скачать книгу бесплатно
Пьедестал для богини
Елена Пронина
– Что ты такое? – спросила Элизабет у Этого.– Я Артефакт, – услышала она ответ внутри себя.– И что ты можешь? – поинтересовалась женщина.– Я могу спасти твоего сына, открыв ему проход в другие миры и указав лучший путь к тому, к чему стремятся его душа и разум, – ответил Артефакт.– Что он должен сделать для этого? – Сердце Элизабет заколотилось – у нее появился шанс избавить Рэна и от смерти, и от безумия.– Принять меня и попросить быть его Компасом, – проинструктировало Это.Так Рэн стал Призраком, вынужденным вечно скрываться от Охотников, посылаемых за ним Бессмертными. Он привык и даже полюбил погоню…Искушенная женщина, откровенная и горячая, не сдерживаемая моралью – она воплощает страсть и наслаждение. Юная дева, свежая и целомудренная, мечтающая стать хранительницей домашнего очага, – она воплощает нежность и верность. Рэн оказался перед сложным выбором, тем более что платой за любовь служит не только свобода, а нечто более ценное. Решится ли он на подобную сделку?
Елена Пронина
Пьедестал для богини
Глава 1. Пантера
Рэн Лермонд по прозвищу Призрак вернулся в Авалонус ранним утром, почти ночью. И время, и место прибытия он рассчитал довольно точно: оказался прямо на вершине Санктуария, горы в пригороде Вестполса.
Это место считалось достопримечательностью: вершины у горы как таковой не было, как будто ее срубили чем-то острым, а вместо нее установили скульптурную композицию. В центре гладкой горной площадки возвышался пустующий пьедестал, а по периметру располагались каменные изваяния мужчин с неприкрытыми детородными органами в полной боевой готовности. Рэн оказался как раз рядом с пьедесталом.
«Хорошо хоть не на нем», – усмехнулся про себя путешественник. Он полагал, что некогда здесь стояла статуя богини Весты, которая в каком-то из миров считалась покровительницей домашнего очага – не случайно же этот алтарь находился в непосредственной близости от города, название которого созвучно этому божественному имени. Впрочем, аборигены про Весту не помнили или не знали, и потому догадки относительно того, что было когда-то на ныне пустующем пьедестале, строили разные, рассказывая любопытствующим туристам самые невероятные истории.
В этот предрассветный час возле Санктуария никого не было и быть не могло: солнце еще не взошло, а только-только должно было появиться на горизонте. Можно было спокойно спускаться по каменным ступеням лестницы, окольцевавшей священную гору спиралью, и идти в город, где ждали и постель, и сытный завтрак. Но вместо того, чтобы расслабиться, Рэн напрягся: он почувствовал, что является не единственным посетителем этого каменного музея. Между лопатками он ощутил чей-то взгляд, опасный, словно дуло револьвера.
Он резко развернулся, одновременно выхватив кинжал. Его глаза встретились с желто-зелеными глазами пантеры. Но встревожило его не столько присутствие хищника, сколько его нестандартное поведение и необычная для зверя внешность. Пантера не готовилась к прыжку, а пристально наблюдала за ним, глаза же ее светились ярче, чем следует, и зрачки были не узкими, как у кошки, а почти человеческими. Хищница (Рэн почему-то был уверен, что это именно хищница, а не хищник) смотрела ему в глаза, как будто гипнотизируя, и на него нахлынули неуместные воспоминания.
Вот он, еще молодой и способный любить, заходит в бальный зал с самой прекрасной, как тогда ему казалось, из женщин. Он окрылен, ведь она согласилась стать его спутницей не на простом светском вечере, а на самом Празднике летнего солнцестояния. Сердце его бьется чаще, чем следовало бы, но маска полностью скрывает лицо, и он надеется, что ни его возлюбленная, ни кто-то другой не заметят его волнения.
Вот объявляют огненный танец, и он, нежно обняв свою спутницу за талию, уверенно притягивает ее к себе. Вскоре партнеры забывают обо всем на свете, их тела сливаются и двигаются так слажено и гармонично, будто они долго репетировали свои па. Десять коротких минут они безумно близки друг другу: ближе, чем брат и сестра, и ближе, чем супруги. Все-таки огненный танец не зря получил свое название: в нем были страсть и нежность, откровенность и чувственность. Когда музыка затихла, он с трудом заставил себя отпустить Евжени, которая прильнула к нему и, казалось, тоже не хочет отдаляться.
