. Ружейно-пулеметного огня не было ни с которой стороны. «Была не была» подумал я и вскочивши побежал во весь рост к кустарнику. Немцы, заметив меня открыли ужасный автоматный и пулеметный огонь. Пули свистели над головой, утыкались в землю впереди меня. «Ах, дьявол! Хорош прицел берет» подумал я и прибавил скорость. Сорок секунд и я в ложбинке. Как камень упал я под кустик и стал прислушиваться. С нашей стороны огня не было слышно, но со стороны фрицев огонь усиливался, а затем послышалось немецкое „Hallo “. Я понял: немцы идут в атаку. Послышался гул моторов танков. В ложбинке был снег и на животе я стал спускаться к штабу. Мгновение и я прокатился на животе метров сто. Приподнявшись, я увидел в окопе, в пяти метрах от меня, сидит красноармеец, а на бруствере П.Т.Р. Оглядевшись я заметил человек двадцать наших пехотинцев, а слева стояла 57мм. пушка, людей у которой не было видно. «Слушай, солдат, немцы идут в атаку 50 метров от нас уже немцы.» Я только успел еще крикнуть «Огонь» как буквально в двадцати метрах от меня заметил бегущих рядом двух немцев. Автомат был на боевом взводе. Присев на колено нажал спусковой крючок. В это мгновение как громом оглушило меня. Что такое делалось я не мог понять, но только открыв глаза я видел кругом огонь. Как будто вся земля горела. Я упал и потерял сознание. Очнулся от холода, т.к. лежал на снегу, который произвел желаемое и полезное действие в данном случае. Приподняв голову, увидел вокруг себя все черно и тлеющие тела людей. «Так вот они где зажарились-то фрицы от русской Катюши. Да, хорошая штука Катюша». Солнце садилось, бой стихал. Приподнявшись, я пошел к трем домикам, где был последний раз штаб. Подходя к домикам, я заметил у бегающих людей. Присмотревшись, я понял, что это были немцы. «Так они значит сегодня продвинулись километра на три» – подумал я. Таким образом я остался в тылу у противника. Оглянувшись назад, заметил идущую по дороге колонну машин противника. Если ходят по дороге транспортные машины, то значит передний край отсюда не меньше трех километров. «Да, печально. Что делать.» Выйдя из кустарника, поплелся по дороге к мостику, через который проезжал два дня тому назад и находящемуся от домиков километрах в двух. На мосту стоял немецкий часовой. «День, что делать» Взяв левее, вброд перешел это болото и направился к селу Дюла. На подходе к селу на дороге стояли наши броневики и бронетранспортеры. У ребят я узнал, что штаб уехал в барский двор в Керакаш, в шести километрах отсюда. А также о том, что убиты сегодня в нашей роте Жанабаев и лейтенант Скрек(..) Вправо от дороги, в ложбине, виднелся домик, до которого было метров восемьсот. С ребятами автоматного взвода пошли в этот домик. Растопили печку обсушились и легли спать.
5 февраля
Утром встали в 11 часов. Всем сказался вчерашний день. Вышел из домика, кругом стояла тишина, как будто войны не было совсем. Автоматчики пошли на задание в разведку, а я пошел искать штаб. Подходя к разбитому барскому имению, от которого в ста метрах валялся убитый немец с размозженной головой, я заметил броневик №355. Эта машина была Плотникова. Подойдя к машине, постучал в дверку. Дверка открылась и из броневика выглянул с заспанными глазами Плотников. «Васька, штаб бригады здесь?» «Нет, – ответил он, – 5 км. отсюда в Керакаше.» «А ты скоро туда поедешь?» «А вот придет мл. л-т Меркулов и поедем» «Тогда я с тобой поеду» «Ладно, езжай.» Вскоре пришел Меркулов, залез в башню броневика, а я сел на запаску и поехали. Приехав в Керакаш я пошел искать кухню, которая находилась у реки возле барского дома. С аппетитом завтракал я сегодня после такого испытания. Позавтракав, пошел в штаб, находившийся в подвале. Доложив майору Гришину, пошел в барский дом, где расположились разведчики. В комнате, в которой они помещались, мебели никакой не было. В углу стояла печка западноевропейского образца, марки “Swoboda”. На полу была солома. Я лег на солому и уснул. Вечером пришел старшина роты Мешков и пригласил меня выпивать.
