скачать книгу бесплатно
– Почему вы так подумали? – удивился Раскольников.
– Да у него ссадина во всё лицо.
– Андрей, я вынужден огорчить вас, но вы выглядите не лучше, – вздохнул Барминцев, – и сейчас нам надо придумать, из чего сделать носилки, чтобы вас с братом отнести в более приличное место. Не больница, конечно, но всё лучше, чем на дороге валяться.
– У Макса в багажнике палатка лежит. Из неё можно отличные носилки сделать, чтобы его отнести, ну а я сам как-нибудь доковыляю потихонечку. Пошли за палаткой.
Когда мужчины подошли к БМВ, то Белокопытов только ахнул. Машина, успевшая за это время встать вертикально, буквально на глазах погружалась в пыль.
– Стой, зараза! – крикнул Андрей, и, прыгнул на багажник машины, пытаясь своим весом выровнять её.
–Мужики, помогите! – Прохрипел он из последних сил.
Барминцев и Раскольников рванулись на помощь. Машина оказалась на удивление лёгкой, и выкатить её на чистый асфальт не составило никакого труда. Гораздо тяжелее оказалась поднять Андрея, распластавшегося на багажнике. Машина, освободившаяся от веса человека, снова завалилась вперёд и уперлась срезом в асфальт.
Андрей, поддерживаемый Алексеем, обошёл «попыгунью» вокруг.
– Ничего себе! Полмашины осталось. А Макс её всего три месяца назад купил. В кредит.
– Андрюха, давай мы сначала Максима на ноги поставим, а потом будем о кредитах думать, – сказал Барминцев, и шепнул Алексею, – Лёшка, ты помнишь, когда мы мужиков доставали, ветровое стекло было целёхонько, а теперь срез уже сантиметров на двадцать продвинулся. И опять этот срез чистенький и блестящий. Во что же мы вляпались?
– Моей машины вообще больше не видно, – мрачно ответил Раскольников, – давай сначала носилки сделаем, пострадавших в дом переправим, врачей дождёмся, а потом о машинах думать будем.
Носилки из палатки и впрямь удалось сделать отличные. Осторожно уложив на них Максима, Раскольников и Барминцев собрались уходить, но Виктор с некоторой растерянностью обернулся на Андрея.
– Идите, мужики, не теряйте время. А я пока тут побуду. Либо мальчишки с врачом придут, либо вы вернётесь за мной, а я, честное слово, отсюда не убегу.
* * *
В момент странной и необъяснимой катастрофы большая, часть обитателей дачного посёлка, расположенного в местечке, неофициально именуемым местными жителями, Щучья Падь, уже мирно спала и, потому, пребывала в счастливом неведении. Однако, ещё несколько человек, кроме тех, кого произошедшее застало бодрствовавшими за столом Барминцевых, заметили странное явление. И одним из них был маленький Филипп, сынишка старшей Валеркиной сестры – Ирины.
Полуторагодовалый Филенька боялся темноты и всегда спал при свете ночника. Когда внезапно погас свет, малыш проснулся и заплакал от испуга. Ира попыталась его успокоить, но ребёнок заливался плачем всё пуще. От того, что света не было, ему становилось всё страшнее, но, ни одна лампочка в комнате не загоралась, сколько женщина не щёлкала выключателями. Ира пнула в бок мужа, который сладко посапывал, не замечая внезапной темноты и не слыша плача сынишки.
– Тёмка, ну что ты лежишь, как куль? Сделай же что-нибудь.
Артём проснулся, не понимая, чего от него хочет жена.
– Ирочка, что я должен сделать? Сейчас же ночь на дворе.
– Вот именно! У нас темно.
– А что ты от меня-то хочешь?
– Ты что не понимаешь? Свет не включается. Пробки, наверно, выбило. Пойди, проверь пакетники.
Артём был скрипачом. Он был очень хорошим музыкантом. Он играл вторую скрипку в оркестре Московского театра оперетты, был участником и лауреатом многих музыкальных конкурсов, в том числе и международных. Но при этом он совершенно не разбирался в технике вообще, и в электричестве в частности. И сейчас слова жены о необходимости проверить какие-то неведомые «пакетники» у него в животе скрутился холодный тугой узел.
Но делать было нечего. Под строгим взглядом Ирины, который Артём различал даже в темноте, он с тоской нашарил халат и тапочки и обречённо поплёлся на веранду воевать с электрическими предохранителями.
Пока несчастный скрипач с тоской разглядывал слабо поблёскивающее в темноте окошечко счётчика, на веранду вышел тесть.
Полковник танковых войск Сосновский имел голос командный и норов решительный. В глубине души Артём его побаивался. Сосновский категорически не понимал, как нормальный взрослый мужик целыми днями пиликает на скрипочке. Вот и сейчас полковник приготовился дать своему зятю серьёзный нагоняй.