Неизвестно, сколько бы Рэн простоял, грезя наяву и представляя собой легкую добычу, если бы не начало всходить солнце. Как только первый луч его окрасил горизонт лиловым всполохом, пантера поднялась на все четыре лапы и в несколько прыжков покинула Санктуарий, исчезнув в темноте.
Рэн очнулся и, быстро взяв себя в руки, поспешил спуститься с горы и попасть в город, где он будет недосягаем для пантер и других хищников, даже самых хитрых и странных.
Авалонус был примечателен тем, что имел множество дыр, служащих своеобразными проходами в иные миры. Для охотников за артефактами, к числу которых относился и Рэн Лермонд, более удобного для проживания местечка, пожалуй, не было. Он слышал про наличие других «дырявых» миров, и в парочке из них даже бывал, но они не пришлись ему по душе.
Один был слишком шумным, пестрым и дисгармоничным, из-за чего кишмя кишел Крылатыми Стражами, призванными блюсти равновесие. Там Рэн на каждом шагу рисковал быть узнанным и пойманным.
Второй мир был родным для Евжени и его матери. Знать этого наверняка Рэн не мог, но чувствовал. И понимал, что за этим миром Охотники наблюдают пристальнее, чем за другими. Задерживаться в нем надолго для Рэна тоже не было безопасным.
Другое дело – Авалонус, где стекавшееся из разных «прорех» разнородное и противоречивое умудрялось чудесным образом сливаться, образуя нечто гармоничное или хотя бы не уродливое. Значительного нарушения равновесия Рэн, научившийся за многие годы скитаний по отражениям ощущать дисгармонию чуть ли не физически, в Авалонусе не замечал. Это давало ему надежду, что посланцев Верховных Бессмертных в этом мире нет: нечего им было здесь делать. А про порталы Стражи, вероятно, еще не прочухали, так как появляться «прорехи» стали относительно недавно: возможно, как раз в результате нарушения вселенского равновесия, невольным виновником которого стал несколько десятков лет назад сам Рэн Лермонд, урожденный Рэн Факар.
Скрываясь от преследования, он вынужден был поменять фамилию. В Авалонусе лермондами называли собак, скрещенных с волками. А в одном из миров, где довелось побывать Рэну, с этим словом была созвучная фамилия поэта, написавшего «Демона». Рэн невольно ассоциировал себя с опальным ангелом – героем этой поэмы.
А вот имя Рэн оставил себе свое, благо на Авалонусе оно было одним из самых распространенных. Впрочем, местные называли его Призраком, так как он всегда исчезал и появлялся неожиданно.
В Вестполсе Рэн отдыхал между выполнением заказов, здесь же находил и заказчиков.
Ему не было удобно приобретать здесь дом: он бы все равно большую часть времени пустовал. Да и содержание собственной недвижимости было делом накладным. Рэн посчитал, что дешевле и удобнее будет снимать комнату на постоялом дворе, и в гостевом доме «Бродячий пес» у него был оплаченный надолго вперед номер. В его отсутствие в комнату никто не входил, кроме Вестелы – дочери хозяина гостиницы Пиэра Хмелько. Девушка выполняла роль горничной, правда, не для всех, а для самых почитаемых клиентов, снимавших наиболее дорогие номера.
Также Вестела по прозвищу Златовласка развлекала клиентов трактира при гостинице своим пением.
Девушка, только-только встретившая свою восемнадцатую весну, была среднего роста, не худенькой, но гибкой и грациозной. Черты лица у нее были мягкими, взгляд изумрудных глаз – теплым. Золотисто-русые локоны крупными волнами падали на покатые плечи. Сочные пухлые губки, покрытые светлым блеском, почти всегда приветливо улыбались.
В «Бродячем псе» нередко собирались люди с репутацией маргиналов, но даже они не позволяли себе обращаться с Вестелой грубо и непочтенно. Завсегдатаи этого заведения относились к ней, как к ангелу, случайно залетевшему в их дыру и одаряющего их незаслуженным ими светом. Они не смели оскорбить ее косым взглядом и неприличным жестом в ее адрес (хотя между собой в ее присутствии грязно браниться и устраивать грубые разборки не стеснялись). А если и находилась заблудшая овца, нарушавшая неписанное правило относиться к Вестеле с почтением, словно к невинной сестре, то аборигены живо наставляли «барана» на путь истинный.