7 февраля
Написал несколько писем домой и одно письмо в Полтаву по адресу: гор. Полтава, Конноярморочная Банниковой Маргарите, которая урожденка Кировской обл, со станции Зуевка, т.е. моя землячка.
10 февраля
Перед рассветом въезжали в другое село Чалы, являющееся железнодорожной станцией. Днем помогал копать яму под броневик Чеботареву и Фаустову
12 февраля
Сегодня окончательно убедился, что меня хочут наши командиры обратно поставить на старое место, как в Полтаве.
13 февраля
Рано утром из Чалы переехали обратно в Керакаш. Ехал с Чеботаревым и Фаустовым. Приехав, начали варить кюрятину. Потом старшина Ерофеенко попросил помочь на кухне чистить картошку и носить воды.
14 февраля
Утром сегодня наши самолеты бросали листовки немецким солдатам: «Что происходит в Германии. Эвакуация Берлина, массовое недовольство в немецких городах.» Сделал перевод этой листовки майору Гришину.
15 февраля
Сегодня вечером новый командир роты гв. к-н Мошкин назначил меня на задание в разведку. Ходили в район левее трех домиков, в которых когда-то помещался наш штаб. Ходил с Калмаковым, который был старшим группы и еще 6 человек.
18 февраля
Сегодня после обеда построили почти всю роту и объявили, что сегодня пойдем в разведку боем. Вечером пришли почти вся рота на наблюдательный пункт. Майор Фоменко поставил задачу, и мы отправились. Развернувшись в цепь, форсированным шагом пошли мы по направлению обороны противника. Вот подходим к тому болоту, которое я переходил в брод. Мост остался левее. Снова… переходим в брод болото и поднимаемся вверх по косогору в направлении тех траншей, в которых находилось боевое охранение противника. Подошли к траншеям на расстояние 50 метров, немцы заметили нас. Сразу же заговорили два пулемета. Мы залегли. Пули свистели, как ветер, с завыванием. Я лег на жнивье. Потом вижу, что дело плоховато и, подойдя метра два поближе, залез в борозду, в которой была вода. Огонь противника не утихал, а наоборот усиливался. Правее меня из разведчиков первого М.С.Б. троих ранило и двоих убило. Они начали вытаскивать раненых и убитых, а остальные думали, что они отходят и начали тоже отходить. Я тоже хотел отбежать за скирду кукурузы, но не было возможности поднять головы, т.к. я лежал в 20 метрах от пулемета и перпендикулярно к траншеям, а поэтому немецкий пулеметчик брал прицел чуть-чуть повыше. Повернувшись лицом к противнику и, взяв автомат в правую руку, открыл глаза. В это время немец пустил ракету, на мгновение осветив рожу стреляющего пулеметчика немца, который стиснув зубы и прищурив левый глаз держался за спусковой крючок, а из ствола пулемета, как искры, летели трассирующие пули. Оглянувшись назад, я увидел, что все наши ребята уже отходили, а пулеметчик стрелял все с большей яростью по отходящим. У скирды кукурузы сидело еще несколько человек, среди них были Мещериков и Абзалов, славившиеся, отважные разведчики в нашей роте. Абзалов крикнул: «Приготовить гранаты!» Но поддержать его было уже некому, т.к. у скирды осталось всего четыре человека. Когда скрылись все отходящие в ложбинке, находящейся метров триста от траншей, пулеметчик прекратил огонь. Тогда я поднялся и пошел к скирде. Немец, заметив движение человека снова открыл огонь с пулемета, затем его поддержали еще несколько автоматчиков и все сосредоточили огонь по скирде. Солома кукурузы шумела, как в сильную бурю. Ослабив немного огонь, два немца подошли к одному убитому из нашей группы, говорят: «рус капут!» Тогда я крикнул: „Noch nicht Kahput“ и мы сразу же бросили по гранате в направлении их. Гранаты упали прямо к ногам немцев. Столб огня поднялся кверху и больше ничего не видно и не