Рецепт любви

Дэфне кивнула, записывая его слова, но её взгляд задержался на его руках, на том, как он двигался по кухне с уверенностью, которой ей так не хватало в её собственной жизни. Она подумала о своём детстве, о том, как её бабушка Айше готовила мерджимек чорбасы – суп из красной чечевицы, ароматный от кумина и мяты, и учила её, что еда – это любовь, которую ты даришь другим. В Стамбуле, где Дэфне проводила лето, кухня была сердцем дома, местом, где собиралась семья, где смех и рассказы переплетались с запахами специй. Она редко думала об этом в столице, где её обеды сводились к сэндвичам на бегу, но здесь, в "Приливе", эти воспоминания оживали. – У нас дома тоже было так, – сказала она, не удержавшись. – Бабушка говорила, что еда – это любовь. Если готовишь без души, никто не захочет есть.

Стас посмотрел на неё, его брови слегка приподнялись. – Откуда вы? – спросил он, и в его голосе не было обычной резкости, только лёгкое любопытство.

– Из столицы, но моя семья… из Турции, – ответила Дэфне, её голос был мягким, почти нерешительным. Она редко говорила о своих корнях с незнакомцами, но что-то в Стасе – его честность, его связь с прошлым – побуждало её открыться. – Я выросла на историях о море и блюдах, которые пахнут домом. Супы, специи, сладости… Бабушка делала баклаву, от которой невозможно было оторваться.

Стас кивнул, и на его лице мелькнуло что-то вроде понимания. – Море меняет людей, – сказал он, помешивая соус. – Здесь оно везде. В воздухе, в еде, в нас.

Дэфне записала его слова, чувствуя, как её статья оживает. Но больше, чем статья, её интересовал он – этот мужчина, который прятал своё сердце за грубоватой манерой и запахом чеснока. Она поддразнивала его, задавая лёгкие вопросы о его любимых блюдах, о том, почему он ненавидит модные рестораны с их "фьюжн-кухней". К её удивлению, Стас отвечал, иногда с саркастической усмешкой, которая начинала ей нравиться. – Они называют это инновацией, – фыркнул он, рассказывая о кафе в центре, где подавали "деконструированный борщ" в виде пены и геля. – А я называю это ленью. Если не можешь приготовить что-то настоящее, не порти классику.

Дэфне рассмеялась, и её смех эхом отразился от медных кастрюль. – Вы старомодны, Стас. Это мило, – сказала она, и её голос был мягким, почти игривым.

Он бросил на неё взгляд, но не возразил. Вместо этого он протянул ей ложку с соусом, который только что снял с огня. – Попробуй, – сказал он, его тон был почти требовательным. – И скажи, чего не хватает.

Дэфне осторожно взяла ложку, поднеся её к губам. Соус был тёплым, с насыщенным вкусом белого вина, трав и лёгкой кислинкой лимона, который мягко раскрылся на языке. Она закрыла глаза, позволяя вкусу осесть, чувствуя, как он переносит её куда-то далеко – может, в детство, к бабушкиной кухне, где запахи были такими же живыми. – Перец, – сказала она наконец, открывая глаза. – Чуть больше чёрного перца, и будет идеально.

Стас прищурился, но кивнул, его губы тронула лёгкая усмешка. – Неплохо, – сказал он, добавляя щепотку перца в кастрюлю. – Может, из вас выйдет повар.

– Не мечтайте, – ответила Дэфне, но её голос был тёплым, и она не могла сдержать улыбку. Она посмотрела на часы и поняла, что провела на кухне больше двух часов. Её блокнот был исписан заметками, страницы пестрели цитатами, описаниями, идеями для статьи. Но она не хотела уходить. Было что-то в этой кухне, в этом разговоре, что заставляло её чувствовать себя… дома. Чувство, которого она не испытывала с тех пор, как уехала из родительского дома, погнавшись за карьерой, за статьями, за признанием.