скачать книгу бесплатно
– Я не знаю, но они очень важные. Ждут вас на парковке.
– Надеюсь, это не по поводу Дюпонта, – Оливия назвала имя одного из своих самых шаловливых учеников. От него всегда можно ожидать чего угодно.
Это предположение, впрочем, Оливия Флоренс сделал не всерьёз, скорее для того, чтобы иметь паузу на обдумывание услышанного. Из правительства её могли искать только по одному поводу – и об этом ей очень не хотелось думать. Тем более после сегодняшних воспоминаний о Ночи Проклятых.
На парковке её действительно дожидались двое. Со скучающим видом они околачивались возле большого черного автомобиля, припаркованного рядом с её «Игуаной». Их машина и вправду выглядела, как правительственная.
– Мисс Оливия Флоренс? – осведомился мужчина повыше.
– Спрингроуд, 12, – добавил её домашний адрес тот, что был пониже.
Оба, впрочем, были на две головы выше самой Оливии. Настоящие накачанные гориллы, для приличия переодетые в пиджаки со штанами. Черные очки, делавшие их похожими друг на друга, это только подчёркивали.
– Совершенно верно. Чем я обязана? И кто вы?
Дверца черной машины приоткрылась и из неё показалась седая мужская голова, тоже в очках, только на этот раз обыкновенных.
– Не пугайте бедную девочку, я прошу вас, – произнёс вылезший. – Мисс Флоренс, вам не о чем беспокоиться! Позвольте представиться…
Седоголовый появился из машины полностью. На нем был недорогой строгий костюм, который при этом не выглядел казённым, в отличие от одежды его спутников.
– Меня зовут Бенджамин Лаймс, – представился седоголовый. – Доктор, профессор медицины. Я руководитель научных исследований, связанных с известной вам проблемой – эволюционными изменениями генома. Наша лаборатория…
Про себя Оливия охнула: ничего себе, да она же узнала этого пожилого мужчину! Более того, всего несколько минут назад она показывала его классу засранца Теренса, заставившего её выйти за себя на работу. Именно этот седоголовый профессор объяснял, что и как обстоит теперь в мире, в учебном фильме про «Большое изменение».
Вот только радоваться этому факту было совершенно неуместно. Ничего кроме неприятностей от такой встречи Оливия не ждала.
– Что вы хотите от меня? – она сразу заняла оборону. – Какая ещё лаборатория? Я простая учительница…
– Не простая, – мягко проговорил седоголовый и улыбнулся. – Давайте начистоту. Я знаю, кто вы. По закону вы находитесь под защитой государства.
Оливия прижала к груди ладонь, чтобы унять вмиг заколотившееся с удвоенной скоростью сердце. Всё-таки её худшие опасения оправдались.
– Не беспокойтесь, – седоголовый принял её жест за испуг (и правильно сделал), – вы по-прежнему в безопасности! Но в деле, которым я занимаюсь, в моих исследованиях, как раз государство больше всего и заинтересовано. Поэтому для нашей лаборатории они ваши данные рассекретили.
– Как… Почему… Какое право они имели!.. – Флоренс была не только напугана, но и возмущена.
Пожав плечами, представившийся Бенджамином Лаймсом показал, что правительство имеет все права на свете. Лицо его, правда, при этом выражало скорее сочувствие и понимание.
– А это? Ваши научные сотрудники? – кивнула Оливия на двух громил.
– Увы, – улыбнулся Лаймс, – вынужден мириться с их присутствием. Это Том и Майкл. Хотя им больше бы подошло Бим и Бом. Настолько они бывают… – он махнул рукой. – Они как раз от государства ко мне и приставлены. Чтобы уберечь, кстати, от той же опасности, что и вас. Я ведь тоже из тех, на кого объявлена охота, мисс Оливия.
Флоренс задумчиво покачала головой. Если то, что говорил седоголовый, было правдой, стоило взглянуть на ситуацию с другой стороны. А что, если возникла опасность, о которой ей необходимо знать?
– Вот как, – сказала она. – Ок. Но я всё равно не понимаю, зачем вы меня нашли и чего от меня хотите.
