Меньше единицы, больше девяти

– Разведчики обращаются к нам за справками, – улыбнулась Инга.

При слове «разведчики» Хвостов покосился на девушку, изобразив ревнивого кавалера, и вернул разговор к главному вопросу их встречи.

– А кто будет генеральным директором, кто главным бухгалтером? – спросил он.

– Нателла будет президентом, – важным тоном сообщила Наталья Сергеевна. – А генеральным директором я. Витя будет главным бухгалтером.

– А я на подхвате, – промолвил Ларик.

– Витя хотя бы бухгалтерские курсы закончил, – сказала Нателла Евстафиевна. – А ты пошёл самоварами торговать…

– Мама, вообще-то я художник, – с обидой ответил Ларик. – Самовары я расписываю. Ну и продавать самому приходится…

– Расписывает он, – проворчала Нателла Евстафиевна.

– Мне нужно устав посмотреть, – сказал Александр.

Нателла Евстафиевна принесла папку. Хвостов углубился в бумаги.

– Так тут должности президента не предусмотрено, – сказал он спустя минуту.

– Какая разница. Я просто сделаю визитку, – ответила Нателла Евстафиевна.

– Я к тому, что те, у кого первая и вторая подписи, должны будут с документами приехать в банк в первой половине дня.

– Мы с Витей приедем, – сказала Наталья Сергеевна.

Разошлись в десятом часу вечера. Ларик вышел на улицу проводить Александра с Ингой.

– Эти дамы, – с чувством сказал он о своей матери и её подруге. – Они горы свернут.

– А если ещё самовары понадобятся, я позвоню? – спросил Александр.

– Звоните, конечно, – воодушевился Ларик.

Александр с Ингой направились вниз по Трубниковскому переулку. Ларик скрылся в подъезде. От угла дома отделилась неприметная фигура и двинулась следом за парой. Бывший кавалер Инги, которого друзья называли Джоном, два часа маялся под окнами пятиэтажки. Он отследил девушку от самой работы, задавшись целью выяснить, где она ночует и, главное, с кем. Подруги намекнули, что она завела что-то вроде шведской семьи.

Возле кинотеатра «Октябрь» поджидал Дмитрий Акулов. Инга расцеловала его как самого близкого друга.

– Принёс? – спросил Акулов.

– Вот. – Александр вытащил папку из сумки и передал коллеге. – Нардюжев, кстати, удивился, что тебя не было. Я бы даже сказал, неприятно удивился…

– Фигня, – махнул рукой Дмитрий. – Ты сказал ему, что я просил тебе всё оставить.

– Естественно, – подтвердил Александр и добавил, кивнув на папку в руках Акулова. – Он же оставил.

– Дима, ты когда в гости придёшь? – спросила Инга.

– Как позовёте, так и приду, – ответил Акулов.

– Приходи в любое время, – не слишком уверенно сказал Хвостов.

Но Акулов подхватил их приглашение.

– Кстати, может, прямо завтра вечером и приду. Или послезавтра. Только вы не парьтесь, не надо готовить ничего, я с собой прихвачу бутылку вина, посидим…

– Ура-ура! – обрадовалась Инга.

Они направились в сторону центра. Молина, оказавшаяся между двумя мужчинами, обняла обоих за талии. Тот, кого друзья называли Джоном, почти не таясь, плёлся сзади. На него никто внимания не обращал.

– Шурик, – сказал Акулов. – Меня не будет до конца недели. Тут дела кое-какие. Но ты не парься, больничный я себе организую…

Хвостов поморщился. Он уже перестал удивляться наглости Акулова. Тот мало того, что не считал нужным спросить разрешения на отгулы, раз уж честно признавал, что не болен, он ещё и снисходительно говорил ему, своему прямому начальнику, «не париться».

Впрочем, Хвостов и сам решил для себя смириться. Всё равно пользы от Димы на работе не было. Оставалось терпеть ради повышения по службе.

