скачать книгу бесплатно
Улыбнувшись, она сделала шаг к Денису, а женщина на его руках вдруг рванулась к ней, вытягивая длинные тонкие руки с длинными же тонкими пальцами. Ногти впились в кожу, разодрали щеки. Денис отшатнулся, выпустил русалку, а сам шлепнулся на пол, упершись спиной о дверь.
Надя под весом нападавшей упала тоже. Ударила несколько раз кулаками в пустоту. Воздух вокруг заволокло запахом протухшей рыбы. Что-то звонко клацнуло около уха. Чужие пальцы лезли в рот, царапали и раздирали лицо.
– Ты их убила! Моих детей! Убила! Убила!
Наде нечего было ответить. Она не могла сопротивляться бешеному напору русалки. Пыталась прикрыть лицо руками, но увидела перед собой распахнутую пасть. Челюсти русалки сомкнулись на носу, с хрустом и чавканьем вырвали его. Боль заметалась по телу. Надя закричала, но в распахнутый рот снова полезли тонкие извивающиеся пальцы, нащупали язык – вырвали. Потом острый ноготь наотмашь черканул по левому глазу. Мир наполнился темнотой и криками.
Надя позвала:
– Денис! Спаси! Денис, пожалуйста!
Но брат не пришел на помощь. Не в этот раз.
* * *
В этот раз инстинкты победили.
Русалка развернулась на руках, рассматривая Дениса.
Он сидел в коридоре, упершись о входную дверь. Глаза распахнуты, рот приоткрыт, кадык ходит вверх-вниз, вверх-вниз.
Больше не было смысла скрываться, пусть смотрит на нее такую, какая есть: зеленые волосы, глаза с тонкими вертикальными зрачками, большие челюсти, рваные губы, чешуя на щеках и висках и еще – атрофированные жабры на шее.
Русалка медленно подползла, давая Денису время, чтобы он понял: Оли нет и никогда не было. Все морок и разочарование. Он был влюблен в образ, который создал сам себе, а она лишь немного помогла Денису… сделала его счастливым на короткое время. Ну а теперь пора заканчивать.
Он хотел что-то сказать, но русалка опередила: навалилась, вдавила пальцами кадык Дениса внутрь – ногти порвали кожу. Впилась зубами в его сухие обветренные губы, будто в вареные креветки. Откусила. Когда Денис закричал, русалка сломала ему руки в суставах, выбила плечи, вышибла коленные чашечки – и только после этого принялась неторопливо, как умела, душить и кусать.
Она не испытывала удовольствия, скорее, ей стало вдруг уютно от возвращения в привычное состояние. Русалки убивают мужчин – это инстинкт, зов, непреложное правило, как хотите называйте. Русалка, которая сопротивляется инстинктам, плохо кончит.
Как там говорил Денис: это похоже на городскую сказку. Верно.
Не нужно было очеловечиваться. Вот чем закончилось в итоге.
Русалка поползла в ванную. Уже по запаху поняла, что дело плохо. Перевалилась через борт ванны и увидела своих мертвых детей в пузырящейся серой пене. Дети слиплись между собой, их пасти были распахнуты в безмолвных криках, глаза вытекли, а хвосты посмертно вздрагивали.
Бедные, бедные дети.
Русалка беззвучно плакала рыбьими слезами, пока инстинкты не отступили и разум снова не стал светлым. Выхватила взглядом еще живых детей, тех, кого можно было спасти. Принялась соскребать их, очищать, умывать холодной проточной водой. Складывала в пластмассовый красный тазик. Плакала и плакала.
Живых насчитала двенадцать особей. Трое из них вряд ли выкарабкаются, но остальные… если не поздно…
Оля
Та, кого называли Олей, выбралась из квартиры на следующую ночь.
Плоть регенерировала быстро, стопы тридцать шестого размера с красивым педикюром прижились, а нити швов растворялись, оставляя тонкие полоски шрамов на бледной коже.
