От соседей с приветом!

Марина Повалей

От соседей с приветом!

Новогодние каникулы придумал какой-то дурак. 

Умная женщина каникулы сделала бы за две недели до Нового года. Тогда, возможно, праздник был бы праздником и для всех мам, а не только их домочадцев. Тогда, возможно, мы бы тоже вспомнили об удовольствии от развешивания гирлянд, украшения квартиры, вездесущих мандариновых шкурок, какао, покупки подарков, и даже, сама не верю, что так говорю: приготовления праздничного ужина. Если бы всё это не приходилось делать между отчётами, сметами, и песочением за проваленные планы продаж, навсегда лишающих последних надежд на новогоднее чудо.

глава 1

– Звенит январская вьюга, – орёт уличный динамик на столбе. И пусть бы орал себе, если бы не я, под этим самым столбом. Жду, пока уймётся поток машин и я смогу перебежать дорогу, – закажи пиццу для друга!

Куда там!

Когда в этом городе успели отменить светофоры?

И почему, стесняюсь спросить, не отменили рекламу пиццы, орущую на всю улицу?

– Олеся Александровна! Вас не слышно! – завопил мой телефон, когда я всё же поймала его в полёте и вернула к уху.

Естественно, не слышно!

Я же спасала телефон. Спасла! Гаджет от асфальта, себя от ещё одного кредита и как следствие, – гречневой диеты!

– Я здесь. Спасибо, что звоните, напоминаете. Очень постараюсь внести платёж на днях. До конца недели максимум.

– Олеся Александровна, имейте в виду, если вы не заплатите, мы будем вынуждены обратиться в суд, для взыскания вашего долга…

Бла-бла-бла и прочая, набившая оскомину лабуда.

Ну хоть реклама заткнулась.

Перебежать дорогу в центре города – это тебе не хухры-мухры! Тут требуется максимум внимания – не проворонить передышку у машин и предельная концентрация – успеть завершить забег. Осадочек от разговора с сотрудницей банка я затолкала поглубже. Гадости про неё подумаю попозже.

Сунула в сумку телефон, следом за ней берет, недрогнувшей рукой стянутый со вспотевшего лба.

Беретку предварительно аккуратненько сложила.

И натурально разинула рот. Глядя, на неминуемо и неукоснительно, движущегося на меня Деда Мороза.

Однако.

На календаре второе декабря, но когда, скажите на милость, погода на юге нашей необъятной родины, занималась не приличествующей ей бюрократией?

Вот и Дед Мороз – как будто и в самом деле дед, а не переодетый аниматор. И борода выглядит естественно-жестковатой, но ухоженной, полностью седой.

– С наступающим Новым годом, внученька!

И этот сказочный старик сунул мне небольшой, размером с кошку, мешок. Только что освободившаяся рука сцапала его на хватательном рефлексе, не иначе.

Дед пошёл дальше не оборачиваясь. Я запоздало вспомнила картинку с памятки о противодействии терроризму и связи таких вот подозрительных старичков с внеурочными пиротехническими вывертами.

Мешок дёрнулся, словно внутри него кто-то живой.

Так и есть! Я ошалело заглянула внутрь, встретилась глазами с кошачьими, ярко-синими, вскользь отметила в них смешинку и снежно-белый окрас своего “подарочка”.

Быстро закрыла мешок.

Как будто если у животины закончится воздух, она сама по себе куда-то испарится.

Старого проходимца и след простыл! И наконец-то заканчивается хвост из машин.

Взяла и себя, и собственные ноги в руки, и быстро, почти бегом перешла дорогу.

Вспомнила, что дохлых котов я люблю не больше, чем живых и снова заглянула в мешок.

– А выигрышный билет в лотерею мне нельзя было подарить? – тварюшка оказалась никакой не чудесной, а самой обыкновенной – не сочла нужным мне ответить. Но, видно, этот сказочный негодяй, посеял-таки и в меня зерно веры в чудо. Я глянула вверх, в беспросветно-голубое, яркое небо: – даже не миллиард, а так, на пару-тройку миллионов. Так, чтобы ипотеку закрыть, да няню нанять!

Однако.

Взрослая же женщина, Олеся Александровна! А в сказки веришь! Таким макаром ты сейчас опоздаешь везде, где только можно! Благо остался последний магазин. А до садика, глядишь, и домой успеешь забежать.

Нужно только избавиться от балласта!

