Маленький мир

Зато Дилл наоборот, мог только помогать по хозяйству. Дракончик неплохо готовил, умел и любил убираться, зато в драконьих искусствах был жутко плох. Маг едва-едва научил Дилла изрыгать пламя. Волшебник когда-то объяснил Диллу, что тот в этом не виноват, как не виноват в том, что не может летать. Это все ведьма. Ее дурное влияние. Эта ненавистная карга разрушала все вокруг себя. Так говорил Волшебник.

Сколько мог дракончик себя помнить, Волшебник ненавидел ее. Когда она убила дракониху, маму Дилла, юный маг без спросу забрал себе ее дитя, которое она защищала до самой смерти. Вскоре он создал Маленький Мир и лишил себя Сердца. Явно не из сожаления или сострадания он так поступил. После Волшебник обзавелся этим домиком, где скрывал Дилла первые три года. Драконенок никогда не понимал своего спасителя и хозяина. Тайные причины его поступков были вне зоны понимания Дилла. Он ненавидел ведьму, но не научил драконенка ее ненавидеть. Он не умел сострадать, но исполнил последнюю просьбу мамы драконенка, при том, что женщина, воспитавшая его, не была его родной матерью.

Дилл углубился в собственные мысли, пытаясь понять природу поступков мага. Метла скребла по половицам и драконенок почти уже не слышал того, что происходит вокруг него. А ведь с появлением Дианы Волшебник вел себя странно даже для себя.

Диане не нравилась роль послушной овечки. Она приподнялась с кровати. Медленно осознала, что ей значительно лучше, открыла ставни оконные ставни. И выпрыгнула на мягкую зеленую траву. Нежная осока щекотала босые ноги, роса на траве была почти теплой. Ближе к озеру, что по правую сторону от Оси ступни начали утопать в жирном влажном иле.

Несколько сирен вынырнули посмотреть на нее. Увидев босоногую растепашку, с явными признаками простуды, они раздосадовано хмыкнули.

– И вот в это он?!

– Да что она?!

– Как можно так?!

– Эй ты, чучело колдовское! Волшебник наш! Убирайся!

Одна особо нахальная швырнула в Диану ком грязи, но ее заслонило что-то большое, полное перьев, слабо пахнущее тленом и смертью. Гарпия заворчала на сирен:

– Глупые русалки! Тише, вы мой выводок разбудите!

Без дальнейших объяснений гарпия схватила Диану за плечи и вырвала из скользкого ила.

– Имя? Назови свое имя?

Прошипела гарпия, посадив Диану на верхушку сосны.

– Меня зовут Диана, назови свое

– Правая. Здесь дети далеко. Назови, зачем ты здесь?

– Меня хотели убить. Но Волшебник спас.

– Назови кто!

– Ведьма рода Асветовых.

– Ты колдунья?

– Н-не…

– Ложь! – закричала гарпия, хлопая исполинскими крыльями.

Послышался другой далекий пронзительный крик. Гарпия развернулась и полетела в сторону озера. Ее дети проснулись, и она мигом забыла о Диане.

А Диане надо было спуститься с дерева, ствол которого на пять метров вниз был совсем голый. Возможности перебраться на другое дерево не было, а вся магия уходила на поддержание организма.

Тут в нее полетела шишка. Диана едва не рухнула с сосны, от неожиданности, но удержалась. Странное существо, по всей видимости, из леших смотрело на Диану огромными удивленными глазами.

– Есть Диана? – мяукнул леший.

– Да. Помоги спуститься, пожалуйста.

– Знать Диана. Диана спасать дракон. Спасать я. Спасать всех. Волшебник спасать тоже.

Густая крона ели, повинуясь существу, согнулась так, что ее макушка находилась у нижней ветки сосны. Диана с легкостью спустилась на мягкую хвойную подстилку.

– Диана спасать волшебник. Иначе умереть два.

Лешие видят будущее. Пророчество напугало Диану до дрожи. Леший кивнул головой и ускакал в чащу.

Ось было видно отовсюду. Диана пошла к оси. Она чувствовала, как силы покидают ее. Интуиция подсказывала, что она не успеет дойти до домика раньше, чем упадет от истощения, ей придётся несладко. Но прямо перед ней был легендарный практически неистощимый источник магии был. Ось Мира. Она видела нити, по которым Ось сообщалась с остальным Гнездом. Она удивила, как под ее ногами текут полные магии вены. «Ничего не будет, если я одолжу немного» – подумала Диана.

