скачать книгу бесплатно
От дома до квартиры я добрался минут через сорок. Лег в гостиной на диван и долго не мог заснуть. Курил, глядя в потолок, тихо удивляясь полному отсутствию мыслей, после настолько насыщенного эмоциями окончания дня.
Вдруг зазвонил телефон. Я поднял трубку. И услышал его голос:
– Алекс…. Алекс… – он хрипел в трубку только мое имя и больше ничего.
– Что? Что случилось? – спросил я, но ничего в ответ не услышал.
Лишь все то же: свое собственное имя.
– Алекс… А… ле… кссс…
Голос затих, а я, мигом собравшись, выскочил на улицу. Коньяк из меня почти полностью уже выветрился, поэтому я сел за руль.
Через пять минут я был у своего дома.
Он лежал на пороге спальни, куда у него получилось доползти, чтобы воспользоваться телефоном. Кровавый след тянулся за ним от мебельной стенки с баром в большой гостиной комнате. Видимо, несчастный пьяница пытался силой открыть его запертые створки. Но все, что ему удалось, это стряхнуть с верхней полки себе на голову большущие мраморные часы весом в добрые полтора десятка кило. По иронии судьбы, часы были декорированы безвкусной композицией из двух веселящихся херувимов, обнимающих стилизованный под винный бочонок циферблат.
«Время течет, как вино», – подумал я зачем-то. – «И оно истекло».
Выпачканные в крови часы лежали тут же, на боку, улыбаясь толстощекими ангельскими физиономиями прямо в мои глаза.
Я стоял над бездыханным телом и не верил тому, что вижу. Сердце билось, как сумасшедшее и кровь бешено пульсировала в висках. Но мне не было плохо. Даже наоборот, страх отступал, и это все больше становилось похожим на восторг. Тиканье часов было единственным звуком, раздававшимся в застывшей напряженной тишине. Вдруг я ясно почувствовал, что нахожусь тут не один. Резко обернувшись, я огляделся по сторонам.
И сразу понял, кто тут есть еще.
Отовсюду на меня смотрели предметы, собранные мной в Доме. Стул, чья подломившаяся ножка забрала жизнь мужчины, приземлившегося затылком на острый шип кованой каминной решетки. Пепельница, из которой выкатился окурок, уморивший ядовитым дымом сгоревшего синтетического пледа своего пьяненького хозяина. Часы, лежащие сейчас на боку в луже крови – точно так же, как до этого они уже лежали в другом доме, убив своими острыми мраморными углами другого человека.
На меня смотрели убийцы. Со всех сторон.
Но чувствовал я не угрозу, а совсем напротив.
Мы с ними понимали друг друга.
Дом сделал это для меня.
Я уверен.
Труп я завернул в одеяло и вывез из дома. Закопал в лесу. Часы отмыл и осторожно поставил на место. Провел остальную необходимую уборку, уничтожив все следы пребывания в доме еще кого-либо кроме себя. И поехал встречать Нелли.
С тех пор прошло два года. Коллекция приняла в себя еще полтора десятков экспонатов. Нелли ушла от меня, при этом раздев при разводе до нитки. Наша встреча по поводу этой квартиры и дома – последняя. Так она сказала.
Я не возражаю. Совершенно.
Моя любимая Нелли…
У меня звонит телефон. В трубке звучит ее голос.
– Алекс… Алекс…
КОНЕЦ
Глава 4
Обсуждение I
Роберто Корсава швырнул папку с моим именем на обложке на стол. Артур наливал очередную порцию коньяка. Я сидел молча, сцепив руки перед собой, в нервном ожидании, что по поводу прочитанного скажет его величество «Король сюжета». Так иногда величали в прессе Корсаво, не в силах придумать более изящного эпитета.
«Король» же предпочел сначала дать высказаться шуту гороховому.
– Ну, что думаешь, Артур? Тебе понравилось? – нарочито громко задал ему вопрос Роберто.
– Ха! Ты шутишь? Какой-то детский лепет… – сигарета в губах и выпитый алкоголь мешали словам Артура звучать четко, но пока все было понятно и так. – Феликс и вправду слетел с катушек! Так он дойдет до того, что начнет экранизировать раскраски!
