Государево дело

– Давай, – Никита Петрович махнул рукой.

Девушка спрыгнула с ложа и, подбежав к окну, распахнула ставни, а затем и открыла окно с мелкими в свинцовом переплете стеклами.

С улицы донеслась перекличка ночной стражи. Ворвался в покои свежий морской ветер! Дернулось пламя свечи. Кристина невольно поежилась.

Ах, ну до чего ж хороша! Нагая, с растекшимся по плечам водопадом светлых волос, она стояла у окна, чуть нагнувшись…

Чувствуя нарастающее влечение, молодой человек вскочил с кровати, подбежав, погладил девушку по спине, пылко поцеловал меж лопатками, обнял…

Как страстно стонала юная обольстительница, как закатывала глаза, восхитительно синие, цвета высокого весеннего неба…

Уж, конечно, Никита Петрович не жил монахом. Была у него и ключница Серафима, умная и крепкая телом девка из собственных крестьян. Еще была Аннушка, дама сердца из Ниена. Впрочем, ее можно и не считать, дал бы Бог счастья!

И еще была Марта, юная ведьмочка из Нарвы… Умная, ушлая и красивая, как само солнце! Сколько всего вместе пережито! Где она сейчас? Верно, на своей землице, пожалованной государем Алексеем Михайловичем с подачи самого Никиты за верную службу. Поди, нашла какогонибудь знатного обедневшего вдовца. Нашла, нашла, ведь не дура… И, всетаки – жаль, что…

– Чточто?

Усевшись обратно на ложе, Кристина чтото сказала, а что – Бутурлин не разобрал, вот и переспрашивал.

– Хаха! – хлопнув в ладоши, девчонка вдруг засмеялась. Нет, ну красотка – и ничуть не стесняется своей наготы! Как и когдато – Марта…

– Ты чего смеешьсято?

– Никогда так не спрашивай – чточто! – любовники както незаметно перешли на «ты»… ну, так ведь – познакомились, так сказать, поближе… ближе некуда!

– Не говори – чточто – так говорят в деревнях и иностранцы, – отсмеявшись, пояснила Кристина. – Спроси просто – что!

– Хорошо, – Бутурлин кивнул. – Так что ты сказала?

– Ты небедно живешь, господин Ник, – гостья вдруг сделалась серьезной. – Я смотрю – вот эти картины на стенах – море и корабли… и вот эти часы, шляпа, плащ… Это все очень недешево стоит. Но…

– Но?

– Но при всем при этом, выглядишь ты как деревенщина, дорогой господин Ник! И это сразу видно… И вовсе не по твоей речи, понашему ты неплохо говоришь. Для иностранца, конечно, но…

– Видно? – Никита Петрович насторожился. – Что же, я так отличаюсь от всех?

– От всех столичных дворян, я хотела сказать, – хитро прищурясь, пояснила девчонка. – Такие воротники давно уж не носят и такие колеты – тоже! Ну, разве что в самых дальних деревнях. В какойнибудь там Ютландии…

– Но такой воротник и у хозяина этого дома…

– Он буржуа, а не дворянин, как ты!

– Что же еще во мне не так? – кажется, Бутурлин был уязвлен!

Однако красотка оставалась невозмутимой:

– Я же сказала – в одежде! Так ходят лишь в самой глухой деревне… или на корабле – там, помоему, все равно, в чем ходить!

– Да скажи ж, как надо!

– Скажу! – вскочив, Кристина подняла с пола штаны. – Твои панталоны слишком узки. Так носили еще во времена Валленштейна! А уж десять лет прошло, как война кончилась!