Следующий день уготовил Хвостову сюрпризы. Он обрёл новый статус – правда, повышением по службе это не было. Но могло послужить для карьеры в будущем, а то и вовсе направить её в новое русло.

В первой половине дня в отделение банка заявилась Наталья Сергеевна с Витей. Александр представил их как своих хороших знакомых, и с открытием счёта для производственно-коммерческого кооператива «Скороходы» проблем не возникло.

Неожиданно для Хвостова Наталья Сергеевна потребовала немедленной аудиенции у управляющего. Говорила она тоном, подразумевавшим, что Александр не какая-то мелкая сошка и обеспечит встречу в два счёта. Возразить он не решился.

Оставив посетителей в кабинете, Хвостов отправился в приёмную.

– Можно от тебя позвонить? – попросил он Жанну. – У меня там клиенты, при них неудобно.

Секретарша передвинула телефонный аппарат на край стола. Александр позвонил на работу Молиной и в двух словах изложил ей проблему.

– Ну и отведи её к управляющему, – сказала Инга.

– Да он клиентов-то практически не принимает, – объяснил Хвостов. – А уж тем более кооператоров.

– Да ну, фигня какая-то, – ответила Инга. – Скажи ему, что она близкая подруга Попова.

– А ведь точно! – восхитился Хвостов.

– Ну, мужики! Всему учить нужно, – сказала Инга и положила трубку.

– Вешняков один? – спросил Хвостов Жанну.

– Один, – подтвердила секретарша.

Хвостов, не предупредив Жанну, постучал в дверь кабинета и осторожно заглянул внутрь. Вешняков посмотрел на него глазами, увеличенными линзами очков.

– Андрей Юрьевич, извините, но тут такое дело, – промолвил Александр, протиснувшись внутрь. – Тут клиентка одна, она в большой дружбе с председателем Моссовета, хочет с вами переговорить…

– Ну, веди, – согласился Вешняков.

Хвостов, с облегчением выдохнув, вернулся, но застал кабинет пустым. Он прошёл по отделению банка, но не нашёл ни Натальи Сергеевны, ни её главного бухгалтера Вити.

Когда он второй раз проходил мимо выходных дверей, его окликнул милиционер:

– Саня, тут такая тётка важная была. Просила передать тебе, что ей срочно понадобилось куда-то…

– Фирма «Сумасброды», блин, – проворчал Хвостов.

Он вернулся к управляющему и сказал, что Наталья Сергеевна срочно уехала в Моссовет.

– Ну, ладно, – ответил Вешняков и напомнил. – Не забудь, после обеда партсобрание.

В партийной организации Кировского отделения Промстройбанка СССР состояли шестеро: управляющий и две его заместительницы, завхоз дядя Паша, начальник отдела инкассации Владимир Лазаренко и Хвостов.

Александр в армии стал кандидатом в члены КПСС. «Это главная польза от срочной службы», – напутствовал его отец. После демобилизации в институте по истечении кандидатского срока он вступил в Коммунистическую партию Советского Союза.

После обеда шесть коммунистов собрались в кабинете управляющего. Андрей Юрьевич оставался на своём месте. А Лазаренко садился с торца столешницы-приставки управляющего. На время проведения партсобрания Владимир становился как бы главным в этом кабинете.

На повестке дня как правило были вопросы, спущенные сверху, из районного комитета партии: то о необходимости укреплять дисциплину в партийных рядах, то об осуждении американских агрессоров, то о предстоящих субботниках. Партсобрания длились несколько минут.

Владимир Лазаренко зачитывал тему заседания, спущенную из райкома, и все соглашались с тем, что дисциплина нужна, что американцы обнаглели, а на все субботники от партячейки отделения банка отправляли одного Хвостова. В этот раз вопрос в повестке дня стоял необычный: начальница кредитно-планового отдела Матвеева Юлия Вячеславовна обратилась с заявлением о вступлении кандидатом в члены КПСС. Требовались две рекомендации. Одну ей дал Хвостов, про себя отметив, что растит себе конкурента в части продвижения по службе. Вторую рекомендацию дал управляющий. Партийное собрание должно было стать формальностью.

