Вайзенштайн. Правосудие

Доказательство Г-11/2. Фрагмент аудиозаписи сиднейской конференции от 03.06.09. Совершенно секретно

Дирк Стиглиц: Русские дают землю, причем, похоже, в Европе. Это хорошо?

Явуз Полат: Сойдет. Хороший узел, отовсюду везти примерно одинаково. Не надо распыляться. Другое дело, где их всех скапливать перед отправкой?

Кристоф Немет: Значит, есть у нас одно предложение. Загонять их в гетто, как делалось раньше, бессмысленно и бесполезно. Для этого нужна военная сила, нагнетание жуткой атмосферы и прочее. В общем, можно построить временные накопители. Пожалуй, сотен на пять каждый. Надо прикинуть и поточнее все просчитать.

Д. С.: Допустим. Но где Комитеты будут содержать подозреваемых?

К. Н.: А где Комитеты вообще будут заседать? Кто выделит площади?

Берта Мацкевич: Есть предварительные договоренности с правительствами. Они согласны предоставить нам помещения. Кстати, какие нужно просить? Какую площадь?

Д. С.: Зависит от конкретной страны. Я составлю список как можно быстрее.

К. Н.: Главное, просить с подвалом. Там устроим клетки. В них будут задержанные. Затем оттуда их нужно доставить в отстойники.

Д. С.: Мы в состоянии сами их построить?

Калеб Аонджо: Нужна смета.

К. Н.: Тогда предлагаю строить самые дешевые сараи, какие только возможно. А лучше, чтобы сами страны их предоставили.

Б. М.: Участники могут не найти или отказать в крупных сооружениях.

К. А.: Полагаю, стоит попытаться в самом неблагоприятном случае склонить их к стройке фифти-фифти, в смысле финансов. Подписывали, в конце концов, они Люблянский протокол или нет?

Д. С.: Будем разговаривать. В целом, перед отправкой на объект мы содержим их в Комитетах, так?

К. К: Да.

Д. С.: Что дальше?

К. Н.: С этих мест скопления мы формируем и отправляем борты. Потому я и говорю, нам нужно хотя бы приблизительно рассчитать количество голов. Сколько влезает в самолет?

Я. П.: Можно забивать до шести сотен.

К. Н.: Прекрасно. Значит, надо ускоренными темпами их грузить. Собрали партию – до свиданья на рейс. Никаких отдельных камер. Всю гурьбу сразу в накопитель. Поэтому судить не церемонясь с формальностями. Чем быстрее мы наполним кубышку, тем быстрее мы ее опорожним.

Д. С.: Разумно. Так нам меньше народу потребуется в охрану, обслугу и так далее, и мы создадим задержанным максимум неудобств. Хорошо, что по лагерю? Какие мысли, Кристоф?

К. Н.: Как и договаривались, три блока. Первые два отличаются только режимом, с планировкой все то же самое. Вот с третьим будет иначе. Это особая зона.

Д. С.: Ну, давай подробней, не тяни.

К. Н.: Их нельзя вообще выпускать на улицу, я считаю. Окна, в смысле, жалюзи, открывать только ночью, чтобы они не видали белого света до самой смерти. Расстояние между прутьями решеток предусмотреть не шире пяти сантиметров, чтоб даже рука не пролезала, чтоб даже нос не высовывали. Нары не остругивать, занозы не убирать. Таких задумок, на самом деле, у меня тут целый список. Посмотрите.

Из книги Майка Ривза «Дирк Стиглиц. Тасманский дьявол, или новый мессия?»

Людей не всегда сразу бросали в тюрьмы. Поначалу за несоблюдение законов старались публично унизить. Привязывали к столбам, секли, клеймили, напяливали на них отвратительные маски, калечили и шельмовали сотней других способов.

Впридачу, особенно для простолюдинов, преступления часто карались смертью. Каторга и изгнание (наша чудесная страна, если кто забыл, родилась именно так) тоже имели определенную популярность как виды наказания, но заключение всегда стояло особняком.