– Да, да, я согласен, давайте к делу, – Лаймс согласно затряс головой. – Понимаете, Оливия… У меня, как у учёного, посвятившего этому вопросу всю свою жизнь, есть основания считать, что у человечества появился шанс вернуть свою жизнь обратно. И вы можете в этом помочь.
Лаймс смотрел Оливии прямо в глаза, в его взгляде читалась просьба отнестись к его словам с максимальным вниманием.
– Вы серьёзно? – тем не менее переспросила Оливия.
– Совершенно.
– Ага, – через паузу выдала мисс Флоренс порцию сарказма. – Всего-то делов – повернуть эволюцию вспять!
Седовласый добродушно рассмеялся.
– Вы правы! Я понимаю вас. Это не короткий разговор, и я приглашаю вас посетить нашу лабораторию. Садитесь! – он распахнул дверцу.
– Вашу лабораторию? Здесь, в Стивенс-сити? – недоверие Оливия были обоснованным: в этой провинциальной глуши трудно было представить даже приличный торговый центр, не то, что секретное правительственное учреждение.
– Нет, конечно. Придётся немного прокатиться, – ответил профессор. – Но вы будете обратно к вечеру, я обещаю.
– А моя машина?
– Том отгонит её к вашему дому прямо сейчас. Не бойтесь. Вы в полной безопасности. И, тем более, – он развёл руки в стороны, как бы извиняясь, – Том и Майкл всё равно не позволят вам отказаться.
Глава 3. «Роза»
Черная машина, за рулём которой сидел один из верзил-охранников, выехала за город. Оливия сидела на левом заднем сидении, выпрямившись как майский шест, с засунутыми подмышки руками и сжатыми в тонкую полоску губами. Её сонно моргающие, как у большинства Алков, глаза демонстративно смотрели только в окно. Этим Оливия показывала, что крайне недовольна положением, в которое её втянули помимо её воли.
– Давайте, насколько это, возможно, проясним ситуацию, мисс Флоренс, – дружелюбно предложил Лаймс, без труда считав сигналы строптивой пассажирки. – Вы являетесь прямым потомком Иуды, первого представителя человеческой расы, пережившего Большое эволюционное изменение. Кроме просто почётного исторического внимания, также это означает и то, что в клетках вашего тела содержится уникальный геном, переданный вам вашим дедом. Его мы и собираемся изучать, и, поверьте, не из праздного интереса. На карте судьба всего человечества. Как бы громко это ни звучало.
Оливия никак слова профессора не прокомментировала. Но смотрела уже не в окно, а в спинку водительского сидения.
Лаймс продолжил:
– Вы сами знаете, что происходит с нашей жизнью. Сами наблюдаете каждый день признаки стагнации и регресса, со временем только усиливающиеся в своём разрушительном эффекте. Наука, спорт, искусство. Быт. Всё летит в тартарары из-за того, что природа повела нас по пути потакания нашим индивидуальным желаниям, противоречащим интересам всего вида. Человечество не просто застыло на месте, мы стремительно катимся назад. Вы согласны?
В словах профессора, без сомнения, было много правды, и Оливия это знала. С последнего полёта в космос, например, прошло около десятка лет – не только у Штатов, но и у русских с китайцами, и даже у Индии. Всё хуже работали сервисы, основанные на старых технологиях, вроде мобильной связи. Развивать и обслуживать их было некому. Спортивные рекорды обновлялись так редко, что решено было официально отделить доэволюционные показатели от послеэволюционных, и начать летопись всех достижений в каждом виде спорта заново.
– Есть шанс вернуть всё назад! – профессор Лаймс подвинулся к Оливии, видимо, чтобы сказанное им прозвучало весомей. – И он скрыт в ваших генах и в генах других Предтеч. Если мы поймём, каким образом произошло переключение, мы получим гипотетическую возможность запустить процесс в обратную сторону. Я выражаюсь понятно?
– Вполне, – грубовато ответила Оливия и, наконец, посмотрела на профессора. – Только зачем вам потребовалась именно я? Почему бы не взять любого Алка или Ника прямо с улицы? Сейчас такой геном, как у меня, у всех на свете. За исключением вымирающих Нормов.
Ей вдруг стало неловко, Оливия почувствовала, что сказала бестактность – «вымирающий Норм» сидел прямо перед ней. Но его, казалось, это нисколько не задело.
