скачать книгу бесплатно
Арцыбашев забрался первым, а затем уже протянул руку супруге. А вдруг да водила заведет разговор с княжной? А ведь обязательно заведет. И что та будет отвечать?
– Чувиха – класс! – врубив передачу, шепнул шофер Лене. – Я ее как-то в клубе на танцах видел уже. Не замужем?
– Это моя жена.
– Ну… извини, братан, если обидел.
Насвистывая какой-то непонятный мотив, водитель выбрался на шоссе и погнал машину к поселку, дома которого – в большинстве своем двухэтажные деревянные бараки – виднелись впереди, за деревьями.
На обочине, сразу за поворотом к поселку, стоял желтый полицейский «газик», в просторечии именуемый «канарейкой». Немного странный, старый – с острым «носом» и выступающими крыльями, автомобиль чем-то напомнил Леониду джип времен Второй мировой войны.
Сюда, в глушь, как видно, цивилизация еще не добралась, по крайней мере, если судить по внешнему виду «господ полицейских», щеголявших в обычных «кабинетных» мундирах. Впрочем, может быть, здесь так принято – в полицейской форме Арцыбашев разбирался как-то не очень, да и некогда было разглядывать.
Один из полицейских – высокий блондин с погонами старшего лейтенанта – тормознул грузовик без всякой «палочки», просто жестом. Водитель с готовностью остановился и, распахнув дверь, приветствовал стража порядка вполне по-свойски:
– Здорово, Серега! Что, ловите опять кого?
– «Яву» корыгинскую помнишь?
– Ну!
– Нашлась! Двое на ней были… бежали. А мотоцикл невдалеке, в кустах, бросили. Это-то с тобой кто – шефы, что ли?
– Они.
– То-то я смотрю – девка такая… глазастенькая. Ладно, проезжай. Чужих в поселке увидишь – скажи.
На не очень понятное слово «шефы» Арцыбашев опять не обратил внимания. Волновался. Слава богу – зря. Полицейский добродушно отпустил грузовик, теперь уже высадивший пассажиров в самом поселке.
– А что за «Ява»-то? – полюбопытничал Леонид.
– Да мужик у нас тут весной пропал. Корыгин, дачник. Мотоцикл у него был, приметная такая «Ява», красная. Вот вместе с мотоциклом и сгинул… Ну, бывайте, – чубатый махнул рукой. – В клубе, может, вечерком встретимся.
– Нам бы на рынок, – выбираясь из кабины, вдруг вспомнил Леонид. – Где у вас рынок-то?
– Так у автостанции, – водила удивленно повел плечом. – Только он завтра работает. Завтра ж – суббота! Ой! А вид-то у тебя чудной…
– Так – самодеятельность! Гамлета играю, принца.
Завтра…
Поблагодарив шофера, царственные молодожены быстренько огляделись вокруг и присели на скамеечку под высокой ветвистой ивой, что росла здесь же, недалеко от деревянной почты и приземистого кирпичного здания с вывеской «Раймаг». Туда, подумав, и направился Арцыбашев, оставив Машу дожидаться его на скамейке.
Как и в любом уважающем себя сельском магазине, в «Раймаге» продавалось все! Начиная от носовых платков и заканчивая мопедом «Рига», сиротливо приткнувшимся в углу рядом с деревянной радиолой и двумя телевизорами «Рекорд» на смешных ножках. Ну, ретро! Антикварная лавка, что ли?
Впрочем, раздумывать было некогда. Антиквариат – это еще и лучше! Кроме самого Леонида-Магнуса и скучавших за прилавком продавщиц в «Раймаге» еще наблюдалось в полдесятка посетителей, не столько покупавших, сколько разглядывающих всякого рода промтовары, выставленные на длинных полках. Улучив момент, Арцыбашев быстро подошел к продавщицам и с ходу предложил перстень:
– Отдаю за бесценок! Фамильный. Просто деньги нужны. Очень.