Именно в «Бродячего пса» и направился Рэн, войдя в ворота Вестполса.
Пиэр встретил постояльца так, будто тот был в отлучке не полгода, а всего ночь. Пожелав Призраку доброго утра и выдав ему ключ от номера, зевнул и побрел в трактир: будить повара и делать распоряжения насчет завтрака для постояльцев.
Рэн поднялся к себе, отпер дверь, остановился на пороге, окинув помещение придирчивым взглядом. Присутствия посторонних в номере он не обнаружил. Войдя, плотно закрыл за собой дверь и прошел в душевую: в дорогих номерах гостиницы были даже такие. Правда, «водоснабжение» их осуществлялось не централизованно, как в некоторых мирах, а посредством установленных на крыше бочек, наполнявшихся водой дважды в день с помощью шлангов и насосов (если накануне не было дождя, наполнившего бочки естественным способом).
Душ Рэн принимал поспешно, не желая надолго оставаться беззащитным. Несмотря на то что он находился за высокими стенами Вестполса, в запертой изнутри комнате с решетками на окнах он не чувствовал себя в безопасности. На этот раз почему-то не чувствовал.
Собаки взяли след. Холод между лопатками – верный знак того, что киллер где-то близко. Рэн уж было поверил в то, что они, наконец-то, решили оставить его в покое: вот уже несколько лет он жил в этом мире, и никто не тревожил его. Он даже потерял осторожность, позволив себе обосноваться в столичном городе и обзаведясь здесь множеством полезных и приятных знакомств. Как тогда в родном Златограде – столице Терры, когда за ним еще никто не охотился.
Тогда он был обычным молодым человеком – завидным женихом и мотом, безжалостно прожигающим жизнь. Унаследовав от отца приличный капиталец, титул и привлекательную внешность, он одновременно перенял от своего неравнодушного к соблазнам этого мира папаши страсть к азартным играм и любовь к женщинам.
Он только вступал на стезю разврата и готовился полностью отдаться разгульной жизни, вкусить все грехи этого мира, как на горизонте возникла она – дьяволица с ангельской внешностью, невероятно сильно похожая на его мать. Он был еще ребенком, когда его родительница исчезла в неизвестном направлении при невероятных обстоятельствах, оставив его на воспитание человеку, который и о себе-то не мог толком позаботиться. Знакомство с таинственной красавицей перевернуло жизнь Рэна, заставив забыть о наслаждениях и пробудив все лучшее, что было в нем, о чем он даже не подозревал: мужество, доброту, благородство и даже готовность жертвовать собой ради других, ради нее. И вот к чему это привело?
Вот уже более полувека он скитается по мирам, как зверь, преследуемый опытными охотниками. Характер его закалился, став твердым и холодным, словно клинок, сердце очерствело, душа покрылась коростами. Было время, когда он не мог владеть собой, и все его чувства читались на лице. Теперь он научился скрывать эмоции, и ему не нужна была маска, чтобы спрятать их. Его видели таким, каким он хотел казаться.
Он по-прежнему был привлекательным внешне: много выше среднего человеческого роста, стройный, мускулистый, с жесткими скулами и казавшимися теплыми карими глазами – мечта любой красотки. Тем более что выглядел он, несмотря на десятки лет неспокойной жизни, по-прежнему молодо: вряд ли кто дал бы ему больше 30 лет, если б только не заглянул ему в глаза (они его выдавали).
Это все оно – Время. Рэну удалось открыть, что оно не везде течет одинаково: где-то вперед, а где-то вспять, где-то спиралью, а где-то – волнами, где-то быстро, как горная река, а где-то медленно, почти незаметно. Лавируя между мирами с разным ходом времени, он умудрился избежать старости. Разумеется не он сам, а лишь его тело. Душа уже порядком поизносилась и жаждала отдохновения. Но нет ей покоя, после того как он впервые переступил границу между реальностями, и не будет уже никогда. Теперь он вечный странник, вечный беглец – изгой.
