скачать книгу бесплатно
– Тебе не обязательно знать, милая, – ответила Анна с улыбкой. – Будь счастлива. А следующего жениха ищи не в интернете. И, на всякий случай, подальше от наших мест.
Хоть Анна и была уверена, что об истинных причинах развода Горацио будет держать язык за зубами, но, кто его знает? Вдруг, после выпитой в баре лишней рюмки, решит кому-то пожаловаться?
Ещё раз поблагодарив Анну, Клементина вернулась в такси. Спустя минуту машина с ней скрылась за поворотом ведущей в горы дороги.
Вокруг Анны Моредо вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы рожкового дерева и пением невидимых в ней многочисленных андалузских пташек.
В такие минуты, оставаясь наедине с окружающей её темнотой, Анна иногда заводила разговор сама с собой.
– Приятно немного побыть богом, да? – сказала она негромко и в этот раз. – Надеюсь, что и Горацио от всего этого тоже только выиграет.
Затем Анна усмехнулась какой-то мысли, вслух которую произносить не стала. Вместо этого она подняла свои незрячие глаза вверх, к небу.
– Тебе же не было скучно всё это время, признай? – Анна тихонько рассмеялась и помахала рукой облакам, которых не видела. – Привет отцу Паскуале!
Путешествие Мерседес
1. В больнице
– Святая Моника! Вы с Мерседес так похожи друг на друга. Не покинь её, прошу тебя! Она так нужна своим детям и внукам. И мне, мне тоже, конечно. Помоги ей, я умоляю тебя!
Доктор Хулио Мартинез, врач-онколог единственной в Санта-Монике и её окрестностях больницы привык, что пациенты и их родственники молятся. «Слава богу!» – сообщения об удачно прошедшей операции или хороших анализах из лаборатории чаше всего встречались именно этой фразой. «Богу? – каждый раз с усмешкой думал Мартинез. – Как же, как же, именно ему».
Мартинеза задевало, что работа медсестёр, санитаров и его личная, при подобной оценке результатов, не учитывалась. Шесть лет в университете Барселоны, лучшем в Испании, пять на последипломной резидентуре в Севилье, восемь лет практики в Санта-Монике – тоже ничего не значили. Как и закупленная на сотни тысяч евро аппаратура, благодаря которой больница, располагаясь в небольшом андалузском городке, могла проводить операции столичной сложности. А лекарства, чьи химические формулы длиннее любого псалма, эффект очевиднее, чем от любой молитвы, читай ты их без остановки со времён Авиценны до наших дней. Как насчёт них?
Нет же: «слава богу»!
Хотя… Если кто-то и принимал участие во вчерашней операции – вместе с ним, доктором Мартинезом – то тоже потрудился на славу! В случае бедной синьоры Молины они оба вряд ли могли сделать большее – помогай им в этом хоть вся небесная армия с полным медицинским корпусом королевства в придачу.
Примерно это и сообщил доктор Мартинез синьору Адриану Молине, лучшему юристу и адвокату Санта-Моники, одному из её самых уважаемых граждан. В этот момент он горячо молился за здоровье своей жены в больничной капелле.
– Увы, дон Адриан, – признался врач, – мы можем лишь продлить ей жизнь на год-другой. И это самый оптимистичный прогноз. Я консультировался с коллегами в Севилье и Мадриде. Есть препараты, замедляющие процесс, но это всё, на что можно рассчитывать. Причём стоить это будет…
Мартинез не договорил фразу. Он показал Молине заранее выписанный рецепт, на обороте которого был написана цифра. Увидев её Молина вздохнул, насупил брови и закусил губу. Простояв так секунды три, он решительно произнёс:
– Хорошо! Мы постараемся потянуть.
– Боюсь, вы не поняли, синьор, – уточнил врач. – Это за неделю.
Рука Молины, державшая бумажку с рецептом, дрогнула. Вновь закушенная губа побелела. Адвокат шумно втянул носом воздух, в попытке справиться с накатившей на него волной паники.
– Как же так… Мы думали, это просто приступ. С ней уже такое бывало. Темнело в глазах, становилось плохо, но… Вы уверены? Это не может быть ошибкой?
Врач раскрыл папку с бумагами.