– Вы путаете геном, – терпеливо объяснил Лаймс, – который является уникальным, неповторяемым собранием генов, и его отдельные свойства, которые, да, присутствуют в каждом из нас. Но вам простительно, вы же учитель истории, а не биологии. Но как раз как учитель истории, мисс Флоренс, вы прекрасно знаете, что Большое изменение состоялось в несколько этапов. Сначала изменилась относительно небольшая группа людей – с вашим дедом во главе. Их ДНК-код лишь частично подвергся эволюционным изменениям. И такими их продолжатели рода по-прежнему и рождаются: отчасти со «старым», «нормальным» набором генов, отчасти с обновлённым. И вы в том числе. Вторая же волна эволюции изменила человека необратимо. Использовать их ДНК для возвращения к трезвому человеческому самосознанию уже невозможно, он переписан окончательно.
Эту часть речи профессора Оливия выслушала уже с вниманием.
– В такие тонкости история не вникает, – сказала она, – я о том, что у нас есть часть «старого набора» генов. Для меня это новость, хоть это и очевидно.
– Да? – добродушно рассмеялся Лаймс. – Ну, теперь вы в курсе. Не волнуйтесь, в любой момент вы можете отказаться. Это добровольно. Мы приглашаем к сотрудничеству не только вас, а всех, кого можем найти в стране из потомков первой волны.
– Тех, кто уцелел после всех Ночей Проклятых?
– Да. Это, конечно, самая трагическая страница новейшей истории нашего мира.
– Трагическая… – Оливия снова перевела взгляд в окно. – Я потеряла всех. И на меня саму до сих пор идёт охота. А вы заявляетесь ко мне на работу, среди бела дня и просите, чтобы я снова вспомнила себя той, кем была.
– Я вас понимаю.
– Понимаете? Правда? Вам тоже грозит такая странная участь: быть убитой фанатиками религиозной секты, основанной собственной прабабушкой? Одной из жертв которой к тому же стал ваш дедушка?
– Оливия… Успокойтесь…
– А также пережить потерю всей остальной семьи, которую фанатичные придурки обвинили в Апокалипсисе, и бог ещё знает, чём на свете?
– Пожалуйста, успокойтесь, прошу вас, – повторил Лаймс. – И, да, я вас понимаю. Я уже говорил. У меня погибли мать с братом, а потом и отец. Он тоже был учёным, его имя должно быть вам знакомо из исторических источников по Большому изменению. Его звали доктор Снейдс. Лаймс – это фамилия моей матери.
– Снейдс? Учёный, возглавлявший комиссию по изучению первых мутантов? – переспросила Оливия с удивлением.
– Совершенно верно, – подтвердил Бенджамин. – Он погиб вместе с вашим дедом, защищая его и вашу маму. По крайней мере, если исторические источники нам не врут.
Оливии стало невыносимо стыдно, она почувствовала, как запылали её щеки.
– Простите, – сказала она. – Я…
– Ничего, – успокоил её профессор. – Вы не могли знать. Как и в вашем случае, всё это стараются держать в секрете.
– Но вы-то сами – Норм? – уточнила Оливия на всякий случай.
– Я? О, да! – рассмеялся ещё раз Лаймс. – Тот самый, «вымирающий». Мои дети и внуки – уже нет.
Машина свернула на огороженную территорию, на которой не было ничего, кроме непонятного по предназначению полуразвалившегося сарая и, неожиданного стоящего рядом с ним армейского вертолёта – с пилотом внутри. Оливия удивилась и насторожилась, и чуть было не пересмотрела своё согласие, но профессор её успокоил, сказав, что на самом деле лететь им недолго, они не покинут даже Вирджинию.
– Очень не люблю летать, – признался Оливии Бенджамин Лаймс, уже сидя внутри, в ожидании, когда пилот запустит двигатель. – Нормов среди пилотов почти не осталось, берут уже и Ников, и Алков первой и второй категории. Безопасность от этого не выигрывает, сами понимаете.
Однако полет Оливии так понравился, что на безопасность она не обратила внимания. Алки по умолчанию слыли беспечнее остальных человеческих кланов.
Спустя минут сорок они приземлились на армейской базе, со всех сторон окружённой высоченным сплошным забором с пущенной поверху колючей проволокой. Кроме этого, охрану забора усиливали около десятка сторожевых вышек и ряд огромных, направленных наружу, прожекторов.