Необходимость бесконечно уходить от погони развила в нем звериное чутье, значительно превосходящее интуицию обычного человека. Он все подмечал, и спина его напрягалась раньше, чем за ней оказывался враг, так что он всегда встречал опасность лицом к лицу (если только не удавалось скрыться, избежав этой недоброй встречи). Вот и сейчас он совершенно точно знал, что охотник где-то рядом, в том же мире, что и он – его ощущения нельзя было истолковать многозначно.
Когда Рэн проходил в трактир мимо стойки с ключами от номеров, его тревога приобрела реальные очертания. Она воплотилась в женщине, снимавшей номер. У стойки стояла смуглая брюнетка. Она была в кожаных брюках, плотно обтягивающих ноги, коротком платье, тоже кожаном, и меховом плаще, блестящем, словно шерсть пантеры. На поясе у незнакомки Рэн заметил кинжал с рукоятью из темного металла. На полу возле нее лежала котомка, по очертаниям которой невозможно было судить о ее содержимом. Длинные волосы стройной красавицы были собраны в хвост. Желтые глаза смотрели с прищуром. Во взгляде было что-то гипнотизирующее, как у хищницы, наблюдавшей за Рэном при его возвращении в Авалонус.
– Как Вас вписать в регистрационную книгу? – поинтересовался у новой постоялицы Пиэр.
– Занга Пантерус, – представилась дама. Чуть низковатый голос ее звучал эротично, будто она не представлялась хозяину постоялого двора, а соблазняла его.
И внешность, и голос Занги не были похожи на внешность и голос Евжени, но Рэну почему-то показалось, что на этот раз Бессмертные послали за ним ее. Если мужчина был влюблен в женщину глубоко и страстно, он узнает ее в любом обличии.
«Хитрый ход, – подумал Рэн. – Как сбежишь от той, к которой тебя тянет, словно магнитом?»
А его к новой постоялице потянуло, стоило только услышать ее голос и встретиться с ней взглядом: представляясь, женщина посмотрела не на Пиэра, а на Рэна – и едва заметно усмехнулась.
Рэн прошел мимо, сделав вид, что не придал значения ни пристальному взгляду незнакомки, ни ее загадочной усмешке. Он знал, что на его лице не видно ни напряжения, ни тревоги – как будто и не произошло ничего чрезвычайного. Но оно, тем не менее, произошло, и Рэну предстояло принять непростое решение: слинять из этого мира, уйдя от слежки, а после выстраивать свою жизнь заново, или же дождаться, когда Занга выйдет с ним на контакт, и попытаться с ней договориться. Все-таки они были знакомы когда-то и расстались как минимум не врагами.
Завтракая, Рэн вспоминал свое знакомство с Евжени. Это произошло на балу. Невысокая девушка привлекла его внимание именно благодаря своему росту и телосложению. Она была слишком хрупка по сравнению с другими жительницами Златограда. Так же на их фоне выглядела и пропавшая при загадочных обстоятельствах мать Рэна. И даже украшения у Евжени были странные, из какого-то редкого метала, и они были похожи на те, что носила мама Рэна – Элизабет.
Знакомясь с Евжени, недавно поселившейся в Златограде, ближе, Рэн надеялся через нее узнать о судьбе матери. Он полагал, что они могут оказаться родственниками, хоть это и казалось почти невозможным.
Однако реальность оказалась еще более фантастической, чем догадки и предположения Рэна. Выяснилось, что и Элизабет, и Евжени были посланцами Бессмертных в родном мире Рэна (а он то думал, что его мир – единственный). Элизабет была здесь Наблюдателем, и была вынуждена исчезнуть, когда влюбленный в нее ученый Винч Зейкрафт чуть не рассекретил ее, застав за сеансом связи. Евжени же с друзьями была послана в этот мир не наблюдать, а убивать: с целью сохранения равновесия они должны были уничтожить Зейкрафта, проникшего в тайны, которые должны были быть для него закрыты, и даже изобретшего нечто такое, что могло сделать возможным путешествие между мирами для простых смертных.