– Я знаю… – покачал головой капитан. – Тридцать лет воевали. Немцев погибло – не счесть… А чего добились? Снова война…

Между прочим, в той войне Россия и Дания были союзны Швеции. Нынче же – совершенно наоборот! Едва десять лет минуло…

– Вот, смотри… – распутная гостья между тем совершенно разухарилась, позабыв о том, кто она есть. – Панталоны должны быть чуть короче и широкими, вот такими! – Кристина показала руками. – Голенища у ботфортов надобно подвернуть и украсить разноцветными лентами. Я скажу, где купить. А камзол… Камзол надо заказать тоже очень коротенький… и не застегивать на нижние пуговицы, так, чтобы торчала сорочка – красиво, со сборками и бахромой! И цвет, цвет! Коричневый – это, мой господин, для деревень… или для моря. Синий! Небесноголубой! Красный! Вот какие должны быть цвета…

– Тото ты вся серенькая, как я погляжу! – не удержавшись съязвил Бутурлин.

– Как ты сказал? Серень… – девушка не поняла, переспросила.

– Цвет! Цвет! – пояснил капитан. – Слишком уж блеклый. Понимаешь? Блеклый!

– Дада, ясно, – Кристина закивала и вдруг улыбнулась. – Но я коплю деньги! А ты… ты богатый человек. Капитан! Как одеваться, я тебя научу, герр Николаус… И даже посоветую портного! Кстати, с тебя он не так и дорого возьмет.

– Я смотрю, ты в городе многих знаешь, – Бутурлин ласково улыбнулся, сообразив, что эта внезапно встретившаяся ему девчонка может оказаться весьма полезной и кроме постели.

– Да многих… Даже тех кто – ухх! – Выпив еще кружку, гостья немножко захмелела. Похоже, она и такто была большая болтушка, а уж тут, под хмельком – просто прорвало!

– Знаешь, еще не так давно я зарабатывала очень много… – хвастливо призналась Кристина. – По двадцать далеров за ночь! У меня была семья… И я не бегала по улицам, как сейчас, а спокойно сидела дома – бегал мой братец, Тим. Он находил богатых господ, которые не хотели тех, кто в порту… Понимаешь, о чем я?

– Вполне, – Никита Петрович кивнул – с подобными молодками он уже както сталкивался в бытность свою в Ливонии… – Полагаю, твоих заработков вполне хватало на всю семью и еще оставалось на приданое!

– Да! Так!

– И что же теперь?

– Чума, мой господин… – Кристина неожиданно всхлипнула. – Из всей семьи одна я и уцелела… А дом отняли за долги. И пришлось вот… Ничего! Скоро у меня снова будет дом! И лавка! Я же коплю деньги, не трачу… И те зеленщики, про которых я говорила – Петер и тетушка Анни – они работают на меня!

– Так, черт побери, зачем же ты… Ой, прости!

– Ничего. Я не обиделась. Знала, что спросишь. Понимаешь, я одна и у меня нет никакой защиты… Да и деньги – даже два далера за ночь – тоже неплохо, хоть и не как в прежние времена. Еще с полгода осталось, ну – год… Накоплю! И – свой дом, лавка! Питер будет торговать вразнос, на тележке, тетушка Анни – в лавке… Еще можно комнаты сдавать… Вот и приданое! Выйду замуж. Ну, а пока… Я понимаю – грех, да! Я молюсь, господин Николаус, молюсь каждый день, стою на коленях… И потом, потом буду помогать церкви, пастору… Как думаешь, Бог меня простит?

– Простит! Обязательно простит, девочка! – поцеловав девушку в губы, воскликнул Никита Петрович. Капитан говорил очень даже искренне – он действительно именно так и думал.

На следующий день, уже с утра, Бутурлин отправился к цирюльнику. Побриться, завить волосы… И еще надо бы заглянуть к портному, к тому самому, что рекомендовала Кристина… Кристина… Славная девушка, хоть и грешница… Грешница? Эх, Никита Петрович, Никита Петрович, кто ты такой, чтоб когото судить? На себято посмотри лучше…

Капитан шел один – у него не было ни семьи, ни даже слуг. В море слуги не нужны, а в городе Бутурлин вполне обходился услугами Ханса. Парнишка тот еще был проныра! Так зачем же содержать слугу? Платить ему жалованье, как здесь принято – два далера в месяц, еще и кормить, и отдавать старую одежду… Да, да, не забыть бы про портного, прошедшая неделя оказалась удачной – деньги, слава Богу, имелись!