слышно. Вслед за этим гранат тридцать взорвались возле скирды. Мы не заметили, как немцы из траншей ползли к скирде, намереваясь взять нас живьем. Но когда мы бросили гранаты, то они в ответ тоже бросили гранаты, намереваясь нас уничтожить, но какая-то счастливая случайность спасла нас и ни одного не задело. Тогда мы открыли огонь из автоматов. Для того чтоб вести более прицельный огонь Мещериков левой рукой пустил ракету, а правой, приподнявшись во весь рост, бросил гранату в траншею в то место, откуда бил пулемет. Пулемет молчал, но автоматчики яростно отстреливались. Их было около роты, а нас пятеро. Положение наше было безвыходное. Или перебить их, или они перебьют всех нас. Патронов оставалось по одному магазину. Мы начали отстреливаться только по одному, чтоб не дать возможности противнику подняться и наброситься на нас. У двоих у нас были патроны еще в карманах, и мы начали заряжать магазины. Немцы, между прочим, продолжали ползти все ближе и ближе к нам. Расстояние, отделявшее нас от немцев, было не больше двадцати метров. Тогда мы решили бросить по последней гранате. По команде Абзалова: «Огонь» мы все приподнялись, бросили гранаты и залегли. Хотя реже стали стрелять немцы, но все же продолжало работать еще не меньше десяти автоматов. У нас оставалось еще по одному магазину, т.е. по 35 патронов, на каждого. Вот и все боеприпасы. Вот трое уже выстрелили свои магазины, тогда Мещериков приказал им ползти к ложбинке, куда отошли наши. Но как ни настаивал Мещериков, Абзалов отползти не согласился. Двое поползли. Выстрелили свои последние патроны и огонь с нашей стороны прекратился. Мещериков привстав на локти внимательно смотрел за немцами, но не стрелял. Прислушиваясь, я определил, что работает не более пяти автоматов, да и те с перебоями. Послышались стоны и выкрики со стороны немцев. Затем огонь со стороны немцев замолк. На мгновение воцарилась тишина. Потом послышался голос немца: „Aufstehen! Vorw?rts!“ «Ленька, Огонь! Они встают!» Но Мещериков как-будто не слышал. Услышав мой голос, человек пять немцев поднялись и бросились бежать к скирде. Тогда Мещериков, крикнув ракету, открыл огонь из последнего нашего резерва. Абзалов моментально выхватив ракетницу, пустил ракету вверх, с таким расчетом, чтоб как можно дольше светила она. Немцы сразу же залегли. Тогда Мещериков крикнул «За мной» и мы бросились бежать к ложбинке. Ужасную скорость, равную скорости оленя, развивали мы. Немцы, заметив нас, открыли по нам огонь, а потом бросились за нами в погоню, но было уже поздно им догонять нас. В это время в кукурузе показалась еще одна цепь немцев, шедших на помощь. Только мы успели попрыгать в ложбинку, как они открыли такой сильный огонь, что от их трассирующих пуль было светло как днем. Мы залегли в ложбинке, заняв политику выжидания. Немцы двигались прямо на нас. Тогда лейтенант Чумилин приказал рассредоточиться вокруг ложбинки и занять круговую оборону. Нас всех было 50 человек. Когда все рассредоточились послышалась команда л-та Чумилина «Огонь!» Сразу заговорили около 45 автоматов. Немцы даже не открыли ответный огонь и бросились бежать. Мы бросились в погоню, стреляя на ходу, но погоня была невозможна, т.к. немцы с обороны открыли пулеметный, автоматный, артиллерийско-минометный огонь, а также заговорил «Ванюша». Тогда мы отошли в нашу оборону. По ложбинке немцы открыли жуткий огонь. От разрывов снарядов было светло. Посмотрев на разрывы снарядов, отправились в Керакаш. Так и не удалось взять «языка». Придя к разбитым домикам с Мещериковым и Абзаловым, попросили у связистов с досады выпить и к рассвету уже напились пьяные и поплелись в Керакаш.
