скачать книгу бесплатно
– Ага. Я быстро. Я верхом. И ещё тётю Наташу позову.
* * *
Всё разрешилось самым лучшим образом. Едва Барминцева закончила перевязку, как к коровнику на Валеркином скутере подлетела Сосновская. По дороге она прихватила и Людмилу Ивановну. Старушка, хоть и повизгивала тихонько от страха, но доехала вполне благополучно.
Убедившись, что сыну ничего не грозит, Наталья Павловна принялась помогать доярам.
– Наташа, ты умеешь доить коров? – удивилась Вера Кирилловна.
– Ох, Верка, помоталась бы ты с моё по гарнизонам, не тому бы ещё научилась. Как ты понимаешь, Вовка не всегда полковником был.
Присоединилась к доению и Людмила Ивановна. Она родилась и выросла в деревне и потому дояркой оказалась самой ловкой. Она же проследила за тем, чтобы надоенное тщательно процедили и собрали в огромные молочные фляги.
Попытка доярок отвертеться от дойки Марципаны, вызвала у Паниной смех.
– Эх, девочки, да ведь коровка девять месяцев телёночка вынашивает. Если её всё это время не доить, людям молочка и попробовать не пришлось бы. Два или три месяца коровке на отдых дают перед отёлом. А раз ей телиться только в конце ноября, мы её всё лето доить будем. Давай, Марципаночка, подою я тебя.
Вскоре подошли Барминцев, Раскольников, Артём и Юрий. За ними, конечно, увязался и Панин. Увидев количество уже надоенного молока и целую корзину яиц, набранных Таней в курятнике, старик сменил гнев на милость и заявил, что пока хозяева не отыщутся, за обитателями коровника надо будет ухаживать.
Особенно понравились Панину свиньи. Он даже вызвался сам покормить и почистить их загоны.
– Ох, хороши! Ох, добрые свинки! – бормотал он, орудуя лопатой и скребком.
– Ага, добрые, только кусаются, – сердито фыркнула Танюшка за спиной старика.
Оставалась разобраться с овцами. Раньше ни Полине, ни Саньке даже в голову не приходило, что эти кроткие с виду животные могут оказаться такими упрямыми и вредными. Напуганные событиями прошедшей ночи и появлением чужаков, они никак не хотели покидать свой загон. Они сбились в единый густо-шерстяной ком, перетаптывались на месте и противно мекали. Разодрать этот ком шерсти на отдельных овец не удавалось категорически. Тут на помощь ребятам пришла Агата. Бесстрашная собачонка поднырнула под ногами сгрудившихся овец, и, оказавшись в самом центре овечьего коллектива, звонко залаяла. Неожиданная диверсия привела овец в смятение. Они бросились врассыпную, бестолково стукаясь головами о стенки загона. Тут Полина с Санькой не оплошали. Они принялись пинками придавать овцам нужное направление и гнать их к выходу. Агата бежала за овцами, время от времени, слегка покусывая отстающих за ноги.
У выхода блеющую команду встретила Лапочка, и, собрав их в компактную кучку, погнала пастись.
Но тут в дело вмешался Гоблин. До этого он стоял у загона, в который Варя с Полиной выгнали телят, и с неподдельным интересом наблюдал за невиданными животными. Но овцы показались ему прикольнее. В несколько прыжков волкодав подскочил к маленькому стаду и рассеял его по всему лугу.
И тогда Агата и Лапочка, проявив трогательное единодушие, так отлаяли бедного пса за это хулиганство, что Гоблин, поджав хвост, кинулся наутёк. Лапочка и Агата, проникнувшись друг к другу взаимной симпатией после совместного нападения на волкодава, отправились пасти овец вместе.
Потом к стаду стали и присоединяться коровы, которых после дойки тоже решено было выпустить на пастбище. Увидев, что собаки прекрасно справляются с выпасом, Полина и Варя вызвались проконтролировать процесс, заручившись обещанием, что обед им принесут «на рабочее место», а к вечеру «животноводы» вернутся, чтобы загнать скотину в стойла и подоить.