Я присела там же, где и стояла – на тротуаре. Хотела было открыть мешок, но боковым зрением выхватила несущийся поток машин, шагающие разномастные ноги с другой стороны, почувствовала себя убийцей голубоглазых блондинок, представила блондинкой операторшу из банка, и чувство собственного достоинства взяло верх.

Не хватало ещё потом с этим жить. Нести это в себе и знать, что совершила преступление, поддавшись вечному противостоянию брюнеток и блондинок.

Ну нет! До такого я не опущусь!

Хватит мне и мошенничества, как злостной неуплаты за кредит!

А голубоглазую нахалку выпущу попозже, не в таком оживлённом месте.

– Здравствуйте, гражданка…

Твою дивизию! Ещё один представитель власти на мою голову! Только на этот раз не волшебной, а самой что ни на есть гражданской!

Стало ещё жарче, я расстегнула две верхние пуговки пальто и сунула шарф в сумку как раз следом за кошкой. Чувствуя, как краснею, как начинают дрожать руки, я прослушала, как представился сотрудник ДПС, попыталась сосредоточиться:

– … перешли дорогу в неположенном месте… Вы очень торопитесь?

Давай, Олеся! Самое время задействовать весь свой актёрский талант, надеть морду повысокомернее, надуть губы посиликоновей и выдать что-то в духе: – очень! А что не видно? Меня уже заждался любовник – генерал ДПС!

У ДПС же где-то есть свой генерал?

Зачем-то я глянула на часы и:

– Нет, по правде, есть немного времени, – промямлила неудачница внутри меня, схоронившая свой актёрский талант на единственной в жизни премьере “Пеппи длинный чулок” во втором классе школьной постановки.

Ещё и жалкую улыбку зачем-то выдавила. Небось, в качестве могильной плиты этому самому непризнанному дарованию.

– Следуйте за мной. Заполним документы, на первый раз… Вы же в первый раз? – служитель закона уже двинулся вперёд, не сомневаясь, почему-то, что я последую за ним.

Я как раз убеждала себя, что развернуться и припустить в обратную сторону – не лучшая идея. Поймает – сгорю со стыда. Он обернулся в ожидании ответа.

– Угу.

– На первый раз предупреждение, попадётесь во второй раз – будет штраф.

– Не попадусь.

– Простите? – он снова развернулся.

Симпатичный. Возраст не разберёшь – старше двадцати пяти, но младше тридцати пяти. Гладко выбрит, большие глаза, цвет которых не разглядеть – стыдно до жути. И очаровательная ямочка на подбородке. И фигурист – выше меня…

Леся! – мысленно застонала. Он сто процентов женат! А если не женат, то точно с кем-то встречается! А даже если не встречается – на кой ему сдалась разведёнка-лузерша, с ипотечным кредитом и пятилеткой на шее!

И вообще: человек просто делает свою работу! Вот смеху бы было, узнай он, что задерживает барышень, а они вместо того, чтобы забояться и устрашиться, рассматривают его как лот на рынке порочных связей.

– Мяв! – блондинистая стерва напомнила из сумки, что от меня ждут ответа.

– Никогда больше не перейду дорогу в неположенном месте. Честное слово!

И никогда больше не буду смотреть похабным взглядом на посторонних мужчин. Клянусь!

Клятвы самой себе – вообще мой любимый вид клятв. Приношу их часто, разнообразно, совершенно чихая на то, что в большинстве своём они противоречат друг другу.

Так и недолго кровь оголубить. А что? Если слово дал, потом слово взял, то царь – ни дать ни взять.

Однако.

– Прошу.

Передо мной открыли и придержали дверь будки. Улыбка на губах представителя власти мне почудилась. Не могла не почудиться – я вообще на него не смотрю. Тем более, он так высоко – сейчас, стоя рядом, очевидна разница в росте.

Продолжая нести свой обет – не смотреть, я села на указанное место. Разглядывая обшитые пластиком стены пропустила прелюдию – пока заполняют бумажки. Теперь, с такого близкого расстояния, мне стал чувствоваться отголосок его парфюма.

“Пока узоры рисовала на стекле зима

Пока была ты не со мною, а совсем одна

Я так бежал, я так летел

Снежинками в твою метель

Снежинками в метель твою

Сказать, что я тебя люблю…”. (1)

Красиво и романтично поют мальчики откуда-то с полки будки.

Надо же, какая песня – и про любовь, и про Новый год. А потом, спустя много лет, я ему признаюсь, что уже тогда, при первой встрече, уже знала, что это всё всерьёз…

Леся! Ну какого ляда!