Для выполнения своей миссии Евжени вынуждена была открыться перед Рэном, и это чуть не стоило ему жизни. Евжени было велено устранить того, кто по ее же вине узнал то, что знать ему не положено – влюбленного в нее юношу Рэна Факара. Но мать Рэна уговорила девушку пощадить молодого человека. Она выкрала для него самых главный артефакт, не имеющий названия (его называли Это или же просто Артефакт). Это передала Рэну сама Евжени.
Став обладателем Артефакта, он получил возможность проникать сквозь границы миров, находить нужных ему людей и затерянные предметы, а постепенно открыл и другие способности магического амулета. Это было и компасом, и пропуском, и талисманом на удачу, и оберегом от врагов, и оружием, делающим владельца более сильным, выносливым, ловким и проницательным, обостряющим интуицию, внимание и память.
Получив Артефакт, Рэн сбежал из своего мира и превратился в Призрака – в человека, у которого нет дома, семьи и друзей, в вечного странника, изгоя, адреналинозависимого искателя приключений – охотника за артефактами.
Глава 2. Охотник за артефактами
Днем возле трактиров и постоянных дворов почти всегда дежурили пацаны, готовые к выполнению мелких поручений: сбегать в лавку за какой-нибудь мелочью, найти извозчика, передать кому-нибудь записку, постоять на стреме. Через такого посыльного Рэн и передал записку Ментавру: гостю из неизвестного мира, поручение которого он выполнял. Поручение касалось поиска крупного медальона с изображением чудища, похожего на быка, и девушки, обнимающей его за шею. Украшение имело особую примету: печать Мастера на обратной стороне. Мастер был особым художником, способным наделять свои произведения магическими способностями. Что «умел» раздобытый для Ментавра медальон, Рэн не знал, да и не хотел знать: чтобы не возникло соблазна оставить артефакт себе, когда Ментавр платил за него бешеные бабки.
Даже обладая волшебным компасом (которым служило Это), Рэн потратил на поиски заказанного Ментавром медальона почти полгода. Но вещицу мало было обнаружить – ее нужно было заполучить. Между тем, владелец артефакта обеспечил ему превосходную охрану. Из замка царя, владеющего особым украшением, украсть ценную безделицу было вообще нереально. Пришлось дожидаться дня, когда тот выставил медальон на неделю в государственном музее. Несмотря на то что в музее было что украсть, охраняли его лишь двое бездельников. Днем они резались в карты, ночью дрыхли, а в течение суток, не разбирая дня и ночи, пили. Когда Рэн срезал решетку и забрался в музейное окно, оба стража спали: один ровно храпел, другой посапывал и посвистывал в такт первому. Сигнализации не было, так что скорого прибытия полиции Рэн не ожидал. Прежде чем забрать медальон, он обошел музей, отмечая в голове, что здесь есть еще интересного.
Внимание привлекло небольшое декоративное изделие из хрусталя: дивный цветок окруженный двенадцатью девами, у каждой из которых вместо глаз были мелкие кристаллы-самоцветы. Рэн даже открыл витрину, чтобы повертеть в руке поделку и рассмотреть каждую деву. Хрустальное изделие, как понял Рэн, перевернув, представляло собой миниатюрный фонтан, но не подключенный к источнику водоснабжения и, вероятно, вообще сломанный. Вернув его на место, мужчина забрал медальон, за которым, собственно говоря, и явился, после чего, даже не выходя наружу, активировал Артефакт, настроив его на Санктуарию в Авалонусе.
Приключение с артефактом его не удовлетворило: было все слишком просто. Адреналина не хватило. Зато его в избытке оказалось здесь, в Вестполсе, где жизнь обычно текла довольно мирно, если не считать стычек между охотниками за артефактами и другими отчаянными парнями. Но подобные разборки редко затрагивали мирных вестполцев, и к ним местные жители привыкли, не считая чем-то чрезвычайным. Просто старались не покидать дома после заката, чтобы не стать случайными участниками чужого конфликта.
Рэн в Весполсе никого не боялся и ни от кого не прятался. И заказчики, и коллеги, если можно так выразиться, знали, что за ним числится номер в «Бродячем псе», и если периодически наведываться в трактир при этом заведении, то там можно встретить Призрака. Здесь его обычно и отыскивали заказчики. Здесь к нему за столик полгода назад присел и Ментавр: высокий плечистый мужчина с длинными нечесаными волосами и глазами цвета шоколада, мерцающими таинственным светом. Ментавр сутулился, будто стеснялся своего роста, и носил, не снимая, плащ с капюшоном. Рэн сразу догадался, что под ним Ментавр прячет рога – ему приходилось встречать людей с похожей внешностью. Догадка, можно сказать, подтвердилась, когда заказанный Сутулым медальон был найден: изображенный на нем человекобык внешне был сильно похож на Ментавра.