Кстати, синеглазая гетера Кристинка – хохотушка с трудной судьбой – так и не постирала, и не зашила и даже не пришила пуговицу. Забыла, наверное… А Бутурлин и не напомнил – еще бы! Да и вообще, все равно – к портному. Но для начала – в цирюльню!

Ближайшая цирюльня располагалась на площади Амагер, там же, неподалеку, напротив помпезного здания мануфактур, находилась и портняжная мастерская, рекомендованная Кристиной.

Побрившись и завив шевелюру, молодой человек поправил шпагу и, расталкивая собравшуюся на площади толпу – был базарный день – отправился в мастерскую. Портной, длинный чернявый усач, встретил его, как родного:

– О, мой господин! Какая честь для нас всех! Вижу, вы хотите сделать заказ… Давно пора, скажу я вам, милейший мой господин! Именно здесь, у старого Якоба Флейша, который я и есть – вы обрящете все, что вам нужно! Сейчас, сейчас, мы снимем мерку… Эй, служки! А ну, живо!

– Э, не так быстро, любезный! – сняв шляпу, осадил Никита Петрович. – Для начала, я хотел бы узнать цены.

– О, это сильно зависит от ткани, мой господин! Мы же не будем шить из простого холста или сермяги! Доброе английское сукно – вы только взгляните! Какие цвета, какие краски! Как раз для такого солидного господина, как вы. Осмелюсь спросить, вы из имперских земель? Судя по тому, как вы говорите – из Бранденбурга… Или, может быть – Бремен, Висмар? Прошу повернуться спиной, мой господин… ага, так…

– Бранденбург! – повернувшись, хмыкнул заказчик. – Вижу, от вас ничего не скроешь!

– О, давно живу, много чего знаю! Прошу, вытяните левую руку… ага, так… Теперь – правую… Вы спрашивали про цены… Так, как везде – лишнего не возьмем. Шляпу бы вам тоже не худо сменить… Все, вместе со шляпой, плащом и сорочкой – обойдется в три далера!

Что ж, и вправду, недорого – во столько же обошлась вчерашняя ночка с Кристиной… Месячное жалованье гувернера или слуги… того же мальчишкипривратника Ханса…

– Платье будет готово завтра к обеду, мой господин, – поклонившись, обнадежил портной. – Приходите на примерку – подошьем, прогладим… Милости прошу! Да, цвет… Яркоголубой и красный, както слишком уж пофранцузски – кричаще… Наверное, как и у вас в Бранденбурге! И всетаки, осмелюсь дать совет – обратите внимание на эту темносинюю тафту, а вот эту, оранжевую, мы пустим на вставки и, пожалуй, добавим немного серебряной нити… И серая шляпа с фазаньим пером! Да, и перчатки, перчатки, мой господин. Получится очень красиво и элегантно!

Ушлый портной Якоб Флейш не обманул, именно так – красиво, элегантно и, вместе с тем сдержанно – и стал выглядеть Никита Петрович, облачившись в новый костюм. Ослепительно белая, торчащая снизу, сорочка, короткий синий камзол, с оранжевыми вставками и серебряной нитью, широкие штанырендгравы, оранжевые ленты, серая шляпа с синеватым фазаньим пером, серые перчатки и такого же цвета чулки… Добавить к этому длинную тщательно завитую шевелюру и выбритое лицо – да прям завидный жених! Встречные женщины заинтересованно оборачивались, и не только служанки.

Теперь можно было идти на небольшой частный прием, называемый ассамблеей, кою устраивала некая маркиза, муж которой вращался при королевском дворе. То ли он был хранитель королевской подушки, то ли подаватель королевского кофе… В общем, должность завидная, раз уж господин маркиз мог запросто общаться с самим королем! Его величество Фредерик Датский вовсе не был кичливым занудой и любил поболтать по душам.