– Я говорю: паспорт ваш нужен!

– Ах, паспорт!

Я нырнула в сумку, трясущимися пальцами перебирая её содержимое. Это всё мужской одеколон! Это он затуманил мне сознание. Противная кошка, о существовании которой я уже забыла, предательски взвизгнув, прыгнула на стол. Стало жарко! Не только лицу, но и вообще! В пальто оказалось ужасно неудобно, неповоротливо, чтобы рыться в сумке.

Я похожа на чудовище.

Больше никаких обетов! Они мне и не понадобятся: нормального человека потная коротышка ни в жизнь не заинтересует!

Отчаявшись, забыв, что сама только что отменила все свои обещания, не глядя на этого недосягаемого мужчину, я стала выгребать содержимое сумки.

Кошка пристроилась на руках у представителя закона. Предательница, как и все женщины! Между неудачником, который не в состоянии платить кредит, они выбирают сытую безопасность с вкусно пахнущими ДПС-никами-взяточниками. И не надо мне тут, что он не такой!

Шапка, шарф, солнцезащитные очки – чуть не свалились с ног: закончилось место.

– Кладите на стол, если нужно, – я видела только руки. Мужские пальцы ласково почёсывают млеющую, прикрывшую глаза тварюшку.

Однако! Это вообще прилично?

На стол к моему барахлу высыпался кусок булочки, что лежит там с прошлой недели, забыли раскрошить в кормушку. Духи, помада, несколько карамелек… вот он паспорт!

То, что сделала что-то не то, я поняла только потому, что как-то изменилось молчание. Мужчина напротив по-другому задышал. Я окинула взглядом стол и поняла: дверная ручка! Вот её можно было и не выкладывать! Я прекрасно бы и так достала паспорт.

Что, собственно, и сделала! Не изменяя себе, то есть, не глядя на хранителя дорожного порядка, я протянула ему паспорт.

– Нате вам конфетку, – сунула взятку ему в пальцы.

Кошка мурлыкнула, недовольная перерывом в почёсывании.

– Иди-ка, красавица, – быть не может: подумалось мне, – к хозяйке.

И правда. Не может.

Сунула блудливую предательницу в сумку.

А может быть, всё это мне только кажется? Может, он вообще не видит моих краснений-вспотений, неуклюжестей? Ну вот что ему, делать больше нечего – наблюдать за мной. Он, вообще-то, кошкой был занят!

Вот сейчас скоренёхонечко долистает мой паспорт, допишет свою бюрократию, и я его вообще никогда больше не увижу. Ну подумаешь! Сколько он таких девиц на дню задерживает? Пачками!

– Палыч, я тут отъезжал, давай… – в будку заглянула голова в форменной шапке.

– Я сам.

Голова смерила меня взглядом, не пропуская ни капроновых колготок, ни груди, под вязаным платьем. Голова озарилась улыбкой:

– Понял. Я тогда за кофейком.

Была голова и нет головы.

– Вы замужем, Олеся Александровна?

Да ладно! Что? Вот так сразу?

Бёдра сами заёрзали по стулу, пока выпрямлялась спина, выпячивалась грудь.

– Да. Ой! То есть нет!

Бли-и-ин. Я подняла взгляд, полный смелости:

– Не замужем. Просто долго была, на автомате ответила, простите…

Идиотка! Это сотрудник правоохранительных органов! А в руках у него твой паспорт! С девственно-чистой страницей о брачных метках!

Похоже, человек этот, уже вообще ничему не удивляется.

– Иждивенцы?

– Нет. То есть да! Дочка.

Слово-то какое!

– Олеся Александровна, вам нехорошо? Назовите свой адрес, кто-то из сотрудников отвезёт вас домой.

У меня этот его вопрос вызвал невольную ассоциацию со школой и учительницей, перед которой я, подростком, пыталась отыгрывать больной живот, лишь бы сбежать с уроков.

Выдох.

– Нет, не стоит. Всё в порядке. Я на машине. Долго ещё?

– Почти всё. Ваш домашний адрес?

Так, Леся! Самое время перестать нести чушь – то есть пытаться сказать правду, и что-нибудь соврать.

Идея, ожидаемо, оказалась провальной. Хватит мне проблем с банками. Ещё объявят в розыск, честное слово.

Назвала свой адрес, который отличался от родительского, указанного в паспорте, за тысячи километров отсюда и задёргалась: зазвонил телефон, о существовании которого я начисто забыла!