Однако на этот раз произошло нечто невообразимое.

– Товарищи, прежде чем мы перейдём к вопросу, заявленному в повестке дня, – чётким голосом произнёс Лазаренко. – Я выступлю с заявлением.

Он посмотрел на присутствующих и немного задержал взгляд на Александре. Пять человек ждали, полагая, что он передаст какое-то срочное сообщение из райкома. Хвостов, который вёл протоколы собраний, готовился записать, что все они единогласно поддержали или осудили неожиданную новость.

То, что сказал Лазаренко, повергло присутствующих в шок.

– Товарищи, я хочу заявить, что Коммунистическая партия Советского Союза полностью дискредитировала себя и по сути стала сборищем предателей советского народа и примкнувших к этому сборищу попутчиков…

Андрей Юрьевич перевалился в кресле с одной половины ягодицы на другую, ещё не уразумев, действительно ли он услышал то, что услышал, или немыслимое померещилось.

В таком же состоянии пребывали и все остальные. Лазаренко продолжил:

– Как человек порядочный и честный считаю своим долгом сложить с себя полномочия секретаря парторганизации, сдать партбилет и объявить о своём выходе из рядов членов КПСС. Вот здесь партийная касса и полный кассовый отчёт. Партбилет кладу на стол.

Он подвинул на середину стола целлофановый пакет с деньгами, журнал учёта, выложил красную книжицу, встал и, ни на кого не глядя, вышел из кабинета.

Первым пришёл в себя дядя Паша.

– Предатель! Изменник! Таких расстреливать нужно! – закричал он.

Дядя Паша вскочил и рванул вдогонку за Лазаренко. Александр бросился за ним и поймал старого партийца на выходе из кабинета.

– Предатель! Иуда! – кричал тот, отбиваясь от Хвостова.

Управляющий вышел из ступора.

– Павел Семёнович, Павел Семёнович, успокойтесь, пожалуйста. Сядьте на место.

Голос Андрея Юрьевича заглушало кудахтанье обеих бабулек.

Хвостов отвёл бушевавшего дядю Пашу к столу и усадил на стул. Управляющий постучал по чайному блюдцу и, добившись тишины, сказал:

– Товарищи, ну что тут поделаешь…

– Расстрелять гада! – выкрикнул дядя Паша.

– Это мы отдельно разберёмся, – ответил Андрей Юрьевич.

По его растерянному лицу было видно, что он понятия не имел, как разбираться с Лазаренко. Тот только формально являлся сотрудником отделения. По заведённым правилам отдел инкассации не подчинялся управляющему, а контролировался управлением инкассации головной конторы.

– Иуда, – чуть слышно промолвил дядя Паша.

– Товарищи, в сложившейся ситуации единственным выходом я считаю назначить… То есть, простите, избрать секретарём парторганизации отделения Александра Борисовича Хвостова…

– Правильно, правильно, он молодой, – прокудахтали бабульки.

Дядя Паша промолчал.

– Возражений нет? – спросил Андрей Юрьевич.

Против никого не было.

– Так что, Александр Борисович, теперь секретарь парторганизации вы, – заключил Вешняков. – Вы уж теперь сами и протоколы ведите, и всё это дело берите на себя.

– Спасибо, товарищи, – ответил Хвостов, ещё не решивший, радоваться или огорчаться. На всякий случай он добавил. – Обещаю, что не подведу…

– Тогда на этом всё, – объявил Вешняков.

Бабульки и дядя Паша, шумно двигая стулья, поднялись из-за стола.

– Подождите-подождите! – воскликнул Хвостов. – Там же Юлия Вячеславовна в приёмной ждёт.