Что же касается маркизы… Звали ее ДагмараФедерика Линнстад (для друзей просто – Рика), и по российским меркам сия важная дама считалась бы редкостною уродкой. Бледная, с болезненной худобой и какимто детским кукольным личиком, маркиза относилась к тому типу женщин, фавориток королей, что в последнее время пришли на смену пышным рубенсовским дивам. Как сказал както один из королевских советников – оставим пышные формы кухаркам! Несмотря на то, что была уже немолода – тридцать три года – Федерика пользовалась большим успехом у мужчин и не раз наставляла мужу рога. Однако же следует отметить, что и сам маркиз, будучи старше супруги на двадцать семь лет, тоже не отличался верностью, так что оба друг друга стоили. И это – несмотря на лютеранскую веру. Впрочем, не такую уж и строгую, как, к примеру, последователи «женевского папы» Жана Кальвина – пуритане, гугеноты и прочие…

Именно там, на ассамблеях у маркизы Федерики, Никита Петрович узнавал все последние новости из мира высокой политики, кои с оказией и передавал в Россию, ближнему государеву дьяку и ливонскому наместнику Афанасию Лаврентьевичу ОрдинНащокину, старому своему наставнику в шпионских делах.

Семейство Линнстад – сама маркиза, ее муж и три дочери в возрасте от восьми до тринадцати лет – занимало шикарный особняк неподалеку от Ратушной площади. Особняк, а не какойнибудь там доходный дом! Сад, ажурная металлическая решетка, три этажа, обширные крылья и флигель! И целое сонмище слуг. Бутурлин даже представить себе не мог, сколько стоил такой вот домик! Целое состояние… и даже не одно. Злые языки поговаривали, что дед нынешнего маркиза был простолюдином, ставшим очень богатым купцом и просто купившим дворянский титул, как было принято в те времена. Приглашаемых на ассамблеи гостей эта давняя история не занимала, а если кто ее и вспоминал – то исключительно из зависти. Встречаются же такие люди, если комуто хорошо, им обязательно плохо! Одно слово – сволочи.

Отпустив наемный экипаж – не пешком же было идти – Никита Петрович появился в особняке во всем своем новоявленном блеске!

– Херр риттер ван Хеллен! – громко представил дворецкий, толстый и важный, словно министр двора.

Риттер, он же – шевалье или кабальеро. Примерно такой же титул имел род Бутурлиных и у себя дома.

– Рад приветствовать! Целую ручки! – непростое искусство европейского политеса Никита Петрович освоил еще в бытность свою в Ниене, благодаря некому сеньору Жоакину Рибейрушу, бывшему португальскому пирату, открывшему школу танцев и хороших манер и фехтовальную школу. Бутурлин посещал обе и, надо сказать, не зря! Жаль Рибейруша, мир его праху…

– О, Николаус! Как же я рада! – чуть приподнявшись с резного полукреслица, хозяйка бала протянула руку для поцелуя. – Как славно, что ты нас не забыл! Слышала, слышала про твои подвиги… Весь город гудит! Так им и надо, этим поганым шведам! Отольется им наш забранный Зунд кошкиными слезками.

В голубом муаровом платье с открытым кружевным декольте и брильянтовым колье на тонкое шейке, маркиза выглядела просто очаровательно и очень юно, несмотря на свой, далеко не юный уже, возраст.

– Ах, моя прекрасная госпожа, как же вы прелестны! – поцеловав ручку, не преминул заметить Никита.

Бравый капитан нынче казался заправским щеголем – и это оценили все, даже старый маркиз – супруг хозяйки.

– Ххарошая курточка! – маркиз чуть заикался, и выглядел весьма старомодно: такой вот костюмчик с разрезными буфами и большим жабо носили лет тридцать, а то и все пятьдесят назад – еще до войны! И это – столь важный чин королевской свиты! Впрочем, герр Линнстад всегда считался несколько чудаковатым, что отнюдь не мешало ему пользоваться успехом у молодящихся дам – при дворе славного короля Фредерика было полнымполно увядающих тридцатилетних красоток.

