Род Мандрыки

• Работа: 23.09.1861, Балашов. По окончании института Екатерина в течение четырёх лет прожила в родительском доме. 23 сентября 1861 г. поступила послушницей в Свияжский Иоанно-Предтеченский женский монастырь Казанской епархии.

• Работа: 18.01.1864, Казань. Рясофорная послушница Казанско-Богородицкого монастыря. В эту обитель она была определена по ходатайству предводителя Казанского дворянстваи и служила там 20 лет.

• Работа: С 17.10.1866 по 10.1884, Казань. Рясофорная послушница Казанско-Богородицкого монастыря. Старшая в живописной мастерской обители и учительница рисования, арифметики и географии.

• Работа: 1871, Казань. Рясофорная послушница Казанско-Богородицкого монастыря. Написала портрет своей тёти, монахини Эсфирь. На портрете «Монахиня» изображена умудрённая жизненным опытом женщина. Если учесть, что Елена Николаевна Мандрыка родилась в 1805г., то в 1871 г. её было 66 лет.

• Работа: 04.03.1876, Казань. Рясофорная послушница Казанско-Богородицкого монастыря. Руководила живописным классом. Объявлена признательность Епархиального начальства «за усердное занятие».

• Работа: 09.12.1882, Казань. Казанско-Богородицкий монастырь. Пострижена в монашество с именем Мария.

• Работа: 10.1884, Балашов. Настоятельница Балашовской Покровской женской общины Саратовской епархии. На 44-м году жизни, по рекомендации епископа Саратовского и Царицынского Павла направлена в Балашов на освободившуюся вакансию.

• Работа: 12.02.1885, Балашов. Настоятельница Балашовского Покровского общежительного женского монастыря. Указом Св. Синода от 12 февраля сего 1885 г., за № 526, по ходатайству Преосвященного Павла Епископа Саратовского и Царицынского, монахиня Мария была удостоена сана игуменьи, с утверждением, на основании циркулярного указа от 20 марта 1862 года, в должности настоятельницы упомянутой обители.

• Работа: 04.1887, Балашов. Настоятельница Балашовского Покровского общежительного женского монастыря. Одним из самых значительных предприятий игуменьи Марии стало сооружение нового монастырского собора во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Строительство началось весной 1887 г. при поддержке Преосвящённого архиепископа Павла. Строительство предполагалось завершить за шесть лет. Но из-за недостатка прежде всего финансовых средств завершить возведение собора до 1918 г. так и не удалось.

• Проживание: С 1893, Балашов. С Балашовским монастырём связана последняя страничка жизни игуменьи Митрофании, в миру баронессы Прасковьи Григорьевны Розен. «Мы с ней так сошлись и полюбили друг друга, что я, переехавши в Усмань, часто ездила и подолгу жила в Балашеве. В один из своих приездов туда, я заболела и очень долго пробыла в его обители. Во время моей болезни мы с матерью Марией стали друг другу, как сестры. Она мне заменила духовную сестру, настолько ее внимание и уход за мной были родственны и искренни». В конце жизни игуменья Митрофания с мая 1896 по июнь 1898 г. прожила в Иерусалиме. Сохранилось большое количество тёплых и обстоятельных писем, адресованных игуменье Марии.

• Работа: 1908, Балашов. Настоятельница Балашовского Покровского общежительного женского монастыря. В годы управления игуменьи Марии значительно выросло монастырское хозяйство. К 1908 г. в монастыре было не менее 25 разных зданий, в т.ч. три каменных двухэтажных корпуса, два каменных дома, семь деревянных домов, пять деревянных флигелей и три бревенчатых избы, в которых находились кельи, трапезная с хлебной и квасной, просфорная, живописная школа, ткацкая и рукодельная мастерские, странноприимный дом, больница, детский приют и церковно-приходская школа, где обучалось 37 мальчиков и 64 девочки. Кроме того, монастырь имел баню, прачечную, каретник, конюшню, амбар, два каменных погреба, два пруда, большой фруктовый сад. Вся территория обители была обнесена каменной оградой со святыми воротами и тремя башнями.