Ибо тюрьма служила другой задаче: там до суда содержались и взрослые и дети, убийцы и должники, воры и мошенники, чтобы не убежали. Да и в условиях ужасающей антисанитарии, пыток, голода и зверств охраны многие до суда не доживали. Тюремная лихорадка, одна из форм тифа, также успешно делала свое фатальное дело.

В редких случаях кого-нибудь могли заточить в башню или монастырь. Так обычно поступали монархи или другие важные лица с теми, кого не смогли или не захотели просто-напросто убить. Подобное наказание часто не соответствовало содеянному – времена и нравы несколько отличались от теперешних.

С ростом технического прогресса жизнь огромного числа людей заметно усложнилась. Дело в том, что промышленность взашей вытолкала целые полчища крестьян на улицу без гроша за душой. Озлобленные и нищие, они не видели иного выхода достать пропитание кроме как разбойным путем.

Неторопливость правосудия со временем привела к переполненности узилищ. Также следует добавить, что платить за содержание в казематах арестантам приходилось из собственного кармана. Словом, паразиты, грязь, отсутствие нормальной воды и еды, зловещий лязг цепей производили даже на стороннего наблюдателя удручающее впечатление.

История обожает находчивость и всегда выталкивает на поверхность какого-нибудь особенно предприимчивого умельца. В вопросе тюремных реформаций им стал Джон Говард. Богатый аристократ однажды сам волею судьбы угодил в тюрьму, после чего к нему пришло прозрение.

Когда Джон стал шерифом графства Бедфордшир, ему захотелось проинспектировать подведомственную тюрьму и многие другие остроги. Увиденное понравилось бы лишь горстке исковерканных извращенцев. Мужчины содержались вместе с женщинами, мелкие воришки сидели рядом с матерыми уголовниками, вши соседствовали с крысами. Через пять лет Говард опубликовал книгу о состоянии тогдашней пенитенциарной системы.

Поднятая общественная волна заставила парламент принять меры. Тяжеленный валун наконец-то сдвинулся с мертвой точки. Стараниями Джона на подготовленную почву зерном упала совершенно новая мысль – тюрьма должна не мучить, а исправлять.

Постепенно с отменой смертной казни за многие преступления, исключая убийства, пионеры реформации стали практиковать искупительный подход. Таким образом, начали появляться темницы с одиночными камерами, где заключенный мог бы побыть наедине с собой, подумать о своей жизни, пообщаться с Богом.

Дабы невольники не сошли с ума от одиночества, их привлекали к внутренним работам. Разговаривать, правда, запрещалось, зато выдавалась веселая полосатая униформа. Труд заключенных оплачивался частными инвесторами, что благоприятно сказывалось на финансах учреждения. Все были довольны.

С другой стороны, количество рецидивистов неуклонно росло. Содержание каждого правонарушителя в отдельных камерах требовало немалых затрат. На тюремный персонал, постройку или ремонт самих зданий также тратились огромные деньги.

Вот тогда дело встало на широкий поток. Сразу разрешили разговаривать друг с другом, иначе невозможно коллективно трудиться в мастерских. Произошло улучшение рациона, предоставилась возможность учиться и заниматься спортом. И вдруг спираль резко крутанулась в противоположном направлении. Как только людям открыли рот, они принялись устраивать мятежи. В результате появились еще большие поблажки.

Только вот социум не захотел принимать тепличные условия содержания осужденных, и снова пришлось закручивать гайки, потому как воспитательные меры не подтвердили возложенных надежд. Бывшие арестанты вновь возвращались в родные пенаты, где продолжали чинить насилие наряду с беспорядками. Снова карцеры, цепи, издевательства персонала. Круг замкнулся.

Внезапно, откуда ни возьмись, на сцене во фраке с бутоньеркой в петлице возникает новая фигура. Дирк Стиглиц объясняет нам, что знает, откуда растут ноги у всех мирских проблем, и знает, как положить верный конец чертову бедламу. Решение простое – тюрьма. Только на сей раз тюрьма для подлинных негодяев, ответственных за текущий расклад на планетарной шахматной доске. Что же он придумал, этот златокудрый парнишка, что же у него на уме?

Пожертвование, осуществленное Кристофом Неметом 22.09.12

Некоммерческая религиозная организация «Центральный узел истины»

Да! Я хочу поддержать ЦУИ.