– Да уж, хороша, – поздоровавшись с маркизом, Бутурлин невозмутимо улыбнулся и немного приврал: – Отдал за все полдюжины далеров! И еще далер – за шляпу.

– Неужто полдюжины? Ого! Как хорошая корова!

– Ах, милый Николаус! – тут же налетели и дамы. – Расскажите нам о вашем трофее, о битве! Весь порт видел пригнанный вами корабль.

– Битва была кровавой, – сурово потупился капитан. – Настолько кровавой, что боюсь и рассказывать…

– Ну, пожааауйста, господин Хеллен! Ну, хотя бы немножко, хоть чутьчуть!

– Нуу… разве что за обедом… Пожалуй… После чарки доброго рома! Надеюсь, у вас есть ром, господин маркиз?

– У меня все есть! – хозяин приосанился. – Даже такая вот ккрасотка супруга.

– О, ваша супруга обворожительна, господин маркиз! Что будем сегодня танцевать? Надеюсь, чтонибудь французское.

– Ах, друг мой! Любите вы эти новвомодные танцы!

– И прекрасно их танцует! – засмеялась Федерика. – Нет, в самом деле! На вас уже очередь, господин капитан.

– Так что ж!

– Ну, пока все собираются… Мы, ппожалуй, по чарочке. А? Как вы на это смотрите, господин Хеллен?

– С большим удовольствием, дорогой маркиз!

– Тогда прошу за мной. Федерика, ты принимай гостей, а мы пока… мы быстро.

Шустрый старик был не дурак выпить, и тягаться с ним в этом мог только капитан Хеллен и больше никто, не считая, разве что, шкиперов рыбацких шнеков, вряд ли принятых в обществе.

– Давайте, давайте, господин Хеллен, – маркиз азартно потирал руки. – Только с вами я и могу выпить, как следует. Вот, налево сейчас… Этот вот кулуар… Садитесь вот за этот столик, прямо на креслице. Сейчас я вас коечем угощу! Кнут, эй, Кнут… Неси давай же!

Старый вышколенный слуга в зеленом камзоле принес на подносе графин тонкого синего стекла и такие же бокалы.

– Очень красивая посуда, господин маркиз! – тотчас же похвалил Бутурлин. – И верно, не из дешевых!

– Да черт с ней, с посудой. – Отпустив слугу, хозяин дома лично налил напиток.

Сильно пахнуло яблоками. Неужели – обычный сидр? Да нет, непохоже…

– Ну, за ваш трофей, друг мой! Славное судно!

– Благодарю. Ммм! Ухх! Что это за чудо, любезнейший господин маркиз?

– Французский яблочный шнапс! Называется – кальвадос! – с гордостью похвалился герр Линнстад. – Личный подарок Его величества! А ему прислал юный французский король Людовик.

– Очень забористо. Очень! – Никита Петрович передернул плечами. – Напиток для настоящих мужчин!

– Вот, и я так же думаю. Ну, еще по одной и – к гостям…

– Ах, господин маркиз! Какой же вы все же важный человек. Короли делают вам подарки!

Старый маркиз был не чужд самой грубой лести, и Бутурлин это хорошо знал, хоть и провел в Дании всегото семь месяцев.

– Да, да, короли… – маркиз снова налил.

Выпили.

– И что там, при дворе? О чем говорят? – как бы между прочим, осведомился Никита Петрович.

Хитрый Бутурлин регулярно навещал сей уютный особнячок не только ради прелестей красотки маркизы, но и для таких вот приватных бесед. И это последнее было куда как важнее! Хотя и маркиза тоже коечто могла…

– Да разное болтают… – старик потянулся к кувшину. – Ну… еще по одной?

– С удовольствием, господин маркиз! Говорят, недавно вернулся посол из Стокгольма… Как там шведы?

– Готовят войну! Сволочи, что и говорить. Наш славный король им не верит!

