скачать книгу бесплатно
Лоран поцеловал жену, прижал её к себе.
– Нам с Ванечкой было очень плохо без тебя, хорошо, что ты вернулась.
Таисия посмотрела на Лорана, потом на спящего сына.
Вспомнила о Николае.
«Коля, – подумала она, – я буду с тобой в следующей жизни, а в этой я нужнее здесь».
Лоран, уходя утром на работу, нервничал. Он еле дождался окончания дня. Сначала хотел отпроситься, чтобы уйти пораньше и убедиться, что жена ждёт его дома.
Но боролся с этим желанием. Подумал, что раннее возвращение может натолкнуть Таисию на мысль о недоверии ей.
А Лоран этого не хотел.
Когда вернулся домой, вся дневная тревога ушла, словно её и не было. Всё было так, как он хотел.
– Рад видеть тебя, Тая, – обрадовался он жене.
– Я тоже!
Лоран ни разу не спросил, где Таисия была в тот день. Не захотел ворошить прошлое, расследовать, узнавать. Просто перестал быть следователем. Предпочёл остаться отцом и мужем.
Глава 2
Герман вернулся в город в середине зимы 1911 года. Долго ходил вокруг дома, где жила Анна.
Не решался войти. Думал, что его уже все забыли.
Это были самые тяжёлые полтора года в его жизни. Скрываться от правосудия было нелегко. Он даже не рискнул вернуться в Польшу, так как там наверняка было на него досье. Поэтому скрывался в глухой деревеньке неподалёку от Ростова. Отпустил бороду. Длинные волосы заплёл в косу. Изучал своё отражение в зеркале и не видел в себе прежнего Германа. На него смотрел постаревший, поседевший мужик. Никто не узнал бы его в таком виде, да он и сам не узнавал себя.
Набравшись смелости, постучался.
Стук в дверь в 4 утра насторожил пани Левандовски. Помощница обычно приходила в 5, да и не стучала, у неё были ключи. Анна встала с кровати, подошла к двери, стука больше не было.
Прислушалась, подумала, что кто-то ошибся. Постояла ещё, стук повторился.
– Кто там? – спросила она негромко, боясь разбудить Софью.
Девочка спала очень чутко. Она, видимо, тоже услышала стук и выбежала из своей комнаты.
– Это я, Герман, – услышала Анна, и мир поплыл перед её глазами.
Она почему-то не торопилась открывать. Руки дрожали. Дверь открыла подбежавшая Софья.
Герман первой увидел её.
Анна стояла за дверью.
– Здесь живёт пани Анна? – спросил Герман.
– Здесь, – прощебетала Софья, повернулась к Анне и обратилась к ней: – Маменька, это к вам, пустите же его, мороз на улице ого какой. Сейчас хо?лода напустим, замёрзнем.
Анна распахнула дверь широко.
Их взгляды встретились. Анна пыталась угадать в обросшем мужике Германа.
А он хотел поскорее вытереть слёзы с лица своей любимой.
Вошёл, закрыл за собой дверь.
– Что же вы стоите, маменька? Обнимайте же его скорее, а то опять исчезнет, где мы его искать будем? – пролепетала Софья.
Анна узнала любимые глаза, но обнимать не торопилась.
Только когда Герман подошёл к ней близко, она бросилась ему на шею.
Он подхватил её, закружился с ней.
Потом отпустил, снял тулуп и прижал к себе Анну.
Целовал её мокрые от слёз щёки.
– Я вернулся, Анечка, я обещал и вернулся.
Анна словно потеряла дар речи. Она то плакала, то успокаивалась.
Поначалу Софья смотрела на Анну и Германа с удивлением, подумала, что оба какие-то странные: не радуются, а плачут. А потом решила пойти в свою комнату.
– Я так ждала тебя, Герман. У меня столько всего произошло. И всё без тебя. Не знаю, как смогла всё это пережить, – произнесла Анна, немного успокоившись.
– Анечка, я не мог вернуться раньше. Я теперь живу по чужим документам. Только так смогу находиться рядом с тобой.
– Я буду заплетать тебе косы как Софье, – сказала Анна улыбнувшись и потрепала Германа за косу. Мне стало легче ждать тебя, когда моя дочь вернулась ко мне. Она, оказывается, жила в другой семье. Не понимаю, как Густав мог отдать её чужим людям, а мне сказать, что она умерла. Это же так жестоко, Герман.
