Записки с Белого острова

скачать книгу бесплатно


Я огляделась. Таких было человек восемь.

– Значит так, – сказала Александра Игоревна. – Люди, которым не нужна физика, сейчас расскажут по стихотворению. Мы с товарищами технарями послушаем и понаставим им трояков. С вами, товарищи технари, разберёмся позже. Раз, два, – принялась она считать руки, – семь, восемь. Девять! Отлично, с вас и начнём, – сказала она и… посмотрела на меня.

Я поняла, что моя рука сама потянулась вверх без моего ведома, когда услышала про стихи.

– А можно свои почитать? – спросила я. Помирать так с музыкой!

Александра Игоревна подняла брови.

– Пожалуйста. Прошу.

И я встала и прочла:

– Зачем, пророчеством мне голову вскружив,
В столь юном возрасте сюда вы заманили?
Когда рука слаба, но дух спесив,
И пред собой не узнаёшь могилы?

Вы обещали ключ к познанию найти,
Что достижение искупит злые муки;
В итоге перекрыли все пути,
Оставив лишь один – лежащий чрез науки.

Когда, о юности былой скорбя,
Отсюда вырвусь я, сломав гнилые прутья,
Как проявить положено себя
Там, на дремучем, скользком перепутье?..

Александра Игоревна слушала с высокодуховным выражением лица, а затем спросила:

– А как называется?

Я удивилась. Разве не понятно? Но на всякий случай пояснила:

– «Стихи о школе».

Александра Игоревна усмехнулась, взяла ручку и поставила мне «четыре». И сказала:

– Я бы поставила вам «пять», да Заратустра не позволяет.

Открытый урок

– Ребятки, – сказала Галина Михална, – через неделю у вас открытый урок по литературе.

Я слушала монолог Михалны и тренировала закадровые комментарии. Когда-нибудь, дай бог, в жизни и пригодится

– Придёт комиссия.

(Ну как всегда. Вели-и-икое мероприятие в рамках крошечной школы.)

– Вы все помните устав нашей школы.

(Конечно: глупости запоминаются легче всего.)

– Девушкам белый верх, чёрный низ! (А юношам чёрный верх, чёрный низ, и из груди что-то белое робко выглядывает.) Неотмиркин, а ты, наконец, постригись! Уже сам как девочка стал! (Добро пожаловать в 21 век, век отсутствия гендерных стереотипов). Дети, скиньтесь всем классом и купите ему бантик. (Ведь скинутся, ведь купят. Вы бы поаккуратнее петросянили, Галина Михална.) А ты, Вихорская, не вздумай прийти с этой железкой в брови! (Это она так веки фиксирует, чтоб на глаза не упали.) Всё, до свидания, дети. Готовьтесь.

Дзыннь! (Ура!)

Хотя для звонка закадровый голос излишен.

* * *

Наталья Петровна взъерошила солнцеподобную причёску.

– Ребзики, – сказала она, – вы не думайте. Меня саму обрадовали за пять минут до вас. Давайте устроим летучку: кто что делает. (Я продолжаю закадровый голос. Почему-то вспомнился анекдот: а я, говорит Вовочка, приду в коричневых кальсонах, коричневой шляпе… и дальше по тексту.) Четверо ребят расскажут нам теорию. Вот, отлично, вы вчетвером. Алина, ты за старшую, хорошо? (Э, я же хотела режиссировать! Вот тебе и кальсоны.) Концовка должна быть яркой и символичной. Например, Гамлет, быть или не быть. (Так, делаем ставки, кого она назовёт…) На роль Гамлета, мне кажется, идеально подойдёт Стасик Неотмиркин. (Я сорвала джекпот!) Стасик, ты что-то хотел спросить?

– А тогда можно мне не бриться?

(Ха, как будто иначе бы ты побрился!)

– Можно. Кто будет Пушкиным?

– Шустрикова!

– Га, га, га!

– Тише! Ну зачем так галдеть? Катя, не бей парня! Это вполне достойная роль. И ни у кого больше нет таких кудряшек…

После урока я подошла к Наталье Петровне и сказала:

– Наталья Петровна, да что же это такое?

– А что такое?

Она как раз достала помаду и придала себе более почтенный вид.

– Я ведь хотела постановку… Неотмиркина режиссировать…

Наталья Петровна сделала в зеркальце несколько рожиц, чтобы покрытие на губах легло как надо, спрятала косметичку и посмотрела мне в глаза.

– Алина, – сказала она, – ты вот о чём помни. Весь этот открытый урок – одна большая постановка. Так не должно быть, но виновата система, не мы.

– У меня дедушка так говорит, – ответила я.

– Поэтому, – продолжала Наталья Петровна, – воспринимай свою часть как отдельный акт. Документальный театр. Такой, кстати, уже открылся, полтора года назад.