Соком растений она нанесла на кожу рук причудливые знаки. Руны мерцали очень слабо, Диана даже испугалась, что заклинание не сработает. Но руки послушно погрузились вглубь под землю, к самой Артерии. В верх по пальцам поползло приятное, немного пощипывающее тепло.

Ось звала ее.

Все ее тело покрылось знаками, рунами. Течение магии в Артерии обратилось вспять и потянуло за собой Диану. Это было ненормально. Земля вздрогнула, пронесся раскатистый гул.

«Что же я натворила…» – подумала Диана, отпрыгивая от Артерии словно напуганная дикая кошка. Девушка со всех ног бросилась бежать к домику, где она была защищена от подобного.

Дверь из комнаты громко скрипнула, выдернув драконенка из размышлений. Диана шла по начищенным половицам босиком, кутаясь в одеяло. Волосы ее свисали растрепанными прядями, лицо ее было бледным, с болезненным зеленовато-синим оттенком. Она ослабшим, совсем тихим голосом попросила Дилла дать ей попить. Когда драконенок подал ей скан, она взяла его обеими руками. Ее хрупкие ладони дрожали настолько сильно, что вода едва ли не выплескивалась из стакана. В этот момент вошел волшебник.

Пусть на долю секунды, но его лицо изменилось до неузнаваемости. Дилл даже не думал, что волшебник, восемь лет назад, выплюнувший собственное сердце, может так испугаться. А он мог. Ведь его отвергнутое сердце все еще было живо, все еще билось внутри обрамленной рунами Оси Мира. Он дал Диане отпить пол стакана, потом взял его из ее рук и поставил не полку. Он положил руку ей на лоб. Она была горячая как уголек. Диану знобило. Волшебник велел ей идти в постель и не вставать. Он бросил на Дилла полный неодобрения взгляд. Драконенок смутился и отошел.

Диана сидела на кровати, шмыгая носом. Она подняла на него потускневшие глазки. Волшебник приложил тыльную сторону ладони к горлу, потом кончиками пальцев приподнял ее подбородок. И пустота внутри него сжалась. Он взял с тумбы расческу, пригладил ее растрепанные волосы и собрал их в косичку. Аккуратненькая головка Дианы рухнула на подушку. Волшебник закутал ее одеялом.

– Тетя пытается пробить барьер. Я пробовал договориться с ней, но она не прошибаема. Милая моя, чем же ты ей так насолила?

«Милая!? Да что с ним такое!» – подумали разом Дилл и Диана.

– Я… я из драконозащитников… Я помешала ей убить одного знакомого дракона…

Диана говорила слабым, неожиданно робким голосом. Ее мысли были дерзкими и пытались бросить вызов юному гению, но сил воплотить их даже во взгляд не было. Была лишь холодная ладонь волшебника, гладящая ее щеку. Была бы она здорова, Волшебнику, будь он хоть пост-фиолетовый, пришлось бы туго.

– Знакомого?! – удивился Волшебник.

– Звучит странно, но он мой хороший друг. Да и… я реже встречаю добрых людей, чем хороших драконов… Это странно?

Внутри Диана бесилась. Ей хотелось врезать магу и за его снисходительную ухмылку, и за то, что он гладил ее по голове, и за то, что сделала с ней, сильной и гордой, его тётя.

Но ее магические и физические силы были на нуле. И вместо того, чтобы с размаху садануть Волшебника по ребрам, она безвольно уткнулась в его костлявое плечо. От него пахло какими-то пряными травами, возможно даже магическими зельями. Может, ее нынешняя слабость и к лучшему. Еще пару дней назад, она бы не позволила ему бы и на метр подойти, а сейчас, он обнимает ее и клянется защитить от противной старухи. Такой добрый, каким не был ни один человек до него. «Интересно, чтобы полюбить меня, обязательно надо лишиться сердца?» – думала Диана, все глубже и глубже погружаясь в исцеляющее заклинание, начатое Волшебником. Сознание ускользало, и вскоре она забылась глубоким волшебным сном.

Спящая Диана слегка светилась. Если приглядеться, в свечении можно было разглядеть магические символы. Это была исцеляющая магия Волшебника.

