скачать книгу бесплатно
Я невольно расплылся в улыбке. Ребе был из числа людей с удивительным чувством юмора; такие за словом в карман не лезут и могут сообразить остроту буквально из ничего. При этом он совершено не был язвителен. Да что там – более отзывчивого и дружелюбного человека я в жизни не встречал, а его умениям сохранять холодную голову и гасить любые конфликты внутри коллектива совершенно искренне завидовал. Сам я куда более резкий и на корню отсекаю любые неадекватные предложения, нередко – вместе с тем, кто их озвучивал.
Боря Кац, наш Лама, любил повторять, что мне нужно научиться искусству медитации, но я постоянно откладывал постижение этой науки на потом.
– Ладно тебе, человек просто спросил, – смеясь, сказал Никифоров.
Тезка Нахмановича, он был очень похож на него – такие же добрые глаза и вполне здоровое чувство юмора. Другое дело, что вопросы деловые Никифоров решал скорее в моем стиле – с ходу отказываясь от любых чрезмерно сумасбродных идей и не тратя время на объяснения, кто в чем не прав.
– Да ну вас обоих, – беззлобно проворчал Лама. – Потом на пленке посмотрю, что у вас тут за фестиваль юмора.
– Боря, опомнись, какая пленка? – хохотнул Ребе. – Сейчас две тысячи пятнадцатый!
– Вот ты зануда! Ну на флэшке!
– Дашь пейджер погонять?
Боря шутливо замахнулся на шутника и отвернулся ко мне, а Саши, переглянувшись, рассмеялись.
– Ну вот как дети малые порой, скажи? – спросил Кац с улыбкой.
– Как и все мы, – ответил я.
– Что есть, то есть, – хмыкнул Лама.
Я затушил сигару, поднялся и громко сказал:
– Ну что, народ? Поехали дальше, а то к фуршету опаздываем!
«Народ» поддержал одобрительным гулом. Снова оседлав наши моты, мы продолжили путь. Фонари «Уралов» освещали серые дома на окраине Воронежа, и ночной город отвечал нам своими огнями – вспыхивали и гасли окна, разноцветные лампы привлекали внимание к аляповатым билбордам, а луна служила этаким ярким прожектором, который на несколько часов заменил уставшее солнце, чтобы оно смогло малость передохнуть перед завтрашним днем. Вдыхая ночную прохладу и любуясь очертаниями далеких многоэтажек, я подумал: «Как же классно жить».
Я знал, что подобные мелочи быстро приедаются – такова специфика любого путешествия. Сначала ты наслаждаешься ветром, обдувающим твое лицо, потом тебя начинают раздражать слезящиеся глаза, тебя донимает простуда, и ты уже готов послать все к черту… и важно все эти моменты перетерпеть, напомнив себе, что туристам прошлого было еще сложней. Что эти двенадцать с половиной тысяч километров, которые ты преодолеешь на байке за условный месяц, в прежние времена отняли бы минимум полтора, а то и два-три.
«Проехать через всю Россию, с востока на запад… на «Уралах»… Что за авантюра? Ладно – мы, с нашими мобильниками-интернетами. А дедушка – как? Еще тогда, в шестьдесят седьмом?»
С такими мыслями я ложился спать и вставал последние полгода – именно за шесть месяцев до нашего путешествия дневники дедушки впервые попали ко мне в руки.
«Интересно, он их кому-то показывал, кроме самых близких?..»
Вопрос в никуда, без адреса, не имеющий ответа.
Наконец впереди показалась вывеска с нужным нам названием – бар мерцал множеством светодиодных ламп, манил к себе громкой музыкой, доносящейся из-за приоткрытой двери. Рядом находилась платная стоянка, куда мы и загнали свои мотоциклы.
– Спорим, ты выбрал этот бар только потому, что тут рядом – охраняемая парковка? – хитро сощурившись, спросил Ребе.
– Ну не только поэтому, – ответил я. – Но из тех, которые находятся рядом с платной парковкой, этот – лучший. Плюс тут и гостиница совсем рядом – вон, видишь ту трехэтажку?
– Вообще отлично! – сказал Никифоров, проследив за тем, куда я указываю. – Вот это я понимаю – отдых с комфортом!
– Главное, помнить, что это – не конец путешествия, а только самое начало, – наставительно изрек Лама. – И впереди еще черт-те сколько километров по непонятным русским дорогам…
– Да помним мы все, Боря, – рассмеялся Ребе. – Просто смысл об этом думать сейчас? Сейчас надо гулять, праздновать старт грядущего ралли, а потом уже, собравшись с духом, отправляться на Сахалин… Правильно я говорю, Макс?