Герман удивлённо посмотрел на Анну, задумался.
– Анечка, – сказал он, – этого не может быть, это и правда чудо какое-то!
А у самого защемило в сердце. Если бы он не увидел девочку, то подумал бы, что Анна сошла с ума. Но девочка-то была. Он понял, что Анна принимает её за свою дочь, но решил не переубеждать. Герман так долго ждал этой встречи, что даже лёгкое помешательство Анны не пугало его. Анна рассказала Герману о появлении Софьи в её доме, о свадьбе Янека, о болезни, из-за которой еле выжила, о том, что Зоя потеряла ребёнка и опять беременна.
– Представляешь, – говорила она Герману, – у нас с тобой скоро будет внук или внучка.
– Представляю, мне вообще повезло, только вернулся, а у меня уже и дочь есть, и внуки скоро будут, – произнёс Герман смеясь.
Анна серьёзно посмотрела на мужчину.
– Софья очень ждала тебя, позволь ей называть тебя отцом. Я думаю Густав на небесах будет рад этому, – Анна показала рукой на потолок.
Герман кивнул. Ему стало казаться, что попал в сумасшедший дом. Но уходить не собирался.
С Софьей подружился быстро. Когда она называла его «папенька», Герману казалось, что так было всегда. Во время семейного ужина, на который Анна пригласила сына и невестку, Герман сказал Янеку, что его беспокоит лёгкое помешательство Анны.
Янек только пожал плечами. Посоветовал Герману не расстраивать её, чтобы не было истерических припадков.
За ужином Герман украдкой поглядывал на Зою и поймал себя на мысли, что Янеку очень повезло с женой.
***
Матильда берегла своё женское хрупкое счастье. Ей казалось, что Макар нежен с ней ровно до тех пор, пока не встанет на ноги и не убежит к своей Таисии. Она ревновала к женщине, которая смогла так влюбить в себя Макара. Завидовала ей. Иногда ночами Макар шептал ненавистное ей имя. Матильда, стиснув зубы, всячески пыталась не обращать на это внимания. Тешила себя только тем, что это она вызывает такие эмоции у Макара, раз он шепчет чужое имя, и тем, что если он вспоминает Таисию, значит, она не хуже, чем соперница.
Матильда прекрасно понимала, что Макар не любит её, но решила, что и её любви хватит на них двоих.
Иногда Матильда закрывалась в своей комнате и давала волю слезам. Уже настолько не могла смотреть на взаимную любовь Ильи и Леи, что попросила их уйти из её дома и жить своей жизнью.
Дочь и зять ушли, сняли небольшой домик неподалёку.
Макар стал чувствовать ноги неожиданно, когда прошёл почти год после случившегося.
Он проснулся оттого, что почувствовал, как ноют колени. Привстал, дотронулся до них руками, смог согнуть ноги.
На радостях разбудил Матильду. Обнимал её, целовал, а она уже мысленно провожала его. Решила, что не будет его держать. А Макар и не торопился уходить. Он по-прежнему вспоминал ночами Таисию, но продолжал жить с Матильдой.
***
А Николай ждал. Ещё с декабря он снял дом Евгении. Дед, который этот дом сдавал, умер под Новый год, а за ним ещё и его жена. Детей у них не было, Николай забрал себе их собаку и ходил утром и вечером кормить оставшихся кур.
Он давно запретил себе думать о Таисии. Стоило ей возникнуть в его воспоминаниях, тотчас начинал что-то делать: то рубил дрова, то мастерил из дерева. Когда-то этому научил отец, и сейчас Николай с благодарностью вспоминал его уроки. Неожиданная встреча с Таисией смутила его.
Когда он держал ребёнка и смотрел в любимые глаза, еле справился с желанием схватить Тайгу и убежать на край света. Это сиюминутное желание быстро прошло. И потом Николай посмотрел на неё совсем другими глазами.
Перед ним стояла уже не та Таисия, которую любил. Куда-то подевалась её стройность, появилась хромота. Лицо стало чуть полнее. Нет, оно не делало Тайгу непривлекательной. Просто девушка стала другой. А когда Николай представил себе, как ненавистный ему Лоран Волков, обнимает и целует свою жену, ему захотелось убежать поскорее. Что он и сделал. Еле выдавил из себя: «Поздравляю, жаль, что всё так вышло» и пошёл прочь.
