скачать книгу бесплатно
Оглянувшись по сторонам, Конхобар Ирландец вытащил нож и тщательно надрезал веревку в нескольких местах. Детская, конечно, затея – но это как посмотреть – может, и выгорит, буря-то надвигалась нешуточная… а, если и не выгорит, так тоже неплохо, что-то как-то не очень активно ведут себя по отношению к Хельги все его недруги.
Первый гром грянул, когда Ирландец уже заходил в ворота усадьбы. И тут же начался ливень, сильный, беспросветный, яростный. Крупные капли врезались в землю, словно стрелы, выпущенные из тугого лука, в миг образовались лужи, с гор побежали ручьи, сливающиеся в мутные все сметающие потоки…
– Ну и погодка. – Зайдя в дом, поежился Конхобар. – Все ли наши в доме? Нет Хельги? А где ж он? Ну, нашел время рыбачить! Да, кстати, кто-то из слуг, уж и не упомню кто, видал на причале Заику. Интересно, что он там делал? Успел хоть прийти-то? Ах, он на верхние луга отправился… Интересно, а что же тогда болтают слуги?
Буря застала Хельги почти у самого причала. Казалось, еще немного, и… Бах!!! Сверкнула молния, раздался гром, и налетевшая волна с грохотом ударила в лодку. Развернув, подняла на гребне, чтобы с размаху швырнуть на скалы…
Хельги яростно заработал веслом, надеясь на милость богов и свое искусство. А волны не унимались, становились все больше, все сильнее, все яростней, играя лодкой, словно маленьким детским корабликом из коры дуба. И, если б Хельги хоть на миг бросил весло – лодку тут же перевернуло бы и выбросило на камни. Сын Сигурда хорошо понимал это, поэтому греб как никогда в жизни. А вокруг неудержимо гремел гром, сверкали разряды молний, и стена дождя стала настолько плотной, что почти слилась с морем.
Хельги греб, закусив губы, как конь закусывает удила, и в какой-то миг почувствовал – надолго его сил не хватит, слишком уж разошлась стихия, видно, крепко поссорился морской великан Эгир со своей женой Ран. Ишь, как ругаются! Аж все море пенится, словно котел с брагой, а земля дрожит, как наковальня под молотом Тора… Хельги храбрился, но чувствовал, что слабеет. С каждым взмахом весла, с каждым вздохом, с каждым ударом молнии… Что ж – и такая смерть почетна для викинга. Валькирии не дадут ему утонуть, утащат в Валгаллу – золоченый чертог Одина, на пир богов и героев…
О, боги! Кто это?
Опустивший было голову Хельги вздрогнул, увидев прямо перед собой, в пелене дождя, лицо женщины с синими сияющими глазами.
Кто это? Видно, одна из дочерей Эгира, может быть, Бледугхадда – «Кровавые Волосы»? Нет, скорее, Химинглеффа – «Небесный Блеск»… О, боги!!! Это вовсе не дочери Эгира… это та самая женщина, Магн, являющаяся в страшных снах… И в ушах Хельги, перекрывая гром, вновь загремели барабаны, послышался страшный скрежет и рычание – пение Магн. Но – странное дело – Хельги теперь вовсе не испытывал страха, может быть, просто от предчувствия близкой смерти. Более того, он вдруг заметил, как резко прибавилось сил, руки его словно получили чужую силу, схватили брошенное на дно лодки весло, заработали, загребли за двоих, да так, что почти разом лодка оказалась у самого пирса. Вот, наконец, и знакомый колышек… Ухватившись за веревку, Хельги подтянул лодку, выбросил на причал весла, подтянулся… Веревка оборвалась со страшным треском, и сын Сигурда-ярла полетел с причала обратно в лодку, вновь оказавшуюся в лапах стихии, но теперь уж – без руля, ветрил и весел…
Что ж… «Никто не избегнет норн приговора…»
«Кому повешену быть – тот не утонет» – цинично продолжили тему где-то в глубине мозга. Впрочем, Хельги этого не слышал. Он уже принял решение. Единственно возможное решение в данных условиях. Скинув сапоги и тунику, бросился в набежавшую волну. Вынырнув, набрал в легкие побольше воздуха, и снова нырнул, стараясь больше плыть под водой, к берегу. Так и плыл, как утка, ныряя и выныривая, хватая воздух широко открытым ртом и выискивая близкий берег покрасневшими от воды глазами. Берег-то был рядом. Но там были камни! Острые замшелые убийцы. Как проскочить между ними? Как-как? Хельги неожиданно улыбнулся такому нелепому вопросу – конечно же, на гребне волны! Так и сделал: подождал очередную волну – вот она накатила, большая, сероспинная, страшная – и на этот раз не подныривал, просто расставил пошире руки… и птицей, а, вернее – летучей рыбой – перелетел через камни, ободрав лишь кожу на коленях.