Я желаю совершить единоразовое пожертвование в размере $2 000.

Также я желаю совершать ежемесячные пожертвования в размере $500 в течение 12 месяцев.

Пожалуйста, вычитайте необходимую сумму с моего банковского счета. Пустой чек с реквизитами прилагается.

Имя: Кристоф Немет

Религия: Христианин

Пожалуйста, направляйте любые платежи к бенефициару: Фонд для пожертвований НРО «ЦУИ». БН: 002437534580

Миллиард лучей счастья Вам и Вашим близким.

Почтовый адрес: Директору фондовых кампаний НРО «ЦУИ» Жоржу Пенье, Руа Роса де Порта Герра 6612, Сан Паоло – СП, 50003-98, Бразилия.

Доказательство Н-21/4. Из преамбулы отчета комиссии по бесчеловечному обращению с узниками спецобъекта «Вайзенштайн», датированного 19.12.16

Сооружения возводились из ячеистого бетона, очевидно, в целях экономии и безо всякой облицовки. Дешевый газосиликат, используемый в строительстве, быстро впитывает влагу, что приводит к быстрому разрушению. В итоге из-за неустойчивости стен уже через восемь месяцев в двух бараках обрушились крыши. Трещинам вдобавок способствует проседание грунта, поэтому многие конструкции отличались высокой степенью аварийности.

Согласно точным измерениям, площадь всех бараков независимо от блока одинакова. Она равна пятидесяти пяти метрам в длину, двадцати пяти метрам в ширину и трем метрам в высоту. Отсюда следует, что объем помещения составляет четыре тысячи сто двадцать пять кубических метров. Учитывая тот факт, что в бараках содержалось в среднем до шестисот человек, мы получим на каждого заключенного семь кубических метров пространства. При условии полного закупоривания всех возможных отверстий люди бы задохнулись ровно через два часа. Подобная теснота сравнима с той ситуацией, как если в стандартную ванную комнату поместить пять человек. И так продолжалось годами.

Блок А внутри «хранилища живого материала», как выражались конвоиры, напоминает по всем признакам худший из нацистских концлагерей. Вдоль стен и посередине барака тянутся ряды двух-, а кое-где трехэтажных деревянных нар, разделенных вертикальными перегородками, образуя некоторое подобие клетей.

Лежанки накрыты истлевшими тряпками, которые изначально служили матрасами, но со временем практически обратились в труху. Никаких подушек и одеял. Этажерки нар разделяют два ряда длинных колченогих столов с такими же скамейками. Причем одни скамейки намеренно сколочены ниже других с тем замыслом, чтобы выстраивалась определенная иерархия среди заключенных.

У тыловой стены располагаются десять крохотных отхожих мест и пять душевых. Там же находился отдельный санузел, предназначенный для так называемого «первого лица», что в очередной раз свидетельствует о заблаговременно принятом решении относительно разделения осужденных по рангам. Также «первое лицо» и его свита получали право пользоваться личным столом с табуретками.

Отдельные тумбочки или шкафчики проектом не предусматривались ввиду того, что контингенту воспрещалось иметь собственное имущество. Фотографии, пишущие принадлежности, одежда, обувь, медикаменты технически не могли попасть в руки, поскольку любые контакты с внешним миром принципиально не допускались, а передачи от родственников не принимались.

Гигиенические процедуры осуществлялись строго по графику, то есть горячая вода включалась лишь на два часа в сутки-с семи до восьми утра и с восьми до девяти вечера. Что касается холодной воды, то она подавалась тоже на два часа, но заключенные могли сами выбрать подходящее время. Через два часа подачи холодная вода отключалась. По этим причинам людям приходилось занимать очередь на несколько дней вперед.

Несмотря на сравнительно мягкий климат в регионе расположения лагеря, гражданское население начинает пользоваться отоплением с конца осени. На объекте тепло подавалось с начала декабря до конца февраля только по нечетным дням недели. Естественно, что низкая температура пагубно влияла на лагерную популяцию.