* * *
К полудню все обитатели Щучьей Пади стянулись к поляне собраний. Никому просто не сиделось дома. Даже недавно пришедший в себя Максим приковылял на поляну. Всех мучила неизвестность, все с нетерпением ждали возвращения разведчиков, надеясь, что их рассказ внесёт ясность и понимание создавшейся ситуации.
Валерка упивался ролью раненного героя. Он сидел на скамейке, положив раненную ногу на пенёк, и не без удовольствия ловил уважительные взгляды щучьепадинцев. Только бы никто не узнал, что его свинья укусила. Впрочем, в Саньке он был уверен: Санёк настоящий друг и нипочём не проболтается. Даниил и Кристина вообще никогда болтливостью не отличались, а молчание Таньки было куплено игрой на Валеркином ноутбуке до полной разрядки аккумулятора.
Время шло, а разведчики всё не возвращались. Многие женщины потянулись по домам, готовить обед. Напрасно Панин пытался воспрепятствовать этому, грозно стуча палкой и приказывая «не разбредаться».
– Эх, Александр Петрович, – со вздохом ответила Наталья Павловна, – война войной, а обед по расписанию.
– Да и продукты из холодильников надо доставать и перерабатывать, а то всё испортится, – подхватила Людмила Ивановна.
Против последнего аргумента у хозяйственного старика не нашлось возражений. Он только пробормотал растеряно
– А как же…
– А как вернуться разведчики, так пусть кто-нибудь по рельсу стукнет – мы сразу опять и соберёмся, – сказала Лидия Львовна.
* * *
Разведчики вернулись в Щучью Падь после трёх часов дня. Первой пришла группа Синельникова. Вид у разведчиков был мрачный. Ни в одной из обследованных деревень им не удалось обнаружить никаких признаков жизни. Собственно, и самих деревень они увидели. Только прямоугольники пыли среди садов и огородов. Марк даже высказал осторожное предположение, что они просто заблудились и, но только вызвал горькую усмешку Синельникова. Профессор географии Павел Дмитриевич Синельников великолепно ориентировался на местности, и заблудиться просто не мог.
Возвращаться с такими вестями в Щучью Падь было неприятно, поэтому «мушкетёры» решили хоть как-то компенсировать это. Константин приметил в маленьком озерке, попавшимся им по дороге трёх роскошных белых гусей. С помощью умницы Рольфа им удалось отловить птиц, и они потащили их, мечтая, когда всё разрешится, зажарить гусей и устроить настоящий пир. Гуси оказались на удивление тяжёлыми, к тому же, нести их приходилось, зажав им клювы, так как гуси всё время норовили ущипнуть захвативших их людей. Напрасно Константин пылко убеждал гусей, что если бы люди не пришли бы им на помощь, то несчастные птицы стали бы уже в ближайшую ночь жертвами первой попавшейся лисицы. Гуси верить профессиональному рекламщику категорически отказывались.
Группа Синельникова ещё не успела закончить свой отчёт, как подошли разведчики второй группы. В отличие от группы Синельникова они двигались прямо по пыли, и теперь почти все лишились подмёток. У них также не было никаких утешительных вестей, зато тоже был «трофей». Возле одного из стёртых с земли полустанков к разведчикам вышел крупный чёрный кот британской породы. Видно ночью он промышлял где-то в лесу, а утром обнаружил, что дом исчез. В руки кошак никому не давался, но упорно шёл следом до самого посёлка. А когда Лорд пытался его прогнать, котяра так злобно шипел, что бедный спаниель сразу поджимал хвост и жался к ногам хозяйки.
Сосновский сдержано отрапортовал собранию, что его группа прошла по железнодорожной насыпи ровно пятнадцать километров, при этом не встретив на пути ни одного строения. Рельсы, шпалы, столбы и семафоры также исчезли. Более того, Сосновский брал с собой мощный бинокль, и все разведчики по очереди смотрели в него, пытаясь разглядеть признаки существования людей, но ничего обнаружить не удалось.
Потом выступила Лариса и сказала, что внимательно исследовала пыль, встречавшуюся им по дороге. Внешне, а также на ощупь, запах и вкус пыль везде казалась одинаковой, но она, Лариса отобрала несколько образцов, чтобы дома повнимательнее изучить эту странную субстанцию. Она сегодня же постарается нагреть эту пыль, попытается растворить её в воде или бензине, воздействовать на неё кислотой, щёлочью, короче применить все, доступные в их условиях методы.