Весь день она пробовала ходить. Приятно было ощутить пятками холод линолеума и кафельного пола. Мышцы болели, а на плечи давила невидимая сила. Но Оля справилась – к вечеру она уже нелепо пританцовывала, стирая кляксы крови в коридоре влажной половой тряпкой.
Денис был еще жив. Она уложила его на диван и время от времени присаживалась, тихо шепча:
– Спасибо! Я почти уже чувствую себя человеком.
Он не реагировал, не было сил, но явно слышал.
Ночью она вышла из квартиры, легко спустилась по ступенькам, выпорхнула в прохладу города – как и мечтала! Нашла машину Дениса, погрузила на заднее сиденье таз с водой, где плескались выжившие дети. Рядом положила и самого Дениса, предварительно завернутого в одеяло с головой.
Ехать на машине оказалось несложно. Особенно, когда не заботишься о качестве вождения. Ей понравилось подставлять лицо ветру через открытое окно, понравились запах бензина и звук работающего двигателя.
Та, кого звали Олей, мчалась сквозь ночной городок к морю. Она не знала маршрута, но знала, что здесь в любом направлении – вода. Морем пахло повсюду.
Выкатила к пустому причалу, заглушила мотор, почувствовала умиротворяющую тишину. Вспомнила, каково это – находиться глубоко под водой, куда почти не проникает свет и не доходят звуки. Будто что-то могучее окутало ее со всех сторон, как махровое одеяло. Когда-то давно ей нравилось это чувство, но сейчас время изменилось.
Вытащила Дениса, раздела его и разделась сама. Взяла на руки обмякшее тело и прыгнула с ним в воду. Денис нашел в себе силы барахтаться, но вскоре затих. Оля увлекла его от берега в глубину, в темноту, в тишину. Плыть с новыми ногами оказалось не так удобно, как с хвостом, но она быстро привыкла.
Денис захлебнулся минуты через полторы. Оля надеялась, что он так и хотел – умереть в воде, зная, что его жена тоже где-то здесь, пусть в фантазиях и воспоминаниях, но рядом. Она бы прихватила арматуру, но не знала, где ее взять… И так сойдет, в общем. Отпустила тело Дениса в нескольких километрах от берега и поплыла обратно.
В машине ее ждали выжившие дети.
Оля знала, что будет делать дальше. Ей хотелось выехать на трассу и мчать, мчать подальше от этого городка, куда глаза глядят, в сердце страны, чтобы вокруг было много мужчин и мало русалок, чтобы не пахло морем, водорослями, солью и рыбой.
Пока так. Задавив инстинкты. Сухопутная русалка на ногах.
Оксюморон.
Владимир Чубуков. Бабушка
Часть первая
Кличка у Лены Матерьяльцевой была жутковатая. Красная Шапочка.
Получила ее, потому что носила шапочку из кожи индейца. На вид этакий пилеолус, или дзуккетто, как у католических кардиналов. Считалось, что шапочка защищает девочку от зла – от педофилов, сатанистов, гопников и чего похуже. Такие шапочки из кожи индейцев стали популярны после того, как во время американского Зомбо-Хаоса наш бравый президент аннексировал Аляску, вернул ее на родину, так сказать, и вошла она в состав земель российских, что, в свою очередь, позволило алеутской мафии выйти на наши просторы. Вместе с алеутами просочились к нам и теплолюбивые индейцы из южных американских штатов, поэтому индейцев у нас оказалось как-то многовато. Но кончилось все хорошо: объединенными усилиями традиционных для России этнических бандитских группировок был остановлен индейский беспредел на Святой Руси, обнаглевшие индюки поставлены на место и согнаны в Биробиджанскую резервацию, Аляска же покорно легла под наших. В наследие от индейских войн нам остались две вещи: выражение «посадить на кактус» и шапочки из индейской кожи.
Как-то так сложилось убеждение, что если индейца налысо побрить, скальп с него снять, обработать должным образом, то выйдет из этого скальпа клевая шапочка, к тому же обладающая защитными мистическими свойствами. Такие шапочки стали красить в красный, алый, малиновый либо бордовый цвет и назвали красными. Выражение «красная шапочка» в народе прижилось. Стоили такие шапочки немало, многие мечтали их иметь, да не всякому было дано, а вот Лена Матерьяльцева, на зависть окружающим, красной шапочкой обзавелась. Папин подарок. Был ее папа лихим человеком, семь индейских скальпов снял собственноручно. И погиб как настоящий пацан – в бетон закатали.