– И правильно делает. А что посол?

– Граф Никвиг… Ты, верно, его знаешь… хотя… С ними, кстати, приехал один разобиженный швед из Африки.

– Откуда? – изумился Бутурлин.

– У шведов там фактории на Золотом берегу, – маркиз презрительно скривил губы. – Особых доходов пака не приносят, разве что в будущем. Но – интригуют! Одного торгаша турнули из Африканской компании. Он обиделся и с графом Никвигом сбежал к нам в Копенгаген! Думает здесь чтото организовать. Наивный. Как будто у нас своих людей нету!

– Да уж, странный тип! Что ж, обиженных много. А как его зовут?

– А черт его… Кажется, Карлофф… Ну да, ну да – Хенрик Карлофф. Бывший управляющий Шведской Африканской компании, директор и губернатор, ныне же – просто обиженный беглец. Он и семью привез в Копенгаген.

Имя беглеца – Хенрик Карлофф – почемуто не выходило из головы Бутурлина на протяжении всего бала, затянувшегося до самого позднего вечера, так что многие гости предпочли здесь же и заночевать, а не ссориться с ночной стражей, на ночь перекрывавшей рогатками главные улицы столицы.

Остался на ночлег и Никита Петрович, его покой в гостевой спальне скрасила одна смазливенькая служанка, правда, и та не пробыла до утра. Утром же Бутурлин в числе прочих гостей покинул гостеприимный особняк в наемной карете, которую отпустил на Королевской площади. Хотелось пройтись по рынку, послушать сплетни…

Народу уже собралось много, и торговцев, и покупателей.

– Господин, господин, купите рыбу! Эвон какая! Прикажете служанке пожарить – пальчики оближете!

– Господин, есть хорошие табакерки! Серебряные и даже золотые! Не изволите ли взглянуть?

– Вода! Вода! Кому воды? Чистая, свежая…

– Булочки! Свежие булочки!

– А вот зелень! Только что с грядки. Господин, не проходите мимо! Свежая зелень от Петеразеленщика! Дешевле не найдете!

Наклонившись над своей тележкой, торговец – длинный сухопарый тип в шляпе с обвисшими полями – схватил проходившего мимо Бутурлина за плащ!

Каков наглец? Навязчивый, однако… зеленщик Петер… Не о нем ли говорила распутная подружка Кристина? Ну, да – именно здесь он торговать и должен!

– Возьмите укроп, господин! – длинный, с горбинкою, нос, седоватая щетина на подбородке… Улыбка слегка простоватая, но взгляд внимательный, цепкий…

– Имею к вам слово, господин, – зыркнув по сторонам, шепнул зеленщик. И тут же повысил голос:

– Купите еще и петрушку, господин! Не пожалеете, клянусь. Вон, с того краю смотрите… Прошу!

– А, пожалуй, возьму… Недорого, говоришь?

– Всего скиллинг – пучок!

Бутурлин обошел тележку… На него, правда, косились – что это такой франт здесь делает? Такой мог послать на рынок слугу. Впрочем, и среди знатных господ разные люди встречаются – некоторые не доверяют никому даже в таком вот мелком деле.

– Поклон от Криси… – торговец снова понизил голос. – Она мне вас показала. За вами следят, господин!

– Следят?!

– Одноглазый тип в черном плаще тащится за вами через всю площадь! Сейчас поотстал, делает вид, будто приценивается к рыбе! Прошу, не оборачивайтесь, мой господин!

– Так, может, он и впрямь пришел за рыбой? – пожал плечами Никита Петрович. Оборачиваться он вовсе не собирался – слишком уж явно. Вдруг, да и в самом деле – следит?

– Может, и за рыбой, – Петер сверкнул глазами. – А, может – и нет… Вот что, господин. Если он и дальше пойдет за вами – я закричу про лук!

– Хорошо. Понял. Спасибо тебе!

– Не за что, господин. Друзья Криси – мои друзья.