– Легко отделался, сынок! – раздался над лежащим ничком юношей чей-то грубый насмешливый голос.
Хельги поднял голову.
Велунд!
– Вижу, я не зря учил тебя плавать. – Помогая юноше подняться на ноги, скупо улыбнулся кузнец. – Хотя, конечно, ты выбрал для купания совсем не подходящую погоду. В следующий раз выбирай, слышишь?
Хельги ничего не ответил, лишь улыбнулся. Мокрый, полураздетый, дрожащий. Но, тем не менее, очень довольный. Доволен был и Велунд. Доволен именно им, Хельги, сыном Сигурда-ярла. Так они и шли вдвоем, озаряемые желтыми вспышками молний: молодой парень с мокрыми спутанными волосами и могучий седобородый старик. Им в спины им сквозь разрывы туч светило оранжевое чистое солнце.
Глава 11
Зазнайство и подлость
Будешь, князь,
Коварно обманут,
Горе узнаешь
От козней…
«Старшая Эдда» Пророчество Грипира
Май 856 г. Бильрест-фьорд
– Ты зря думаешь, что все уже окончилось, парень. – Покачал головой Велунд, искоса бросив взгляд на Хельги, сидящего на лавке, возле кузницы, и чему-то улыбающегося. Юноша вздрогнул, словно бы кузнец прочел его тайные мысли. А ведь, действительно, так и было! Расслабился сын Сигурда-ярла, еще бы, среди молодых он, пожалуй, и был теперь лучшим, да не «пожалуй», а точно! Ведь сколько ляпов допустил в лагере молодых его ближайший конкурент красавчик Фриддлейв, и это не говоря уже о ком другом! А сколько молодежи поверило в будущего ярла – Хельги сына Сигурда, и не сосчитать. Ну, Харальд Бочонок и Ингви Рыжий Червь – эти, само собой, плюс Снорри, кроме них – еще много парней с дальних хуторов, с того же Снольди-Хольма, даже с усадьбы Свейна Копителя Коров, отца Фриддлейва. Скоро, уже совсем скоро настанет тот день, когда тинг провозгласит сына Сигурда вождем младшей дружины, вознесется на мачте ладьи «Транин Ланги» красно-белый полосатый парус, и вся дружина под предводительством славного хевдинга Хельги Сигурдассона отправится в дальний поход под синим боевым стягом с изображением ворона. Куда идти – Хельги еще не решил, вот как раз сейчас об этом и думал, паря в облаках от предвкушения близкого счастья. «Транин Ланги» – прекрасный корабль, слаженный из ясеня, липы и дуба. А как он слушается кормчего, так маленькие дети не слушаются матерей! Как плавно перетекает с волны на волну, ни одна дощечка не затрещит, как ходко идет под парусом, ровно в два раза быстрее, чем на веслах. Пятнадцать скамей на «Транине» – пятнадцать пар весел, обшивка внакрой, мощный киль, крепкие заклепки, на форштевне резное изображение журавлиной головы с длинным клювом, ведь «Транин» – значит «Журавль». Приметный корабль «Транин Ланги», обычно-то все на носу ставят Дракона или Змея – «Ормринн», а Сигурд вот, Журавля поставил, и ни разу не подводил еще «Транин Ланги» старого ярла, как не подведет и молодого. Хельги представил себя у форштевня драккара на гребне волны – попутные ветер, волны и брызги в лицо, а за спиной – верная дружина – и тщеславно заулыбался. Что ему теперь мелкие проблемы! Вот, Ингви говорит, кто-то подрезал швартовочную веревку на причале, тогда, прямо перед бурей. Говорят даже, незадолго до бури на причале видели Дирмунда Заику, правда, сам он это отрицает, да и ладно. Хельги как-то спросил прямо при встрече, пойдет ли Дирмунд с ним? Заика сразу же закивал, только вот глаза забегали, видно, все-таки он и подрезал веревку, чтоб его тролли забрали… Ладно, хватит о Дирмунде, куда он денется-то? А в основном младшая дружина подбиралась неплохая, все парни умелые, проверенные, с такими можно натворить дел и в Англии, и в Ирландии, да хоть и на побережье страны франков. Ничего, выберем еще, куда пойти.
