скачать книгу бесплатно
Зато кап-два не оплошал – срезал гостя так, что тот рухнул прямо на головы поднимавшихся за ним товарищей.
Ожидая града пуль, врезающихся в тело, вскочил и побежал. Сейчас опять в потолок садить начнут, гады. А у меня только шпага, уже без ножен – пусть не заточенная, но тяжелая: самое то по головам бить, да и колющим если кого достать – неплохо выйдет.
Не подведи, шептун, твой выход.
В зияющую пасть люка не спрыгнул – влетел, мимо ступеней, приземлился с перекатом. Трое. Двое у лестницы, один в стороне, на потолок нацелился. Брони нет, значит…
Первого достал в кадык. От выстрела ушел, рухнув на пол, подсек второго и тут же помчался к третьему. Удар чашкой шпаги по лбу – весомый аргумент в споре.
Второй уже изготовился стрелять, но подоспевший Васильев достал того выстрелом.
– Ну ты резкий, – уважительно, как мне показалось, заявил он, отпыхиваясь. – А если бы я не подоспел?
– Вашу скорость я приметил, – улыбнулся я. – На то и рассчитывал. Не их же стволы подбирать? Мало ли, вдруг биометрия встроена? Ладно, гляньте пока наружу. Если на пятках не сидят – хорошо бы разговорить языка.
– Даже если их тут еще нет, – сообщил кап-два несколько возмущенно, – то, милый мой, скоро будут. Что ты делать собираешься?
Это он сказал вслух. Смысл был проще: «Заткнись, салага, я тут старший офицер». Я предпочел не обратить внимания.
– Экстренное потрошение. Так есть там кто? Нет? Значит, приступим…
…Крики до сих пор стояли в ушах, а кровь запеклась на пальцах. Мы бежали, лавируя меж пакгаузов.
– Стоп, – скомандовал Васильев. – Еще несколько клоунов. Ждем, пусть мимо прошагают, голубчики.
Ему тоже не понравилось «вскрытие». Дело было не только в моей готовности применить это решение – он и сам пришел бы к нему, но потерял несколько драгоценных минут.
Дело было в том, что «клоуны» оказались итальянцами. Притом именно итальянцами, а не еэсовцами. Эта мелочь, которой и на карте не видно, решила сыграть в свою игру, не имея даже собственной разведки и армии. Отчего? Кто-то очень большой, очень влиятельный, прямо из штаба ДыРы слил информацию.
Приказ у наших друзей был четкий: силовиков валить, летный состав брать живым, невзирая на потери и заодно записывая данные по боевой эффективности каждой конкретной рожи.
Знакомо, не так ли?
Палить на поражение начали, как я понимаю, больше от разгильдяйства и азарта охоты.
После того как допрос завершился, Васильев посмотрел на меня усталым взором. Сказал – как-то тихо, по-новому:
– Знаешь, у меня был такой приятель, Егор Давыдов. Ты на него похож. Не родственник?
– Нет. Большие друзья были? – спросил я с каменной миной.
– Скорее наоборот. Уж очень был… – Васильев кивнул на тело на полу, – вроде тебя. Чересчур. Не в обиду.
– Как погиб?
– Жив. Взрывная декомпрессия. Мне рыло подправило, ему аварийной переборкой ногу отрезало. Протезы с аугментациями сейчас ого-го, но в его деле таких примет иметь нельзя.
Я кивнул. Да, нельзя. А протез головы – можно?
Мы пробирались по порту к итальянскому кораблю. Небольшая шхуна, тридцать человек экипажа – и большинство ищет нас. Идеальный вариант, чтобы угнать.
Вдвоем управиться будет тяжеловато, но до Земли доберемся. А уж там выясним, какая тварь нас продала.
Скормить ей собственные кишки будет приятным началом нашей беседы, пусть так и знает.
6. «Обожаю дарить людям радость!»
…До шхуны мы не добрались. Зажали нас в очередном проходе. С одной стороны – полицейский спецназ, за его спинами сучок какой-то лысый в черном отирается, с другой – итальянцы.
Думал – все. Нет. Потребовали сдаться. С-час. С одной стороны – стволы, с другой – шокеры. А на руках только шпага.
Еще – шептун. И благодарность Зимину. Искренняя.
Спасибо, маэстро, за уроки, пусть я и дурной ученик. В конце концов все всегда сводится к невыученным урокам, не так ли?
Шпага, мертвенный свет фонарей, испарина на лбах. А ведь тут скоро осень. Красиво небось. К лешему! Живым не возьмут. И землю русскую не предам, и игрушкой в руках наших сволочей не стану. Третий выход есть всегда.
Молчи, шептун. Говоришь, должен выжить и мстить? Врешь, собака, жить хочешь. Я тебя раскусил. Взявший меч от меча и погибнет, а ты царь мечей. Нельзя Руси Святой тебя брать – оскотинится и душу загубит. Как я.
