скачать книгу бесплатно
Сад был небольшой, но полон плодоносными деревьями и всевозможными цветами. Желтые бархатцы соседствовали с колокольчиками и васильками. Купавы азалий красовались коралловыми и небесно-голубыми оттенками и привлекали пчел благоуханием жизни. Нежные белые пионы изгибались под весом цветков. Ухоженные яблони с созревшими плодами ласкались в легком шепоте ветра.
За садом простирался огород, в основном, высаженный картошкой. За ним – раскинулось пастбище для домашнего скота. Еще дальше проглядывались в дымке летней жары горы. Они поднимались все выше и выше, словно хотели встретиться с небесами. Всегда такие неизменные и величественные. Одинокие.
Анастасия принялась за работу.
– Мама! Мама!
Двое мальчишек ворвались в тихий обитель и заполонили его гомоном – невидимыми нитями жизни, нитями, что уже навеки вплелись в Настино сердце. Она чувствовала, как сердце наполняется любовью, глядя на мальчишек, озаренных улыбками, нетерпением, ворохом эмоций. И ничего, что они запачкали одежду соком трав и грязью, что снова играли в новых кроссовках, которые должны были беречь, что получали несколько синяков и царапин. Она ничего не скажет. Не будет ворчать, играя роль строгой матери.
– Мама! – звонко голосил Арсений.
– Не перебивай старших! – ворчал Кирилл, держа в руках повидавший не одно сражение футбольный мяч.
– Я тоже хочу сказать.
– Не спорьте, мальчики.
– Давай, вместе?
– Давай, давай.
– МЫ ВЫИГРАЛИ!
– Молодцы!
Анастасия обняла мальчишек; они продолжили тараторить.
– Сначала мы обыграли обалдуев с улицы Фрунзе, но их легко было выиграть – слабаков! Потом показали, кто тут главный бешенным Кутузцам… ох как они злились, думали, что выиграют, но не тут–то было. И завершили беспроигрышную серию победой над самым злобным противником – ребятами с улицы Дерябина.
– Я уж думал, проиграем, когда пропустили два мяча.
– Младший брат, как всегда сдался раньше времени.
– Я не сдался…
– Сдался, сдался. А я вошел в азарт и забил два мяча за одну минуту! Представляешь, ма?
Анастасия лишь кивала, боролась со слезами.
– Но я–то ладно, брат у нас отличился – победный гол забил. ГОЛОВОЙ! Я аж рот открыл от изумления.
– Я сам не знал, что так могу.
Что со мной? Соберись, мамочка. Не пугай мальчишек глупыми слезами – не место и не время. И что плакать? Они рядом, живы и здоровы. Любят тебя. Ты для них – Бог.
Пока.
– Мам, ты чё плачешь?
– Нет, Сеня, не плачу.
– Врать не хорошо, мам. Сама так учишь. Мы видим, что плачешь.
– Ты прав. Простите, – Анастасия поспешно смахнула слезы с покрасневших щек. – Я так радуюсь вашей победе.
– Странная радость.
– Не то слово.
– Давайте раздевайтесь, умывайтесь и за стол.
– Мам, а чем так вкусно пахнет? – Арсений облизнулся.
– Твой любимый черничный пирог.
– Круто! Ням-ням!
– Но перед пирогом вы обязательно съедите по большой тарелке жаркого с говядиной.
– Это мы с удовольствием, – сказала Кирюша, и обратился к брату. – Пойдем, бомбардир, ноги мыть.
***
Звенел будильник.
Антон, укутавшись в одеяло, лежал с открытыми глазами, в которых затесались нити грусти, боли. Загубленная юность – в прошлом. Неотвратимо убогое существование сейчас. И нет будущего тому, кто оступился. Жизнь во тьме – в теле призрака, которого не видят, не замечают, а если замечают, стараются избегать.
Он нехотя откинул одеяло, сплошь усеянное кошачьей шерстью, выгнал удобно устроившегося в ногах черного кота и отключил будильник на мобильном. Проверил сообщения и почту. Пусто, если не считать спама и одного единственного предложения пройти собеседования по профессии «менеджера по уборке».
Они что там курят, подумал он, читая обязанности обычной технички, натирающей глянцевую плитку в бездушном торговом центре.
После методичной чистки зубов, Антон посмотрел на собственное отражение: двухдневная щетина, шрамы на правой щеке, впалые скулы, красные глаза от переутомления и плохого сна, тонкие линии морщин на высоком лбу, короткая стрижка, много седых волос.
Приняв контрастный душ, Антон приготовил яичницу с фасолью и налил крепкий кофе, разбавив его сгущенным молоком.
Во время завтрака включил телевизор. Новости. Ничего нового в капиталистическом строю. Воруют и продают, предают и убивают. Лгут, лгут, лгут. Правда – никому не нужна. А зачем знать, чтобы расстраиваться? Книги, интернет, телевидение учат мыслить позитивно, не оглядываться в прошлое, жить сегодняшним днем. Здесь и сейчас. Люди так и делают. Живут настоящим, не думая о будущем. Живут, гонясь за успехом, благополучием. Думают, что если добьются этого самого успеха в личной жизни, на работе, ломая чужие судьбы, или купят в «кредит» новую машину или недвижимость, круче чем у других таких же потерянных, то обретут покой и удовлетворение от жизни, от собственных амбиций и устремлений.
Лишь одна новость приковала его внимание – о чудесном спасении трехлетней девочки из груд бетонных развалин на третий день после ужасного землетрясения на острове Хоккайдо. Антон прослезился не от вида девочки, а от скупых слез спасателя, стоявшего на развалинах цивилизации, под которыми погребены его близкие и родные, без вести пропавшие. И вот чудо – его руки спасают одну жизнь.