– Эй, эй, парень! Ты там не заснул?
– А? Что? Нет, я не сплю, учитель! Просто думаю.
– Ну, думай, думай. Заодно вспомни-ка, что боги дали тебе дар скальда. Что такое море?
– Земля кораблей, дорога ладей, – тут же без запинки ответил Хельги.
Велунд, однако, не унимался, видно, не очень-то его удовлетворил ответ:
– Еще о море!
– Путь морских конунгов.
– Меч?
– Ньорд брани, Ас металла, Крушитель бранных рубашек, Уж кольчуги…
– Достаточно. Ладья?
– Слейпнир моря. Конь волны. Зверь пучины. Стрела ясеня. Вяз вепря стяга попутного ветра.
– Молодец! Снова – море.
– Земля коней волны. Дорога зверей пучины.
– Неплохо. Битва?
– Сходка мечей. Пиршество воронов.
– А лучше?
– Сходка ужей крови… тьфу… росы смерти. Пир гусят Одина.
Кузнец довольно усмехнулся в усы. Похоже, в искусстве скальдов – отнюдь не менее важном, чем владение мечом – его ученик был явно не последним человеком в Бильрест-фьорде. Правда, зависело это не только от Хельги… И не от Велунда…
Довольная улыбка кузнеца не укрылась от наблюдательных глаз юноши. Он поднялся с лавки, почтительно поклонился и попросил разрешения съездить в усадьбу – проведать старых друзей.
– Возьми белого коня и езжай. – Махнул рукой старик. Проводив Хельги, он долго еще стоял у края дороги, под сенью шумящих на ветру лип и смотрел вслед ученику, хмуря густые брови. Не нравилось ему тщеславие Хельги. Хорошо, стал первым в лагере Эгиля, но ведь на этом ничего не закончилось! Да, приобрел верных друзей, но остались и враги и даже, быть может, появились новые. А уж они-то не будут сидеть сложа руки, и что-то еще решит тинг… А этот – уже, поди, видит себя ярлом – вот уж поистине: молодость – сестра глупости. Что ж, пусть обожжется. Чужие ошибки никогда никого ничему не учили. Все учатся на своих. Вот, как Хельги. Ну, пусть. Учится…
А Хельги в это время скакал вдоль Радужного ручья, подставив разгоряченное мыслями лицо ветру. В глазах его синим пламенем горела гордость… или, верней, гордыня… И вовсе не к усадьбе Сигурда держал путь Хельги: доехав до развилки, свернул на Ерунд-озеро, к хутору Курид. Знал – где-то в тех краях должна быть Сельма…
В тот же час, в ту же сторону, ехали Дирмунд Заика, длинный, неказистый, с большим носом и маленькими близко посаженными глазками, и его кругломордый приятель Приблуда Хрольв. Хрольв не очень-то хотел куда-то идти сегодня: слушал, раскрыв рот, рассказы узколицего Конхобара Ирландца. Тот рассказывал о походах в дружине Железнобокого Бьорна. Бьорн был конунгом щедрым на кольца, и Хрольв недоумевал – почему же ушел от него Ирландец? Скорее всего, напакостил чем-нибудь Бьорну или убил кого-нибудь не того, всякое случается, сам же Конхобар ничего конкретного не рассказывал, окромя того, как с треском крушил черепа непутевых защитников Уэссекса. Ну, а дальше Хрольв не дослушал – привязался Заика: пойдем да пойдем на охоту к Ерунд-озеру. Приблуда усмехнулся: знаем, знаем, кто так тянет Дирмунда в те края – Сельма, дочка Торкеля-бонда!