Я промолчал, хоть мне и было сильно обидно. Но мне хотелось услышать мнение не только бездарного плагиатора, но и мастера тоже.
– А что скажете вы? – спросил я Корсаву.
– Что скажу я… Что скажу я… – Роберто медленно крутился на кресле Феликса из стороны в сторону и не спешил с ответом. – Я скажу, что история действительно сыровата.
– Да ее хоть выжимай! – злорадно добавил Артур, садясь напротив меня за конференц-стол. – Там же…
– Если вы не против, – жестко перебил его я. – Мне бы хотелось до конца выслушать, что думает господин Корсава.
– Слушай, слушай, – «великодушно» устранился Артур. – Давай, мочи его, Роберто!
Роберто начал «мочить».
– Во-первых, я не люблю мистику. Очень. По моему мнению, к ней прибегают, когда не могут придумать ничего убедительного, что могло бы существовать в реальности. Для меня это определенного рода беспомощность. Извини. Во-вторых, внутренние монологи от первого лица? Ты серьезно? Б-р-р-р-х!…
Артур рассмеялся в знак того, что полностью разделяет это мнение.
– Так, с таким пафосом, пишут все новички. Ну, еще Вуди Аллен… Им кажется, что читателям интересно, что именно переживает их герой в деталях и нюансах. А чаще всего, мой друг, читателю насрать на любые твои объяснения, почему герой действует так, а не иначе. Если то, что он делает вообще надо объяснять, это признак того, что от сценария несет любительством. Ну, и, в третьих, концовка немного скомкана. Мне показалось.
Роберто встал из-за стола и пошел к бару. Я сидел, опустив взгляд в стол. Мне было больно, стыдно и больше всего хотелось провалиться сквозь землю.
– А ты заметил, кто главный герой, да? – все-таки встрял Артур. – Успешный писа-а-а-атель! Это же ты себя таким видишь, да? – этот вопрос он задал мне. – Состоявшимся, с деньгами, известностью, с красивой женой? Всего-то пару раз поговорил с Феликсом и уже возомнил о себе! Поэтому и от первого лица написано. Роберто, слышишь! – повторил свою «гениальную» догадку Артур. – Поэтому от первого лица и написал, что нафантазировал, что это про него самого!
Мартин рассмеялся собственной шутке. К чести Роберто, он этого веселья не разделил. Наливая себе новую порцию виски, Корсава сказал другое.
– Вот, что я тебе скажу, Марк. Как коллега. Да и ты, Артур, послушай. Мне кажется, я все-таки понимаю, что тут нашел Феликс. Там есть нерв. В самой истории. Надо будет поработать, но шансы хорошие. Я помогу. А то, что я не люблю мистику, честно говоря, на самом-то деле, проблемы сугубо мои. Мы ведь пишем не для себя, а для зрителя и, в итоге, для кассы.
Роберто подмигнул мне и уселся с бокалом на софу. Артур, немного озадаченный, выпучил в его сторону глаза.
– И самое главное, Марк. Твой рассказ в любом случае на голову лучше, чем все, что когда-либо было написано безмозглым, уродливым, бездарным пиздюком-инвалидом по имени Артур Мартин…
– Роберто! – возмущенный Артур вскочил на ноги, а Корсава захохотал и стал бросать в объект своих жестоких насмешек кубики льда из собственного стакана.
Я улыбался во все тридцать два, очень искренне, не смотря на то, что за шутку, произнесенное Корсавой, не считал. Да и по поводу своего рассказа – мог ли я на самом деле рассчитывать на лучшее? Я и сам подозревал, что он не ахти – так, честно говоря, сказал еще Бруно. Но он же мне пообещал, что в любом случае примет написанное в оборот – в ответ на кое-какую услугу. Собственно, именно для того я сюда сегодня и явился. Я сделал то, что просил Феликс, и теперь был его черед выполнить свою часть сделки. И мне абсолютно все равно, что думает Артур Мартин о том, насколько мой рассказ хорош!
– Ну и сука же ты! – вырвалось тем временем из Артура в адрес Роберто.
С лица Корсавы слетела улыбка, уступив место чему-то вроде легкого звериного оскала. Глаза стали злыми.
– «Сука» ты сказал?