Женщины содержались в абсолютно идентичных с мужчинами условиях. Политика руководства не признавала каких-либо физиологических различий, невзирая на природные обстоятельства. Тяжелые заболевания, связанные с гендерными особенностями, психологическое состояние, физическая сила и выносливость, даже беременность не считались достаточными основаниями для освобождения от работы.

В том числе совсем не принимались во внимание поправки на возраст. В бараках жили почти подростки и древние старики. Самому молодому узнику на момент заточения едва исполнилось восемнадцать лет, самому пожилому – восемьдесят шесть. Зеленая молодость или глубокая старость ни в коей мере не смущали администрацию, более того, зачастую в качестве изощренного издевательства таким арестантам доставалась самая грязная работа.

Докладная записка Кристофа Немета коменданту спецобъекта «Вайзенштайн» Виталию Качуре

Экстерриториальная организация «Вайзенштайн»

Департамент архитектуры и строительства

06.07.14 № 06–22/17

Довожу до Вашего сведения, что среди сотрудников объекта, большей частью конвоиров второго ранга, участились жалобы по поводу ухудшения их жилищных условий. В частности, с подачи коменданта первого ранга незаконно расширяются квартиры его подчиненных за счет соседних площадей. Попросту говоря, КПР безосновательно устраняют перегородки между блочными секциями, бесцеремонно выбрасывая имущество КВР на улицу.

Разрушения неизбежно повлияют на прочность кладки жилого квартала. Я не намерен разгребать завалы в попытках извлечения мертвых тел. Тем более что наш кабинет приложил максимум усилий для строительства удобного и комфортного жилья для личного состава.

Почему бы не развести конвоиров разных рангов по разным домам, как мы это вполне разумно сделали с вверенной массой?

В любом случае прошу принять меры в самые сжатые сроки.

Руководитель Департамента К. Немет

Из протокола допроса свидетеля Костаса Каподистрия

(Стенограмма заседания Гентского трибунала 04.05.2017)

Адвокат Грюнберг: Как долго вы содержались в лагере?

Костас Каподистрия: В самом лагере с мая две тысячи одиннадцатого года по декабрь две тысячи шестнадцатого. До этого мы два месяца просидели в Салоникийском накопителе в Греции.

А. Г.: Что это за накопитель?

К. К: Практически в каждой европейской стране создавали комитетские остроги. В государствах покрупнее их было несколько. Там размещались осужденные за совершенные преступления перед транзитом на объект. Набирали по семьсот, иногда меньше, человек и самолетом отправляли в Калининград.

А. Г.: Зачлись ли вам эти два месяца к сроку?

К. К: Куда там. Даже и не вспомнили. Не только у меня, а у всех вообще. Один румын почти четыре месяца в отстойнике провел, пока они что-то там достраивали. Ни дня не скостили.

А. Г.: Известно ли вам имя этого, как вы говорите, румына?

К. К.: Больше пяти лет прошло, попробуй вспомни.

А. Г.: Объект был полностью готов и сдан в октябре две тысячи десятого, как в апреле следующего года могли что-то достраивать?

К. К: Мне так сказали.

А. Г.: Вы лично видели того человека, который в накопителе провел четыре месяца?

К. К.: Лично не видел.

А. Г.: Хорошо. А какое время вы там пробыли?

К. К.: Я же сказал – два месяца.

А. Г.: Уважаемый суд, здесь я попросил бы ознакомиться с доказательством В-216/22. Это учетный листок прибытия свидетеля Каподистрия в Салоникийский накопитель за подписью старшего смены Новака Р.

Председательствующий судья Мэттьюз: Пожалуйста. Что там говорится?

А. Г.: Там говорится, что свидетель прибыл в накопитель четырнадцатого апреля две тысячи одиннадцатого года.

П. С. М.: Так.

А. Г.: А убыл на объект третьего мая того же года. Из чего следует, что он пробыл там всего немногим больше двух недель, а никак не два месяца. К тому же защита располагает краеугольным доказательством за номером В-200/1. Свидетель, вы получили его копию?

К. К.: Да, у меня в руках.

А. Г.: Прекрасно. «Регламент обращения с осужденными в учреждениях предварительного содержания». Не могли бы вы зачитать нам вслух выделенные строки?