И вот отправилась наша Лена к бабушке, в лес. Шапочка на голове, рюкзак за спиной. Идет, в наушниках авангардный джаз-метал воет и скрежещет. Последние проблески цивилизации за спиной давно померкли уже. Вокруг только уродливые деревья и мертвые десантники на ветвях висят. Одни трупы мумифицированы, другие выглядят свежими, кровушка с молочком, хотя висят уже третий год. Вот эти последние, когда под ними проходишь, все кажется, будто взглядами тебя провожают и губы их мертвые кривятся в плотоядных усмешках.
После падения метеорита, когда город в одну ночь зарос лесом, а беженцы в истерике рассказывали про страшных тварей, которые лезли из древесных дупел и нападали на людей, решили в зону падения послать войска. И лишь когда полегла целая десантная дивизия, президент наконец послушался Крахоманова, главного кремлевского экстрасенса; тот настаивал, чтобы никто и носа не казал в пятикилометровую зону вокруг места падения метеорита.
Лена с мамой и бабушкой жили в добротном двухэтажном доме на окраине города, в паре километров от места падения. Когда началась паника, Лена с мамой убежали, прихватив немного вещей, а бабушка осталась. Она была очень жирной, ходить не могла, сидела, расплывшись, на диване, и сказала дочке с внучкой: «За меня не беспокойтесь, милые, уж я-то не пропаду». И точно – не пропала. Единственной была, кто остался в зоне падения и выжил. А все почему? Потому что старая ведьма была ведьмой не только в фигуральном, но и в самом прямом смысле.
За те почти три года, что прошли со дня падения метеорита, бабушка еще больше разжирела. Ее телеса уже не помещались ни на диване, ни в комнате, ни даже на этаже, но со второго этажа, где она обитала, перетекли на первый, заполнив большую часть помещений внизу.
Жирела бабушка оттого, что с помощью колдовства и гипноза привлекала к себе всякую живность – тварей Божьих и неведомых тварей дьявольских, обитавших в лесу, что разросся вокруг. Приходили твари на зов ее и сами покорно лезли к ней в рот, который у бабушки эволюционировал в целую пасть с острейшими зубами и уже не просто открывался, а прямо-таки разверзался, заглатывая жертвы. Неведомые твари, проникавшие в наш мир, были чрезвычайно питательны.
Безмерно разжирев и раздавшись, бабушка вместе с тем отрастила себе новые конечности, которыми могла орудовать на первом этаже дома, в то время как на втором заседал ее основной корпус. И рот у бабушки был блуждающий; если голова вместе с мозгом пребывала безвылазно на втором этаже, то рот неким противоестественным образом умудрялся блуждать по всему телу, стремительно двигаясь по нему, словно акулий плавник в воде, и распахнуться мог где угодно – хоть на втором этаже, хоть на первом.
Глазами для подслеповатой старушки служили загипнотизированные мухи, летавшие по дому и вокруг него. Визуальную информацию, получаемую мухами, бабушка считывала на лету.
Колдовские способности ее после падения метеорита усилились, ибо космос, откуда метеорит прилетел, был полон черного колдовства и адских созданий, средь звезд кишащих кошмарными тенями.
Но вернемся к нашей Лене. Бабушку она периодически навещала. И хотя лес, где бабушка жила, был опасен, однако с девочкой ничего дурного до сих пор не случалось. То ли кожа индейца и впрямь защищала ее, то ли это бабушка мистически протежировала любимую внучку.
Лена остановилась и присела пописать. Сидя под кустом, услышала треск веток (как раз в ее наушниках один трек уже стих, а другой еще не громыхнул) и краем глаза заметила силуэт, мелькнувший за деревьями. Она тут же отключила плеер и едва успела привести себя в пристойный вид, как увидела человека, выходящего из-за дерева. Высокий худой мужчина, голый, неестественно бледный. Казалось, тонкая белесая кожа его натянута на плесневелый каркас, и эта внутренняя плесень безобразно сквозь кожу просвечивает.