Он кинул еще кубик льда в Артура. Потянулся за ведерком, взял из него и кинул еще, и еще, стараясь бросать с каждым разом сильнее, горстями. До Артура дошло, что он «пересек линию».
– Ну, хватит! Извини! Роберто, твои шутки выведут из себя кого угодно… Перестань…
Я уже говорил про шавок, которые тут же заползают под лавку, как только ты укажешь им свое место? Это был как раз такой случай.
– Роберто! – крикнул Артур, увернувшись от очередного ледяного «снаряда» (они, кстати, у Корсавы заканчивались). – Я считаю, так несправедливо! Ты говоришь, не прочитав, что я в этот раз принес. А там… – Артур придал своей физиономии многозначительность. – Ты бы сначала ознакомился!
– Господи, что там может быть? – сказал Корсава, перевернув ведерко вверх дном, чтобы точно убедиться, что боеприпасы закончились.
– Нет, серьезно! – стал настаивать Артур. – Так нечестно. Ты выставляешь меня придурком перед этим молокососом, а сам из моего сценария не прочел и буквы!
– С меня достаточно алкогольного отравления… – пробурчал Корсава, откинувшись на спинку софы. – Что ты от меня хочешь? Чтобы я добил себя еще и твоим зельем?
– Роберто, ты не пожалеешь! – Артур кинулся к столу, нашел папку со своим именем, и повернул было обратно к Корсаве.
– Стой, где стоишь! – остановил его Роберто с софы. – Если так уж хочется, читай сам, вслух. А мы с Марком послушаем.
Артур бросил на меня недовольный взгляд, подумал было сесть за стол, на рабочее место Бруно, но под недоуменным взглядом Роберто, «передумал», и присоединился ко мне за стеклянным овальным столом. Я, впрочем, сразу же встал и отправился к стойке чего-нибудь себе налить. Заодно избежав неприятного соседства.
Но Артур этого не заметил. Он уже всецело был погружен в то, что собирался нам читать.
Глава 5
Рассказ второй
АРТУР МАРТИН, «В САНТА-МОНИКЕ ВСЕ ЛЮБЯТ ГИЛЬЕРМО».
– Ну и работенка у тебя, Макс, – покачал головой Эстебан Линарес, начальник полиции Санта-Моники. Небольшого андалузского городка, в отличие от своего более известного калифорнийского тезки, расположенного не в американском округе Лос-Анджелес, а примерно посередине между Севильей и Малагой, на одном из притоков Гвадалквивир, у подножия западных хребтов Кордильера-Бетики. – Одна радость, что в постоянной прохладе.
– Что правда, то правда, синьор комиссар, – согласился с полицейским Макс Рибальта, патологоанатом при городской больнице. – Думаю, в это время года я единственный в Санта-Монике, кто имеет шанс подхватить кашель с насморком.
Начальник полиции хохотнул и вытер платком продолжавшую по инерции потеть лысину. В полуподвальной прозекторской действительно было холодновато – не зря на Максе под медицинским халатом был свитер с высоким горлом и длинными, по середину ладоней, рукавами.
– Лукас с Еленой приедут с минуты на минуту. Ты все подготовил? – задал вопрос Линарес.
– Да, конечно, – ответил Макс. – Бумаги на столе. Осталось только подписать.
Возникла небольшая пауза, время которой начальник полиции потратил на изучение просторного помещения морга, хотя по долгу службы и до этого бывал тут не раз. Желтые стены старинной кирпичной кладки, современная холодильная установка для немногочисленных покойников (откуда бы им взяться в Санта-Монике в большом количестве?), письменный стол для оформления положенных переходу из мира живых в мир мертвых документов. В левой от входа стене – дверца, ведущая в скромную по размерам подсобку, где у Макса, на случай нечаянной ночевки на рабочем месте, стояла кровать с больничным матрасом. Вдоль другой стены высокие металлические стеллажи с хирургическими приборами и инструментами. И широкий стол из нержавеющей стали, в глубине помещения, на котором под белой простыней угадывалось чье-то тело.
Впрочем, понятно чье.