К. К.: Даже в самом крайнем случае недопустимо содержать осужденного в учреждении предварительного содержания сроком, превышающим один календарный месяц. При условии отсутствия транзитного транспорта к этому сроку осужденный немедленно освобождается.

Судья Джаби: Это на бумаге, а на деле разве не нарушались инструкции?

А. Г.: Тогда такое высказывание справедливо и к любым доказательствам обвинения.

С. Д.: Хорошо. Продолжайте.

А. Г.: Как выглядели условия содержания в Салониках?

К. К.: Облезлый бетонный мешок, рассчитан максимум на триста человек. Забивали под завязку – бывало и по пять сотен. Через стенку такой же. Легче становилось, когда отправляли борт, но потом все равно новых сажали. Я был весной – повезло. Не холодно, не жарко. Туалет – три дыры в полу. Плесень, клопы, тараканы, больные, постоянно кто-то курит.

А. Г.: Откуда вы знаете, на какое количество человек помещение рассчитывалось?

К К.: Конвоиры сами говорили. Да и по лавкам видно.

А. Г.: А пятьсот вы как насчитали? Что, каждого пересчитывали, тем более если количество, с ваших же слов, постоянно менялось?

К. К.: Зачем каждого? На глаз и так понятно.

А. Г.: Сколько сейчас в зале человек находится, можете на глаз определить?

С. Д.: Снимаю вопрос. Какая разница, сколько сейчас в зале? Как это относится к делу?

А. Г.: У защиты сомнения в честности и твердости памяти свидетеля.

С. Д.: Это ваше личное дело.

А. Г.: Вы сказали, что периодически осуществлялся транзит. По какому принципу одних забирали, а других оставляли, как вас, например?

К. К.: Уводили в первую очередь тех, кто уже давно сидит.

А. Г.: Давно – это сколько?

К. К.: Ну, месяц, может. Или около того.

А. Г.: А вы просидели два, а тот мифический румын вообще четыре, да?

К. К.: Я уже сказал об этом.

А. Г.: А что вообще гражданин Румынии делал в греческом накопителе?

К. К.: По-моему, Румыния аннулировала его гражданство. Иногда так поступали, чтобы свалить все процедуры на другую страну, где человека поймали.

А. Г.: Почему с вами так несправедливо обошлись, в смысле, не отправили раньше, как считаете?

К К: Понятия не имею, возможно, потеряли мою учетную карточку.

77. Р: Интересно, впервые слышу о таком. Вас осудили на пять лет. За что?

К. К.: Я работал в государственном департаменте пожарной охраны. Когда в десятом году полыхали леса в пригородах Афин, мы задействовали четыре самолета, два вертолета, одиннадцать машин и в общей сложности более шестидесяти человек пожарных. В начале одиннадцатого года в результате служебной проверки мне вменили в вину, будто я намеренно завышал количество вылетов и пробегов машин с тем, чтобы увеличить на бумаге расходы по топливу и человеко-часам. Тем самым нанес ущерб на сумму в семьдесят тысяч евро. Я не согласился, пытался что-то доказывать. Бесполезно. Арест – и в Салоники.

А. Г.: Мы закончили, спасибо.

Фотография с изображением Кристофа Немета в детском возрасте

Подпись на обратной стороне:

«Дорогой Кристоф! Твое имя означает – Последователь Христа. Так будь всегда таким же добрым, умным, честным и справедливым. Люби людей и природу. Почитай старших и не забывай помогать тем, кто в нужде. И пусть счастье никогда не обойдет тебя стороной, дорогой наш малыш. Твои папа и мама. 1.ХII.1978».

Доказательство Н-61/3. Накладная

Доказательство Г-11/78. Письменные показания свидетеля Томека Нелля, ныне покойного

По-моему, это случилось в начале 2013 года. Я служил тогда в личной охране В. Качуры. Каждое утро, кроме выходных, он собирал летучку. Там присутствовали коменданты всех рангов и представители из каждого Департамента.

Один из таких дней я запомнил особенно хорошо. Как известно, заключенные к работам внутри административных зданий не привлекались. Поварами, секретарями, электриками работал народ с улицы. Если, к примеру, нас, охрану, проверяли чуть ли не по родословной, то обычной уборщицей могла устроиться любая женщина из соседней деревни.