Однако на этот раз Рэн не решился встречаться с заказчиком в «Бродячем псе»: не хотелось, чтобы Занга кого-то с ним видела. Поэтому стрелку Ментавру Призрак забил в трактире «Полнолуние» на другом конце Вестполса. Ожидать там заказчика Рэн обещал в обеденное время. Кухня в «Полнолунии» была так себе, цены заоблачные, так что обедать вестполцы предпочитали где-нибудь в другом месте. Днем посетителей было мало, так что слежку Рэн заметил бы сразу, да и подслушать его беседу с Ментавром в пустующем зале было некому. Публика в «Полнолунии» собиралась лишь по вечерам – на выступление рок-группы с одноименным названием. Плата за ужин и выпивку заменяла плату за билет, так что все были довольны.
Ментавр пришел лишь к четырем часам, когда Рэн успел пообедать, вылакать две кружки пшеничного эля и заказать третью.
Поприветствовав Рэна поднятием руки, Менетавр подозрительно поинтересовался:
– У нас проблемы? Почему мы встречаемся здесь, а не в «Бродячем псе»?
– В «Бродячем псе» мне сегодня понравились не все постояльцы, – не стал лукавить Рэн. – Решил, что безопаснее будет вести переговоры не на их глазах.
– За тобой могли проследить? – напрягся Ментавр, не спеша присаживаться к столику Рэна.
– Исключено, – заверил Рэн. – Хвоста за мной не было – я бы заметил.
– Пожалуй, охотники твоего уровня такие вещи чуют спиной, – кивнул Ментавр, все же присаживаясь напротив Рэна. – Кружку имбирного эля! – крикнул он официанту.
– Заказ выполнен, – сообщил Рэн, положив на стол платяной мешочек.
Ментавр придвинул его к себе и, расслабив тесемки, заглянул внутрь.
– Он самый, – кивнул довольно человекобык, пряча мешочек в карман.
– Вот обещанный гонорар, – положил Ментавр на стол кошелек, набитый золотом, когда официант, поставив на стол кружку с элем, исчез за барной стойкой.
Рэн забрал кошелек.
– Что, даже не пересчитаешь? – спросил человекобык.
– У меня предчувствие, что нам еще не единожды предстоит работать вместе, – пожал плечами Рэн. – Не в твоих интересах обсчитывать лучшего в округе охотника за артефактами. Да и не той ты породы.
– Это точно, порода у меня другая, – расхохотался Ментавр. – Кстати, ты даже не поинтересовался, для чего мне эта безделица. Или уже догадался сам? – поинтересовался, отсмеявшись.
– Мне это было неинтересно – к выполнению заказа назначение артефакта не имело отношения, – улыбка чуть тронула губы Рэна.
– Мне нравятся охотники, которые не задают лишних вопросов, – улыбнулся Ментавр. – Но для выполнения следующего заказа тебе необходимо знать, что за вещицу ты для меня раздобыл. Если возьмешься за работу, скажу тебе, что это за артефакт.
– Я берусь почти за любую работу, связанную с поиском артефактов, – заметил Рэн. – Но все же не готов соглашаться на нее вслепую. Скажи, что нужно сделать, и я сообщу, готов ли я помочь.
– Хорошо, – согласился, немного подумав, Ментавр. – Придется сказать сразу. Но ты должен будешь молчать о том, что узнал, даже если откажешься от выполнения заказа.
– Лады, – согласился Рэн. – Я не болтлив.
– Медальон – ключ, – перегнувшись через стол к Рэну прошептал Менатавр. – Мне нужна дверь. За ней лабиринт, где держат мою невесту.
– Девушку с медальона? – догадался Рэн.
– Точно, – кивнул Ментавр. – Ну, как, могу я рассчитывать на твою помощь.
– Можешь, – кивнул Рэн. – Поиск дверей – одно из любимых направлений моей работы. Вознаграждение стандартное?