– Вот анализы, которые пришли из Севильи. Выводы по ним полностью совпадают с нашими, и, простите, слишком однозначны. Кстати… О том, что у доньи Мерседес потемнело в глазах. Я вынужден огорчить вас и здесь. К сожалению, это навсегда.
– Что вы имеете в виду?
Доктор красноречиво помахал перед лицом рукой.
– Она будет слепа? – понял Молина.
– Не будет, – поправил доктор. – Это уже случилось.
– Полностью?
– Как Анна Моредо, что сидит у дороги из города, – упомянул врач ещё одну всем известную горожанку. – Мне очень жаль. Будто вашей супруге было мало диабета с ретинопатией, ещё и взрывной атеросклероз. Вместе они уничтожили зрительный нерв без надежд на восстановление. При таком диагнозе, увы, это случается.
Семья синьора Молины не принадлежала к бедным ни в коем случае. Сам он был блестящим специалистом в области права, лучшим юристом в городе и участвовал во всех более-менее крупных сделках и юридических делах горожан. Ему доверяли что угодно, зная, что порядочность и профессионализм у него на высоте, сравнимой с грядой Кордильера-Беттики. Тем не менее, и богатой семью Молины назвать было никак нельзя. Во-первых, он никогда не брал с клиентов ни одного лишнего евро, наоборот, юриста направо и налево раздавал бесплатные консультации и скидки. Он любил свою работу и был благодарен каждому, кто позволял ему ей заниматься – оплата была делом важным, но не самым главным. А, во-вторых, в семействе Молины, довольно обширном, каждый с полным правом получал свою долю. Детям свято выделялись деньги на образование, лучшее из того, что могла предложить Испания. Щедро спонсировались любые творческие проекты – на которые в семье был горазд любой. Остальное пожирал большой дом и поместье, в котором жили почти все Молины.
Лишних средств, другими словами, в семье адвоката не было.
– Так что насчёт лекарства, дон Молина? Его нужно заказывать заранее. Но, повторю, оно просто растянет то, что происходит, во времени. Никто вас не осудит, если…
– Заказывайте.
– Вы уверены?
– Абсолютно. У нас есть сбережения. Для чего они ещё, если не для этого? Она проживёт каждый миг, на который у нас хватит денег, я клянусь!
– Как скажете, синьор. Я оформлю заказ, и послезавтра ваша супруга уже сможет начать приём.
Мартинез дал Молине подписать бумагу для оформления заказа.
– И, кроме этого, – заметил врач также, – поддерживайте её всём, чем можете. У вас прекрасная семья синьор Молина, простите, я знаю, что говорю лишнее, вы и так сделаете всё возможное. Но знайте: ваша супруга – на перепутье. Она держится замечательно, молодцом, но, если у неё отобрать надежду, может угаснуть мгновенно. Если же надежду в ней поддерживать всеми силами… Кто знает, сколько она ещё проживёт. Возможно, довольно много, – дал наставления Мартинез.
И закончил с одному ему понятной иронией:
– С божьей помощью.
2. В палате Мерседес
Адриан Молина навестил жену перед уходом. Мерседес лежала в палате, отрешённо глядя в потолок. Глядя – не по-настоящему, просто именно туда был устремлён её невидящий взгляд.
– Мерседес? – позвал Адриан, изо всех сил стараясь держаться мужественно.
– Это ты? Слава богу! – живо ответила Мерседес. – Я с ума схожу от этой темноты вокруг. Да ещё и без звуков. Я одна в палате?
– Да, милая, одна, – ответил Молина и взял жену за руку. – Тебе уже сказали? Насчёт слепоты?
– Что это навсегда? Да, – Мерседес говорила как человек, принявший тяжелейший удар судьбы, но не потерявший при этом духа, и собирающийся бороться до конца. – Черт возьми… Я всякого ожидала от своего здоровья, но, чтобы так? Ничего страшного. Будем считать, господь решил, что я достаточно повидала. Свозишь меня к донье Анне, чтобы она рассказала, как живут незрячие?
– Первым делом, – ответил Молина и поцеловал её руку. – А в остальном? Ты… Как?
– Нормально. Не знаю, сколько мне ещё осталось, но сегодня я точно помирать не собираюсь. Доктор сказал, что дела плохи, но есть какие-то варианты… Адриан? Почему у меня мокро на руке?