«Что вы чувствуете? – спрашивает корреспондент у спасателя.
«Извините, – говорит он и отворачивается от объектива камеры, чтобы не показывать боль, слабость, душу».
Внутри здания заводоуправления металлургической медной компании его встретили неодобрительными взглядами сонные сотрудники охраны.
– Пропуск прикладывайте к турникету, – сказал один.
Антон выполнил. Зеленая стрелка показала направление, турникет поддался.
– Где отдел кадров?
– Идешь прямо по коридору. Кабинет 102. Справа. Увидишь.
– Спасибо.
На полу светло–бежевая плитка, стены, обклеенные обоями под покраску, натяжные потолки, кофейного оттенка двери с золотистыми ручками и табличками с номерами.
102.
Антон для приличия постучался, зашел. В кабинете за офисными столами, уткнувшись в мониторы мерно работающих компьютеров, седили три сотрудницы. Друг от друга их отделяли стеклянные перегородки. Три рабочих зоны – три разных мира. Семейные фотографии, напечатанные изречения древних мыслителей, статуэтки, косметика, дивно пахнущие астры в стеклянной вазе, кактусы в горшках среди корпоративной безликой серости – создавали атмосферу, располагающую к беседам.
– Доброе утро, – поздоровался он и обратился к девушке лет двадцати трех, с кудрявыми непослушными волосами и уставшими глазами, но не лишенными живительного огонька. – Я по трудоустройству. Мне к кому?
– Здравствуйте, садитесь.
Антон сел напротив девушки. Воздух словно пропитался ее духами с нотками апельсина и чего–то такого греческого, морского. На белоснежней рубашке, заправленной в черную юбку, висел бейдж.
«Екатерина Шолохова.
Специалист по подбору кадров».
– Можно ваши документы.
Наблюдая, как девушка своими ухоженными руками перебирает его трудовую книжку, военный билет, справку о неоконченном высшем образовании и менее приятную справку об отбытии наказания, Антон одернул и попытался скрыть от взора специалиста свои руки, грубые с въевшейся грязью. Он подрабатывал автомехаником у родного дядьки, Сергея Васильевича, который заботился о непутевом племяннике. И забота проявляется не только в материальном плане. Он единственный, кто не отвернулся из близких родственников, а поддержал. И будет поддерживать, в этом Антон не сомневался. Сергей Васильевич не был святым, но его широкая душа и большое сердце, способное сострадать и помогать в трудную минуту, искупали все его грехи.
– По какой профессии хотите работать? – спросила специалист, глядя, по сути, в пустую трудовую книжку. Упаковщик гвоздей в шестнадцать лет на период летних каникул. Официант в ресторане «Своя компания» на втором курсе. Специалист службы безопасности – тот же охранник в ночном клубе «Бесстыжая кобыла». Дальше – пустота, вычеркнутые годы из его жизни, белая бумага. И пара–тройка неофициальных работ на больших и мелких частников. В том числе у Сергея Васильевича.
– Слесарем.
– По какому направлению?
– Механика. – Молчание. – Я не окончил УПИ по профессии «Ремонт и обслуживание механического оборудования в металлургической промышленности».
– Вижу, – она отложила трудовую книжку. Посмотрела на него. Без осуждения. Пока. – Четыре курса. Почему не закончили?
– Там есть другая справка.
Все встало по местам.
Шах и мат.
Пробел в трудовой книжке заполнен – за белой бумагой прятался уголовный срок.
Статья 281.1 УК.
– Ясно.
Екатерина начала печатать, заполнять специальную форму согласно стандартам предприятия. Правила и свод законов – фундамент для цивилизации.
– Перед тем как отправить Вас к начальнику ремонтно-механического цеха на собеседование, я обязана предупредить: даже после успешного собеседование Вам может быть отказано в трудоустройстве службой безопасности предприятия.
– Знаю. Не первый завод.
– Хорошо, – их взгляды снова встретились. Антон удивился, она смотрела так же добродушно. Никакого неодобрения. – Сейчас необходимо заполнить анкету. Я задам несколько вопросов и отпущу к начальнику цеху.
Начальнику цеха Сергею Витальевичу Озорнину было за пятьдесят. Под метр девяносто ростом, с предательски вывалившимся брюшком, со сверкающей лысиной на голове и с изучающими глазами, он произвел на Антона самое благонадежное впечатление.
Ему точно можно доверять, подумал Антон.
– Проходи, – сказал Сергей Витальевич, складывая документы в шкаф. – И садись напротив меня. Кстати… как зовут?
– Антон.
– Сергей Витальевич.
Крепкое рукопожатие. Уверенный взгляд. Выверенные движения. Сергей Васильевич удобно расположился в кресле. Закурил, успевая отхлебывать из кружки остывшее кофе.
– Выкладывай, почему ты хочешь работать в моем цехе?
– Я умею крутить гайки. Ремонтировать. Восстанавливать. Люблю это дело.
– Обожди. Настя сказала, что у тебя нет опыта работы слесарем.
– По трудовой книжке – нет. Вам нужна трудовая книжка?
– Не вижу смысла. Значит, официально опыта нет, так?
– Так, – подтвердил Антон. – Работал в гараже у дяди. У него частный бизнес.
– Это конечно хорошо. Но сам понимаешь, что это ничего не значит.
– Если вы дадите испытательный срок – я не разочарую.
– Судя по твоим рабочим рукам, охотно верю. За что отбывал срок?
– На четвертом курсе продавал наркотики.
– Долго?
– Меньше месяца.
– И стоило ли?
– Определенно, нет.
– Не стоило. Не стоило. А теперь ответь мне честно. Зачем ты хочешь устроиться в мой цех?
– Я уже отвечал.