– Могу ответить? – спросила у хозяина сего радушного заведения, а у самой мороз по коже: воспитательница.

Кивка не стала и дожидаться:

– Да, Галина Михайловна.

– Олеся, ты только не волнуйся, – я схватилась за сердце, – здесь Настюша немножко ударилась…

– Одну минутку, – следующее к писаке: – ещё долго?

– Нет, я закончил.

– Я пойду?

Дождалась на этот раз позволения, и пулей вылетела из вагончика.

– Насколько немножко?

– Ничего нет, но я не могу тебя не проинформировать. Её толкнул Ванька, в ответ она его, так что он тоже хорошо приложился, сейчас и Свете буду звонить…

Какое счастье! Всего лишь потолкались. Такая ерунда, а всё туда же – в бюрократию!

С одной стороны – звони Настина воспитательница мне почаще, я бы подпривыкла, но учитывая редкость наших телефонных разговоров – сердце в пятки каждый раз, когда вижу её имя на экране.

Последняя рабочая точка – проверить выкладку на стойке, чтобы все зашедшие малыши могли дотянуться до конфеток-зефирок, забрать списание, выпить кофе с продавщицей, обменяться ничего не значащими пошловатыми шуточками с симпатичным покупателем, вздумавшим присоединиться к кофепитию, и жизнь наладилась!

Ну чего я вообще? Мне тридцать один год, в конце-концов! Просто нужно запомнить, что мир не крутится вокруг меня. Что вокруг много мужчин, которые просто ходят мимо, просто делают свою работу, просто флиртуют. И это вообще ничего не значит!

Клянусь, что теперь на всех мужчин буду смотреть как на бесполых, просто людей!

Про хвостатую вертихвостку я вообще забыла. А эта – как знала! Ни звука из сумки не подала по дороге в сад. А стоило забрать Настюшу, припечатать её ремнями в кресле, включить хит нашей зимы: “Новый год к нам мчится”, который не такая уж и умная, зато очень целомудренная колонка категорически отказывается ей включать в детском режиме, машину пронзило громоподобное: мяв!

Вот и не надо мне, что это всего лишь кошка! Эта примадонна прекрасно осознаёт, когда у её таланта нет ни зрителей, ни ценителей!

Прыжки на месте, в кресле, по всей машине, демонстрация чудес детской акробатики – и вот уже меховая шкурка смотрит безукоризненно честными глазами в такие же честные, но на самом деле невинные, человечьи.

– Мама, значит, Дед Мороз и правда существует? – Настя только носом в кошку не зарылась.

Хотя нет. Зарылась.

– Солнышко, ну конечно, существует. Он же тебе каждый день новогоднего месяца оставляет вкусняшки, даёт тебе задания.

– Но как же, получается, он узнал, что я хочу котёнка, если мы ещё письмо не написали?

Однако, действительно. Какая вероятность, что пятилетняя девочка не хочет котёнка?

Убеждения, что Дед Мороз и без писем знает, о чём мечтают детки, которые хорошо себя вели, обещания, что мохнатая приблуда теперь будет жить с нами (и что на меня нашло?).

Как Настюша пережила занятие гимнастикой, сама не знаю, но таская кошару на собственных руках, дочка заставила меня отдать почти последние до аванса деньги на лоток, миску и их наполнение. Отказалась от вкусняшек в пользу кошкиного удобства. Клялась и божилась (и в кого она такая?) что сама будет голубоглазку кормить и обхаживать. Выторговала у меня кошкин дом, но согласилась подождать до лучших времён.

– Бусинка, – было уже пятым предложенным ей именем.

– Может просто Кошка?

– Тогда Карамелька.

Боюсь, что, чихвостя её, я очень быстро придумаю неприличное сокращение такому длинному имени.

– Поночка! Как в старом мультике!

Я машинально подобрала подходящую рифму, отражающую всю суть продажной кошачьей души.

– Идеально!

Такого я при ребёнке точно вслух не скажу.

Не сказала и многого другого, когда Настёна, ещё не доехав до дома, напомнила мне, что Дедушка Мороз ещё во вчерашней записке с конфеткой дал ей задание нарядить ёлку. Как? Ну как это вообще возможно? По всем моим прогнозам Понка, которую я про себя называю исключительно другим, сакральным именем, так вот, именно она должна была занимать моего ребёнка.

Ну хотя бы сегодня. Ну хоть один день.