– Вы что… артист, что ли? – продавщицы удивленно переглянулись.
Несколько подзабывший про свой костюм идальго, Арцыбашев самым любезнейшим образом улыбнулся и, махнув рукою, скоромно признался:
– Ну да, артист. А что, не похож?
– Что вы! Очень похожи! – хором воскликнули продавщицы.
Восхитились и тут же принялись наперебой выспрашивать про какую-то филармонию и про других артистов – про Смоктуновского, Тихонова и прочих.
– А говорят, про Штирлица продолжение собираются снимать, вы не в курсе?
– Как же, в курсе! – Арцыбашев вовсе не стал разочаровывать собеседниц, весьма, кстати, юных и вполне себе симпатичненьких. – Собираются… буквально уже в этом году. Мне уже роль предложили… этого… Бормана!
– Ой! А Бормана же Визбор играл! Ну, этот… про лыжи еще поет и про солнышко лесное.
Надо же – Штирлиц, Визбор! Вспомнили, блин…
– Играл, играл… да отказался, – пошутил Леонид. – Песни, мол, писать новые надо, и все такое. Ефремов – тоже. Он-то меня режиссеру и предложил.
– Ого! Вы и Ефремова знаете?!
– И не только его… А что с перстнем-то, девушки? Берете, нет? Чистое золото – не пожалеете.
Продавщицы застеснялись:
– Ой… с рук как-то… Мы же не спекулянтки какие!
В этот момент, громко хлопнув дверью, в магазин ворвался мальчишка в клетчатой рубашке, обвислых на коленках трениках и кедах. Растерянный, растрепанный, дерганый… Кинулся сразу к продавщицам:
– Теть Лена, звони скорей в милицию. Там, в сквере, драка. Девчонку какую-то бьют!
Забыв про перстень, Магнус выскочил из магазина быстрее ветра. Девчонку бьют?! В сквере?
Бегом миновав неширокую площадь, молодой человек бросился к иве, еще издали заметив обступивших вскочившую со скамейки Машу парней, судя по внешнему виду – местных гопников. Плоские, как блин, кепки, патлы нечесаные до плеч, брюки-клеш… Трое. Точнее, уже двое, третий, схватившись за живот, с воем катался по траве рядом. Ага, досталось! И поделом!
– Эй, вы!
Подбежав ближе, Магнус с яростью выхватил кинжал… Гопники оглянулись.
– Серый, у него финка! Атас!
Тот, кто это выкрикнул, на секунду отвлекся – и тут же получил от Маши палкой по плечу! Завыл, заматерился… и опрометью бросился прочь! За ним последовал его сотоварищ. Третьего же оболтусы благополучно бросили. Впрочем, и тот уже поднялся да со всей поспешностью захромал в кусты… тем более что где-то недалеко уже раздался звук полицейской сирены, и на площади у магазина, вынырнув из какого-то переулка, уже нарисовался желтый «луноход» стражей порядка.
– Бежим! – схватив княжну за руку, крикнул Леонид. – Скорее! Да брось ты палку уже…
– Стрельцы?! – Маша сверкнула глазами. – Опричники?
– Они, они… Быстрее!
Супруги пронеслись сквозь сквер, словно вихрь, и, с ходу перемахнув через невысокий забор, оказались в каком-то тенистом и тихом проулке. Гопников нигде видно не было, а вот позади, совсем рядом, послышалась заливистая трель свистка.
– Огороды! – осмотревшись, Леонид вновь схватил княжну за руку. – Там, меж грядками, спрячемся…
Слава богу, жердяная изгородь не представляла для беглецов непреодолимой преграды. Разве что крапива. Но и эти обжигающе-колючие заросли Маша особым вниманием не удостоила. Несмотря на голые ноги. Ну, обожглась, конечно. И что?
– Ложись!
Завидев показавшиеся над изгородью фуражки, беглецы разом бросились между грядками и затаились, не обращая внимания на грязь.