• Работа: 1909, Балашов. Настоятельница Балашовского Покровского общежительного женского монастыря. Для обители наступили тяжёлые времена. Выяснилось, что, несмотря на внешнее благополучие, за монастырём накопилось долгов на значительную по тому времени сумму в 100 тысяч рублей. Настоятельница Мария заявила, что не в состоянии не только погасить долги, но и оплачивать проценты по срочным обязательствам. Монастырь оказался банкротом. В этой ситуации игуменья Мария поступила самоотверженно: всю ответственность за случившееся она взяла на себя, хотя вины её в этом деле, как вскоре выяснилось, не было. Но разбирательств и проверок избежать не удалось. В борьбе за справедливость игуменья Мария оказалась не одинокой. В Санкт-Петербурге на её защиту встал ряд влиятельных лиц. Среди них был и Александр Николаевич Мандрыка (119-83), который приходился ей двоюродным братом.

• Работа: 24.02.1910, Царское село. Александру Николаевичу (119-83), пользовавшемуся особым благоволением и доверием царской четы, удалось организовать приём у императрицы. Игуменья Мария была дважды принята императрицей Александрой Феодоровной, 24 февраля и 5 апреля 1910 г. В итоге она была полностью оправдана и ещё более энергично взялась за управление вверенной ей обители.

• Работа: 1917, Балашов. Настоятельница Балашовского Покровского общежительного женского монастыря. К 1917 году в монастыре проживало 96 монахинь, 264 послушницы и 33 воспитанницы детского приюта. Динамично развивалось и монастырское хозяйство.

• Умерла: 13.08.1920, Балашов. Причина смерти: рак печени. Похоронена на кладбище Балашовского Покровского женского монастыря.

Ссылки на источники:

• [1]. Модзалевский В.Л., Малороссийский Родословник. Т. 3, стр. 369, № -/30. Цитата: «Екатерина Захаровна, въ монашествѣ Марiя; воспитывалась въ Казанскомъ Институтѣ благородныхъ дѣвицъ; игуменiя Балашовскаго Покровскаго женскаго монастыря».