– Зачем это всё? – Вдруг раздражённо прервала Ларису Нина Сергеевна Шарова.
– Возможно, таким образом, удастся понять, с чем мы столкнулись, – ответила Лариса.
– Какая чушь! – Завизжала Шарова. – Мы все попали в беду, а эта девчонка решила поиграть в науку!
Алевтина Игоревна постаралась перехватить инициативу. Для неё, как социолога, было очевидно, что и так все на взводе от случившегося, и истерика кого-то одного может привести к массовому срыву.
– Тихо, Нина, тихо, – сказала она, потихоньку стараясь оттеснить разъярённую женщину в сторону, – ни о каких играх в науку и речи нет. Просто надо как можно больше узнать про эту пакость, чтобы представлять, что это. Вдруг она опасна. Радиоактивна, к примеру, или ядовита. Может, стоит держаться от неё подальше всем нам, особенно детям. Сама понимаешь, и твой Ростик захочет «в песочек» поиграть.
Но Алевтинино вмешательство Шарову не остановило. Беднягу понесло.
– «В песочек поиграть!» Да неужели ты думаешь, что я своего ребёнка за порог выпущу, пока тут такое творится? Мы сейчас же все запрёмся в доме и будем сидеть там до приезда спасателей. Эта идиотка, твоя дочь притащила сюда какую-то гадость, а если она и впрямь ядовитая или радиоактивная! И вообще, когда, наконец, нас отсюда эвакуируют? Я не хочу здесь находиться. У меня ребёнок! Нас что, совсем бросили? Оставили подыхать в этой пыли? Может, мы уже настолько заразны, что нас уже похоронили? Что происходит? Нас обязаны немедленно эвакуировать! Я требую незамедлительной эвакуации!
– Ты кому адресуешь эти требования? – Мрачно спросила Куваева.
– Нина, мы все в одной лодке, и у нас у всех дети или внуки, – напомнила Сосновская.
– Я не знаю, может тебе на своих наплевать, а я своего Ростика люблю и глотку за него любому перегрызу!
Наталья Павловна отшатнулась, и лицо её нехорошо потемнело. Не привыкла полковничиха Сосновская к таким оскорблениям.
Ситуацию разрешил Александр Петрович. Он стукнул палкой по вечевому рельсу и заорал во всю силу своего надтреснутого старческого голоса.
– А ну прекрати верещать! И так тошно без бабьего визга! Толик, уведи жену отсюда и запри дома. Нам тут с истеричками возиться недосуг.
Шаров обнял за плечи разом притихшую жену и увёл домой. Алевтина Синельникова мысленно поаплодировала старику Панину. Ай да дед! Лихо он справился с Нининой истерикой. Не дал заразить остальных. Но на прочих щучьепадинцев грубость Петровича произвела гнетущее впечатление. Все поспешили разойтись по домам и до самого вечера старались не попадаться друг другу на глаза.
Глава 3 Объём бедствия становится очевиден
Следующие несколько дней прошли в вязком и вялом унынии. Люди машинально делали самое необходимое, стараясь при этом, как можно меньше общаться друг с другом. Даже дети притихли и, запертые по домам не решались шалить и капризничать.
На фоне всеобщей депрессии держались только «животноводы». Каждое утро можно было наблюдать презабавнейшую картину: Валерка выезжал на своём скутере из ворот дачного посёлка. За его спиной, тихо повизгивая от страха, сидела Людмила Ивановна. Бедная старушка никак не могла привыкнуть к такому экстремальному передвижению, но больные ноги не позволили бы ей дважды в день пешком добираться до коровника и обратно, а оставить скотину без опытного пригляда Панина не могла. Следом шли остальные «животноводы» с пустыми флягами в руках. После дойки фляги с молоком аккуратно грузили на телегу, в которую был запряжён низкорослый серый меринок, и Полина потихоньку, чтобы не расплескать драгоценное молоко, направляла его по грунтовке к посёлку. Вместе с ней уезжали супруги Панины, а остальные «животноводы» оставались кормить свиней и кур, чистить загоны, и выгонять коров и овец на пастбище, где они паслись под бдительным надзором Лапочки и Агаты, усмотревшей в своей власти над огромными туповатыми животными особую прелесть. Кони паслись сами, иногда оставаясь в поле и на ночь, но, не слишком, впрочем, удаляясь от коровника.