– Что здесь происходит? – Загремел он своим «командным» голосом.
– Пробки, наверное, перегорели, – неуверенно пробормотал Артём.
– Нет, Тёма, это не пробки, – мягко сказала Наталья Павловна, вышедшая на веранду следом за мужем, – посмотри, ни один фонарь на улице не горит. Это, какая-то авария на линии. Возьми вот там, на полке свечи. А с электричеством завтра разберёмся.
Наталья Павловна Сосновская принадлежала к той счастливой разновидности женщин, красота которых не только не увядает с годами, а напротив, приобретает особую спелость и завершённость. Кроме того, Наталья Павловна своими мягкими, с уютными ямочками на локтях, руками умела так сдерживать грозный нрав своего мужа, подчёркнутую строгость дочери и неуёмную тягу к приключениям сына и так разруливала самые непростые ситуации, возникающие в семейной жизни, что ссоры в её присутствии были просто невозможны.
Вскоре всё успокоилось, и маленький Филенька заснул, глядя на весёлый огонёк свечи, а Владимир Иванович и Наталья Павловна вернулись в свою комнату.
Но «запал», заготовленный Сосновским для неумехи-зятя, требовал выхода, и полковник выплеснул своё раздражение по другому поводу.
– Слышь, Наташка, а Валерки до сих пор нет. Совсем от рук отбился. Первый час ночи, а он где-то шляется.
– Ну, ты же знаешь, что он у Барминцевых. А там такая семья – они до утра болтать могут. Конечно, Валерке с ними интересно. Ну и пусть там посидит подольше. Ему же завтра с утра вставать не надо. Поспит подольше.
– Не поспит, – мстительно пророкотал Сосновский, – я вот его завтра на рыбалку до света подниму.
– Тоже дело, – согласилась Наталья, – поклюёт носом на утренней зорьке – в следующий раз меньше будет в гостях засиживаться. А ты, раз на рыбалку собрался, ложись и спи, а то и сам вовремя не проснёшься.
Полковник дисциплинированно лёг в постель, и через несколько минут начал тихо похрапывать.
Сосновская выждала ещё несколько минут, чтобы муж заснул покрепче, потом осторожно встала с постели и стала бесшумно одеваться, поглядывая в окно. На душе у неё было неспокойно. Всё пугало её: и внезапная темнота в посёлке, и отсутствие Валерки, но страшнее всего было тусклое красноватое свечение, пробивающееся сквозь деревья. Уж не пожар ли это, упаси, Господи. Валерка, ведь он такой! В стороне не останется. В самое пекло полезет. Он в свои тринадцать считает себя мужчиной. Куда там! Конечно, у него перед глазами пример отца. Да только старшему Сосновскому сорок шесть, а не тринадцать. Хотя и за него тоже частенько волноваться приходится. Как же с мужиками тяжело! Причём, независимо от возраста.
* * *
Кроме Барминцевых, Раскольниковых и Сосновских произошедшее заметил и ещё один человек – старейший житель посёлка Александр Петрович Панин.
Александру Петровичу было уже без малого восемьдесят. Девять лет назад Александр Петрович приехал сюда после перенесённого им обширного инфаркта, искренне веря, что пребывание на свежем воздухе будет полезным. Именно их этих соображений они с супругой и приобрели дачный участок в Щучьей Пади.
Дело в том, что этот надел земли был давно, ещё в девяностые годы выделен для очень серьёзной организации. Тогда, напуганные безумием, охватившем страну, люди хватались за что-нибудь более или менее стабильное. А что может быть стабильнее земли? Однако, по прошествии некоторого времени, всё постепенно утряслось, и серьёзные люди поняли, что всё не так плохо, чтобы держаться за эту болотину на самой границе Московской области. А уж если и следует обзаводиться землицей, то лучше сделать это в более цивилизованном месте с развитой инфраструктурой. Поэтому они начали освобождаться от сомнительной прелести Щучьей Пади. В результате от старожилов осталось всего три или четыре семьи страстных охотников, которые просто не могли расстаться с местом, где можно было прямо в собственном огороде встретить зайца, лису или лося. Эти старожилы ещё и прикупили себе землицы. Остальные же участки сменили по двое, а то и трое хозяев.
Участок, приобретённый Паниными, успел за это время основательно зарасти берёзово-ольховым мелколесьем трёхметровой высоты, выросшем так густо, что хоть корзину плети. Людмила Ивановна Панина, увидев это безобразие, прямо заявила, что ей такого добра и даром не надо, потому, как сыну возиться будет некогда, а им, старикам этого не поднять. Но сам Панин успел приметить под ёлкой в углу участка остатки тетеревиного гнезда, а среди густо разросшихся берёзок несколько обабков и даже один крепенький красноголовик. Ему, страстному охотнику и грибнику стало ясно, что Щучья Падь – это его персональный рай.