Значит, в драку – и насмерть.
Только решил папистов обрадовать, как еще толчеи добавилось.
Отряд войскового спецназа на крыши выбежал – ну как в дурном кино, и все по наши души.
Ударили пули по бетону. Ударил голос из мегафона:
– Прекратить цирк! Имперская Безопасность! – и показался наверху некто знакомый, в сюртуке буром, со значком золотым. – Господа иностранцы, будьте любезны сложить оружие. Инциденты будут рассмотрены как недопонимание. В противном случае все останется недопониманием, но станет трагическим, а мне эта головная боль совершенно не сдалась. Судари мои полицейские, вон! Без вас тесно!
Только выдохнуть успел – бес он или нет, а Конрадович вроде свой мужик, как крючок из-за спин полицейских вылез. Орет:
– Это операция Дальней Разведки! Права не имеете!
– Так что же, наши тоже гонялись? – шепчет Васильев.
– Жаль, ствола нет, так и тянет пристрелить, – отвечаю.
– Эротические мечтания ДыРы мне неинтересны, – отвечает сучку тем временем Владимир Конрадович.
– Катись в ад, бес. У меня полномочия от Государя!
– У меня плохая новость, господа. Его Величество скончался сегодня днем. Уходят однокурсники… Царствие Небесное. Пока наследница не введена в курс, такими делами ведает думный боярин от Имперской Безопасности. Вовсе не диверсанты и мародеры. Полистай законы, там есть. Не читал, но уверен. К тому же, так уж вышло, не переживай, что Имперская Безопасность – это я. И боярин – тоже я, уже часов пять как. Последней волей загнал в Думу, представляешь? И я утверждаю: эти люди вольны идти куда хотят.
Пока Владимир Конрадович говорил, итальянцы предпочли тихонько раствориться в ночном воздухе. За ними последовала часть бесов. Ряды полицейских тоже поредели – многие резонно предпочли оказаться подальше. Заезжий бес улетит, а своя ДыРка рядом останется и будет помнить, как ей на твоих глазах клистир прописали.
Но мне было как-то все равно. Силы кончились. Тяжело опершись о шпагу, я стоял, не зная, куда деть себя. Помню, как спешил к нам спустившийся с крыши бес. В глазах играли чертики:
– Ну, мальчик мой, как вам финал? Проклятье, во мне погиб отменный режиссер. А каких трудов стоило собрать всех тут! Направить, так сказать. Но я обожаю дарить людям радость, такая привычка.
– Так вы боярин? – выдавил я.
– Шталь моя фамилия. Вам я не лгал, прятался здесь от шапки. Вот ДыРке соврал для красоты, но вы же не выдадите старика? После нашей встречи я начал вникать в дело. Очень уж любопытно стало. Понял, что время вмешаться. Пришлось выйти из подполья и связаться со Столицей, чтобы получить полномочия. Эх, Alexandre… Великий Государь был. А как пел!.. Хорошо, выслушать и подписать все успел. Как не вовремя! И как осложняет дело… Мальчик мой, да ты падаешь!
– Ага, – успел подтвердить я прежде, чем потерял сознание.
– Проклятье, ну каков подлец этот Кронин! Вот уж ДыРка!
Я только кивнул. Столица проплывала под аэромобом. Подмигивали огоньки на шпилях. Вот и альма-матер, Вышка, показалась. Привет от блудного сына!
На Землю мы вернулись три дня назад – и дни эти прошли в тумане. Отчасти от того, что весь полет я провалялся в лазарете на успокоительных – игры с шептуном не прошли даром. Отчасти – потому что дома меня ждало тошнотворно официозное письмо по электронке.
Наверное, Давыдов был не совсем не прав, характеризуя Энн как дрянь. Конечно, подробности нашего грандиозного провала в прессу не просочились, но слухи по Сети гуляли. Столкновение доблестных сынов отчизны с вражьей агентурой, героизм – наверняка их запустили бесы или ДыРа. Еще в Сеть ушло видео с камер наблюдения, на котором я шинкую итальянцев.
Зрелище неаппетитное. Анна Святославовна была готова мириться с мужем, убивающим людей нажатием кнопки, но не лично. Это ведь так неэстетично! Что подумает тетушка?
Так что оставаясь верной подругой…
Скатертью дорога.
Впрочем, это я со зла. Она искренне писала, что ее Сережа не был таким – и была права. Я не вернулся с Марса. Погиб еще той долгой зимней ночью. Ждать от нее поддержки? Не так устроена.
Вот та девчонка из маглева, та поняла бы… Уверен. Дадут отпуск – рвану на Марс и найду. Миллион населения – не проблема, это я решил твердо.