Распределением молока и яиц Панин распоряжался лично, в первую очередь, снабжая ценными продуктами семьи с маленькими детьми, и раненных Андрея и Максима.
Несмотря на тяжёлую и грязную работу, «животноводы» нисколько не жаловались на судьбу, более того их отряд потихоньку разрастался. На второй день к ним присоединилась Лариса Синельникова и Марина Раскольникова, а на третий – Лидия Львовна Куваева с дочерями Олей и Юлей, её мать Анна Алексеевна и, даже, едва вставший на ноги Максим. Честно говоря, увеличение численности отряда животноводов не только не повысило производительность труда, но и добавило ненужной суетливости и толкотни, но зато каждый чувствовал себя «при деле», и этот факт как-то успокаивал людей.
Причина этого, скорее всего, крылась в том, что на сегодняшний момент работа «животноводов» была единственным реальным и полезным делом, и не позволяла завязнуть в тоске и неопределённости.
А на четвёртый день тоскливое затишье Щучьей Пади было нарушено гулом «вечевого рельса». Народ собрался на поляне собраний не в пример быстрее, чем в первый день. Правда многие не смогли скрыть своего разочарования и даже раздражения при виде Александра Петровича, с упоением лупившего по рельсу.
– Что шумишь, Петрович? – Мрачно поинтересовался полковник Сосновский.
– Что-то рассказать хочешь, или просто без телевизора заскучал? – Алексей Раскольников тоже пребывал не в лучшем расположении духа.
– Ну, вот что, – сказал Панин, с досадой чувствуя, что его голос от волнения сбивается на писклявый старческий фальцет, – хватит сидеть по норам, надо что-то решать.
– И что же, по-вашему, мы можем решить, уважаемый Александр Петрович? – Язвительно поинтересовался Синельников.
– Да уж, для того, чтобы что-то решать, надо хотя бы понимать, что с нами происходит, – поддержал его Барминцев.
– А с этим пониманием у нас категорически ничего не выходит, – вздохнул Марк Евгеньевич Фишер, – такой видите ли казус.
– И никакого казуса, – обиделся Панин, не любивший непонятные слова, – а просто в Москву надо ехать. То есть, оно, конечно уже в Волоколамске или Истре решиться может, но ехать надо обязательно.
– Но, Александр Петрович, не вы ли, буквально три дня назад, утверждали, что мы находимся едва ли, не в самом безопасном месте. И что нам не имеет смысла куда-то высовываться, – удивилась Алевтина Игоревна.
– Так то, три дня назад было, – ответил Панин.
– И что же изменилось? – Спросил профессор.
– А ничего! – Торжествующе воскликнул старик. – Пыль эта треклятая не развеялась, Лёшкина машина не всплыла, припасы заканчиваются. Короче, пока дороги сухие надо прорываться к своим.
– Ну, Петрович, ты у нас стратег, – невесело усмехнулся Сосновский, – прям не Александр Панин, а Александр Македонский! Ну и как будем прорываться?
– На двух-трёх самых мощных машинах. По грунтовкам, пока эта пылища на дороге не кончится. А там – скорее к властям. Обсказать, что и как. На срочной эвакуации можно не настаивать, но гуманитарная помощь нам не помешает. Ну, а если и там всё плохо, – добавил старик, помолчав, – то значит, нам тут самим надо будет обустраиваться посерьёзнее. Лето, оно не вечно. Как ни крути, а впереди зима. А у нас ни дров, ни припасов никаких. А некоторые вообще живут в сараюшках. Так, что тянуть больше нечего. Определяться надо.
– А что, Петрович, пожалуй, ты прав, – задумчиво сказал Сосновский, – и впрямь хватит бултыхаться, как цветок в проруби. Пора определяться.
– Да, хватит ждать у моря погоды, – согласился Раскольников, – то, что за эти дни никто нас не хватился – это плохой признак. Возможно, и впрямь нам тут зимовать придётся, а значит начинать подготовку к этой зимовке надо как можно раньше.