– Прости, – Молина вытер свои, пролившиеся на руку жены, слезы. – Да, я тоже с ним говорил. Всё в порядке. Мы поставим тебя на ноги, всё будет хорошо.
Домой адвокат Молина вернулся погруженным в самые мрачные и тяжёлые мысли. Цена лекарства. Получалось, что семье придётся расстаться со всём, что у неё было. О себе Молина не думал, но имел ли он право распоряжаться будущим своих детей и внуков? На это требовалось согласие всей семьи. Причём получить его следовало так, чтобы Мерседес ни за что про это не узнала. Адриан слишком хорошо знал свою жену – никогда бы она не позволила тратить отложенные деньги на то, чтобы продлить ей дни пожираемой неизлечимой болезнью жизни.
3. Семейный совет
Вернувшись из больницы, Молина тут же созвал совет, с участием всех членов семьи. Сборы заняли добрых три часа. За это время Молина успел в деталях продумать, что скажет домочадцам.
Врачи обещали выписать Мерседес скоро – перед самым Рождеством, до которого оставалось меньше недели. С этого он и начал разговор:
– Скорей всего это её последнее Рождество. И я заклинаю вас всем, что вам дорого, будьте в этот день здесь, рядом с ней.
Все отнеслись с пониманием.
Мерседес не была родной матерью детям Молины. Лишь последние десять лет она жила под крышей его дома, вместе со своей дочерью Мирой. Семья самого Молины была значительно обширнее. У него было два старших сына, и один из них, Пабло, вместе с женой Марией уже подарил ему двух внуков. А другой, Альфонсо, вот-вот собирался жениться в четвёртый раз.
Младшая родная дочь Молины по имени Кира была почти того же возраста, что и падчерица: Кире исполнилось шестнадцать, а Мире семнадцать. Также под крышей большого дома Молины жила и его сестра Тереза, вместе со своим мужем Фабио и двумя их детьми, уже взрослыми, 20-летними конопатыми близнецами Мигелем и Моной.
Несмотря на то, что почти всем этим людям Мерседес не приходилась родной, относились они к ней с огромной любовью, как к настоящей матери. Настоящей матерью она им и была. А может даже больше. Был случай, когда она доказала это раз и навсегда.
Мерседес бесстрашно встала на пути у несущегося по узкой извилистой улочке взбешённого быка. Бык вырвался из фургона, в котором его перевозили в Ронду, старейшую арену корриды в Андалузии, и нёсся прямо на Киру – самую младшую, на тот момент, и любимую в семействе Молины малышку. Мерседес отшвырнула в сторону мальчишек Пабло и Альфонсо, которых вела в тот день в школу, и отважно преградила быку дорогу. Она кричала, свистела и размахивала руками, пока не отвлекла его внимание от застывшего в ужасе ребёнка. Его рога пробили ей ребра, лишь по счастливой случайности, не задев жизненно важных органов – ни лёгких, ни печени с желудком. Бык проволок Мерседес по улице метров двести. Всё это время она орала на него, называя самыми обидными в Испании ругательствами, и била по глазам сложенными для жёсткости в «щепотку» пальцами.
В конце концов, бык сбросил её на землю и, мыча от боли и унижения, умчался вдаль.
С этого дня Мерседес заняла в семье Молины самое главное положение. И не только в ней. Мать, защитившая своего ребёнка от чудовища – где ещё, как не в Санта-Монике, городе, носящем имя матери блаженного Августина, ей было суждено стать одной из самых уважаемых горожанок.
На собрании присутствовали все, включая малолетних внуков. Самый младший, двухмесячный Агустин спал в коляске на веранде. Его родители Мария и Пабло приглядывали за ним через открытое окно гостиной. Второй же, полуторагодовалый Теодор, играл на виду у всех, в углу гостиной, в большой детском манеже.
– Конечно, пап! – произнесла Мира с чувством в ответ на просьбу отчима. – О чем ты говоришь!
И выразительно посмотрела на Киру. Сестры любили соперничать, в том числе в проявлениях любви к родным и близким. В ответ Кира, тоже выпучив глаза, сказала, обращаясь к отцу:
– Ок, ок!
На скупом языке подростков это значило: «хорошо, я приду». По крайней мере, Молина на это надеялся.
Остальные тоже оценили важность просьбы и с готовностью подтвердили, что обязательно будут.