Сверху Оливия успела рассмотреть также несколько въездных ворот с охраняющими их вооружёнными нарядами солдат.
– Всё серьёзно тут, я смотрю, – прокомментировала она осторожно. – И где мы, если не секрет?
– Для вас не секрет, мисс Флоренс, – улыбнулся старик. – Это лаборатория «Роза». Она же армейская база. Лучшие технологии и защита от внешних сил по-прежнему у военных. Нам приходится с этим считаться. Но не бойтесь, в наши дела они почти не лезут.
«Чего мне бояться!» – строптиво подумала Оливия, но вслух ничего не произнесла.
На армейском джипе их с Лаймсом и двумя его охранниками перевезли от вертолётной площадки до внушительного трёхэтажного здания, растянувшегося двумя своим крыльями на добрую сотню метров в каждую сторону от главного входа. Почему-то Оливия была уверена, что не меньше этажей у него ещё и под землёй.
– Это главное здание базы. У нас тут будет что-то вроде лекции, – объяснил по дороге Лаймс. – Вместе с такими же, как вы. Некоторые Предтечи живут тут уже давно, те, с кем, мы проводили первоначальные эксперименты. Некоторых, как и вас, доставили на днях. Познакомитесь.
Получив на входе пропуск на своё имя, следуя за профессором Оливия Флоренс, оказалась внутри бункера. Оказавшегося, если не обращать внимания на солдат, весьма похожим на приличного уровня медицинский центр. Обоняние улавливало ощущение фармакологической чистоты. По просторному, полному воздуха холлу сновали люди в лабораторных халатах, и было их ничуть не меньше, чем военных.
В холле их встретил представитель базы – офицер Джеймс Дилан, как его представил Лаймс. Он носил звание майора морской пехоты, был Алком, выглядел лет на тридцать, подтянуто, но не чересчур, как это бывает у военных. Как объяснил профессор, усилиями Дилана осуществлялась связь военной части базы с учёной.
– Никто не знает «Розу» лучше Джеймса, – с гордостью, словно говорил о собственном сыне, отозвался о майоре учёный. – Он служит на ней с самой расконсервации.
– Если у вас возникнут какие-либо вопросы, мисс Флоренс, смело обращайтесь, – гостеприимно предложил Оливии военный. – В любое время.
Дилан держался просто и дружелюбно, сразу же располагая к себе. «Мужественный и симпатичный» – отметила бы про себя Оливия обязательно, если бы обстоятельства не заставляли её волноваться и думать совсем на другие темы.
Бенджамин жестом пригласил учительницу пройти к лифтам.
– Вниз? – зачем-то уточнила Оливия, ещё до того, как Лаймс нажал кнопку.
– Зачем? – удивился старик и нажал на кнопку второго этажа. – В подвале нам делать нечего. Нас ждут в конференц-зале.
Глава 4. Предтечи
Их там действительно ждали. В просторном, залитом искусственным светом помещении неровным полукругом стояли стулья. Большинство из них были уже заняты, на один из свободных профессор кивнул Оливии.
– Садитесь, дорогая.
И затем громко обратился к собравшимся:
– Мы начнём с минуты на минуту, господа и дамы! Прошу извинить за беспокойство и задержку. Но, поверьте, это того стоит. Скоро вы познакомитесь с чем-то совершенно удивительным!
Один из сидевших на стульях отпустил дежурную, не особо смешную, шуточку. Алк – автоматически определила Оливия. Она присела с самого краю заднего ряда и, стараясь ни на кого не пялиться слишком откровенно, начала изучать всё вокруг.
Помещение само по себе особого внимания не заслуживало – комната как комната. Большие окна, закрытые плотными горизонтальными жалюзи. Кроме уже упомянутых стульев, несколько шкафов для документов вдоль стен и пара составленных вместе столов – в качестве президиума. Взгляд привлекал разве что черный проектор, поставленный на них. И приготовленный, вероятно, именно для него, проектора, спущенный с потолка большой светло-бежевый экран, перед которым, собственно, и были расставлены стулья.