Еще раз сокрушенно покачав головой, Эстебан присел на стул возле письменного стола и, чтобы занять время разговором, со вздохом произнес:
– Гильермо, Гильермо… Я всегда за него беспокоился. Такой уж у него характер, да? Постоянно чего-нибудь жди. Балагур. А вы же вместе учились, Макс? Правильно?
– Да, синьор Линарес. За одной партой, – ответил Макс. – Да и потом тоже. То на рыбалку вместе, то просто по стаканчику вина пропустить…
Макс умолк, погрузившись в недалекие воспоминания. Но быстро опомнился и сказал твердо:
– Но такая уж у меня работа в нашем городе. Кто бы здесь не оказался, а я так или иначе его знаю.
– Да уж, в Санта-Монике друг друга знают все, – согласился глава полиции. – Но где же Лукас? На него не похоже опаздывать.
Лукас Окампо открыл двери в подвал прозекторской прямо посреди фразы Линареса. Высокий статный мужчина, чуть старше тридцатипятилетнего Макса, он снял шляпу и пригнулся, чтобы не ударится головой о притолоку. За ним следом в морг вошла красивая женщина лет тридцати, с красными заплаканными глазами – Елена, супруга Лукаса Окампо. Лукас придержал для нее дверь и помог спуститься вниз по каменным ступенькам.
– Мое почтение, синьор Линарес, – сказал он начальнику полиции. – Здравствуй, Макс!
– Здравствуйте, – тихим дрожащим голосом поздоровалась Елена сразу со всеми.
Макс задал вопрос начальнику полиции:
– Приступим?
– Да, конечно, – ответил служитель закона.
– Тогда попрошу за мной, – патологоанатом жестом пригласил всех следовать за ним. Туда, где под светом потолочной конусной лампы, выделялся из обступившей его темноты стол с накрытым простыней телом.
Макс обошел стол кругом и оказался лицом к комиссару и супружеской паре. Которая невольно замедлила шаг, не решаясь подойти ближе.
– Макс! – сглотнув через силу комок в горле, спросил Лукас. – Макс, а это… Это все? В смысле, он там… весь?
Понять странный вопрос было нетрудно. Даже не приоткрывая простыню, по одним ее контурам было очевидно, что целый человек под ней поместиться просто не мог.
– Все, что осталось, Лукас, – с печалью ответил Макс. – Все, что осталось.
– О, боже… – Елена закрыла лицо руками, а Лукас прикрыл рот тульей шляпы.
Из-за закрытой двери подсобки раздался неожиданный шум, будто на пол уронили что-то металлическое, и все автоматически обернулись в эту сторону. Кроме невозмутимого Макса.
– Крысы, – буднично заметил Рибальта. – Снова что-то перевернули. Итак… – Макс вернул внимание к накрытому простыней телу. – Предупреждаю. На лицо лучше не смотреть, от него ничего не осталось. Туловище тоже – то еще зрелище. Но, я думаю, абсолютно все нам осматривать и не нужно?
Макс нашел глазами Эстебана Линареса, и тот кивком головы согласился со сказанным.
– Вот этого, наверное, будет достаточно.
Патологоанатом аккуратно завернул вверх левый угол простыни – так, чтобы обнажилось предплечье трупа. На нем красовалась изуродованная пламенем автомобильной катастрофы, но, все же четкая и узнаваемая, татуировка. Лицо женщины, треснувшее пополам от удара молнии.
Эту татуировку Лукас, да и многие другие из жителей Санта-Моники, узнали бы безошибочно. Ее носил на своем плече Гильермо Гонсалес, одноклассник Макса и многолетний партнер по бизнесу Лукаса Окампы. И, конечно же, она была знакома и Елене. Это именно ее лицо разлеталось на куски на левой руке лежащего под простыней тела. Гильермо сделал себе этот рисунок на следующий день после их с Еленой развода. Чтобы показать ушедшей от него супруге, насколько больно ему с ней расставаться. Впрочем, сделано это было больше в шутку, чем всерьез. Как и абсолютное большинство из того, что Гильермо в жизни делал вообще.
– Да, это он, – скорбно произнес Лукас. – Я свидетельствую, это Гильермо Гонсалес.
– Я подтверждаю, – тихо, едва различимо, сквозь слезы прошелестела Елена. – Это он. Гильермо.
