Смерть президента

– Почти весь... Тебя вот не позвал. Но ты сам пришел.

– А я всегда так, разве нет?

– Да... Насколько я помню.

– Начальник тюрьмы здесь?

– Здесь.

– Давай его сюда. Начальник тюрьмы-ы-ы! – пропел Пыёлдин, оборачиваясь к молчащей толпе. – Выходи, дорогой, давно не виделись... Пробил час.

– Выходи, Суковатый, – подавленно сказал Цернциц. – Чего уж тут... Не уберег Кашу – сам виноват.

– Не уберег, – ухмыльнулся Пыёлдин и горделиво поправил автомат на животе.

Сквозь толпу протиснулся и вышел на свободное пространство полный, румяный от здоровья и выпитого человек с челочкой на лбу. Видимо, совсем недавно он отплясывал под саксофонное мурлыканье – челочка его была взмокшей, по щеке рывками стекала одинокая капелька пота.

– Здравствуй, начальник. – Пыёлдин радушно протянул руку, но тот не пошевелился. – Не хочешь подать руки?

– Не хочу.

– Не уважаешь, значит?

– Не уважаю. – Суковатый побледнел и напрягся.

– А почему? Разве я не заслужил твоего уважения? Такую вышку предложил соорудить, такое украшение для всей твоей непутевой жизни, а? Не уберег ты меня, не удержал. Перехитрил я тебя, начальник. Вокруг пальца обвел, как последнего дурака. Вертолет мне подал для личного пользования, о вертолетчике позаботился... И вот я на воле. Ведь читал в моем личном деле – рано или поздно я обязательно оказываюсь на воле.

– Я читал о том, что рано или поздно ты всегда оказывался на нарах, – негромко, но твердо проговорил Суковатый и жестко посмотрел Пыёлдину в глаза.

– Жизнь полосатая, – беззлобно улыбнулся Пыёлдин, – как тельняшка. А если бы я остался на твоих вонючих нарах, ты уважал бы меня больше?

Суковатый молчал, отвернувшись, и только круглые желваки то вспухали, то опадали под его гладко выбритыми красноватыми щеками.

– Глупый ты, начальник, очень глупый, – с сожалением произнес Пыёлдин. – Будь ты немного поумнее, разве захотел бы всю жизнь по собственному желанию провести в тюрьме? Нет, ты бы в кино снимался, со сцены чего-нибудь исполнял бы, дома бы строил, таксистом на худой конец промышлял бы... Очень ты глупый, начальник, не знаю даже, как тебе и помочь...

Суковатый резко повернулся к Пыёлдину, видимо, хотел сказать что-то гневное, но не успел – вдруг оглушительно грохнул выстрел. Суковатый вздрогнул, и в этот момент ему под ноги откуда-то сверху тяжело шлепнулось тело охранника. Рядом звякнул о плиты его автомат. Дернувшись несколько раз массивным своим телом, он затих, и только пальцы мясистых рук продолжали сжиматься и разжиматься, но это уже были движения неживого человека.

Видимо, охранник, до конца верный своему долгу, какими-то вентиляционными трубами пробрался на перекрытие зала, но неосторожно выдал себя. И когда Пыёлдин, услышав шорох, взглянул вверх, автомат его мгновенно устремил туда же свой черный взор. А выстрел, выстрел произошел уже как бы сам по себе, едва автомат нащупал цель. И тут все обратили внимание, что табло снова засветилось, замелькали светящиеся цифры – лифт приближался к верхнему этажу здания.

– Быстро! – сказал Пыёлдин, и, хотя больше не добавил ни слова, несколько его подручных тут же стали полукругом вокруг лифта, готовые автоматными очередями исполосовать всех, кто окажется в кабине. Наступила мертвая тишина, многие в толпе, не в силах выдержать напряжение, легли на пол и закрыли головы руками в надежде спастись таким нехитрым способом.

Но когда двери распахнулись...