Поначалу, конечно, было трудно. Одна расчистка участка чего стоила. Но, надрываясь на тяжёлой физической работе, старик как-то совсем забыл о сердце и прочих внутренних органах.
За девять лет вид Александр Петрович приобрёл экзотический. Кожа его, выдубленная солнцем и ветром, приобрела красновато-коричневый оттенок, что в сочетании с длинными седыми волосами делало его похожим на старого индейца. Образ, правда, нарушала типичная российская щетина, росшая от скул до кадыка и, неизвестно почему, всегда выглядевшая так, словно её обладатель не брился ровно две недели.
Хотя старик трудился круглый год без отдыха то на огороде, то в саду, успевая ещё и с ружьишком побродить и грибочков насолить-насушить почти в промышленных масштабах, чувствовал он себя гораздо лучше, чем девять лет назад. Но всё же, возраст давал себя знать – спать Александр Петрович стал уж очень чутко. Чуть что, просыпался, и, главное, заснуть, потом не удавалось.
Вот и сейчас, ровно кольнуло что-то. Александр Петрович успел даже заметить последнюю вспышку света, перед тем, как фонарь у дома погас. Вот ещё незадача, лампочка что ли, перегорела? Опять расходы. Эти лампочки на столбах дорогущие. Александр Петрович вздохнул и повернулся на другой бок.
Но сон не шёл. Что-то ощущалось неприятное. И дело было не только в перегоревшей лампе. Панин ещё поворочался некоторое время, а потом, кряхтя, больше для порядка, конечно, чем от реальной боли в суставах, встал с постели и подошёл к другому окну.
Посёлок, насколько это было видно, весь погрузился во тьму. Как ни странно, но этот факт даже несколько приободрил прижимистого старика – не надо тратиться лампочку покупать, не в ней дело. А вот пусть утром электрик из Городка приезжает и чинит всё, что положено. У их товарищества с ним договор, так вот пусть получаемые денежки и отрабатывает. Взносы-то регулярно на все такие дела собирают.
Собственно, теперь можно было бы и ложиться, но Александр Петрович по опыту знал, что уснуть ему до утра не удастся. Ну, раз такое дело, можно и выйти покурить, тем более что супруга его, Людмила Ивановна, взявшая моду в последнее время ограничивать количество выкуренных мужем за день сигарет, спит, и эта сигарета окажется несчитанной.
Панин накинул на плечи куртку, вышел на крыльцо и с удовольствием закурил. И тут он заметил то, чего не разглядел из окна – странное красноватое зарево, повисшее над посёлком.
– Это что ещё такое? Никак пожар? А что же тревогу-то никто не поднимет. Спят, небось, все, как сурки. Этак и весь посёлок сгорит!
Старик попытался понять, где пожар. Но это оказалось невозможно. Красное зарево заливало небо как-то уж очень равномерно, и сполохов нигде не было видно.
– Что за чертовщина? Уж не бомбу ли на нас американцы сбросили?
Американцев Панин не любил и готов был обвинять их во всех мыслимых и немыслимых грехах.
Поразмышляв немного о коварных американцах и докурив сигарету, Александр Петрович огляделся и заметил, что в стороне Барминцевского участка светятся слабые огоньки. Ясно там не спят. Надо бы к ним сходить и разузнать, что и как.
Он вышел за калитку и зашагал в сторону Барминцевых, но по дороге вспомнил, что идёт без штанов, и вернулся одеться поприличнее.
Пока ходил туда-сюда, пока искал в темноте комнаты нормальную одежду, прошло довольно много времени, и к калитке Барминцевых Панин подошёл одновременно с Танюшкой Раскольниковой.
Панин поморщился. Не любил он Раскольниковых. И козу эту вертлявую, Таньку он тоже не любил. Время почти час ночи, детям давно спать пора, а она всё бегает по чужим участкам. А вот сейчас чуть не толкнула пожилого человека, лишь бы первой в калитку проскочить. Ну и молодёжь пошла!
Александр Петрович в досаде от этой встречи едва не повернул восвояси, но любопытство победило, и он вошёл в калитку.
Из темноты кустов смородины его яростно облаяла, раздражённая всей этой ночной суетой, Агата, и Панин сердито погрозил в сторону кустов клюкой, с которой для солидности ходил последние годы. Агата и Александр Петрович терпеть друг друга не могли и при каждой встрече высказывали друг другу взаимные претензии. На равных.