– А что ж она ждёт? – буркнул Вешняков, но вдруг оживился. – Вот видите! От одного отщепенца от партии не убыло. Один сдал партбилет, а другая получит.

Реакция Акулова стала ещё большей неожиданностью для Александра, чем само избрание его секретарём партячейки.

Дмитрий позвонил под конец рабочего дня и сказал, что собирается вечером в гости. Александр предупредил Ингу, и они вдвоём ждали Акулова. Хвостов рассказал о случившемся на партсобрании.

– Чудной человек, – отозвалась она о Лазаренко. – Понятно же, что партия ради карьеры нужна.

Тем временем Дмитрий Акулов на такси подъехал к их дому. Он протянул шофёру десятку и сказал:

– Шеф, придётся ждать.

– Да мне-то что? Деньги твои, – ответил тот.

Акулов повернулся к сидевшему рядом Сергею.

– Придётся обождать. Извини, пригласить не могу. Постараюсь побыстрей.

– Да ты делай свои дела. Базара нет, – отозвался Мирогорский.

Дмитрий вошёл в подъезд, проскочил между двумя парнями, курившими на первом этаже, и поднялся к квартире. Он собирался звонить, как вдруг его окликнули:

– Э-э, слышь…

Он обернулся. Это были курильщики. Они поднялись за ним и стояли на площадке между этажами. Один из них двинулся к Дмитрию. Второй пошёл следом, держась на пару ступеней ниже.

– Какие-то вопросы? – промолвил Акулов.

– Инга Молина здесь? – спросил незнакомец.

– Допустим, – ответил Дмитрий.

– Пусть выйдет, – потребовал незнакомец.

– А ты кто?

– Джон.

– Джо-он, – протянул Акулов, окинув оценивающим взглядом парня. – Джон, а ты уверен, что она захочет говорить с тобой?

– Пусть выйдет, – упрямо повторил незнакомец и вдруг, погано ухмыльнувшись, спросил: – А вы что, правда вдвоём её трахаете?

Акулов врезал ему хуком справа в челюсть. Тот рухнул, едва не сбив с ног товарища. Последний взглянул снизу вверх на Дмитрия и счёл за лучшее подхватить под микитки друга и отправиться прочь подобру-поздорову.

Дмитрий позвонил в дверь, обменялся рукопожатием с Александром, Инга едва не задушила его, а он восклицал:

– Народ, я тут готового цыплёнка табака из кулинарии принёс и шампанского, шампанского…

– А ты знаешь, я теперь стал секретарём парторганизации, – осторожно начал Александр.

– Ого! Интересно, – откликнулся Акулов.

Хвостов стал в красках расписывать выходку Лазаренко. Но Акулов перебил его:

– Слушай, да хрен с ним, с этим инкассатором! Ты вот что! Ты же теперь в райком поедешь, будешь там общаться…

– Ну да, – ответил Хвостов.

– Вот это класс! Класс! – восхитился Акулов и продолжил с энтузиазмом. – Они же там компьютерами вовсю торгуют! И потом, у них же куча помещений, в аренду можно взять что-нибудь! Слушай, ты там познакомься со всеми! А лучше, знаешь что, возьми меня с собой! Скажи, что я твой помощник, ладно?

Уже перед самым уходом Акулов обратился к коллеге за тем, ради чего и пришёл.

– Слушай, Шурик, тут вот платёжные поручения от Нардюжева. Всё заполнено, как надо. У меня к тебе просьба, ты их завтра в операционный отдел передай. Только проследи, чтобы платёж прошёл, чтобы девки там не придрались ни к чему. А я позвоню тебе часов в одиннадцать, чтоб всё чики-поки было.

– Слушай, а ты чего на работу-то не ходишь? – спросил Хвостов.

– Да у меня тренировки сейчас полным ходом, – ответил Акулов.