– Правильно, конечно, – кивнул я. – Не забивай себе голову этим всем, Борь. Мы все продумали, теперь осталось воплотить в жизнь.
Я похлопал друга по плечу, и он сдался:
– Ну убедили, убедили. Давайте праздновать!
Ваня шел рядом, с улыбкой наблюдая за нашей дружеской перепалкой. Ему, как новичку команды, было интересно все, от самого путешествия до подобных предстартовых фуршетов. А нам казалось, что никакие неудобства – ни трущее седло, ни холодный сахалинский ветер – не заставят нас отступиться от намеченной цели – добраться до Санкт-Петербурга.
«Хотя путешествие по России – это даже сложней кругосветки, – думал я, вместе с друзьями шагая ко входу в бар. – Там все как-то по уму, транспорт, дороги, а тут кто его знает, что нас ждет? Судя по записям деда, в его время тоже было не очень здорово… интересно, изменилось ли что-то теперь?»
У входа фактурный охранник в черном курил тонкую бледную сигарету.
– А что у вас за мотоциклы, разрешите поинтересоваться? – воскликнул он, когда наша процессия приблизилась к нему.
Я внутренне подивился такому словесному обороту, но виду не подал и ответил:
– «Уралы», семьдесят вторая модель.
– Да ладно? – удивился охранник. – А выглядят, как новые.
– Так они только с конвейера.
– Их что, до сих пор выпускают?
– Ну, как видите.
– Вы местные? – подумав, спросил он.
– Нет. Из Москвы приехали.
Секьюрити, качая головой, затянулся в последний раз, потом швырнул окурок в урну и сказал:
– Ну вы прям вообще экстремалы, как я погляжу.
Я не нашелся, что ответить.
Все вокруг убеждали нас, что садиться за руль отечественного мотоцикла – большой риск, но менять «Уралы» на те же «Харлеи» я не собирался. Это было дело принципа – насколько можно, воссоздать ралли «Родина».
«Иначе не стоило и затеваться».
Дверь бара распахнулась, и я увидел Виктора – офиссандо, который любезно вызвался организовать вечеринку по случаю нашего прибытия в Воронеж.
– О, какие люди! – заметив нас, радостно воскликнул мой товарищ.
Виктор был кучерявым мужчиной пятидесяти лет, высоким и плечистым. Я, признаться, изначально думал, что Денис покрупней, но стоило им поравняться, и эта мысль улетучилась, как сигарный дым: габаритами мой воронежский друг нисколько не уступал нашему режиссеру.
– Витя, здравствуй, – сказал я с улыбкой и протянул ему руку, но он решил не скромничать и сходу сгреб меня в свои медвежьи объятья.
– Макс, дорогой… – пробормотал Витя, разжимая хватку и отступая на шаг. – И вы, парни… А я вас уже заждался… Вы чего так долго?
От него ощутимо пахло алкоголем, в чем, конечно же, не было ничего удивительного – вместо намеченных восьми часов мы потратили на дорогу тринадцать, то есть на пять больше, чем собирались. А Витя все это время провел здесь, в баре, поглядывая на часы и попивая виски.
– Да колеса попробивали, – со вздохом сказал я. – Причем ладно бы раз…
– А нечего на «Уралах» было ехать, – усмехнулся Виктор.
«Еще один!..»
– Поздно. Моты уже куплены, команда собрана, – с легким раздражением сказал я. – Тем более мы – за историческую достоверность, иначе смысл вообще ехать?
«Интересно, сколько раз за время путешествия я повторю эту фразу? – мелькнуло у меня в голове. – Наверное, уже к Хабаровску собьюсь со счета…»
– Хороший, кстати, тост, – заметил Виктор. – За историческую достоверность… Пойдемте внутрь, выпьем за нее… самую.
Никто не возражал. Вслед за Виктором мы вошли внутрь и отправились к нашему столу, у которого уже дежурили две официантки – ждали, когда мой воронежский друг даст им отмашку.
И он, конечно же, дал.
– Несите, милые! – грянул он, и девушки, улыбаясь, побежали на кухню.
Мы же опустились на стулья. Усталость моментально накрыла нас своим тяжелым одеялом, но Виктор быстро налил всем выпить, и мы дружно опрокинули за историческую достоверность – как и собирались.
Несколько секунд спустя по организму разлилось приятное тепло, мысли мои прояснились. Теперь я мог оглянуться назад и, окинув наш путь трезвым взглядом, признать, что дорога в Воронеж оказалась не такой сложной, как я ожидал. Да, бесспорно, пришлось повозиться с колесами, но, если это будет единственной нашей проблемой во время «Ралли Родина», я первый признаю, что Ирбитский завод производит вполне годные мотоциклы.