– Тут они где-то были, товарищ старший лейтенант. Наверное, к старому клубу свернули. Свидетели говорят, у мужика – нож!
– Ладно, пойдем-ка, глянем… Эх, собаку бы!
Голоса стражей порядка затихли где-то за деревьями. Выждав еще немного, беглецы поднялись на ноги и, глянув друг на друга, обескураженно расхохотались. Разом!
– Ну и видок у нас! – Арцыбашев покачал головой. – Как чушки уделались. Переодеться бы, умыться… Смотри-ка, кажется, здесь дача чья-то. Глянем?
– Угу.
Небольшой дощатый домик с верандою оказался запертым. На двери висел небольшой замок, в дужку которого была вставлена свернутая в трубочку записка.
– «Буду в понедельник, – развернув, прочитал Леонид. – Женя, полей цветы». В понедельник… А что, может, отдохнем немного, а? А то мне эта беготня что-то надоела.
– Залезть в чужой дом? – княжна явно засомневалась. – Так только тати делают.
– Так мы ж не корысти ради… А чтоб не пропасть! Тем более – расплатимся, какой-нибудь перстень на видном месте оставим.
– А если посадские явятся? Что скажем?
– Да не явятся, – отмахнулся молодой человек. – Сама ж слышала – они в понедельник только будут. Разве некий Женя зайдет – цветы полить. Ну, так мы услышим.
Уговорил. Ну, а что еще оставалось делать-то? Шататься грязными по поселку, рискуя в любой момент нарваться на полицейских?
Пошарив под притолочиной, Арцыбашев, как и ожидал, обнаружил там ключ и, отперев замок, галантно распахнул дверь:
– Прошу вас, моя княжна!
– Дверь-то запахни поплотнее…
Внутри неожиданно оказалось просторно и даже как-то уютно. Большие, наполовину задернутые занавесками и тюлем, окна, круглый стол, диван, несколько стульев, полки с книгами, старинная радиола в углу – на ножках, в полированном деревянном корпусе.
– А вот и умывальник! – радостно сообщил Леонид. – И вода в ведрах есть… Там, с этими-то паскудниками, как вышло?
– Так я ж тебе говорила – в такой срамной юбке на людях показываться нельзя! – подойдя к умывальнику, Маша принялась смывать грязь с коленок. – Сидела я, по сторонам глядела – чудно! Девы с колясками чудными гуляют – а в колясках тех младенцы! Как в колыбели! Ну, не чудо ли? А эти, шильники, неведомо откуда взялись – не увидела. Двое сели по бокам, давай, мол, знакомиться… Один мне на колено руку положил. Это мне-то, княжне?! Королеве ливонской! Совсем страх потеряли, холопьи рыла! Давненько плетей не нюхали! Пришлось проучить… Одного – в скулу локтем ударила, второго – в горло, третьего – в пах. Тут и палка подходящая рядом нашлась… Коли б ты, любый, не помешал, уделала бы шильников так, что родные мать с отцом не узнали б! Я ж могу… Меня князь Иван, воевода, учил…
– Ты у меня вообще – храбрая. Давай, сарафан-то грязный снимай-ка…
Леонид помог своей юной супруге снять грязный сарафан, а за ним – и рубашку. Бросив одежду на кресло, невольно застыл, любуясь прекрасным телом. Застыл на какую-то секунду и почти сразу же, порывисто обняв женщину, притянул к себе, погладил пальцами грудь, поласкал спинку, целуя в пухлые губки с жаром, пылом и страстью.