Сев на коней, Дирмунд и Хрольв выехали из усадьбы и, повернув налево, поскакали вдоль Радужного ручья. Конхобар Ирландец – с узким лицом и хитроватым взглядом прожженного мошенника – немного погодя тоже взнуздал коня и, осторожно, стараясь не попадаться на глаза жителям усадьбы, быстро понесся следом. Он нагнал их на вершине холма, где Хрольв с Заикой остановились дать передохнуть лошадям.
Внизу, вплоть до самого моря, переливались изумрудной зеленью травы. В голубом небе ласково пели жаворонки, пахло жимолостью и цветущим нежно-розовым клевером. Изумительный красоты пейзаж, впрочем, не очень-то занимал приятелей, хоть и смотрели они в сторону моря. Влажный морской ветер заставлял хищно раздуваться ноздри Хрольва, лицо его сотоварища было напряжено, на тонких губах играла нехорошая улыбка.
– Что, «Транин Ланги» все еще гниет в корабельном сарае? – подъехав ближе и не обращая никакого внимания на недовольный взгляд Заики, поинтересовался ирландец. Пусть и потрепанный в сражениях, однако любовно подремонтированный, боевой корабль «Транин Ланги» представлял собой большое богатство и силу. Старый Сигурд не очень-то разрешал использовать корабль, берег – все знали, для кого. Прошлым летом еще, в конце августа, ладью заново тщательно просмолили, заменили, где надо, заклепки, покрыли позолотой высокую фигуру журавля на форштевне. Красивым кораблем был «Транин Ланги», красивым и мощным.
– Знаю я человека, что с радостью принял бы вас к себе с таким кораблем, – продолжал Конхобар. – И немало б вы с ним натворили дел.
– С-с-случайно, не Хастейном Спесивцем з-з-зовут того человека? – с усмешкой переспросил Дирмунд Заика.
Ирландец улыбнулся:
– Ты всегда был умен, друг мой. – Осклабился он. – И на этот раз догадался правильно. Догадайся же – почему Хастейн не придет и не заберет корабль?
– Сигурд-ярл, – не задумываясь, ответил Дирмунд. В блеклых глазах Заики промелькнул огонь ненависти, злобы и зависти. – Думаю, Сигурд с-с-слишком известен и пользуется большим уважением с-с-среди морских конунгов. Это нужно иметь в виду даже такому человеку, как Х-х-хастейн Спесивец.
– Да, Хастейн не дурак. – Кивнул Хрольв. – А вообще-то, хорошо бы было, чтобы…
– Чтобы с-с-старый Сигурд поскорее отправился в Валгаллу, – закончил его мысль Дирмунд.
– Да! – Вскочив на ноги, Хрольв громко захохотал. – После смерти Сигурда останется лишь молодой Хельги.
– Уж с ним-то мы с-с-справимся, уж теперь-то не п-п-получится, как в прошлый раз. – Хохотнул Заика. – Все дело в Сигурде.
– Да, Хастейн много бы дал за то, чтобы старого ярла не стало. Он бы поддержал нового владетеля Бильрест-фьорда. – Ирландец со значением посмотрел на Дирмунда. Заика приосанился, расправив узкие плечи. В маленькие бесцветных глазках его появилось горделивое выражение, словно давно уже стал он бильрестским ярлом.
– Хастейн Спесивец, – задумчиво повторил Заика. – Но хорошо бы прежде расправится с Хельги!
– Замечательная мысль! – тут же поддержал его Ирландец. – Только не стоит торопиться, надо все тщательно обдумать.
Под впечатлением случившейся только что беседы, все трое направились к лесу. На узких губах молодого друида играла торжествующая улыбка. Ирландец давно уже присматривался ко всем обитателям усадьбы, искал возможных союзников, и вот, кажется, нашел.
В лесу было чудо, как хорошо! Солнечные лучи, чуть приглушенные еловыми ветками, падая на землю, светились теплой зеленоватой дымкой. Хрустели под ногами сучки и старые шишки, где-то, совсем рядом, озабоченно стучал дятел. Вспорхнув, пролетела кукушка, закуковала, усевшись на ветку, Дирмунд хотел было сбить ее камнем, размахнулся уже, да передумал – жаль было тратить время на столь незавидную добычу. Идущий впереди Хрольв вдруг замер, быстро спрятавшись за кустом можжевельника, и Заика с Ирландцем быстро последовали его примеру.