Лена, в свои тринадцать лет, была невинна и целомудренна, поэтому сильно смутилась, завидев голого мужчину.
Смущение тут же сменилось страхом, как только рассмотрела то, что висело у незнакомца между ног: там извивался пучок щупалец. Вид вполне осьминожий, цвет телесный, выглядели щупальца тошнотворно.
– Привет-привет! – сказал незнакомец бодро, но в то же время несколько отстраненно, словно Лена ему только мерещилась и он, по какой-то иррациональной прихоти, заговорил со своей галлюцинацией.
– Здравствуйте, – настороженно ответила девочка.
Незнакомец молча обошел ее по кругу, со всех сторон рассмотрел, особое внимание обратил на шапочку.
– Позвольте, а вы кто такой? – спросила Лена.
Незнакомец застыл на месте.
– Я-то? – произнес задумчиво. – Ну… Владимир… Волков. По роду занятий контрабармаглот. Знаешь, да? «О, бойся Бармаглота, сын! Он так свирлеп и дик!» Я тоже свиреп и тоже дик, как и положено всякому контрабармаглоту. Борьба со злом – ремесло суровое.
– Вы что, убийца Бармаглотов? – уточнила Лена.
– Да, и это в том числе, – рассеянно подтвердил Волков, озираясь, словно проверяя, не подкрался ли к ним какой-нибудь Бармаглот, пока они беспечно беседуют; похоже, не подкрался.
– Вы чокнутый? – спросила девочка прямо; она могла быть прямолинейной до полной бестактности.
– Не могу отрицать, – ответил Волков неожиданно серьезным тоном. – Я, конечно, тешу себя надеждой, что распад личности зашел не слишком далеко, но знаешь, как оно бывает! И потом, меня учили всегда предполагать самое худшее.
– А вы убиваете Бармаглотов чем – голыми руками?
Волков усмехнулся:
– Бармаглота нельзя убить руками, только разумом.
И показал пальцем на пучок щупальцев у себя между ног.
– Это у вас там разум? – поинтересовалась Лена с некоторой брезгливостью. – А что в голове?
– А в голове мозг. Мозгу и без разума хорошо. Мозг – хитрая тварь, которая без всякого разума вполне может имитировать разумную деятельность. Разум же базируется здесь. – И он пошевелил своими щупальцами, которые раскрылись, будто зловещий цветок. – Поэтому и говорится про целомудрие – что оно есть либо нет его. Поняла?
Лена ничего не поняла, но кивнула.
– Интересно было бы посмотреть, как вы убиваете Бармаглота.
Волков странно взглянул на девочку, словно только сейчас заметил ее по-настоящему.
– Чтобы убить Бармаглота, нужно стать объектом его внимания. А чтобы стать таковым, нужно вызвать его. Хочешь вызвать – выполни условие.
– Какое условие?
– Бармаглот является в наш мир из портала. – Волков указал пальцем на дупло ближайшего дерева. – И чтобы вызвать эту тварь, надо сделать кое-что. Испытать страх. Страх вблизи портала. Страх привлечет и выманит Бармаглота. Поскольку я бояться не способен – могу только внушать страх, но никак не испытывать, – то бояться придется тебе. Давай начинай.
– Начинай – что?
– Начинай испытывать страх.
– Я не могу, – сказала Лена.
– Девочка, ты меня разочаровываешь! Я ведь знаю, что женщины – хитрые бестии, которые для защиты от страшных бестий, мужчин, отточили искусство притворства до потусторонней остроты, так что и сами начинают верить себе, когда лгут. Пустят фальшивую слезу – и сами убеждаются в ее искренности. Так и со страхом: подделывают ловко и покупаются на свой обман.
– Да не могу я! – воскликнула Лена с некоторой даже злостью. – Я вам кто, робот, что ли?!