Крися… хм…

Отрывисто кивнув, Бутурлин поправил шляпу и быстро пошел вдоль торговых рядков, направляясь к расположенной на углу таверне…

– Луук! Луук! – чуть погодя громко закричал зеленщик. – Самый лучший лук – у старого Петера!

Глава 2

Миновав людную площадь, Бутурлин свернул на неприметную улочку, застроенную почти одинаковыми доходными домами в три и четыре этажа. Замедлив шаг, остановился напротив ворот какогото дома, якобы намереваясь войти. Незаметно осмотрелся…

Ага! На углу ктото прятался в тени старого вяза! Что же, зеленщик был прав. Похоже на то…

– Вам кого, сударь? – подошел к ограде привратник – круглолицый молодец в зеленом камзоле. – Господин изволит быть на службе!

– Господин Ленброк?

– Неет! – слуга явно был удивлен. – Такой здесь не проживает. Это дом господина…

– Извини, парень – ошибся.

Пожав плечами, капитан быстро пошел дальше. До хозяина дома ему не было вообще никакого дела.

Впереди послышались веселые голоса… из переулка выпорхнули три смешливые девчушкигорничные, в башмаках, в черных длинных юбках и забавных шапочках из валяной шерсти. Белые сорочки, серые жилеточки, сверкающие глаза. Изпод шапок выбивались непослушные локоны. Две девчонки – блондинки и одна – шатенка, все трое с корзинками – как видно, на рынок.

Как они смеялись! И болтали без умолку.

– А вы слышали про того волка, что недавно поймали в ближнем лесу? Такой огромный, страшный… Говорят – он ел людей!

– Ел, да! Только не волк это был, а медведь! Моя госпожа рассказывала…

– А моя говорила…

Посторонясь, Никита Петрович приподнял шляпу и подмигнул девушкам:

– Да пошлет вам Господь удачу, девы!

– И вам того же, любезнейший господин! И вам того же!

Споря насчет волка… или медведя… служанки пошли дальше, Бутурлин же, беспечно насвистывая, посмотрел им во след, как, верно, поступил бы любой молодой человек, встретив на пути симпатичных девушек, пусть даже и служанок.

Посмотрел…

Черная тень поспешно скрылась за каменным крыльцом. Прятался, гад! Но шляпато торчала! А зеленщикто прав оказался. Молодец Кристина – предупредила своих людей. Ах, добрая душа. Добрая и весьма целеустремленная! Этак и впрямь скоро лавку откроет.

Однако какой настырный тип! Спрашивается, чего же ему надо? Так и просить! А для начала – напугать…

Резко прибавив шагу, Бутурлин свернул в ближайший же проулок – узкий и темный, прижался к стене и вытащил шпагу. Таких умелых фехтовальщиков, как Никита, называли диестро… Спасибо старому пирату Рибейрушу, царствие ему небесное!

Оппа! А вот и наша шляпа! Черная, такой же черный плащ поверх серой, без всяких украшений, куртки с широкими рукавами – дублета, застегивающегося на простые деревянные пуговицы. Небедно, но неброско. Сразу и не поймешь – богат или беден? Так обычно одевались сторонники учения Кальвина да и многие лютеране – тоже.

Немолод, однако плечист и, видно, силен… И да – черная повязка через левый глаз! Одноглазый…

– И что вам от меня нужно, любезнейший? – Капитан резко отступил от стены. Острие его шпаги уперлось одноглазому в грудь. Малейшее его движение и…

Незнакомец ничуть не смутился, лишь хитро прищурил уцелевший глаз:

– Никита Петрович? Майор рейтарского полка государя Алексея Михайловича?

– Вы меня с кемто…

Черт! Одноглазыйто спросил порусски! Откуда он… Шведский шпион? Или…

– Я прямотаки вижу, как шевелятся под вашей шляпою мысли! – неожиданно расхохотался незнакомец. В речи его чувствовался акцент, совсем небольшой, какой бывает у иностранцев, давно живущих в России.