скачать книгу бесплатно
– Ну что, – произнесла Карина ласково, – скучал по мне?
– Нет, – ответил резко Янек.
– А ты не груби. Тебе не идёт быть таким. А я вот в отличие от тебя не спала всю ночь. Мне доложили, что ты не ужинал и не завтракал. Дорогой, разве так можно? Где же ты возьмёшь силы, чтобы повторить твой вчерашний порыв?
Янек покраснел.
– Ничего не повторится. Это была ошибка.
– Правда? – удивлённо спросила Карина. – А я-то думала, что ты от всего сердца.
Карина подошла к Янеку очень близко и произнесла:
– Ты, наверное, знаешь, что я ищу сведения о тебе. А знаешь зачем? Я хочу послать твоей семье весточку. А какой будет эта весточка, зависит от тебя.
Если будешь выполнять мои условия, им придёт доброе письмо, если нет, то можешь не обижаться, им придётся похоронить тебя в своих сердцах. Выбирай. Я два раза предлагать не буду.
За хорошо выполненные мои условия, я даже позволю тебе самому написать письмо семье. А тебе всего лишь нужно любить меня. Можешь даже через силу.
Внутри Янека всё кипело.
«Кто, кто, – думал он, – может выдать меня? Да любой может. Ну узнает она имя, и что? А всё тогда. По моему имени в ростовской полиции ей выложат всё досье. И тогда моя жизнь закончится. Зоя, Золо?то моё, не верь, любимая, никому и ничему. Я только твой, мне не нужен никто».
– Задумался… – сказала Карина. – Это хорошо, думай. Я же узна?ю о тебе всё! Просто вопрос времени. А сейчас потренируемся. Раздевай меня. Ты же уже привык видеть меня обнажённой? Заметил, что сегодня что-то не так?
Янек покачал головой.
– Не буду, – сказал он.
Глаза Карины вспыхнули.
– Ну ладно, – прошипела она, – начну я, а ты продолжишь.
Она начала расстёгивать пуговицы рубахи. Янек смотрел на обнажившуюся грудь. И вдруг схватил Карину за руки, потом отпустил и начал обратно застёгивать пуговицы.
Карина захохотала.
– Ну что ж, поиграем. Я расстёгиваю, ты застёгиваешь. Мне это уже нравится.
Она опять расстегнула пуговицы. Потом положила руки на плечи Янека, посмотрела ему в глаза и произнесла:
– Не бывает неприступных мужчин, я проверяла. И исключений не бывает.
Янек чувствовал, как бьётся сердце Карины, чувствовал, как и его сердце колотится бешено.
Оттолкнул её. Она оступилась и упала на пол.
Янек подскочил к ней мгновенно.
– Простите, я не хотел, – прошептал он.
– Раздевай меня, – прошипела Карина.
Янек встал, посмотрел сверху на сидящую на полу Карину, и произнёс:
– Я не могу, вы зря тратите на меня время.
Карина вскочила на ноги, бросилась на Янека и впилась в его губы своими губами. Янек опять оттолкнул её. Карина вытерла рукавом рубахи губы и зло произнесла:
– Вот значит как! Посмотрим, как ты потом заговоришь.
Она вылетела из кабинета, вернулась минут через десять с двумя охранниками и сказала им:
– Ссыльный Умаров по приказу начальника отбывает на новое место. Теперь он будет санитаром в инфекционном госпитале. Распишитесь, Умаров, что ознакомлены.
Карина протянула ошарашенному Янеку ручку.
Он дрожащей рукой поставил свою подпись. Охранники схватили его и потащили, словно он не мог идти сам.
– Ещё приползёшь ко мне, – крикнула обезумевшая женщина вслед, – а не приползёшь, так сдохнешь там. Не остаются там в живых.
Уже две недели Янек мыл полы в госпитале, переносил больных, кормил тех, кто был не в состоянии сделать это сам. Столько заболевших людей он не видел даже тогда, когда его отец работал в больнице в Варшаве. Многие из тех, кого обслуживал Янек с первых дней работы в госпитале, уже покинули этот свет.
Им на смену привезли других. Насмотревшись за весь день на больных, натаскавшись их до тяжести в спине, Янек почти не ел и очень мало спал. Часто кружилась голова. Иногда перед глазами всплывал образ Зои или матери. Янек стал замечать, что он говорит вслух с этими образами.