Однако имеем, что имеем. А именно: детскую комнату, похожую на минное поле, где вместо мин пустые коробки, обрывки пупырки и игрушки, которые не влезли на ёлку. Знала бы – отмазалась бы вчера от Катюхи с её бутылкой ликёра, нежданно-негаданно подаренной заботливой клиенткой.

Полюбовалась нашей пушистой красавицей и засунула в рот мандариновую дольку, выделенную мне щедрой детской душой, только собралась вжиться в образ электровеника, как услышала шкрябонье по двери.

– Ёпрст! Так жить нельзя! – влетела Юлька, соседка со второго этажа, скидывая тапки, клюнула меня в щёку, проходя в квартиру с кастрюлей, пакетом наперевес и криком: – эй, а где это здесь моя сладкая девочка?

Десерт в пижамных штанах с задранной штаниной, чуть не снесла крёстную с ног, сама же и удержала, обняв худосочные коленки в домашних лосинах.

– Смотри, чего я тебе принесла! – соседка выудила несколько мандаринок и шоколадного Деда Мороза из кармана спортивной кофты. – Слушай, ну давай уже что-то сделаем с твоей дверью, а? Это ж теперь стучаться надо, а ты теперь можешь и не впустить. Ну что мне, связывать тебя, пока Игорь её починит?

– Оставь и меня и дверь в покое. И Игоря, кстати, тоже.

– Так я уже! Видишь: я здесь, он там – дома, – и добавила с пакостной улыбкой: – с детьми.

– А ты чего пришла-то? Просто?

– Слу-у-у-ушай, а у тебя, случайно, серебряных столовых приборов нет?

Тут я опешила, аж с шага сбилась по дороге к чайнику.

– Лесь, ну конечно, просто. Ну ты чего? – расхохоталась Юлька и принялась разгружаться.

Большая, трёхкилограммовая пачка муки царственно расположилась на свежеприбранной столешнице. Ещё не понимая сути происходящего, я заглянула в кастрюлю: картофельное пюре, с грибами, кажется. Только хотела попросить помощь зала, как рядом с мукой стукнула тяжёлым зелёным донышком бутылка брюта.

– Сегодня? – опешила я.

– Даже не начинай! Нужно было думать, прежде чем вчера ликёр хлестать. Я, между прочим, две недели к этому вечеру готовилась! У Игоря Николаевича в жизни такой идеальной жены не было. Знаешь, как я старалась? Он специально пораньше с работы приехал. Что, надо было пустить насмарку такую подготовку? Тем более, я ещё тогда пообещала, что если он ещё и пацанов сегодня уложит, то кое у кого будет секс с отвязной девчонкой, – она смешно поиграла идеальными, свежесделанными бровями.

– Ну-у-у, после одной бутылки, возможно, отвязной девице и быть, – начала я взвешивать все за и против.

– Не обольщайся! Больше бы я просто не унесла! – одним махом эта… эта… мать двоих детей и жена серьёзного человека разбила все мои надежды на трезвый вечер. – Игоряша донесёт. Давай, заводи тесто!

На слове “тесто” пробка от шампанского с деликатным хлопком перекочевала из бутылки в её ладонь.

Чин-чин хрустальных бокалов, холодное игристое и подруженька родная всё-таки сделали своё дело.

Настюха вместе с Прошман… Понкой, вместе с Понкой, конечно, кой-как управились – сгребли мины в одну коробку: мама потом разберётся. Вычистили зубы, слепили пластилиновую ёлочку и улеглись спать. Подозреваю, именно благодаря воцарившейся гармонии вареники сегодня лепились легко, как никогда.

Юльке особенно. Решив размяться после первой бутылки, она уже спела вместе с Наденькой из “Иронии судьбы”, которую мы включили на фоне. Под Наденькин же гитарный аккомпанемент и станцевала. А потом решила раскрасить наш вечер яркими огнями – в буквальном смысле. С грацией подвыпившей слонихи (как человек весом в пятьдесят килограмм может производить столько шума?!), она прокралась в детскую, подсвечивая себе телефоном, нашла-таки в коробке гирлянду и уже заканчивала лепить её на кухне. На скотч, аккурат под верхними шкафами. Однако!

– Нет, ну это ж просто офигеть можно! Какая разница поколений, какая огромная бездна и вопиющее непонимание!