Маша поддалась с готовностью, без всякого своего обычного стеснения: ведь молодые уже были венчанные муж и жена, и то, что сейчас происходило меж ними, вовсе не считалось грехом, наоборот…
Молодожены упали на диван, сливаясь в едином экстазе накатившей любви. Какое-то время были слышны лишь вздохи да гулкое, словно полковые барабаны, биенье сердец. А вот уже юная княжна запрокинула голову и, прикрыв пушистыми ресницами глаза, выгнулась, застонала…
Стройненькая, с упругой грудью и плоским животиком, с точеным личиком и синим взором больших сверкающих глаз, Марья Владимировна Старицкая выглядела изумительною красавицею. Изысканно обнаженная, томная, зовущая нимфа с искрящимся васильковой синевой взором…
– Ах, милая…
Едва переведя дух, Арцыбашев накрыл губами розовый твердый сосок. Поласкал языком, погладил рукою, млея от теплой шелковистости кожи, от восхищенного осознания того, что эта нагая богиня – его! Его супруга, молодая жена, его Марьюшка, Маша… Мать будущих детей, для счастья которой Леонид был готов сделать все.
– Надо сарафан постирать, – княжна ласково погладила мужа по голове и осмотрелась. – Ага, вот и таз… Что смотришь? Думаешь, раз княжна, так и стирать не умею?
– Ничего я такого не думаю. Вот истинный крест!
Магнус сконфуженно потупился: действительно, при виде обнаженной юной красавицы думалось совсем о другом. Вовсе не о стирке.
– Отвернись, – неожиданно покраснела девушка. – Я еще не привыкла.
Вскочив, она сняла с кресла рубашку, натянула, взялась за сарафан…
Обмотав вокруг пояса покрывало, Леонид схватил ее за руку:
– Брось ты эту грязь. Лучше здесь одежду поищем.
– Чужую?! – княжна оскорбленно сверкнула глазами. – Которую бог знает кто носил?
– Все же лучше, чем грязь, – шаря в старом шкафу, хмыкнул король. – И, главное, не так вызывающе. Ого! Ha-ко вот, примерь.
Он протянул молодой жене платье – обычное, сатиновое, синее в белый горошек.
Княжна возмущенно отвернулась, даже не посмотрев, и Леонид задумчиво покусал губу. С этим ее отношением нужно было что-то делать. В конце концов, может, и правда, оставить обрезанный сарафан? А что? Смотрится вполне по-современному и весьма сексуально.
– Ой! Тут какие-то книжицы! – Маша взяла с тумбочки кипу старых журналов, раскрыла один, принялась рассматривать, заинтересованно накручивая локон на большой палец. – Какие тут… боярышни! Вот в летнике… вот в сарафане… А вот, прости господи, в портах! Как турчанка. Ого! А тут и вообще срам – почти что нагие, только веревочками какими-то прикрыты.
– Это бикини называется, – скосив глаза, пояснил Арцыбашев. – Купальник такой. Чего ты там смотришь-то?
Подойдя ближе, молодой человек взял из стопки журнал – «Бурда моден» за 1973 год, майский номер. Еще были «Советский экран» и «Мода социалистических стран» – все тоже начала семидесятых. Ну, правильно – что еще можно найти на старой даче?
Кроме так не понравившегося княжне платья, в шкафу оказалась вполне добротная куртка, пара клетчатых мужских рубах – так называемых ковбоек, старый кримпленовый костюм ужасного темно-коричневого цвета и женские брюки-клеш из плотной, похожей на джинсу, ткани.
После просмотра журналов, брюки эти неожиданно привлекли Машино внимание. Девушка даже примерила их, натянула – оказались впору, только заметно коротковаты, но с замшевыми сапожками – в самый раз.
Арцыбашев тряхнул головой и одобрительно улыбнулся:
– Ты еще рубашку какую-нибудь примерь, или блузку, а я пока на кухне пошарюсь, чего-нибудь съестного поищу.
На маленькой – метра два на три – кухоньке кроме печи еще имелись старинный буфет, три табуретки и стол, накрытый старой газетой. С первой страницы браво улыбался бровастый Леонид Ильич. «Правда» за девятое сентября тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Надо же – и не пожелтела ничуть!
В буфете, кроме алюминиевых вилок-ложек и прочей посуды, оказались закрутки со всякими соленьями (как видно, недавними) и пара жестяных банок свиной тушенки, кои молодой человек тут же переставил на стол.