• [184]. Елдашев Анатолий. Игуменья Мария Балашовская. 2013. Саратов. Цитаты: «Будущая монахиня Мария родилась в 1841 г. в малороссийской дворянской семье. Её отец – Мандрыка Захар Николаевич (род ок. 1811 – умер между 1841 и 1845 гг.) был есаулом Оренбургского казачьего войска. Мать – Екатерина Захаровна Мандрыка (в девичестве – Рокасовская), рано овдовев, одна воспитывала единственную дочь. Екатерину определили в престижный по тому времени Казанский Родионовский институт благородных девиц. Основание института связано с именем Анны Петровны Родионовой (1751 – 1827), на средства которой и было в 1841 году открыто это учебное заведение. Согласно уставу, в институт принимались девочки из семей дворян, духовенства, купцов 1- м 2-й гильдии в возрасте от 8 до 13 лет. Срок обучения составлял шесть лет. Программа включала – Закон Божий, русский язык и литературу, французский и немецкий языки, арифметику, географию, историю, рисование, музыку, рукоделие. Родионовский институт благородных девиц был закрытым учебным заведением со спартанскими условиями проживания. Воспитанницы проводили в институте всё время. Даже летом они не разъезжались по домам на каникулы. Занятия проводились с девяти утра до шести часов вечера, за исключением воскресений. По окончании института Екатерина в течение четырёх лет прожила в родительском доме. 23 сентября 1861 г. поступила послушницей в Свияжский Иоанно-Предтеченский женский монастырь Казанской епархии». «Двадцать лет её жизни связаны с Казанско-Богородицким монастырём. В эту обитель она была определена по ходатайству предводителя Казанского дворянства 18 января 1864 года. С 17 октября 1866 г. по октябрь 1884 г. была старшей в живописной мастерской обители. На преподавание арифметики и географии в общем обозрении изъявила своё согласие и готовность вышеупомянутая девица, учительница рисования Екатерина Захаровна Мандрыка, как имеющая в своём аттестате отличные отметки по сим предметам». «Послушница Казанского монастыря Екатерина Мандрыка написала портрет своей тёти, монахини Эсфирь. На портрете «Монахиня» изображена умудрённая жизненным опытом женщина. Если учесть, что Елена Николаевна Мандрыка родилась в 1806 г., то в 1871 г. её было 65 лет». «4 марта 1876 года Е.З. Мандрыке, руководившей живописным классом, была объявлена признательность Епархиального начальства «за усердное занятие»». «9 декабря 1882 г. пострижена в монашество с именем Мария». «На 44-м году жизни, по всей видимости, по рекомендации епископа Саратовского и Царицынского Павла (епископ – с 5 апреля 1882 по 16 декабря 1889) она была направлена в Балашов. На освободившуюся вакансию в октябре 1884 г. и отбыла монахиня Мария». «Указом Св. Синода от 12 февраля сего 1885 г., за № 526, по ходатайству Преосвященного Павла Епископа Саратовского и Царицынского, начальница Балашовского Покровского общежительного женского монастыря монахиня Мария была удостоена сана игуменьи, с утверждением, на основании циркулярного указа от 20 марта 1862 года, в должности настоятельницы упомянутой обители». «Одним из самых значительных предприятий игуменьи Марии стало сооружение нового монастырского собора во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Строительство началось весной 1887 г. при поддержке Преосвящённого Павла. Строительство предполагалось завершить за шесть лет. Но из-за недостатка прежде всего финансовых средств завершить возведение собора до 1918 г. так и не удалось». «С Балашовским монастырём связана последняя страничка жизни игуменьи Митрофании (в миру баронессы Прасковьи Григорьевны Розен) (15 ноября 1825 – 12 августа 1899), дочери генерала, героя Отечественной войны 1812 года барона Григория Владимировича Розен. Мы с ней так сошлись и полюбили друг друга, что я, переехавши в Усмань, часто ездила и подолгу жила в Балашеве. В один из своих приездов туда, я заболела и очень долго пробыла в его обители. Во время моей болезни мы с матерью Марией стали друг другу, как сестры. Она мне заменила духовную сестру, настолько ее внимание и уход за мной были родственны и искренни». В конце жизни игуменья Митрофания с мая 1896 по июнь 1898 г. прожила в Иерусалиме. Сохранилось большое количество тёплых и обстоятельных писем, адресованных игуменье Марии, опубликованных в журнале «Русская старина» за 1902 год». «В годы управления игуменьи Марии значительно выросло монастырское хозяйство. К 1908 г. в монастыре было не менее 25 разных зданий, в т.ч. три каменных двухэтажных корпуса, два каменных дома, семь деревянных домов, пять деревянных флигелей и три бревенчатых избы, в которых находились кельи, трапезная с хлебной и квасной, просфорная, живописная школа, ткацкая и рукодельная мастерские, странноприимный дом, больница, детский приют и церковно-приходская школа, где обучалось 37 мальчиков и 64 девочки. Кроме того, монастырь имел баню, прачечную, каретник, конюшню, амбар, два каменных погреба, два пруда, большой фруктовый сад. Вся территория обители была обнесена каменной оградой со святыми воротами и тремя башнями». «Для обители наступили тяжёлые времена. Выяснилось, что, несмотря на внешнее благополучие, за монастырём накопилось долгов на значительную по тому времени сумму в 100 тысяч рублей. Настоятельница Мария заявила, что не в состоянии не только погасить долги, но и оплачивать проценты по срочным обязательствам. Монастырь по-существу оказался банкротом. В этой ситуации игуменья Мария поступила самоотверженно: всю ответственность за случившееся она взяла на себя, хотя вины её в этом деле, как вскоре выяснилось, не было. Но разбирательств и проверок избежать не удалось. В борьбе за справедливость игуменья Мария оказалась не одинокой. В Санкт-Петербурге на её защиту встал ряд влиятельных лиц. Среди них был и Александр Николаевич Мандрыка (26 мая 1876 – ?), который приходился ей двоюродным братом». «Александру Николаевичу, пользовавшемуся особым благоволением и доверием царской четы, удалось организовать приём у императрицы. Игуменья Мария была дважды принята императрицей Александрой Феодоровной (24 февраля и 5 апреля 1910 г.). Поддержку ей оказал также митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский), который знал монахиню с самой лучшей стороны ещё по казанскому периоду, будучи тогда экстраординарным профессором Казанской Духовной академии». «Настоятельница Мария ещё дважды встречалась с митрополитом Антонием, для личных объяснений была представлена обер-прокурору Св. Синода Лукьянову Сергею Михайловичу (обер-прокурор Св. Синода с 5 февраля 1909 по 2 мая 1911 гг.), познакомилась с любимой фрейлиной императрицы Танеевой А.А. (Вырубовой), заручившись её поддержкой. По совету митрополита Антония саратовский епископ Гермоген вошёл в Св. Синод с опровержением доклада ревизоров. В итоге она была полностью оправдана и ещё более энергично взялась за управление вверенной ей обители. К 1917 году в монастыре проживало 96 монахинь, 264 послушницы и 33 воспитанницы детского приюта. Динамично развивалось и монастырское хозяйство».