Своё участие в диалоге я подтвердила хмыком и коротким взглядом, оторвавшись от вареника только на секунду. Ей этого и так хватило:

– Вот если бы твою еду обхамили? Да я бы на голову этому голубчику надела эту самую тарелку с заливным! – она откусила кусок скотча и продолжила: – это же абьюз чистой воды! Да и ты понимаешь, такие ж мужики, они как собаки: по нюху жертву узнают. С какой-нибудь Раисой Захаровной, из “любовь и голуби”, такое фиг вам бы прокатило! Так он и чувствует, сволочь, с кем можно, да и как нельзя: Надюха, смотри-ка, десять! десять лет встречалась с женатым мужиком! Леська, она жертва! Самая настоящая! Закомплексованная и забитая – клад для психолога! А перед подругами как шифруется? Подругами? На черта дружить вообще, если даже своего мужика не можешь им показать? Потому что казаться, а не быть – вот и вся Надюха, – дипломированный (если бы!) психолог Юлия Вячеславовна чокнулась с моим бокалом и продолжила, отхлебнув: – идеальный объект для абьюза!

– Юль, это ж кино. Сказка. В жизни так всё равно не бывает!

– Как говорит наша Маринка: в жизни так бывает, что если я такое в книжке напишу, мне читательницы не поверят и бросят меня читать!

– А чего она, кстати, не пришла? Что ответила?

– Что Никита её пошёл к новому соседу забрать дрель, которую тому одалживал, вот четвёртый час уже забирает, а у Соньки сна ни в одном глазу, – и с таким скепсисом Юлька это сказала…

– Врёт?

– Да ясен пень! Книжку очередную дописывает, пока Никитоса нет. Ну, Лесь, когда Соня ей мешала прибухнуть? К моим бы скинули, ну будто не знаешь. Как пить дать книжка! – подружка закончила с гирляндой, та засияла, сразу как-то приближая Новый год, включился следующий по очереди фильм из новогодней подборки, Юля взяла кусочек теста: – зато завтра устроим ей допрос! Сначала она Никите, потом мы ей. Пусть разнюхают там всё, что да как, что за сосед, чем живёт и всё такое. А может, если повезёт, то вообще: раздобудем его профиль в сети, хоть узнаем, как он выглядит!

– Слушай, пофиг, как он выглядит, но пахнет он просто обалденно! – я аж прищурилась, вспоминая этот запах, который я чую каждый день, вот уже неделю как, когда вхожу в лифт.

Чудеса, да и только! Человек покупает квартиру в нашей пятиэтажке, прямо надо мной, на третьем этаже, а мы с подругами ни сном ни духом! Рано уходит – проскальзывает так, что мне только пару раз удалось разглядеть в окно широкую спину, высокий рост и брюнетистую, с лёгкой проседью голову. Поздно приходит – нам ни разу не удалось его встретить. Отсюда следует, что дети наши в это время спят, и мы по норам сидим.

Что я знаю точно, так это то, что машина у него – точь-в-точь как у меня. И цвет, и вид в целом. Чувство такое, будто с одного китайского конвейера вместе и съехали.

– Судя по машине, мужик при деньгах, – заключила Юлька, залепляя вареник.

– Судя по машине, так и я при деньгах, – я громко засмеялась, уже позабыв о спящем ребёнке.

– Ну-у-у, у тебя-то, Васька, человеком оказался: развод разводом, но лицо удержал, чего тут.

Помянули моего бывшего минутой молчания.

– Но пахнет он круто! Так вот, знаешь, как будто Новым годом. И свежо, и чуть сладенько, и как будто ёлочкой и мандаринками.

Юля посмотрела на меня очень серьёзно, отложила слеплённый вареник.

– Знаешь что, Олеся, – что-то мне не нравится её взгляд, – нам нужен этот мужик!

Я плюнула в неё шампанским. Не специально, поперхнулась. Хотела смочить горло, а вышло… то что вышло.

– Древняя заповедь гласит: не гадить там, где живёшь, – веский аргумент просто обязан её образумить!

Юля обтёрла лицо и заткнула за пояс “преданья темныя молвы”:

– Глупости какие! Ты женщина взрослая, с ребёнком, опять же. Тебя никто не просит замуж за него выходить, но лёгкий флирт, знаешь ли, ещё никому не повредил, а там посмотрим, что он за фрукт. И не спорь! Игоряша, если что, рога-то ему быстро пообломает. А то так и будешь, сидеть тут, на своей кухне до старости и залепливать в вареники картошку и собственную самооценку!

Только она закончила сию пламенную речь, как дверь на кухню приоткрылась, в проём бесшумной поступью скользнула Понка. Проигнорировала миски, эта вертихвостка устроилась на моих коленях, будто ей там и место.