Он провел рукой по ее растрепанным волосам. Даже такими они были невероятно мягкими. Так хотелось ему защитить ее. Ото всех. Так, чтобы ее никто не нашел и не причинил ей боли. Она должна была быть в безопасности, как величайшее на земле сокровище. Бесценное сокровище. Волшебник наклонился к ней и поцеловал слегка приоткрытые сном губки. Дилл запаниковал. Ему казалось, Волшебник лишился рассудка. А если нет, то вот-вот лишится. Как бы то ни было, дела их были плохи. Совершенно плохи.

– Маг, очнись, ау! Ты с ума сошел?

– А тебе жалко?

Дилл понял, понял, что может произойти с ним, с его друзьями, с его домом. А еще понял, что между этим и Дианой Волшебник выберет Диану. Когтистая лапа схватила мага за запястье, но, как и прежде, не нащупала пульса. Все это время его сверлил удивленно-непонимающий взгляд небесно-голубых глаз волшебника. А его измученное сердце продолжало освещать холодным светом Маленький Мир.

– Волшебник, выпей сам своей микстурки, она тебе не повредит.

– Прости?

– Ты идиот. Ты чего творишь? Очнись! Ты не можешь променять мой дом на эту женщину!

– Это не тебе решать, Дилл.

– Если… если… ели ты выберешь ее они все погибнут!!! Ты не можешь… нет…

Если бы Дилл мог плакать, он плакал бы навзрыд. Он тяжело дышал, из ноздрей вылетали клубы пара, третье веко непрерывно хлопало. Драконья чешуя приподнялась, он весь будто ощетинился, ему было страшно.

Он развернулся и неуклюже побежал прочь из домика. Волшебник был ошарашен. Через мгновение бросился за питомцем. Дилл выскочил на крыльцо и застыл от ужаса. Ночное небо было кроваво красным. Все обитатели гнезда запрокинули головы. Близкое небо переливалось магическими пятнами, а поток магии, поддерживающий Барьер стал необычайно быстрый и огненно-рыжий.

– Это… Ведьма?..

– Не только она. Много. Человек пятнадцать атакуют непрерывно. Меня хватит дня на три. Потом… всем нам придет конец. Но не приживай, Дилл. Я что-нибудь придумаю.

Он положил руку на чешуйчатую голову Дилла. Лиловые глаза уставились на мага в неподдельном изумлении. Волшебник никогда с ним не возился, нежностей от него не допросишься. Да и на заботливого драконьего папашу по-детски худощавый, тонкокостный маг походил мало.

Далекий, словно свет звезд, могущественный и прекрасный.

Худший друг, которого можно было найти.

Ось непрерывно пульсировала, испуская волны остаточной магии. Магия, как и, к примеру, органические вещества, со временем распадается до более простых субстанций. При этом, процесс разложения тоже сопровождается массой побочных процессов. Остаточная магия один из самых страшных ядов. К нему не имеют иммунитета ни сами волшебники, ни, тем более, обычные люди, к которым Волшебник относил Диану, ни даже Драконы.

И то, что Ось теперь исходилась этой отравой, никого не радовало.

– Остаточная магия… – послышался за спиной Волшебника голос Дианы – кто-то повредил Ось…

– Догадайся кто. Жаль, что ты не застала Гнездо в лучшие его времена…

Дилл понял. Волшебник попытается разрушить Ось, освободить свое сердце и сразиться с Ведьмой. Чтобы защитить Диану. И плевать он хотел на Гнездо и его обитателей.

В панике Драконенок схватился за полы мантии Волшебника. Драконенок умолял его одуматься. Ведь Ведьма убьет всех, кто не успеет спастись.

И тут он перевел глаза на Диану. Она стояла, прислонившись к дверному косяку. Что-то не хорошее ощущал Дракон. Что-то очень важное не могли разглядеть в ней его лиловые глаза.

– Ты прикасалась к Оси?

– Нет, только к Артерии.

– И?

– Меня чуть не засосало.

– Что-то не так. Я схожу проверю.

Волшебник шел к отравленной оси, сквозь потоки ядовитого магического тумана. Его мысли с каждым шагом наполнялись человечностью. Его влекло и манило сияние его преданного сердца.

Когда же все это началось, Персиваль?

