Поэма на двоих

скачать книгу бесплатно

надрывно воз судьбы волочь.
Работать негде, есть лишь право
и то попросят из кармана.
И люди, кто во что горазд,
свой разрабатывают пласт.
Кто огорода, кто ремёсел,
на сенокосах, рубке дров.
Лишь к ночи возвращаясь в кров,
не разгибая днями чрёсел.

Сбор, ягод, шишек, трав, грибов —
из лёгких искони трудов.

14

Всё это с детства видел Земский
и жил упрямою мечтой,
что после школы полу – сельской
покинет родовой устой,
в котором зачат и родился.
Он для того лишь и учился —
освоить горизонт другой,
куда б дорогою крутой
вела его с порога школа.
И он, усвоив эту суть,
спрямив удачно жизни путь,
отринул отчий дом и долы.
Как комсомольский секретарь,
в партшколу выбрал магистраль.

15

В советском прежнем государстве
партийцы – клан КПСС,
путём соблазнов, догм, коварства,
вершили, якобы, прогресс.
Но слово расходилось с делом
и лозунгами лишь умело
партбоссы прикрывали брешь,
сплетая от народа флешь.
Из обещаний, клятв, запретов,
посулов радужных времён,
умерших «идолов» имён,
из вожаков своих портретов.
Слуга, помощник, рыцарь, вол
для них был юный комсомол.

16

Не шайка ушлых лизоблюдов
«работников» трибун и сцен,
а миллионы правдолюбов,
трудяг, героев вахт и смен.
Путь тех – партшкола, секретарство,
где познавались лесть, коварство
и постепенно бюрократ,
осваивая аппарат,
переходил на пост партийный.
В номенклатуре оседал,
всю жизнь, как ренту проедал
и получал паёк обильный.
Е. Земский в этом был ряду
и даровую ел еду.

17

Благодаря крестьянской хватке,
сноровке, хитрости, чутью,
натуре, дерзости, повадке,
он врос в партийную семью.
Стал бюрократом комсомольским
и слыл в ЦК полезным, свойским.
Свой кабинет и спец паёк,
в театре – ложа, не раёк.
Жизнь удалась, искал невесту
Евгений Земский средь своих.
Зарплаты хватит на двоих,
пусть украшает дом и место.
Но нужно, чтобы тестем был,
начальник, прикрывавший тыл.

18

Но тут случилась «Перестройка».
Пришлось желания менять.
Хотя и было это горько
и аппетиты унимать.
Жизнь забурлила, закипела,
не так, как партия хотела
и вскоре вожжи отдала.
Без них беспомощной была.
Но комсомольское начальство
успело во – время понять,
активы общие прибрать
и, проявив, чутьё, нахальство,
Всё рассовать по закромам
и разбежаться по «щелям».

19

И Земский предъявил свой статус.
Сумел вкусить от «калача»,
когда в стране поднялся градус —
народ опился первача
свободы. А «князья» – верхушка,
в свою прощальную пирушку
раздали каждому свой счёт.
И это был на всё харчок:
на клятву партии и клану,
решенья съездов и обет,
на веру в ленинский завет
и многолетние обманы.
Куда пристроить свой «калач»
стал думать явочный богач.

20

История потом раскроет,
все карты и укажет путь,
когда потоки грязи смоет
и обнажит поступков суть.
Объединившись снова в стаю,
согласно денежному паю,
герои, а средь них и наш,
шли со страной на абордаж.
В накладе Ленский не остался,
крушил соперников, как танк.
Земельный кус, завод и банк
в приватизацию достался.
Раскрыл он в будущее дверь.
Теперь за ней другая цель.

21

Каким же стал Евгений Земский,
пройдя холуйскую стезю?
Кому – то он предстанет мерзким
за неприличную возню.
Но я не вижу тут порока
и осуждать не много прока.
Как говорят, в разведку с ним
я не пошел бы без причин.
Но человек всю жизнь стремился
быть на виду и в гуще дел,
глазами шефов в мир глядел,
вождям и партии молился.
Конечно, видел, не глупец,
когда-то лжи придёт конец.

22

Евгений был хорош собою,
как говорят, в расцвете лет.
Что тут скрывать, от дам отбою
он не имел. Его жилет
не раз был окроплён слезою,
как холм весеннею грозою,
от жал неразделённых чувств.
Но не слетала клятва с уст.
Причины для того найдутся,
коль нет любви и беден тесть.
Лет через пять, а может шесть,
быть может и концы сойдутся.
Ведь от любви зарока нет
и не поможет тут обет.

23

Когда-то юноша мечтатель,
вступая в жизнь, покинул кров,
как помнит, думаю, читатель.
Влекли его порыв и зов
красивой гармоничной жизни
на пользу дела и отчизны,
чтоб раскрывался кругозор,
в делах и мыслях был простор.
За то, что сделано, не стыдно,
жил в удовольствие и сытно.
Был на виду, пусть не герой,
но орден грезился порой.