21 февраля
До обеда спал, а после обеда в группе Мещерикова в количестве восьми человек отправляемся в ночной поиск за «языком» левее пригорода города Секешфехервара. Местность здесь была мало знакома нам. Часов до двух ночи блудили, не найдя даже обороны противника. Затем от разбитого самолета пошли в направлении к будке, находящейся метров 800 от самолета. Подходя к будке, мы заметили перебегающего человека. Я окрикнул по-немецки: «Кто там?» Немец ответил: «Свои» Нам стало ясно, что в будке немцы. Тогда Абзалов крикнул «Приготовить гранаты!» Как вдруг заговорил из амбразуры будки немецкий пулемет. Мы открыли ответный огонь по амбразуре. Немцы прекратили огонь и бросились бежать, а мы, наоборот, усилили огонь. Затем вбежали в будку, предварительно бросив две гранаты. Потом обследовали кукурузное поле в направлении куда убежали немцы. Нашли одного убитого немца, взяли у него документы и пр. В будке фрицы оставили все почти солдатские вещи: котелки, ранцы, одеяла палатки, противогазы и прочая амуниция. Забрав все вещи пошли к своей обороне, до которой было отсюда около полутора километров. Потом немцы по будке открыли артиллерийский огонь, тогда мы побежали. Противогазы, котелки и пр. амуниция звенели, но мы продолжали бежать. Прибежав в траншеи обороны начали тормошить трофеи. Взяли с собой только одеяла, палатки, сигареты, масло, документы, письма и один противогаз. Придя в Керакаш сделал майору Фоменко перевод документов и писем. Потом старшина выдал нам два ведра на восемь человек, и мы пошли выпивать.
22 февраля
Утро. 5 часов утра, но мы уже сидим выпиваем, удовлетворяя частичный свой успех. Выпив, легли спать и спали до обеда, а после обеда снова садимся выпивать. Вот так прошел день моего рождения, а исполнилось 21 год. День мне все время преподносили ребята подарки и поздравляли.
25 февраля
В два часа ночи выезжаем из обороны. Куда? Этот вопрос еще остается невыясненным. В 4 часа прибыли в гор. Барочка, где остановились на отдых. До 12 часов дня в гор. Барочка. В 12 часов дня выезжаем дальше. Проезжаем через город Дунапентель в районе которого переправлялись в декабре. В 9 часов вечера прибыли в деревушку Барочь. Остановились на квартире у одной хозяйки-мадьярки, расположились спать.
26 февраля
До обеда обходил всю деревню, т.е. расположение нашей разведроты. После обеда с Супруненко пошли на другую квартиру. Поскандалил немного с командиром инженерной роты гвардии капитаном Михайловым.
27 февраля
В 10 часов выходим пешком в путь. В 2 часа дня прибываем в город Герцогфальба, находящийся в 12 км. от передовой. Сегодня должны были приступить к рытью запасной линии обороны, но благодаря тому, что не знали места расположения будущей запасной обороны, то работать сегодня не пришлось. Вечером с Пятаковым блудили по городу. Из одного дома в другой из одной квартиры в другую.
28 февраля
День работали, копали оборону. Вечером пошли в обход по городу. Зашли к одному хозяину-мадьяру. Абзалов взял из стайки вывел корову. Отведя до кухни, выстрелил из пистолета, пристрелил. Идя обратно, встретил одного солдата, который сообщил, что в отдельных домиках за городом находятся русские девушки.
4 марта
Днем Алексеев и еще двое автоматчиков занимались гонкой самогонки из виноградных выжимков. Вечером все напились пьяные. Ходили к русским девушкам на прачечный трест. В общежитии девушек немного поскандалили с начальствующим составом прачтреста. Выйдя от девушек, начали давать салюты с автоматов.