– Но нам необходимо кое о чем договориться, – продолжил глава семейства. – Я не сказал ей, что она умирает. И запретил говорить ей это её врачу. И вам я тоже запрещаю это делать. Достойно принять тот факт, что она ослепла, у Мерседес хватило мужества, но я понятия не имею, сколько после этого у неё его осталось. Пусть доживает свои дни, не думая о каждом из них, как о последнем.
К этой просьбе домашние уже отнеслись по-разному. Сестра Адриана, Тереза, например, закусила губу и с сомнением покачала головой. Но вслух перечить никто не стал.
– Прекрасно, – истолковал Молина общее молчание как общее согласие. – И есть ещё кое-что, о чем вы должны знать.
Адвокат рассказал о заказанном лекарстве, и о том, как его стоимость повлияет на все их ближайшие, связанные с деньгами, планы.
– Наверное, я не был вправе принять такое решение один, но… Я надеюсь, вы отнесётесь с пониманием, – сказал он с надеждой.
– Пап! Разумеется, – Мира поднялась, и, подойдя к отцу, крепко обняла его.
Кира, не отставая от сестры, положила на его запястье руку.
– Мы со всем справимся, пап. Не беспокойся.
Семья дружно поддержала принятое им решение.
– Мерседес получит всё, что нужно, – согласились сыновья Пабло и Альфонсо.
– Пусть только будет здорова, – сказала невестка Мария.
– Это всего лишь деньги, – заметил и зять Фабио.
– А сколько именно оно стоит, Адриан? – задала рациональная Тереза вопрос о лекарстве.
После названной вслух суммы в гостиной воцарилась тишина, которую, как деревенскую поленту, можно было нарезать суровой ниткой.
– Ничего себе, – наконец, сказал племянник Молины, конопатый Мигель. – А я думал студию переоборудовать.
Подзатыльник, который он тут же получил от сестры Моны, был красноречивее всяких слов.
– Да я ничего такого не имел в виду! – потирая ушибленное место, воскликнул Мигель. – Обойдусь, конечно.
– Нам всем потребуется от чего-то отказаться, – сказал Молина.
– Мы, думаю, пока повременим с бетонным цехом, – сказал Альфонсо, и Пабло ему кивнул. – Всё равно как раз навалило работы, есть чем заняться и так.
Братья работали вместе, в собственной строительной фирме, обслуживающей запросы всего региона.
– Мы хотели купить минивэн, но это не к спеху. Дети пока маленькие, – сказала Мария.
– А вы пользуйтесь пока нашим, – с готовностью предложил Фабио. – Мы все вместе всё равно уже давно никуда не ездим.
– А я устраиваюсь на работу к Фелипе, – сказала Мира, – так что карманные деньги мне больше не нужны. И насчёт Киры тоже могу там поговорить.
– Могу бросить университет, – предложил Мигель и получил ещё один подзатыльник, но уже от матери.
– Можешь продать мотоцикл, – выдвинула Тереза сыну встречное предложение, – не только Мерседес, но и сам проживёшь подольше!
Предложения сыпались одно за другим. В совокупности с накоплениями на банковском счету и средствами, вложенными в недвижимость, часть которой тоже решено было продать, положение перестало казаться безвыходным.
Растроганный семейным единодушием Адриан поднялся из-за стола и прижал к сердцу руки:
– Спасибо вам больше, дорогие. Всем. Я очень рад тому, что вы думаете так же, как я. И тому, что мы с вами вместе.
4. Рождество
Два с половиной часа – столько потребовалось на путь туда и обратно, от поместья Молины до больницы Санта-Моники и выписку из неё, включившую в себя разговор с врачом, все его советы и пожелания.
В ожидании Мерседес родственники выстроились возле парадного подъезда к главному, большому дому в поместье. Помимо него на территории был ещё и внушительный трёхэтажный гостевой дом – в него всё собиралась, но никак не могла найти времени переехать, семья Терезы.
Въехав через главные ворота и преодолев около ста метров бетонированной подъездной дороги, машина Молины остановилась возле входа. Пабло и Альфонсо бросились помочь Мерседес, но их опередил отец. Покинув водительское место, Адриан сам открыл заднюю дверцу автомобиля; опираясь на его руку, кряхтя и охая, из машины выбралась Мерседес.