Старался держать себя в руках. О Карине ничего не слышал.
После четырёх недель работы его неожиданно посадили в одиночную камеру и продержали там больше месяца. Охранники и другие работники госпиталя окрестили Умарова «заговорённым». Он ни от кого не заразился. Хотя текучка кадров в госпитале, тем более среди санитаров, была большая. Нередко и сами санитары попадали на больничные койки.
На вопрос Янека о том, почему он находится в камере, никто не отвечал. Приносили еду, дни тянулись и ничего не менялось. Всё было монотонным, скучным, тревожным. Неизвестность пугала. Янек совсем потерял счёт времени.
Как-то дверь открылась и Янек услышал:
– На выход.
Он поднялся, его провели по коридорам в санитарную комнату. Велели помыться, выдали новую одежду и сказали, что он возвращается в швейную артель.
Янек не знал, радоваться ему или нет.
Был вечер. Работники артели уже готовились ко сну. Увидев Янека, они встретили его радостными криками.
Наутро Янек приступил к уже привычной ему работе. Вместо Карины смотрителем был теперь один из ссыльных. Янек ни у кого не спрашивал, куда она подевалась, но каждый подошёл к нему и поведал, что Карина болела, и пока она слаба, её замещает ссыльный Богомолов.
Этот Богомолов почему-то глаз с Янека не сводил. Его прислали в артель за несколько дней до отправки Янека в инфекционный госпиталь. Через неделю Богомолов подошёл к Янеку и велел пройти за ним. По уже привычному пути Янек оказался в кабинете Карины. Она сидела перед ним живая, здоровая. Улыбалась.
Янек поздоровался. Встал перед ней, опустил голову. Карина велела Богомолову возвращаться в цех.
Она вышла из-за стола, обошла Янека вокруг и сказала:
– Я удивлена, Умаров, что ты живой. Да ещё и живее всех живых. И как тебе удаётся оставаться таким?
Янек промолчал. Карина продолжала:
– Я из-за тебя столько списков перелопатила. Читай, – она протянула Янеку несколько листов.
Янек начал читать:
– Соловейчик, Болотный, Мурлыка, Соколиный, Петров, Сухарев…
Фамилий было много. Но среди них не было Левандовски. Карина же после каждой озвученной фамилии изучала выражение лица Умарова. Надеялась, что назовёт свою и лицо дрогнет.
А потом неожиданно произнесла:
– Ну вот и всё, значит, я не ошиблась, и твоя семья вскоре узнает о том, как их ссыльный родственник пал в стенах инфекционной больницы.
У Янека затряслись ноги. Перед глазами потемнело. Он не заметил, как Карина оказалась совсем близко. Обняла его. А Янеку вдруг показалось, что это Зоя рядом с ним. Он вглядывался, тёр глаза, смотрел на неё, а потом обнял и поцеловал.
Карина вздыхала, Янек шептал:
– Золо?то моё, как же я скучал по тебе.
Гладил Карину по волосам и груди, прижимал к себе. Очнулся уже на полу. Голова надзирательницы лежала у Янека на груди. Он резко встал. Посмотрел на обнажённую женщину, увидел свою одежду рядом с ней. Стал тереть виски. Не помнил ничего.
А Карина потянулась, встала и тоже начала одеваться, потом произнесла:
– А ты хорош… Золо?то моё… Я даже никогда не слышала, чтобы так кого-то называли.
Янек молчал. Он по-прежнему силился вспомнить, что всё-таки произошло.
Вернулся в барак, лёг на кровать, слёзы капали из его глаз, он тихо шептал:
– Зоя, Зоечка, Золо?то моё, прости, прости, прости…
***
Макар лежал на больничной койке и вспоминал Матильду и Таисию. Но всё чаще думал о жене и дочке. Жалел, что так мало уделял им времени и ни разу с момента ухода на войну не написал ни одного письма. Эта война заставила Макара по-другому взглянуть на жизнь. На полях боёв он насмотрелся на всякое.