7 марта
Днем сегодня занимались. Вечером вызвал меня майор Гришин, т.к. было объявлено о сборах курсов переводчиков. Прибыв к кабинету майора Гришина, я увидел, что у него в кабинете сидело много офицеров и переводчица из штаба армии Баранова. Прибыли со мной так же Огурцов и Кузнецов, занимающие не должностные звания переводчиков, а являющиеся моими заместителями. Майор Гришин, начальник разведки бригады, объявил, что нам нужно собраться в полном боевом, ибо на курсы поедем в расположение 11 мотоциклетного батальона. В 11 часов вечера на бронетранспортере выезжаем в расположение 11 М.М.Б-на. Прибыв в 11 б-н, находящийся в барском имении Шаражд, расположились ночевать в комнате, где спали мотоциклисты.
8 марта
Утром сегодня решили переехать обратно гор. Герцогфальва. И вот в 9 часов утра все курсанты следуем в гор. Герцогфальва. По прибытии с Кузнецовым я пошел искать помещения для курсов и для жилища курсантов. В 12 часов дня все курсанты были в сборе и вскоре пришла переводчица Баранова. Она объявила нам, что продолжительность наших сборов-курсов расчитана на 10 дней. В 1 час дня устроили общий обед. А после обеда приступаем к занятиям. Да, меня удивила вся структура преподавания и к тому же знания остальными курсантами немецкого языка. Баранова по теме ничего не говорила, а только лишь рассказывала всевозможные анекдоты. На этих анекдотах закончился первый день курсов.
9 марта
До 12 часов дня занимались тем же, что и вчера. В 12 часов дня объявили, что завтра выезжаем: Тогда Баранова, обрадовавшись сказала, что курсы распускаются, а поэтому все курсанты должны следовать по своим частям. Мне до расположения нашей разведроты было не более двухсот метров. Вместе с Огурцовым и Кузнецовым следую в расположение разведроты. Вечером с лейтенантом Чумилиным писал письмо одной его зазнобе. Сидели до 2 часов ночи.
10 марта
В 4 часа утра из Герцогфальва выезжаем в крупный населенный пункт Цеце. Днем допрашивал военнопленного немца, приведенного в штаб 62 дивизии. Вечером переехали в барское имение. Командир роты, капитан Мошкин объявил: «Кто желает добровольно пойти в разведку» Подошли записались Мещериков и Абзалов. Тогда решил записаться и я. В общем собралось 21 человек. Было организовано две группы. И вот в условиях дождливой погоды и сильного ветра пошли в разведку. Передний край нашей обороны проходил на берегу канала Шарвиз. Всю ночь проходили по переднему краю нашей обороны. Никакой стрельбы ни с которой стороны не было слышно. Только был слышен гул телеграфных столбов. Перед рассветом подошли к одной будочке на железной дороге. Возле будки стояли выпряженные лошади и военные повозки. А чьи? Это было трудно определить, потому что повозки были немецкие и русские. Началось обследование будки. Алексеев, подходя к входным дверям будки, чем-то неосторожно стукнул. В это время послышался окрик часового, стоявшего в дверях будки: «Кто там?» Алексеев ответил: «Свои. Разведка.» Да, оказалось, что это были наши. Обрадовавшись мы решили зайти погреться, т.к. все уже перемерзли. Посидев в будке около получаса решили идти в расположение роты. На обратном пути отойдя от переднего края с километр уже было светло. Все говорило о том, что днем будет хорошая погода. Подходя к барскому имению, я с Мещериковым и Абзаловым отстал немного, бросали мадьярские гранаты.
11 марта
Прибыв в расположение роты нам объявили о том, что переезжаем на другое место. Мы даже не поспели и позавтракать, как послышалась команда: «По машинам!» И вот снова на колесах. В 12 часов дня приезжаем в село Сильфомойор, находящееся в 10 км. от гор. Або, который заняли немцы, вклинившись в нашу оборону. Передний край к ночи остановился под барским имением Генрих, которое было занято немцами и горело. Вечером с новым командиром взвода автоматчиков-разведчиков мл. л-том Веточкиным и группой разведчиков пошел в разведку, под барское имение Генрих. Подойдя к барскому дому, услышали жуткий шум немчуры и треск горевшего дома в имении. Поблудив по переднему краю безрезультатно, решили пойти обратно. Придя в расположение, легли спать после двух томительных ночей.