– Да, но если отыщешь дверь раньше чем через полгода, удвою гонорар, – пообещал Ментавр.
– По рукам, – взялся за работу Рэн.
Бросив на стол золотую монету, он вышел из «Полнолуния». Не думал он, что получит новый заказ в первый же день своего пребывания в Авалонусе. Да еще такой, что намного выгодней выполнить срочно. У него был повод покинуть Вестполс уже сегодня, но он так долго не был в городе, который уже стал считать почти что домом, что хотелось придумать причины задержаться здесь дольше. И он их нашел, увидев, проезжая на извозчике мимо казино «Баловень Фортуны», Кента-Врана. Это был один из крупнейших коллекционеров артефактов, и в Вестполс он прибыл наверняка не просто так.
«Почему бы мне не заняться выполнением двух заказов одновременно? – подумал Рэн. – Нужно лишь дождаться, когда слухи о моем пребывании в Вестполсе достигнут ушей Кента. Он почти наверняка выйдет на меня сам, и я смогу не только взять заказ, но еще и поторговаться».
В «Бродячего пса» Рэн вернулся в отличном расположении духа. Но настроение упало тут же, как он поднялся в свой номер и лицом к лицу столкнулся с Зангой, выходящей из соседней комнаты.
Глава 3. Охотница
Платить приходится за все. Женя неоднократно видела этот принцип в действии. Но самая дорогая ошибка была совершена ею 49 лет назад, если вести отсчет по эталонному времяисчислению.
Дело было в Златограде. Там объявился изобретатель, творение которого угрожали установленному миропорядку, причем не в одном каком-то мире, а во всех сразу: он построил портал для путешествия между отражениями. Попасть через портал было можно и в нулевую реальность, что было опасно вдвойне. Ликвидировать пришлось и изобретение, и изобретателя.
Так вышло, что в тайну Бессмертных пришлось посвятить сына Элизабет Рэна Факара – юношу, влюбившегося в Женю, действовавшую в его мире под именем Евжени, с первого взгляда и повсюду следовавшего за ней. Тогда она думала, что Верховные Бессмертные добры и никого ни за что не наказывают. Все оказалось иначе. Ей было велено «убрать за собой», лишив молодого человека памяти и ума либо жизни. Она не смогла сделать ни того, ни другого. Ослушалась. Более того, поддавшись уговорам матери Рэна, присматривавшей за сыном из Зеркального лабиринта, Евжени передала юноше раздобытый Элизабет Артефакт, вкратце описав принцип его действия.
Подробной инструкции к Этому не было. Ходили слухи, что даже Верховные не знают всех возможностей Артефакта. Он хранился в хрустальном цветке в центре Волшебного фонтана, окруженного статуями двенадцати прекрасных дев. Об этом никто не знал, не знала и Элизабет.
Но так вышло, что она рассказала девам о своем горе, а они поделились с ней своими историями. Женя не знала, как Элизабет услышала заколдованных красавиц, но как-то она их поняла, и плакала вместе с ними. Слезы дев превратились в самоцветы, и их Элизабет, повинуясь подсознательному порыву, собрала в ладони и засыпала в хрустальный бутон. Он раскрылся, и внутри оказалось нечто не имеющее формы, но материальное и невообразимо прекрасное, постоянно меняющееся, гипнотическое, манящее.
– Что ты такое? – спросила Элизабет у Этого.
– Я Артефакт, – услышала она ответ внутри себя.
– И что ты можешь? – поинтересовалась женщина.
– Я могу спасти твоего сына, открыв ему проход в другие миры и указав лучший путь к тому, к чему стремятся его душа и разум, – ответил Артефакт.
– Что он должен сделать для этого? – Сердце Элизабет заколотилось, чувствуя, что у нее появился шанс избавить Рэна и от смерти, и от безумия.
– Принять меня и попросить быть его Компасом, – проинструктировало Это.
– И все?
– И все.
Передав Рэну Артефакт, Женя пошла против воли Верховных, и теперь ее ждало двойное наказание. Об этом она узнала, представ перед Советом Бессмертных. И даже несколько успешно выполненных еще до Суда миссий не спасли ее от страшной участи, а лишь отдалили и облегчили ее.