– Какие ещё тренировки? – Александр даже голос слегка повысил.

– Футбол. Я же в сборной Советского Союза играю, – сказал Акулов.

– В сборной? – изумился Александр.

– Ну да. А ты что, не знал? – Акулов смотрел на него, как на пещерного троглодита.

– Нет, – смутился Хвостов. – Я футболом не увлекаюсь…

– Это я понял, – с сожалением промолвил Дмитрий.

– Фантастический чувак! – выдала Инга, когда за Акуловым закрылась дверь.

Глава 9

Когда Инга вошла в отдел, все разговоры разом оборвались.

– Девчонки, привет! – бросила она.

Инга положила сумочку на нижнюю полку стеллажа, примыкавшего к письменному столу, вытащила шариковую ручку, смахнула пылинку со столешницы, подняла глаза и только тогда поняла, что в комнате необычно тихо и в этой тишине витает что-то враждебное.

– Что-то случилось? – спросила она. – Вы чего все какие-то…

– Мы думали, ты нам расскажешь, – сказала Надежда.

– Я? – удивилась Инга. – О чём? Что стряслось-то?

– Ты что, типа не знаешь ничего? – с издёвкой произнесла Светлана Жукова.

– Не знаю, – искренне ответила Молина. – Да хватит темнить! Говорите, что случилось!

– Ты в курсе, что Женька в больнице? – спросила Жукова.

– Не в курсе, – ответила Инга. – А с какого перепугу я должна быть в курсе? Я видела его пару раз в жизни, не считая того раза, когда мы с тобой познакомились с ним на дискотеке…

– Ты что, правда, ничего не знаешь? – с возмущением спросила Светлана.

– Свет, короче, либо рассказывай, что с этим Женей, либо проехали! По правде сказать, мне это вообще неинтересно…

– Ей неинтересно! – возмутилась Света. – А ты в курсе, что два твоих ухаря избили его до полусмерти…

Инга посмотрела на Жукову, и та словно съёжилась от этого взгляда. Молина поняла, что её откровения с подругой не только стали предметом пересудов, но и обросли неприличными подробностями.

– Какие ещё два ухаря? Ты чего несёшь? Я встречаюсь с одним человеком…

– Ну не знаю, с кем ты там встречаешься, – пробормотала Жукова. – Но они вдвоём изувечили Женьку, они избили его до полусмерти…

– И где он теперь? – спросила Инга.

– В Боткинской, – сказала Светлана.

Молина взяла сумочку и, ни на кого не глядя, направилась к выходу. Уже на пороге она сказала начальнице:

– Ксения Николаевна, я отлучусь на полдня.

Инга дошла до ближайшей телефонной будки и набрала рабочий номер Хвостова.

– Саш, это я…

– Привет! Что-то случилось? – он почувствовал неладное.

– Саш, скажи. Только честно, вы с Димой Женьку били?

Вопрос мог бы удивить Александра, если бы не напряжение в голосе девушки. Хвостов опустил на стол документы, касавшиеся очередной стройки, и спросил:

– Инга, ты о чём? Какой Женька?

– Парень, которой был со мной в тот вечер, когда мы познакомились, – терпеливо объяснила девушка.

– Да ты что? Да я его сейчас увижу – не узнаю даже. И с какой стати нам его бить? Он что, всё ещё таскается за тобой?

– Вы точно его не били? – с недоверием повторила Инга. – Спроси у Димы…

– Как я спрошу? Димы нет, он же в футбол играет. Да о чём тут спрашивать? Я его знать не знаю, видел мельком тогда. Инга, это ерунда какая-то!

– Ладно, – девушка опустила трубку.

Через час Инга стояла перед входом на территорию Городской клинической больницы имени С. П. Боткина. В приёмном отделении она узнала, что Евгений Юрьевич Вдовин поступил накануне вечером с сотрясением мозга, сломанной челюстью и сломанными рёбрами.