• [190]. Записки баронессы Прасковьи Григорьевны Розен, в монашестве Митрофании. Многократно упоминается.

• [191]. Гурко Владимир Иосифович (1862-1927). Книга «Царь и царица», воспоминания. Париж. 1927. Предисловие. Цитата: «Книга «Царь и царица» вышла в свет в Берлине в 1927 г. Она представляет собой не только воспоминания и размышления известного государственного и общественного деятеля. По признанию многих, это исследование – одна из лучших политических биографий последней российской императорской четы Романовых, удачная попытка выяснения их духовного облика. Автор рисует образ императора Николая II и его супруги, воссоздает политическую атмосферу накануне Февральской революции, показывает влияние «темных сил» на императорскую семью, выясняет причины краха самодержавного строя. Рецензенты в эмигрантских периодических изданиях подчеркивали, что В.И. Гурко удалось с честью справиться с трудной задачей, обнаружив «много психологического чутья и отличное понимание механизма, управляющего людскими поступками. Книга его – прежде всего книга умного человека».

Ревнивым отношением к лицам, им самим поставленным во главе отдельных отраслей управления, объясняется и стремление Государя пользоваться указаниями людей безответственных, не облеченных никакой властью. Николаю II казалось, что, стоящие в стороне от управления государством, посягать на его прерогативы никак не могут, а потому, следуя их советам, он был убежден, что проявляет непосредственно свою личную волю. Отсюда становится понятным и то влияние, которым в течение известного времени пользовались такие безответственные советчики, как кн. В.П. Мещерский и виновник японской войны А.М. Безобразов, а также приближенные ко двору, но не имевшие по своей должности никакого касательства к государственным делам дворцовые коменданты П.П. Гессе, Д.Ф. Трепов, В.Н. Воейков и, наконец, друг царицы, А.А. Вырубова.

В соответствии с этим, Распутин первоначально проводит всех своих кандидатов на министерские должности через третьих лиц, причем непременным посредником является А.А. Вырубова, на которую влияние его было безгранично. Сам Распутин решается определенно высказаться за то или иное лицо лишь после того, как ему, через ту же Вырубову, становится известно, что ей удалось убедить царицу в полной пригодности его кандидата для замещения намеченной для него должности. Таким образом, Распутин действует только наверняка, хорошо понимая, что если его указание хотя бы однажды будет отвергнуто, он утратит значение оракула, советы коего обязательны.

Впрочем, в большинстве случаев мысль о кандидатуре того или иного лица, возникает не у самого Распутина, а у третьих лиц, лишь прибегающих к его содействию для осуществления своих замыслов.

Личную инициативу проявляет Распутин почти исключительно в делах церковного управления, а, также в вопросах, касающихся удаления от власти лица, выказавшего ему враждебность. Подобных лиц Распутин уже по собственному почину стремится всемирно очернить, и не останавливается ни перед какими средствами для их отдаления от царской семьи. Так, по его наговорам преисполняется Александра Федоровна определенной неприязнью к великому князю Николаю Николаевичу.