– Конечно, милая! А кто же ты еще? Мы все тут роботы, андроиды, квазилюди, псевдочеловеки. Такова уж наша сущность, она искривлена, как фальшивая улыбка. Прикинься, что боишься, прикинься тщательно – и тут же сама себе поверишь.
– Нет, я так не могу.
Волков пристально посмотрел на нее, въедаясь взглядом и что-то вычисляя для себя.
– Я понял, – сказал он наконец, – что с тобой не так. Ты… Но да ладно! Не будем. Хорошо! Я сам посею страх в твоей душе. Иди ко мне.
Лена послушно приблизилась, встала перед Волковым, лицом к лицу.
– Смотри мне в глаза! – велел он. – Не отрываясь.
Девочка заглянула в его глаза. Зрачки Волкова расширились. Лена погружалась в их магнетическую черноту, холодную и пустую, которая словно присасывалась к ней. Высосанная из реальности, она не видела и не чувствовала, как щупальца Волкова удлиняются, поднимаются к ее лицу, ползают по нему, охватывают голову, истончаются, заползают в ноздри, в уши, в рот, как обвивают ее мозг, находят в нем центры различных чувств. Руки Волкова непроизвольно поднялись над головой, раскачиваясь, будто стебли на ветру. Пальцы когтями хищной птицы свисали с надломленных запястий.
Липкий ужас снизошел на Лену. Дрожь побежала по коже. Ноги подкосились, и она упала бы, когда б не щупальца, державшие голову. Волков осторожно уложил девочку на засохшую грязь, извлек щупальца из всех отверстий. Приказал:
– Смотри!
Зрение вернулось, и она увидела лицо Волкова, нависшее над ней. Теперь девочка постигла, что это чудовище под маской человека, антропоморфный зверь из бездны. Страх парализовал Лену. Здесь некому было ее спасти. Она оказалась наедине с кошмарной тварью. Безумное желание охватило ее: пусть явится сюда другая тварь, еще кошмарней, чудовищней, смертельней!.. Пена выступила у девочки на губах.
– Сейчас сниму сливки твоего страха и закину в портал, – сказал Волков.
Склонившись, он слизал пену с ее губ. Выпрямился, подошел к дереву, заглянул в дупло и плюнул в его черноту.
– И белый кролик полетел слезой мороженой во тьму… – прошептал, вглядываясь в дупло. Повернувшись к Лене, прибавил: – Мы с тобой разбудили силы мрака. Теперь терпеливо ждем. Бармаглот скоро прибудет. Ты, конечно, понимаешь, что никакой это не Бармаглот, так его зовут условно. Да никто, кроме меня, и не зовет. Кто он на самом деле, знать не знаю.
Волков помог девочке встать, велел отойти подальше и оттуда смотреть, сам же уселся на землю близ дерева. Лена наблюдала за ним и за деревом из отдаления. В какой-то момент она задремала, веки сомкнулись, а когда разомкнулись, увидела, что из дупла вылезает бледная фигура. Волков поднялся и поджидал гостя. Вздыбленные щупальца хищно шевелились на весу.
Когда фигура выбралась наружу, Лена увидела, что пришелец – точная копия Волкова. Тот же рост, то же сложение, те же черты лица, и кожа, и щупальца в паху!
Два близнеца начали кружить друг вокруг друга в подобии ритуального танца, и Лена вскоре уже не понимала, кто из них кто – где Волков, а где пришелец. Щупальца соперников удлинялись, оплетали тела друг друга, и вскоре оба оказались заключены в их переплетения. Упав, эта пара каталась по земле. Ни звука при этом не издавая. Молчание обрамляло жутковатую картину.
Наконец поднялся один, высвобождаясь из уже бессильных щупалец соперника, а тот остался лежать. Победитель взглянул на Лену и поманил ее пальцем. Лена ощутила тошнотворный холодок внутри. Кто он, этот выживший? Волков? Или Волков – тот, поверженный? Надо бежать, решила она.
И побежала. Но страх обессилил ее. Шатаясь, едва не падая, Лена судорожно брела по лесу. Бледная фигура шла за ней следом, соблюдая дистанцию.