Инга прошла в отделение оториноларингологии и челюстно-лицевой хирургии, но здесь возникла заминка.

– А вы кем ему будете? – спросила с подозрением дородная женщина в белом халате. – Мы только близких родственников пускаем. Да сейчас и не время для посетителей. После обеда…

– Прошу вас, пустите, – взмолилась Инга и добавила: – Я его невеста…

– Ой, ну пойдём со мной, только быстро, – сжалилась женщина в белом халате.

Они поднялись на второй этаж и подошли к дверям с номером восемнадцать.

В палате находилось шесть пациентов. Пятерым из них при неких обстоятельствах кто-то сломал челюсть. И только один получил перелом без постороннего вмешательства: просто попробовал подтянуться не на турнике, а на футбольных воротах, оказавшихся незакреплёнными.

Из-за наложенных шин в зависимости от травмы у одних губы оказались вытянуты вперёд, а у других растянуты в стороны. Оттого в разговоре одни гундосили с обиженным видом, а у других с лиц не сходили идиотские улыбки, а голоса звучали дурашливо.

Женя, полулёжа в подушках, разговаривал с соседом, не замечая вошедших. Вытянув вперёд губы, он бухтел обиженным голосом:

– Шука эта Инга, тварь, какую поишкать ещё надо…

– Ничего, – гнусавым голосом отвечал сосед, вынужденный улыбаться. – Залечишься, припомнишь ей…

– Да я эту шуку! Я башку ей отшибу! По кругу пущу шуку…

– Женя, – позвала Инга.

Он медленно – сказались сломанные рёбра – повернул голову и уставился на неё с вытянутыми, как у гуся, губами и выпученными глазами.

– Короче, ты теперь через трубочку ешь, – сказала Инга. – Привыкай. Залечишься – я тебе собственноручно ещё раз челюсть сломаю.

Она развернулась, вышла из палаты и зашагала прочь. Женщина в белом халате выскочила следом в коридор и закричала:

– Нахалка! Хулиганка!

– Спасибо-спасибо! Спасибо на добром слове! – откликнулась Инга.

На улице она нашла телефонную будку и позвонила Александру. А через час она вновь была на работе.

– Ты чего, куда моталась? – спросила Жукова.

– В больницу, – равнодушным голосом ответила Молина.

– Ну чего, Джона видела? – оживилась подруга.

– Видела, – кивнула Инга. – Сказала ему, если выйдет, ещё раз челюсть сломаем.

– Ты чего, офигела? – протянула Жукова.

– Свет, если так паришься по поводу него, так поезжай, навести, посиди с ним, покорми через трубочку, – сказала Инга.

Она достала зеркальце и начала поправлять тени над глазами. Жукова смотрела на неё несколько мгновений, затем, повернувшись ко всем остальным, с сознанием собственной правоты громко сказала:

– Молина, ты вообще охренела!

Дмитрий Акулов позвонил на работу перед обеденным перерывом.

– Шурик, привет! – сказал он, когда Хвостов снял трубку.

Не успел Акулов продолжить, как Александр вывалил на него новости о незадачливом ухажёре Инги.

– Димон, тут какой-то шухер у Инги, – сказал Хвостов. – Её бывшего чувака избил кто-то. Он говорит, что мы с тобой…

– Шурик, на фиг его! Это какая-то его история. Пусть сам и разбирается, кто его избил, – ответил Акулов.

– Да Инга какая-то встревоженная. Она прям всерьёз решила, что это мы с тобой…

– Старик, ты его бил?

– Нет.

– А я вообще не знаю, о ком речь. Наверное, гандон какой-то. Может, пол-Москвы хочет его избить, и он сам не знает, от кого схлопотал. Да на фиг его! Времени нет. Ты скажи, платёжное поручение Нардюжева прошло? Всё в порядке?

– Конечно, в порядке, – ответил Хвостов.