Если причины, приведшие царицу к глубокой вере в чудодейственную силу Распутина и в непогрешимость его советов вполне понятны, то труднее постичь, на чем было основано то неоспоримое влияние, какое возымела на Александру Федоровну Вырубова. Правда, по общему отзыву близко знавших ее лиц, женщина эта отличалась чрезвычайной хитростью, которая и заменяла ей наличность сколько-нибудь выдающегося ума и хотя бы поверхностное знакомство с политическими вопросами. Она старалась завоевать симпатию Государыни, убеждая ее в своей безграничной преданности всей царской семье, а в особенности самому царю, по отношению к которому она, по-видимому, даже прикидывалась влюбленной. Сообразив, что пленить царицу можно отнюдь не раболепством и не безукоризненным исполнением придворного этикета, так как в искренность чувств, высказываемых блюдущими этот этикет, Александра Федоровна успела извериться, А.А. Вырубова, в то время еще девица Танеева, при первом же своем появлении при дворе в качестве свитской фрейлины, прикинулась необычайной простушкой до такой степени, что первоначально была признана непригодной для несения придворной службы. Это даже побудило императрицу усиленно содействовать ее свадьбе с морским офицером Вырубовым, потому что путем замужества, ее служба при дворе сама собою кончалась без нанесения ей обиды, что было бы, разумеется, неизбежным последствием простого исключения ее из числа свитских фрейлин.

Между тем, брак Вырубовой оказался весьма неудачным: не прошло и года, как молодые супруги сначала разъехались, а затем и формально развелись. По-видимому, царица считала себя до некоторой степени ответственной за этот брак и в известной мере даже обязанной смягчить его последствия. В виду этого, Вырубова часто приглашается ко двору, и императрица старается ее утешить выказыванием ей особенного внимания, которое Вырубова очень ловко использует. То обстоятельство, что она не имеет никакого официального положения при дворе, не только не мешает ее сближению с царицей, а, напротив, содействует ему. Но в представлении Государыни, умело высказываемые Вырубовой чувства беспредельной преданности царской семье получают характер полной искренности, так как, по ее мнению, чувства эти не могут проистекать из каких-либо личных видов: императрица была далека от мысли, что положение друга царицы более завидно, чем положение лица, принадлежащего по должности к ее окружению. Находится, наконец, и иная почва для их сближения, а именно общая любовь к музыке. Обладая обе некоторым голосом, они занимаются пением дуэтов, что приводит к их ежедневному продолжительному общению. Еще большей связью является впоследствии их слепая вера в Распутина.

По мере того как А.А. Вырубова становится ближе к царице, она превращается в посредника между нею и Распутиным.

Дело в том, что царица вполне понимала, что близость ко двору простого мужика с общежитейской точки зрения в глазах общества представляется чем-то ненормальным и вызывает множество толков. Ввиду этого, она стремится скрыть посещения дворца Распутиным и даже самые приезды Распутина из Петербурга в Царское Село. С этой целью Распутин приезжает в Царское Село не по железной дороге, где его проезд, вследствие его оригинальной фигуры, привлекающей всеобщее внимание, не может пройти незамеченным, а в автомобиле по шоссе. С той же целью свидания царицы с Распутиным, а позднее и с некоторыми другими лицами, происходят не во дворце, а в помещении Вырубовой. Таким образом, Вырубова становится понемногу тем центром, где сосредоточиваются усилия всех, добивающихся достигнуть той или иной цели непосредственно через царскую семью.

Вообще нельзя даже определить границы той огромной роли, которую играла А.А. Вырубова в последний период царствования императора Николая II. Без ее непосредственного участия и деятельной помощи, Распутин, невзирая на все свое влияние, достичь ничего не мог. Оно и понятно, так как непосредственные сношения пресловутого старца с царицей были, в общем, чрезвычайно редки, и учащать их он, по-видимому, и сам не стремился, весьма тонко соображая, что частое общение с ним может лишь ослабить, а не то и совершенно уничтожить его авторитет. Наоборот, Вырубова была в ежедневных сношениях со всей царской семьей, в точности изучила особенности характера Государыни и научилась в совершенстве приемам воздействия на нее. В сущности, в той потрясающей драме, которую пережила страна в течение двух последних лет поверженного строя, роли Распутина и Вырубовой настолько тесно переплелись, что выяснить степень значения каждого из них в отдельности нет никакой возможности. Если общественность была в особенности возмущена ролью Распутина, а Вырубову отодвигала на второй план и интересовалась ею гораздо меньше, то это исключительно потому, что близость к царице женщины, принадлежавшей к петербургскому обществу и ничем особенным не отмеченной, не представлялась ничем анормальным, тогда как близость безграмотного мужика, ведущего явно распутную жизнь, была для всех и каждого обстоятельством, настолько выходящим из рамок обычных явлений, что вызывала всеобщее негодование. Между тем, повторяю, определить, кто из этих двух людей нанес большой реальный вред строю, – нельзя. В сущности, сила их проистекала из согласованной совокупности их действий.