Из-за глупой собачонки Панин добрался до крыльца дома, на котором стояли взволнованные Вера Кирилловна, Марина Александровна и Варя Барминцева, с заметным опозданием, и так и не понял того, что сбивчиво объясняла Танька. Впрочем, понять эту сороку вообще было мудрено – балаболит, что не попадя, да ещё и тараторит так, что и слов-то толком не разобрать. Какие-то утонувшие и разрезанные машины, какая-то пыль…
А пожар-то где?
Тут Вера Барминцева, наконец, заметила Панина и спустилась к нему.
– Ох, здравствуйте, Александр Петрович. Как хорошо, что вы пришли. А то мы тут с Мариной прямо растерялись.
Она помогла Панину подняться на крыльцо и подвела к стоящему там креслу.
– Присаживайтесь, пожалуйста.
Александр Петрович не спеша уселся, установил клюку между колен, сложил узловатые ладони на рукоятке и строго спросил:
– Да что тут творится-то? Толком объясни.
– Да мы сами пока ничего не поняли. Вроде катастрофа произошла какая-то. Дорога разрушена, вместо неё какая-то пыль. Алексеева машина по самую крышу в эту пыль провалилась.
– А ты сама, что ли видела? – Уточнил Панин.
– Да вот Таня рассказывает.
– Нашла, кому верить. Да я этой балаболке не поверил бы даже, если бы она собственное имя назвала бы.
– Это ещё почему? – Обиделась Марина Раскольникова за дочь.
– Да потому, что яблочко от яблоньки недалеко падает.
Бедная Барминцева так растерялась от этой грубости, что не нашлась, что и сказать, а у Раскольниковой старшей злобно сузились глаза. Сейчас она этому пню трухлявому всё выскажет. Мало не покажется.
Но тут накалившуюся атмосферу разрядил весёленький мотивчик из кинофильма «Игрушка». Это затрезвонил звонок на калитке Барминцевых.
Агата тотчас взорвалась раздражённым лаем. По её мнению, ночка выдалась через чур беспокойной. Следом за ней загавкали Марк Августус Виктурос-пятый, и Грей.
– Развели псарню, – буркнул Александр Петрович сердито, – Верка, иди, уйми их, а то порвут кого-нибудь.
– Кто бы это мог прийти ночью? – Спросила Вера Кирилловна, испуганно поёживаясь.
– Женщина! – Презрительно фыркнул старик. – Трусиха! Так и быть, пойдём вместе посмотрим. Но если меня твоя шавка укусит, я её в Бобровке утоплю.
– Тебя самого там утопить надо, – обиженно и сердито прошептала Таня вслед Панину и показала его удаляющейся спине язык.
За калиткой стояла Наталья Сосновская.
– Вера, прости, что так поздно. Валерка у вас?
– Привет, Наташа. Сейчас нет. Что-то произошло на дороге, и Валерка с Санькой в Заречное побежали.
– Пешком? Ночью? Они с ума сошли?! – Наталья Павловна схватилась за сердце.
– Наташа, вот тут, Танюшка рассказывает, что дорога разрушена. Какую-то машину буквально разрезало пополам. В ней находились люди. Почему-то не работают мобильники. Поэтому Полина поехала на велосипеде в Ненаглядово, а мальчишки побежали в Заречное. Надо же срочно врачей вызвать, полицию. Витя с Лёшей остались на шоссе с пострадавшими. Вот только Танюшка вернулась.
– Я тоже вернулась, – сказала Полина, подходя к калитке.
Все обступили её.
– Что там произошло?
– Мама, там такое творится! Нам сейчас надо срочно приготовить постели на веранде. Папа с дядей Лёшей сейчас сюда принесут пострадавших в аварии.
– Зачем? – Удивилась Барминцева.
– Больше их деть некуда. Они там прямо на дороге лежат. Все в крови. И врача вызвать не удаётся.
– Ну вот, что я вам скажу, – буркнул Панин, – видно шизофрения штука заразная.
– Ладно, – вздохнула Вера Кирилловна, – про шизофрению мы потом как-нибудь поговорим, а пока надо всё приготовить. Пошли, девочки. Варя, ты принеси постельное бельё из шкафа на втором этаже, Поля, а мы с тобой принесём запасную кушетку из сарая.
– Я вам помогу, – сказала Наталья.
– И мы с Таней поможем, – подхватила Марина Раскольникова.
Женщины пошли к сараю, обсуждая по дороге предстоящее дело, а Панин, сердито плюнул им вслед.
Ну, до чего же глупые существа эти бабы. Кому-то что-то там померещилось, и они как глупые курицы раскудахтались. Ведь ясно же, что такого, о чём тут говорили девчонки, просто не может быть, потому, что не может быть никогда.