Из тех, кто расположился на стульях, более прочих внимание привлекала чернокожая женщина с объёмным афро, старше Оливии года на три-четыре. Она сидела, занимая сразу три стула – помимо того, что был под её задом. Её согнутые в локтях руки свисали со спинок стульев слева и справа от неё, а на сиденье стула впереди себя она вытянула ногу. Вот так, развалившись, как у себя дома, она с нарочитым пренебрежением поглядывала на всех вокруг, изображая то ли скуку, то ли независимость, то ли некую смесь из этих странных ингредиентов. Алком она была или Ником, Оливия сразу не поняла.
На переднем ряду о чем-то шептались две симпатичные, одинаково одетые и подстриженные девушки-близняшки. Лет девятнадцати или, в крайнем случае, двадцати. Судя по разнице в живости жестов и по некоторым другим маркерам поведения, одна из них была Алком, а другая Ником. Это не являлось удивительным: природа нередко делила так пары близнецов, что было общеизвестно.
С другого края заднего ряда, очевидно стараясь быть незаметным, примостился ещё один Алк. Не заметить которого, впрочем, было как раз невозможно – из-за его размеров. Здоровенный толстяк, примерный ровесник Оливии, явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он нервничал, время от времени вытирал со лба пот своей огромной, похожей на увенчанный пятью свиными сосисками окорок, ручищей. Одет он был в фермерский комбинезон с большими карманами на груди и штанинах, как будто на эту встречу его вызвали, оторвав от какой-нибудь сноповязалки.
Другой парень, тоже Алк, того же возраста, наоборот, старался быть заметным всем сразу. Отталкивающе смазливый, говорливый, одетый в спортивные штаны и майку, обтягивающую безупречно накачанный, тут ему надо было отдать должное, торс. Он изо всех сил старался быть в центре внимания, отпуская плоские комплименты в адрес всех особ женского пола. На появление Оливии он отреагировал фразой: «Похоже, нас собрали на конкурс красоток! Чур, я буду членом жюри с решающим голосом, парни!».
Женская половина и в самом деле была как на подбор: эффектная, статная чернокожая с афро, весьма симпатичные близняшки, сама Оливия, чью внешнюю привлекательность тоже можно было не подвергать сомнению. Но общий показатель серьёзно разбавляла ещё одна девушка-Алк, больше похожая на незаметную серую мышку, чем на участницу конкурса красоты. Она сидела, спрятавшись за качком-Алком, и заметить её сразу было трудновато. Её возраст Оливия могла бы назвать только очень приблизительно. Это был тот случай, когда лишних лет семь-восемь, возможно, добавляли неправильно подобранные очки, причёска, макияж, одежда, а то и всё перечисленное вместе.
Кроме упомянутых был в зале ещё один Ник, про которого можно было сходу сказать, что он точно не вызывает приятных ощущений. Тощий, сутулый, беспрерывно почёсывающий шею, с бегающими глазами. Казалось, он рыщет взглядом, высматривая чего бы стырить. На лице его висела постоянная оскаленная улыбочка, но глаза при этом не улыбались ничуть. Их легко было представить злыми и жестокими. Кроме того, одет он был, пожалуй, хуже и неопрятней всех – как будто ночевал и жил на улице.
Это было первое ощущение, и Оливия прекрасно знала, что на все сто ему доверять не стоит. Глупо судить о человеке по его внешнему виду, тем более в их времена, когда даже самую достойную личность способно подставить выбранное для него природой генное сочетание. Как бы выглядела она сама, достанься ей приз быть Ником шестой степени, например?
Последний, кого заметила Флоренс, был единственный в этой компании Дух. Самый старший по возрасту, наверное, больше сорока. Как и положено Духам, сидел он с безмятежно закрытыми глазами, с ничего не выражающим лицом, на котором застыло абсолютное спокойствие.
Составив первоначальное мнение о тех, кого, как и её, привезли сюда, чтобы ознакомить «с чем-то совершенно удивительным», Флоренс уделила внимание и остальным, кто находился в кабинете.
Учёным.
Не считая профессора, их в конференц-зале было двое: женщина лет сорока и молодой человек в очень идущих ему очках. Бенджамин Лаймс вполголоса обсуждал что-то с ним, давая какие-то указания по работе с проектором. Кроме очков у него была также небольшая, делающая чуть старше бородка и белозубая, располагающая к себе улыбка.