Он не знал и уже не хотел знать любит ли его Таисия. Ненависть к Лорану перекрывала всё желание вернуть Тайгу. Николай не мог избавиться от этого чувства. За все дни, проведённые в тюрьме, за шрам, изуродовавший лицо, за смерть отца Николай винил Лорана.
Но не искал с ним встречи, хотя желание отомстить Лорану не пропадало. А когда увидел сына Таисии, так вообще стало страшно от своих мыслей. Лишать маленького ребёнка отца Николай передумал.
Он всё чаще смотрел на выцветшую фотографию Евгении. На ней она была ещё ребёнком. Но сходство всё же было. Николай боялся забыть её. Боялся, что если встретит на улице, то не узнает. Видел-то один раз в жизни. Но что-то тянуло его к этой женщине. Не любовь, а нечто другое. Больше благодарность за то, что предложила на кладбище помощь, накормила, поделилась одеждой.
За месяцы ожидания Николай много чего смастерил: столик и стульчик для сына Евгении, повесил полки и разместил на них всевозможные банки с травами, которые были просто расставлены в углу. Починил обеденный стол. Снял со стен фотографии неизвестных ему людей, смастерил дня них рамки и повесил обратно. Надеялся, что хозяйка дома не обидится за такое самоуправство.
Николай трудился в порту. Несмотря на то, что Парамонов предлагал работу у себя на мельнице, встречаться на территории с Янеком и Зоей ему не хотелось. Он так и не сходил к Янеку выразить слова благодарности. Решил, что Зоя сама всё передаст, если посчитает нужным.
Холодным промозглым мартовским утром Николай перед работой по привычке отправился во двор деда, чтобы покормить птиц. Курятник был сразу справа от калитки.
К самому дому Николай подходил редко, примерно раз в неделю обходил вокруг и смотрел, целы ли окна. А тут его что-то потянуло сделать почётный круг.
Второй вход в дом располагался со стороны внутреннего двора. Подходя ближе, он услышал, как кто-то стучится в дверь. Николай схватил палку, завернул за угол.
На пороге стояла худенькая женщина в лёгком промокшем кафтанчике.
Она упёрлась головой в косяк и монотонно стучала. Увидев Николая с палкой, отпрянула от двери. Их взгляды встретились. Это была Евгения. Николай бросил палку, подбежал к ней.
– Не трогайте меня, – пригрозила Евгения. – Я буду кричать. Что вы здесь делаете? Дед очень сильный, уходите немедленно.
Николай улыбался, его сердце бешено колотилось.
«Вернулась, вернулась», – стучало у него в голове.
Евгения сделала несколько шагов назад и уже вот-вот собралась убегать.
– Я Николай, помните, мы встретились с вами на кладбище?
Евгения посмотрела недоверчиво. Сердце Николая ушло в пятки. Он-то думал, что она будет рада встрече с ним. А она просто пожала плечами и произнесла:
– А… Николай… – потом помолчала и продолжила:
– И что вы здесь забыли, Николай?
– Я живу в вашем доме, – ответил он смущаясь. – Вы не беспокойтесь, я плачу исправно. Вот как дед с бабкой умерли, я стал откладывать оплату, чтобы потом передать вам.
– Как же жаль деда, – вздыхая, сказала Евгения.
Николай подошёл ближе.
– А ключи-то у вас? – спросила она, даже не взглянув на него.
– У меня, – кивнул Николай. – Держите.
Он протянул ключи.
– Позвольте мне вечером забрать свои вещи, я на работу опаздываю.
Евгения посмотрела на него грустными глазами и ответила:
– Да вы можете и оставаться, я только некоторые вещи заберу и уеду. Ключ повешу в курятнике.
– Как это уедете? – произнёс неожиданно Николай.
– Уеду туда, где меня не знает никто. Я потеряла всех дорогих мне людей.
Евгения опустила голову, Николай увидел, как слёзы закапали из её глаз. Она быстро вытерла их. А потом смело взглянула на юношу, словно хотела показать, что она не плакала.
Сердце Николая сжалось ещё сильнее. «Жалей её, жалей», – твердил какой-то голос внутри.
И тут же Николай вспомнил слова деда: «Слёз от неё не добьёшься, всё в себе держит».
Евгения продолжала смотреть на него. Только красные глаза выдавали её тревогу.