Лифт оказался пустым. И его зеркала, пол, залитые кровью, производили еще более страшное впечатление, чем раньше, когда он был набит трупами. Оцепенение охватило всех – то ли полуживые люди нашли в себе силы выползти из кабины там, внизу, то ли оставшиеся охранники выволокли своих товарищей и отправили лифт наверх? Но с какой целью?

– Что это они, тару подали? – весело рассмеялся Пыёлдин.

Никто не ответил, вообще в толпе не прозвучало ни единого звука, люди стояли, затаив дыхание.

– А у нас уже есть кого вниз отправить, да, начальник? – куражился Пыёлдин, описывая вокруг Суковатого круги. – Правда ведь, нам есть кого отправить? Что-то ты закручинился, что-то ты заскучал... А такой веселый был в кабинете, так смеялся, так радовался жизни, да, начальник? И кто бы мог подумать, что жизнь-то она, того, заканчивается, а?

Суковатый молчал. Теперь уже капли пота стекали по обеим его щекам, но он этого даже не замечал.

– Как же тебе удалось? – наконец выдавил он из себя единственный вопрос.

– А! – Пыёлдин небрежно махнул рукой. – Все равно не поверишь!

– Я же тебя, Каша, как невесту берег...

– Какой дурак! Ты, оказывается, начальник, еще дурнее, чем я предполагал! Кто же сможет уберечь невесту, если она сама на сторону смотрит? Нет в мире таких сил! Вот я читал в старых книгах, что раньше ревнивые рыцари, уходя в дурацкие свои походы, у жен эти самые места в железо заковывали, заклепки ставили, пилы зубастые приваривали... И что? И ничего! – с восторгом воскликнул Пыёлдин. – Фигня это все! Приезжали рыцари из походов, а у жен уж детишки новые! Во как! – Скажи, красавица, – повернулся он к Анжелике, – я прав?

– Конечно! – Анжелика улыбнулась так радостно, что Пыёлдин далеко не сразу смог оторвать от нее взгляд, далеко не сразу.

– Ну, ты даешь, – пробормотал он растерянно, но тут же снова взял себя в руки. – Так, начальник... Карета подана, – Пыёлдин показал рукой на кабину лифта.

– Не понял... – еле слышно произнес помертвевший Суковатый.

– Врешь! – жестко отрезал Пыёлдин. – Все ты понял. Просто поверить не можешь, что пришел твой смертный час, сучий ты потрох! Все. В путь. Конец всегда бывает неожиданным. А ты еще повторял мне не один раз, что конец бывает... Каким? Ну, поднатужься, припомни, каким бывает конец?

– Закономерным, – с трудом произнес Суковатый.

– Правильно, начальник! И в свой смертный час ты сохраняешь ясность мышления, твердый рассудок и верность своим убеждениям. Одобряю. Оружие есть? – вдруг резко спросил Пыёлдин, оставив тон насмешливый и куражливый.

Суковатый молча просунул руку за отворот пиджака и, нащупав там рукоять пистолета, вынул его и протянул Пыёлдину. Готов он был выстрелить в своего бывшего заключенного, и ничто бы его не остановило, но понимал – не успеет. Пока передернет затвор, а ему бы раньше передернуть, когда прозвучали первые выстрелы, ему бы раньше снять предохранитель... «Эх!» – мысленно крякнул с досады Суковатый. А теперь ему ничего не оставалось, как под мертвящим взглядом автомата протянуть бандиту свое оружие. Видел он, как нервно дрожит указательный палец Пыёлдина на курке, видел и отчетливо сознавал, что малейшее его неосторожное движение – и через мгновение дюжина пуль окажется у него в груди.

Пыёлдин взял пистолет, повертел перед глазами и передал кому-то из своих. Раздумчиво посмотрел на Суковатого.

– Хорошо себя ведешь, начальник... Мне нравится.

– Рад стараться.

– Не перегибай, – улыбнулся Пыёлдин, показывая неважные свои зубы, явно нуждающиеся в починке. – Не надо. Ты меня знаешь... Невыдержанный я... Опять же, обстановка у нас не очень... Нервная.

– Без тебя здесь было ничего.

– Со мной, без меня... Какая разница? Знаешь, какое расстояние от любви до ненависти?

– Шаг.