Конечно, все проходили строгий досмотр на КПП. Шли через рентген, весы плюс обыск. То есть пронести что-нибудь с собой было практически невозможно. Хотя я помню случаи, когда особо сердобольные иной раз делились пищей с контингентом.

Насколько мне известно, с такими людьми поступали следующим способом: их сажали в клетку, закрепленную на столбе, и поднимали в воздух метров на двадцать, чтобы другим было неповадно подкармливать. Порой из сидящих в той клетке я узнавал кое-кого из персонала.

Так вот, в тот день, когда совещание уже заканчивалось, в кабинет вошла уборщица из местных. Кажется, ее звали Надя. Качура небрежно махнул ей рукой, чтоб выметалась, мол, рано приперлась. А у нее в одной руке ведро, а в другой – тряпка. Недолго думая, она с силой швыряет ведро на пол, забрызгивая всех, кто там был. Мой напарник резко хватает ее за локоть, чтобы уложить.

И укладывает. Только перед этим она успевает швырнуть свою грязную, вонючую, мокрую тряпку прямо в морду Качуре. Я-то бы точно успел ее перехватить, но как-то не захотелось. Воцарилось минутное молчание, все только глазели на остолбеневшего Атамана. Такого унижения он, вероятно, не испытывал никогда. Приведя себя в порядок, он срочно издал три приказа.

По первому предписывалось понизить меня в должности и отправить чистить его барский зверинец. По второму – немедленно приступить к постройке женской психушки на объекте. Третий приказ касался Нади, которую надлежало упрятать в психушку в ближайшие дни. А уж сколько потом они туда затолкали, сказать не могу. Но думаю, что немало. К тем баракам доступа я не имел.

Подписано под присягой в моем присутствии. Прокурор Пикур Гент, Бельгия. 16.02.17

Вырванная страница из настольной книги Кристофа Немета «Сотня величайших притч планеты»

Однажды в жаркий летний день три умных мужа заблудились в густом лесу. Они бродили до самой ночи в поисках верного пути, однако безуспешно. Когда солнце уже село, уступив место луне, путники устроились на привал и разожгли костер.

Под мерный треск хвороста двое из них принялись горячо обсуждать необходимые усилия для скорейшего возвращения домой. Третий муж, внимательно глядя на искры, молча выслушивал нескончаемый поток различных рекомендаций. Предлагалось идти по светилу, искать муравейники, смотреть на мох, обнаруживать хоженые тропы, идти вдоль ручьев, громко кричать, залезть на самое высокое дерево. И так до самого утра.

С рассветом догорела последняя ветка. Молчаливый странник встал и уверенно зашагал вглубь чащобы. Удивленные такой решительностью, попутчики проворно последовали за ним. Через три часа они вышли к какой-то деревне.

– Но как тебе это удалось? Как ты отыскал правильную дорогу?

– А с чего вы взяли, что я вообще заблудился?

Эссе венгерского выпускника Миклоша Габора

Я хочу быть похожим на одного известного нашего соотечественника. Пока не время раскрыть его имя, поскольку ставлю задачу, чтобы вы сами его узнали к концу этого сочинения.

На кого в принципе следует равняться нормальному человеку сегодня? О какой жизни надо мечтать? Каким идеалам служить? Я вижу окружающий мир, и мне становится больно. Все перевернулось с ног на голову. Кругом одна фальшь и подмена. На лицах маски, а в руках за спиной острые кинжалы.

Как так вышло? Да потому, что мы сами тому причиной, мы, и никто больше, позволили жирным, потным упырям загнать себя в трущобы. Посмотрите, где находится наша школа! В каких условиях нам приходится учиться! Больше половины учеников малоимущие и им не на что даже купить зимнюю одежду. Это справедливо? Мы живем хуже цыган, хотя, казалось бы, куда уже хуже.

Мой отец раньше работал на государство, пока его не сократили по требованию Евросоюза. Он поведал нам с братом несколько любопытных историй. На всякий случай приведу примеры здесь, пусть все их уже слышали по сто раз.