– Рябчик! – обернувшись, шепнул Хрольв, указывая рукой на одиноко стоящую сосну, что росла на небольшой полянке, за ольховыми зарослями. Заика присмотрелся и заметил на нижней ветке сосны упитанную красновато-пегую птицу.
– Подберемся поближе, – скомандовал Хрольв и, не дожидаясь ответа, быстро пополз к поляне. Уж как не хотелось Дирмунду – а уж, тем более, Ирландцу – ползти по сырому мху, а все ж пришлось, никуда не деться. Они заползли в ольховник и разом замерли, услышав вдалеке чей-то голос.
– Кто бы мог здесь так орать? – Удивленно переглянулись все трое. – И, главное, зачем?
– Может, з-з-змея кого укусила, сейчас они как раз в-в-выползают, змеи. – Дирмунд Заика опасливо осмотрелся вокруг.
– Укусила б, так не орал, – резонно возразил Конхобар. – Вон он, крикун, по той тропинке идет. Выходить не будем, отсюда посмотрим, кто.
– М-мудрое решение. – Одобрительно кивнул Дирмунд, и все выжидательно затаились в кустах.
Ждать долго не пришлось – голос – а, точнее, голоса – быстро приближались, и вот уже на поляне показался Хельги, высокий, красивый, с длинными, развевающимися на ходу волосами цвета спелой пшеницы. На поясе юноши висел меч в украшенных золотыми бляшками ножнах, через левое плечо перекинут лук и колчан, полный стрел. Рядом с ним быстрой, упругой походкой шла Сельма, дочка Торкеля, бонда. Хельги, улыбаясь, смотрел на девушку и громко читал висы, тщательно, с выражением, практически не сбиваясь:
Познай руны речи,
Если не хочешь,
Что б мстили тебе!
Их слагают,
Их составляют,
Их сплетают…
Хельги остановился на поляне, посмотрев в небо:
Познай руны мысли,
Если мудрейшим
Хочешь ты стать!
Руны письма,
Повивальные руны,
Руны пива
И руны волшбы, —
Не перепутай,
Не повреди их,
С пользой владей ими;
Пользуйся знаньем
До смерти богов!
Смеясь, Хельги и Сельма пересекли поляну и скрылись в лесной чаще.
– Жаль, н-н-не пристрелил его т-т-тут, – запоздало шепнул Заика, и Хрольв бросил на него недоумевающе опасливый взгляд. Что болтает тут этот дурак? Выстрелить стрелой в человека, вот так запросто читающего волшебные висы – то же самое, что направить стрелу в собственное сердце. Ну, уж нет, Хрольву отнюдь не улыбалось погибнуть от собственной же стрелы.
– Не спеши так, Дирмунд, – успокоил Заику друид. – Не много толку в такой смерти, гораздо лучше сначала опозорить соперника, да так, что навеки закроется для него путь в Валгаллу.
– Да, так, п-п-пожалуй, лучше, – злобно сверкнув маленькими, похожими на свиные, глазками, согласился Заика и тут же внимательно посмотрел на Ирландца: – А ты-то за что так не любишь сына Сигурда-ярла?
Молодой друид усмехнулся. Он давно уже ждал этого вопроса, и ответ был готов.
– Мне кажется, сын Сигурда не очень-то подходит на роль хозяина усадьбы, – твердо заявил Конхобар, посмотрев прямо в глаза Заике.
Тот лишь понятливо усмехнулся. Значит, недаром, ползали по Бильрест-фьорду слухи об отношениях Ирландца и Гудрун – старшей жены Сигурда. Да, Гудрун, несмотря на всю ее придурь, была неплохой хозяйкой: жестокой, властолюбивой, хитрой. Однако, что толку от этого ему, Дирмунду Заике?