«Пусть так и будет… Но с колесами еще поколдуем – когда в Москву вернемся».
– Ну что, за удачу? – предложил Ребе, поднимая свою рюмку. – Пусть она сопровождает нас от Сахалина и до самого Питера!
– За удачу! – нестройным хором поддержали мы его.
В те минуты казалось, что грядущее путешествие будет не лишено тягот и неудобств, но вместе с тем зарядит нас позитивом от собственного подвига, от осознания того, что мы прошли этим тяжелым маршрутом, как наши деды в далеком 1967 году.
Тогда я и предположить не мог, что не всем из нас суждено добраться до финиша.
* * *
1890
В кабинете Кононовича, куда Чехова привел Ракитин, пахло дорогим табаком. От говорливой домоправительницы литератор узнал, что Владимир Осипович давно пытается изжить в себе эту вредную привычку – курение – но когда сильно волнуется, вынужденно нарушает данный обет.
Однако сейчас Кононович не выглядел расстроенным – напротив, встречал Антона Павловича широкой улыбкой. Седовласый и морщинистый, Владимир Осипович выглядел старше своих лет, но при этом сохранял яркий блеск зеленых глаз и живость движений, отчего казалось, что сил и страсти в начальнике острова хватит на трех Чеховых.
«Уж точно на двух таких, как я».
– Присаживайтесь, Антон Павлович! – почти сияя, предложил хозяин кабинета.
Чехов охотно сел. Генерал, напротив, поднялся и, обогнув стол, сказал с чинным кивком:
– Владимир Осипович Кононович, начальник этого острова и, следовательно, всей здешней каторги.
– Наслышан о вас, – сказал Чехов, тоже кивая.
– Это отрадно, – с прежней улыбкой сказал генерал. – Но я о вас, надо думать, слышал куда больше.
Прозвучало двояко. Антон Павлович заглянул Кононовичу в глаза, но те ничего не выражали – разве что смотрели не столько дружелюбно, сколько пристально, словно перед Владимиром Осиповичем был не живой человек, а музейный экспонат. Впрочем, Чехов не взялся бы судить, обычный интерес за этим взором генерала скрывался или тонкий расчет. Решив не торопиться с выводами, литератор сказал:
– Мне тоже лестно. Но давайте оставим формальности. Офицер Ракитин, которого вы ко мне приставили…
– Направил в помощь.
– Ну да, да… В общем, он сказал, что вы мне должны выдать какие-то документы…
– Да-да, точно, – засуетился Владимир Осипович.
Он вернулся в кресло и стал выдвигать один ящик стола за другим, покуда не отыскал нужный. Достав оттуда некую бумагу, Кононович мокнул перо в чернильницу и стал что-то выписывать на листе. Чехов терпеливо ждал, когда Владимир Осипович закончит.
– Ну вот, получите, – сказал Кононович, возвращая перо в подставку и подвигая документ к краю стола.
Чехов молча взял лист в руки, пробежал глазами.
– Это что? – спросил литератор, возвращая бумагу на стол.
– Временная справка о том, что я о вашем прибытии в курсе.
– А как же удостоверение, которое обещали? С этим ведь меня никуда не пустят!
– Будет, все будет, Антон Павлович, – с тяжелым вздохом сказал Кононович. – Единственное, не прямо сейчас. Придется немного обождать.
– Могу спросить причину? – осторожно полюбопытствовал Чехов.
– Прибытие генерала-губернатора Корфа на остров. Будет он здесь через неделю, а потом уже сможете… гхм… заниматься своим делом… в полной мере.
Антон Павлович медленно кивнул. О том, что раз в пять лет в конце июля на остров приезжает барон Корф с проверкой, он знал задолго до того, как отправился на Сахалин. Но разве мог литератор предположить, что визит генерала-губернатора способен каким-то образом помешать исследованию Чехова?
Это свое недоумение он и высказал – в предельно мягкой форме – начальнику острова, на что получил ответ:
– Поймите, это не моя прихоть: сам же Андрей Николаевич просил меня и вас подождать до его приезда.
– Вы меня озадачили еще больше, – хмурясь, признался литератор.
– А вы не ломайте голову понапрасну. Хочет, видимо, Андрей Николаевич перво-наперво с вами поговорить, познакомиться, так сказать, а уж потом…
Он кашлянул в кулак.
– Очень, очень жаль… – пробормотал Чехов, рассеянно глядя сквозь стену.
– Понимаю ваше разочарование, – кивнул Кононович. – Пробыть на Сахалине лишнюю неделю-две – так себе удовольствие.