А сейчас попросил у медсестры лист бумаги и карандаш. Начал писать письмо Матильде. Писал долго, перечитал несколько раз. А потом порвал на мелкие кусочки. Решил, что незачем давать надежду. А вдруг война не пощадит его? Так жена без весточки и страдать меньше будет.
Ещё пару дней и Макара должны были отправить обратно в горло войны. Он завидовал тем, кого после госпиталя отправляли домой. Даже думал, что сможет легко обходиться без слуха или зрения, лишь бы больше не возвращаться в это пекло.
На место выздоровевших больных тут же клали новых с разными увечьями. Раненые были повсюду. Мест не хватало и коридор тоже стал палатой. Оставляли только узкий проход. Остальное было заполнено койками. После небольшого ранения в области груди Макар почти два месяца пролежал в госпитале. Рана долго не заживала. И вот осталось совсем немного.
Осторожно проходя мимо коек, Макар вглядывался в лица. И вдруг остановился на одном. Подошёл ближе. Солдат спал. У него была забинтована голова и рука. Макар долго смотрел на него. Не будил. Это был Николай. Сердце Макара стучало бешено. Он даже не мог понять, что сейчас испытывает больше: радость от встречи с ним или ненависть из-за того, что Таисия любила Николая.
Николай пошевелился, открыл глаза, потёр их здоровой рукой. Привстал. Уставился на Макара.
– Какая встреча, – прошептал Николай, подвинулся чуть ближе к краю и жестом показал Макару, чтобы тот сел.
– Да уж, не ожидал, – ответил Макар. – Что с рукой?
Николай прижал к себе забинтованную руку.
– Пальцев нет, – грустно сказал он. – Домой отправят наконец-то. Чёрт с ними, с этими пальцами. Не могу больше так. Писем от жены нет. Не знаю о них ничего. Столько раз писал. Ответа нет.
У Макара защемило в сердце.
– От жены? – переспросил он. – Как там Тая?
– Тая? Хорошо, наверное, Тая. Живёт себе с Лораном, не тужит. А ты не изменился, Макар. Сразу о бабе интересуешься… А как отец, сестра? Тебе неинтересно?
Но Макар словно ничего не услышал о сестре, отце и прошептал:
– С Лораном, говоришь. А как же так? А ты?
– А я вот перед тобой, – ответил Николай. – Меня дома Женя ждёт и сын Прохор.
Макар схватился за голову. Долго так сидел, а потом спросил:
– А как там мои? Зоя как?
Николай рассказал Макару о том, как Янек спас его, о расстреле, Григории, Евдокии и двойняшках, которых родила мачеха, о китайце Джане, Зое и её детях.
Макар слушал и ему казалось, что он потерял целую жизнь. Так захотелось увидеть Зою, отца и даже мачеху.
– Ты ничего им обо мне не говори, если свидитесь, – попросил Макар. – Я сам приеду, если Бог даст. И жену привезу, и дочку. Мне тоже есть кем похвастаться.
– Как жену-то зовут? – поинтересовался Николай.
– Матильда, а дочку Анна.
– Рад за тебя, Макар, – сказал Николай.
– Я же с Ильёй теперь в родственных связях, – произнёс Макар. – И имя у меня теперь другое. Я теперь Михаил Быков. А Илья – Тихон Лесной. Начудили мы, Коля. У Ильи жену Леей зовут, и она дочка моей Матильды.
И Макар рассказал, как оказался в немецкой деревне. А вот о похищении Тайги умолчал. Ему стало стыдно рассказывать об этом.
– А где Илья теперь? – поинтересовался Николай.
Макар пожал плечами.
– Воюет, наверное, нас вместе призвали, потом меня перевели. Не знаю я о нём ничего. Тоже домой хочу. Везёт тебе, Коля. Ты посчастливее меня будешь. Всех теперь увидишь.
Два дня, которые оставалось провести в госпитале, Макар не отходил от Николая. А перед выпиской попрощались. Договорились встретиться в Ростове после войны.
Николай вернулся в Ростов в конце января 1916 года. Шёл по улице, стыдливо пряча руку без пальцев в карман. Дома была Зоя с детьми. В этот день Евгения работала. Когда в дверь постучались, Зоя испугалась. К ним никто никогда не приходил.
Она подошла к двери, взяла кочергу, которая стояла у порога на всякий случай.