А еще нужно было помнить о братьях Альвсенах, что владели обширной усадьбой на другом берегу Радужного залива. Рыжебородые верзилы – грубые неотесанные мужики с руками, словно кузнечные молоты – тоже имели права на усадьбу Сигурда: Сигурд-ярл приходился им двоюродным дядей по матери, это считалось очень близким родством, и не раз и не два бросали братья алчные взгляды на усадьбу. Все остальные обитатели Бильрест-фьорда хорошо знали об этом и со страхом ждали смерти Сигурда – в том, что она вызовет целую вереницу кровавых распрей, никто не сомневался. Мир в Радужном заливе держался лишь на авторитете старого и больного Сигурда-ярла – нельзя было ему умирать, никак нельзя.
– Очень красивое у тебя ожерелье, хозяйка, – повстречав у овина Гудрун, льстиво заметил Ирландец.
– Да уж. – Усмехнулась та. – Немало серебра отвалил за нее Сигурд на рынке в Скирингссалле.
И правда, красиво было ожерелье, красиво и изящно: янтарь – солнечный камень, сердолик, бирюза и яшма, перемежались крупными золотыми подвесками с изображением волшебных птиц и животных.
– Многие бы позавидовали такому ожерелью, – не унимался Конхобар. – Пожалуй, за такую драгоценность можно нанять полдружины или парочку-другую берсерков.
– Да, это так. – Кивнула Гудрун, по всему видно было, что похвала Ирландца ей очень приятна. – На ночь запираю его в сундуке, – понизив голос, сообщила она. – Почему-то не очень-то доверяю рабам, особенно во-он тому уроду. – Она кивнула на Трэля Навозника, рыхлившего мотыгой землю неподалеку.
– Да уж, урод редкостный. – Согласно кивнул Ирландец. – Смуглый, темноглазый, черноволосый, такому украсть что-нибудь – раз плюнуть. Но, хозяйка Гудрун, не рабов беречься надобно, а других воров, тайных…
– Это кого же? – настороженно переспросила Гудрун.
– Того, на кого и не подумаешь никогда, – закрыв тему, уклончиво ответил Ирландец.
Опасаясь оборотня Форгайла, Конхобар, хорошенько подумав, решил избавиться от Хельги несколько иным – вовсе не самым радикальным – способом: сделать все, чтобы тинг изгнал сына Сигурда из Бильрест-фьорда. Станет Хельги нидингом, уйдет, неизвестно куда, вот и волкодлаку Форгайлу вроде бы нечего станет делать в округе – уйдет на поиски, вот только, как бы не прихватил с собою его, Конхобара, чего уж никак не хотелось бы. Что-то нужно было придумать. Ну, во-первых, несколько ослабить могущество Черного друида – принести древним богам хорошую жертву, не какого-нибудь там барана, а жертву настоящую, человеческую. Пусть видят боги – и он, Конхобар, ничуть не хуже Форгайла! Во-вторых, хорошо бы направить волкодлака на след юного нидинга, да так, чтоб Форгайл знал точно, где находится Хельги, и обошелся бы без помощи Конхобара. Для этого можно было бы через третьих лиц предложить Хельги бежать, хотя бы с помощью того же Хастейна Спесивца, чьи драккары вот-вот должны были пожаловать в Бильрест-фьорд. В общем-то: сгинул бы где-нибудь на чужбине сын Сигурда-ярла – самое милое было бы для Конхобара дело. И конкурента на усадьбу нет, и Форгайлу не к чему прицепиться. Вообще-то, хорошо бы, чтоб и Форгайл вместе с Хельги сгинул, то-то была бы радость! Ирландец улыбнулся, рисуя себе радужные перспективы. Потом качнул головой, отгоняя грезы: хватит думать, действовать нужно, действовать.
А юному сыну Сигурда-ярла совсем вскружило голову предчувствие будущей славы. Да и, надо сказать, большую роль в этом сыграл и сам старый ярл. Уж как он радовался, когда Хельги оказался лучшим из молодых воинов, хоть, конечно, и не очень-то далеко ушел от того же Фриддлейва, а в чем-то от него и отстал, но, тем не менее. По такому случаю, Сигурд вытащил из сундука серебристую кольчугу-бирни и торжественно вручил ее сыну:
– Носи в битвах, и пусть гордится тобою весь твой род и верная дружина!