Занятое Вырубовой положение, несомненно, тешило ее природное, с течением времени все более и более разыгравшееся честолюбие. Весьма возможно, что она была при этом искренно убеждена, что служит интересам царской четы».

• [192]. Новиков А.П. Установлены дата смерти и место погребения игуменьи Марии. Цитата: «Игуменья Мария Мандрыка, 78 лет, монахиня Балашовского Покровского женского монастыря. Место и число смерти – 13 августа 1920 года, Балашов. Причина смерти – рак печени. Место погребения – монастырское кладбище».

• [193]. Варламов А.Н. «Григорий Распутин-Новый». Главы 8, 9. Повтор текста.

Цитата: «До чрезвычайности чистая натура Александры Феодоровны совершенно не выносила людской грязи и никаких компромиссов в этом отношении не допускала, – писал Гурко. – Доказательством возможности поколебать ее веру в Распутина может служить то, что произошло летом (вернее весной. – А. В.) 1911 года, в самый разгар бесчинств, творимых иеромонахом Илиодором в Царицыне. <…> Илиодор, под личиной патриотизма и преданности самодержавному русскому Царю, всемирно поносил не только светскую, как местную, так и центральную, власть, но и Св. Синод. Посланный Синодом для увещевания Илиодора епископ Парфений ничего добиться от него не мог. Государь, не имея возможности разобраться в этом деле, ввиду противоречивых данных, сообщаемых ему с одной стороны гражданской властью, а с другой Распутиным через посредство Императрицы, решил послать на место какое-либо лицо, пользующееся его особым доверием с тем, чтобы узнать всю правду. Таким лицом был избран один из флигель-адъютантов Государя, А. Н. Мандрыка (впоследствии Тифлисский губернатор), в преданности которого Государь был уверен. Выбор этот был, однако, подсказан Государю через посредство Царицы тем же Распутиным, рассчитывающим на то, что двоюродная сестра Мандрыки была настоятельницей Балашевского монастыря и находилась всецело под влиянием Гермогена, а следовательно, признавала авторитет Илиодора, а главное – Распутина. Соответственные указания при отъезде Мандрыки в Царицын и были посланы ей Распутиным.

Расчет Распутина, однако, не оправдался. А. Н. Мандрыка на месте не только разобрался в сущности дела, которое он должен был разъяснить, но еще выяснил и причастность к этому делу самого Распутина. Кроме того, раскрылась для Мандрыки и личность самого Распутина, побывавшего незадолго перед тем в Саратовской губернии и посетившего некоторые из тамошних женских монастырей. В монастырях этих он предавался определенному разврату, заставлял монахинь мыть себя в бане и втягивал их в отвратительные оргии, одновременно хвастаясь своей близостью к Царю и Царице.

Вернувшись в Царское Село, А. Н. Мандрыка сделал Государю в присутствии Царицы подробный длившийся более двух часов доклад. В величайшем волнении передал он все, что выяснил о Распутине, причем закончил словами, что для всякого, подобно ему глубоко почитающего царскую семью, совершенно невыносимо слышать, как священное имя Царя и Царицы соединяется с именем грязного развратного мужика.

Факты, доложенные Мандрыкой, а в особенности искренность его тона (доклад его закончился случившимся с ним почти истерическим припадком) очевидно произвели глубокое впечатление на Царскую чету.

Но не дремало тем временем и распутинское окружение. Была выписана из Саратова упомянутая настоятельница Балашевского монастыря, причем добились ее приема Государыней. Цель преследовалась определенная – разрушить веру в доклад Мандрыки путем очернения его самого устами его близкой родственницы. Одновременно Государь со своей стороны вызвал, ездившего в Царицын от Синода, епископа Парфения, который всецело подтвердил данные, сообщенные Мандрыкой».

• [194]. Новиков А.П. Балашовский Покровский женский монастырь. Цитата: «Благодаря содействию влиятельных лиц, сочувствовавших игуменье, и прежде всего, двоюродного брата матери Марии Александра Николаевича Мандрыка, пользовавшегося особым благоволением и доверием царской четы, удалось организовать приём у императрицы».