– Да, как бы мы одни мужики были, а то ведь с нами женщины и дети. Мы права не имеем подвергать их лишениям и опасностям, – сказал Синельников, – давайте решать, как организовать экспедицию в Москву. Пыль и отсутствие связи, конечно, нам здорово жизнь осложняют.
– Я вот тут прикинул, – снова вступил в разговор Панин, – у Марка машина классная. Вездеход настоящий. Хорошо бы на нём и поехать. На такой машине можно прямо по полям вдоль трассы ехать.
– А в лесу? – Спросил Барминцев.
– Ну, у нас тут не джунгли непроходимые. Подмосковный лес он весь грунтовками и просеками исчиркан. Может оно, конечно и не так гладко, как по шоссе, но на вездеходе, я думаю, пробраться можно будет.
– А ведь Александр Петрович прав, – задумчиво сказал Константин, -между прочим, у меня джип не хуже, чем у Марка, да ещё и лебёдкой оборудован. Так, что вот на этих двух машинах и двинем. Надо только подумать, кого взять в экспедицию.
– Мужиков надо бы покрепче, – предложил Панин.
– Эй, уж не хотите ли вы сказать, что сильные мужчины уедут, а мы слабые женщины останемся здесь без всякой защиты? – Испуганно воскликнула Раскольникова, до сих пор молча сидевшая на скамейке рядом с Верой Кирилловной и Людмилой Ивановной.
– Неладно это, – подхватила Панина, – мы ведь до сих пор не знаем, что тут происходит. Вдруг мужчины уедут, а на нас кто-нибудь нападёт.
– Не волнуйтесь, дамы, – сказал Константин, – количество мест в джипах ограничено. Я полагаю, ехать должны шесть – восемь человек. Значит, еду я, поскольку в экспедицию включена моя машина, Марк. Руслан, ты с нами?
– Однозначно.
– Ну, вот, – обрадовался Константин, – уже кое-что вырисовывается.
Полковник Сосновский хотел было предложить свою кандидатуру, но Синельников замахал на него руками.
– Нет, нет, голубчик. Вам необходимо остаться здесь. Если, не дай Бог, что-то случится, никто кроме вас, человека военного, не сумеет лучше организовать оборону и защитить посёлок.
– Я, вообще-то больше не по обороне, а по нападению спец, – буркнул полковник, но настаивать на своём участии в экспедиции не стал.
– А вот меня я прошу зачислить в экспедицию. Во-первых, я хорошо умею ориентироваться в любых условиях, во-вторых, я как учёный, просто обязан как можно тщательнее исследовать наблюдаемый нами феномен, и полагаю, что мои путевые заметки из этой экспедиции окажутся интересными. Да и со специалистами я бы в Москве пообщался, может, удастся узнать, что же всё-таки произошло, – сказал профессор.
– Павел Дмитриевич, мы не просто хотели бы вас зачислить в члены экспедиции, мы просили бы вас возглавить её, как самого сведущего из нас в этих вопросах, – ответил Руслан.
– А я советую вам ещё моего Саньку взять, – неожиданно предложил Раскольников, – он места занимает вдвое меньше взрослого мужчины, а в машинах разбирается не хуже меня – с младенчества в автосервисе со мной крутится. А куда же в такую экспедицию без механика? Санька, а как до дома доберёшься, бабушке расскажи, что мы живы, здоровы, просто подзавязли в этой пыли слегонца.
Марина Александровна, поначалу едва не задохнувшаяся от страха, при последних словах мужа слегка оттаяла и добавила дрожащим голосом.
– И цветы полей, пожалуйста. А то бабушка иногда забывает.
– А можно я тоже поеду? – Вклинился в разговор Валерка.
– Это ещё зачем? – Нахмурился Сосновский старший.
– Ну, мы с Санькой вместе.
– Нечего тебе там делать, да и Саньке тоже. Не о прогулке детского сада речь, – отрезал полковник.
– Зря ты так, Володя, – сказал Барминцев, – Пусть Валерка с Санькой едут. Мальчишки у нас молодцы. Они ведь одни из первых с этой катастрофой столкнулись, и показали себя с самой лучшей стороны – не запаниковали, не растерялись. И в экспедиции они себя проявить смогут.