– Точно? Ты проверь ещё раз, чтоб платёжку не завернули, – попросил Дмитрий.

Хвостов стиснул зубы от злости. Дмитрий давал ему указания так, как должен был он давать Дмитрию и давал, только Дмитрий никогда их не исполнял.

– Ладно, проверю, – сказал он через силу.

– Отлично, старик! Да! Слушай! Очень тебя прошу, не ходи без меня в райком партии. Давай на следующей неделе вместе пойдём. Лады? Ну всё, мне бежать надо.

Пошли короткие гудки. Хвостов опустил трубку и с раздражением бросил:

– Футболист, блин…

В ту же секунду телефон зазвонил вновь.

– Слушаю, – начальственным тоном ответил Александр.

– Саш, – услышал он голос Инги. – Скажи, только честно, всё-таки не вы ли избили…

– Да не мы, Инга! Что на тебя нашло?

– Ну так… Жалко, что не вы…

Из трубки опять послышались короткие гудки. Хвостов плюхнулся на стул и некоторое время смотрел на телефонный аппарат так, словно ожидал от него какого-нибудь фокуса.

В эту минуту Акулов набрал другой номер. Он звонил опять на работу, но теперь в приёмную управляющего.

– Жаннетта, привет! – весело воскликнул он, когда секретарша ответила. – Есть отличное предложение.

– Да-а? – с сомнением протянула девушка.

– Даже не думай занимать субботу, – сказал Дмитрий. – Кстати, я буду с друзьями. Там народ такой! Будешь приятно удивлена. Я к тому, что если с тобой будет пара-тройка подружек, лёгких на погружение…

– Погружение? – переспросила Жанна.

– Да, желательно, чтобы умели нырять, всплывать. Там будет бассейн. Мы же в баню пойдём…

– С какого это я пойду с тобой в баню? – прошипела Жанна.

– Нет, давай ты пойдёшь вилять задницей в Третьяковскую галерею, а мы с друзьями замаскируемся под любителей Левитана, – со смехом ответил Дмитрий.

Жанна оглянулась на дверь в кабинет управляющего и приглушённым голосом спросила:

– Акулов, ты где вообще? Чего тебя на работе нет?

– Жанна, я очень болен.

– Чем ты болен? – фыркнула девушка.

– Я болею за футбол, – сказал он. – Ладно, диктуй телефон.

– Какой тебе телефон? – снова прошипел Жанна.

– Домашний, Жанночка, домашний! Я тебе в пятницу вечерком позвоню, скажу, куда подъехать…

– Акулов! Ты невыносим!

– Сказала сестра, бросив раненого бойца, так он и стал героем Советского Союза, – Дмитрий захохотал.

Жанна долю секунды смотрела на дверь в кабинет, будто ждала, что выскочит начальник и удержит её от аморального поступка, затем решительно прижала телефонную трубку к уху и сказала:

– Записывай.

Владимир Борисович с подручным, крепким парнем в рыжей куртке с ссадиной на лице, вошли в кафе-стекляшку, расположенное на территории Минаевского рынка.

Увидев их, заведующий, мужчина с лицом, рыхлым, как разваренная картофелина, подошёл к сомнительного вида компании и попросил освободить столик. Трое мужчин безропотно покинули заведение.

Заведующий быстро вытер столешницу. Владимир Борисович сел за стол, показал на стул парню в рыжей куртке, и тот сел рядом. Заведующий выставил три рюмки и спросил:

– Водки?

– Плесни родимой, – сказал Владимир Борисович.

На столе появилась бутылка «Столичной». Заведующий окликнул своего помощника:

– Закуску организуй!

Затем он разлил водку по рюмкам. Владимир Борисович и заведующий выпили. Парень в рыжей куртке только пригубил.

– Слушай, Кировский же ваш район? – спросил Владимир Борисович.

– Ну, конечно…

– Есть кто-нибудь с выходом на райком-исполком?