12 марта
Днем проспал до 12 часов, а после С Алексеевым занялись приготовлением обеда. Перед вечером посмеивался над старушкой, мадьяркой, проживающей в том доме, где остановились мы. Вечером снова собрались идти на задание и, выстроившись против квартиры нач. разведки, майора Гришина, ожидали дальнейших приказаний его. Майор Гришин, выйдя и осмотрев всех нас, не разрешил мне идти на задание. Ребята, пожалев о том, что мне не разрешает он идти на задание, отправились снова в ночной поиск в район барского имения Генрих.
13 марта
С утра сегодня привели двух военнопленных, из которых один мадьяр из 102 танковой бригады С.С. а другой семнадцатилетний немец, недавно прибывший в дивизию „Totenkopf“, и который не дал почти никаких показаний. Допросив военнопленных, узнал о том, что погиб разведчик Абзалов при взятии в плен эсэсовца мадьяра, которого только что допросил я. Какая-то грусть по погибшему товарищу. Вечером пошел к дому, где расположились тылы нашей роты и где была квартира майора Гришина, т.к. туда хотели привезти тело Абзалова. Придя туда вместе с Кондрахиным и найдя в подвале труп Абзалова, осмотрели в последний раз на своего товарища, который еще вчера вместе с нами обедал, вместе запевал: «Шли на фронт большие танки», вместе уходил на боевое задание.
14 марта
На задание из разведчиков никто не ходил. Шла подготовка к похоронам боевого друга. День прошел в грустном настроении. Обошел всю деревушку Сильфомойор.
15 марта
С утра идем хоронить боевого друга Абзалова, могилу которому выкопали у железной дороги на высоточке, на перекрестке железной и шоссейной дороги, идущей из барского имения Генрих в село Сильфомойор. В 9 часов выносим гроб и торжественно движемся к месту похорон. Все разведчики, выстроившись в две шеренги дали салют из автоматов по товарищу и тогда медленно начали спускать гроб в могилу. Парторг роты старшина Устименко произнес речь, наподобие клятвы, утверждая, что мы должны отомстить за гибель своего товарища.
17 марта
В 2 часа дня с Мещериковым Ленькой, Ляхом Ванькой и Денисовым Ванькой идем на передовую, т.к. сегодня наши части в районе барского имения Генрих перешли в наступление и подошли к городу Або. Выйдя из села Сильфомойор направились к барскому имению Генрих. Недалеко от Генриха нагнала нас наша тыловая машина, с ротной кухней, на которой ехали старшина Мошков, повара Михайлов и Корсаков. В Генрихе встретил меня майор Гришин, который приказал мне вернуться в штаб бригады, но чувство товарищеского долга подсказало мне, что я должен пойти вместе с друзьями. Выйдя из барского имения Генрих направились в город Або. Поднимаясь в гору, видели недавние следы боя: валявшиеся трупы немецких солдат и офицеров. Подходя к озеру Або, начали шарить по карманам у убитых немецких солдат и офицеров. Я набрал уже множество „Soldbuch“ (солдатская книжка). У озера стояли два подбитых танка, которые мы начали обследовать, но завязавшийся воздушный бой помешал нам проделать эту операцию. Началась бомбежка окраины города, где находились мы. Налетевшая воздушная волна на мгновение пришибла нас к земле. Оправившись от неожиданного удара, и собравшись с силами, мы пошли в глубь города. Проходя по виноградникам и садам, везде видели разрушение; фруктовые деревья наполовину были вырублены, виноградники изрыты разрывами снарядов и бомб. В немецких траншеях, проходящих через сады и виноградники, валялось множество всевозможных трофеев: одеяла, плащпалатки, шинели, ранцы, набитые всевозможной мелочью и немецкое оружие: винтовки, автоматы, пулеметы, полупулеметы, по своему устройству напоминавшие наши автоматы П.П.Ш., гранаты, кинжалы и множество разбросанных бумаг и газет. Жуткая картина: город горел, друг друга мы слышать не могли на расстоянии двух метров, несмолкающая артиллерийская канонада с обоих сторон, стоящие рядом с нами два танка…