– Да вы меня не слушаете, друг мой! – Боярин Шталь заглянул мне в лицо с искренним беспокойством.
– Прибыть ко двору. Отчитаться. ДыРе – на орехи, нам – лавры, так? – спросил я.
– Какие лавры, дорогой мой? Очнитесь! Нам надо предотвратить войну. Вы так и не поняли, что замыслили подлецы?
– Как войну?
– Ох, горе. На вас натравили полицию и итальянцев. Европейцы мечутся, устраивая неприличный тарарам. Конечно, попадаются гоняющейся за вами полиции. Когда вас возьмет полиция… Ах да, с ней – вышло недопонимание, рука Запада. Так вот – все выясняется, вы даете нужные показания. При этом иностранцы узнают о существовании шептуна – шила в мешке не утаишь. Паникуют – и вот вам Третья мировая на Земле и в космосе.
– Но зачем?
– Затем, что Кронин… – Владимир Конрадович выплюнул слово, которые больше ожидаешь услышать от грузчика, чем от потомственного боярина. – Как всякий параноик, он верит в войну на опережение и Wunderwaffe. И его позиции ничуть не ослабели. Шептун отныне не тайна.
– И как быть?
– Теперь все зависит от новой Государыни. Ее решение и ответственность.
– Почему вы сразу не ринулись к ней?
– Она путешествовала, яхта приземлилась час назад. Барышня разумная, я знал ее малышкой, но давненько не видел. А Кронин обязательно притащит какой-нибудь козырь.
Внизу показались деревья дворцового парка.
– С Богом, – выдохнул Шталь, размашисто перекрестившись. – Не оставь рабов Твоих…
7. “Casus belli”
…Кабинет, где нам велели ждать, оказался неплох. Думал, будет как в музее, а оказался в уютной гостиной. Разве что камин был непривычен, но, видимо, тут ценили архаику.
Обращали на себя внимание и лейб-гвардейцы – вернее, выпускницы военных училищ, которыми кто-то заменил привычных по фильмам молодцов. Мудро. В истории уже были проблемы с излишне любвеобильными государынями, не следует вводить даму в грех.
Развалиться бы в тяжелом кресле с бокалом, книжку – бумажную, настоящую! – с полки подхватить… Увы, компания подобралась неподобающая.
Бояре Шталь и Кронин неприлично собачились. Сам я жался к стеночке, а спутник Кронина, бритый налысо мужчина в инвалидном кресле, отвернулся к окну. Лица его я не видел.
– Вы пораженец! Иуда! – орал Кронин.
– Дружок, вы меня поражаете, – оскорблялся Шталь. – Вы дали врагу прекрасный casus belli, да еще ценой жизни собственных подчиненных. Измена, знаете ли…
– Размазня! Россия стоит на жертвах и посерьезней! Или вам не нравится Россия?
– Я люблю Русь православную, грешен. Своего россиянского монстра оставьте историкам.
– Это софистика, – внезапно успокоился Кронин. – Вы умный человек, Шталь. Признайте: победа того стоит.
– Нет. Никакая победа не стоит души. Господь не требует человеческих жертв, тем паче не следует людям. Боюсь, вам меня не понять. Давайте обмен, а? Что вы припасли для Ее Величества?
– Вы первый.
– Отлично. Показания моего штаб-ротмистра.
– Естественно, не отрепетированные. Поражаюсь я вам, Шталь! Мой обер-лейтенант – пример того, каким может стать русский воин…
– Психованным маньяком? Человеком, видящим то, чего нет? Отчаявшимся полудурком, преданным командованием? – вмешался я. – Не юлите под клиентом, ваша очередь.
Кронин одарил меня таким взглядом, что я точно понял – у меня появился новый враг.
– Капитан-лейтенант, представьтесь.
Человек повернулся. Его лицо было мне знакомо – слишком часто видел я его в кошмарах.
– Дав-Давыдов, – человек мелко затрясся. – Здравствуй, брат.
Я понял: он не сможет стоять. Даже за клавиатурой работать – и то не сможет.
– Что с вами стряслось, если позволите спросить, дорогой? – Шталь посмотрел на Давыдова с искренним сочувствием.
– Дек-компрессия. Контуз-зия. Теперь – ничего, жив. Хоть как пригодился.
– Это, – перебил Кронин, – мой аргумент. Боец, даже после такой трагедии вернувшийся на поле брани.
– Любопытная трагедия, – говорю по наитию. – В первый раз слышу, чтобы от оторванной ноги случалась контузия. Оно того стоило… брат?
– Т-ты ответь, – хмыкнул Давыдов. – Польза державы, тра-ля-ля, крындец всему, и жизни, и любви, враг у ворот, – фразу он произносил долго, тяжко. – Мы-то потерпим, да?