– Дурак. Никакого шага нет. Они впритык идут. А на границе, там, где они соприкасаются, любовь и ненависть сливаются во что-то одно... И никто не знает, что это... Нет между ними расстояния. И различия нет. Понял?

– Пытаюсь.

– Еще любовь не кончилась, а уж ненависть началась... Эта ненависть и отравляет, и обостряет любовь... И никто, начальник, не может сказать, где кончается любовь и начинается ненависть. Никто не может определить, когда ненависть кончилась и уже пошла, пошла родимая – любовь. Верно говорю? – повернулся Пыёлдин к Анжелике.

– Ой, Каша... Какой ты умный!

– Да? – недоверчиво спросил Пыёлдин.

– Ты же и сам знаешь!

– Ну, ладно... С тобой мы еще разберемся. – Пыёлдин с трудом отвел глаза от Анжелики. – Значит, так... Скажи спасибо этой красавице... Она смягчила мое сердце, уставшее от злобы и несправедливости... Красиво говорю?

– Слушал бы и слушал, – ответил Суковатый.

– Остановись, начальник, не надо... Ты бы со мной так никогда не поступил, а я с тобой вот поступаю. Великодушно. Как еще можно сказать? Ну, поднатужься, подумай... Как я с тобой поступаю?

– По справедливости?

– Нет. По справедливости ты уже пять минут назад должен лежать рядом с этим хряком, – Пыёлдин ткнул ногой мертвого охранника. – Я с тобой поступаю несправедливо. Но ты будешь этому рад. Значит, так... Бери за ноги этого борова и волоки в лифт.

– Хочешь хлопнуть там?

– Тю, дурной! – рассмеялся Пыёлдин. – Повезешь груз, – он показал на охранника. – Лично. Предупредишь охрану – сюда соваться не надо. Каждая их попытка будет стоить жизни десяти заложникам, – Пыёлдин кивнул в сторону гостей, которые, затаив дыхание, ловили каждое его слово. – Десять человек в таком примерно состоянии, в каком пребывает этот несчастный охранник, загружаю в лифт и отправляю вниз. На предмет выгрузки и достойных похорон. В полном соответствии с личными заслугами каждого. Вопросы есть? Вопросов нет.

– Они блокируют лифт, – негромко сказал Цернциц.

– Ни в коем случае! Он им самим нужен. Для связи. Лифтом мне будут записочки посылать, требования всякие, угрозы, предупреждения, просьбы и мольбы... Я тоже им буду записочки посылать... С требованиями, угрозами и мольбами... Лифт нужен обеим сторонам. А если они его блокируют... Ну что ж, пусть ловят заложников внизу... У этого Дома хорошая высота. Знаешь, чем она хороша? – спросил Пыёлдин у Цернцица.

– Видно далеко?

– И ты, Ванька, тоже дурак. Человек, выброшенный из окна семьдесят какого-то этажа, к земле подлетает уже мертвым. И, таким образом, он избавлен от тяжких, непереносимых страданий. Сердце его разрывается от ужаса где-то на уровне пятидесятого этажа... Усек? На асфальт падает уже не человек, падает мешок мяса и костей. Вопросы есть? Вопросов нет. А ты чего ждешь? – обратился он к Суковатому. – Тащи хряка в лифт, – он снова ткнул ногой мертвого охранника. – Повторяю – осади охрану. Иначе... Как это в песне поется... Летите, голуби, летите... Как там дальше? Народам мира отнесите наш братский пламенный привет! Надо же, вспомнил! – восхитился собственной памятью Пыёлдин. – И еще тебе задание... Раззвони на радио, телевидении, в газеты, своим приятелям и приятельницам... Знаю, есть у тебя приятельницы среди заключенных... Некоторые просто необыкновенной красоты, верно? Не столь, конечно, – Пыёлдин бросил быстрый взгляд на Анжелику, – но тоже ничего... А тебе других и не надо... Так вот, пусть и там знают – получилось у Каши, все получилось. А если кто в штаны наложил, пусть срок свой досиживает, пусть на нарах догнивает. Вопросы есть?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.