«Все началось с убийства моих родителей. Я не мог такого простить. И сейчас не могу. Ведьма убила моих родителей. Моего отца, и женщину, которую я называл своей матерью. Она убила маму Дилла. Я ненавижу ее. Я ее родной племянник. Сын ее младшей сестры. Даже зная об этом, я называл вторую супругу отца мамой. Я считал, что моя родная мать недостойна так называться. Кларисса, по идее, и сейчас не достойна. Так вышло, что у Клариссы один единственный ребенок, а у ее сестры ни одного. Ведьма попыталась меня отобрать у отца, но он ей меня не отдавал. Тогда она просто взяла, и убила и маму, и папу. Так, я остался сиротой в девять с половиной лет. До нашей с тобой встречи я жил планами мести. Вскоре после того как я лишился сердца Ведьма взяла меня с собой в путешествие, во время таких прогулок маги зарабатывают деньги, чтобы покупать дорогостоящие приспособления и ингредиенты для всяких зелий. Нам заказали избавиться от драконихи, мы и пошли. И убили ее. Она долго умирала. И перед тем, как вовсе испустить дух, она попросила меня заботиться о Дилле. Дилл – жертва остаточной магии. Его крылья не травма, а, скорее, проклятие. Наверное, дракониха знала, что случилось с Диллом, поэтому отдала его мне. Он тогда еще даже не успел вылупиться. Я прятал его от ведьмы, как только мог. Этот дом я построил специально для Дилла. Чтобы он был тут, пока меня нет. Я боялся, что она его найдет….

И тогда я решил извлечь свое сердца и создать Гнездо.

Я решил, что со временем, я ей отомщу. Но… мне пришлось жить с ней в одном доме. Сначала я подумал, что это будет достойная, хладнокровная месть. Погибнуть от собственной магии, от руки ученика. Мне понравилась эта идея. Но со временем я стал испытывать к ней жалость, а порой даже благодарность. Я видел эту старую, никому не нужную, одинокую женщину. Мне было ее жалко. А она относилась ко мне очень по-доброму, я не в чем не нуждался, она не в чем мне не отказывала и учила меня той самой магии, которой я собирался ей отомстить. Я испугался, что не доведу дело до конца и предам память родителей. И я начал искать способ избавится от ненужных чувств. Вскоре я нашел то, что искал. Я принял решение без колебаний. Ведьме сказал, что я хочу избавиться от скорби, чтобы стать великим магом. Чтобы учиться, в общем, не сильно я и соврал. Она согласилась мне помочь – маг помолчал, наверное, он обдумывал следующую фразу, но кто его знает – Я думаю, что она хотела, чтобы я от него избавился. И разом у меня не осталось никаких чувств. Кроме холода и пустоты. Мне даже было не одиноко, не просто было холодно. И к этому проклятию нельзя привыкнуть. Нельзя смириться, потому, что забываешь, что такое смирение, нельзя простить, потому, что не помнишь, что такое прощение. Нельзя забыть, потому, что ничего в этом мире не ограничивает твой разум. Последнее время – это стало и вовсе невыносимо. Я понимал этот мир настолько, что лишился самой возможности его понять, все стало настолько простым, что стало казаться невыносимо сложным. А потом появилась она. Испуганная, измотанная, но такая чистая и светлая…

…Диана…»

Волшебник шагнул в поток света. Уже внутри он услышал негромкий стук. Его конечности будто онемели. Он глотал бескровными устами влажный, пропитанный ароматом трав воздух. Его сердце хранилось в хрустальной шкатулке, испещренной рунами. Юноша открыл шкатулку, и она, будто вырвавшись у него из рук, упала на пол. Прямо перед ним скатилось на пол его сердце. Такое же доброе и невинное, как много лет назад. Юное сердце слабо мерцало. Но, что важнее, оно билось. Да, мышцы сокращались, в такт беспорядочным мыслям волшебника.

Он взял в руки светящийся комок. Он ощутил трепет собственного сердца в своих же ладонях. Оно мучало его, сгорая от ненависти к чистому светлому и хладнокровному разуму волшебника. Но его рассудок помутился. И оно одержало над ним верх. Он сидел на коленях и держал его в руках. Он был растерян и подавлен. Он не мог договорится с собственным внутренним органом.

– Зачем? Зачем ты меня мучаешь? Что тебе от меня надо? Зачем? Я не понимаю! – прошептал он, давясь слезами.

Он сделал тяжелый глоток воздуха, и его дыхание перехватило. Он упал, скорчившись от боли. Сердце покатилось по голубоватой от магии траве, поднимая в воздух клубы мистического дыма. Маг следил его путь не моргающим, измученным взглядом. Ему было больно. Но он ничего не мог с этим поделать. Он лежал на полу, не в силах подняться и положить непослушный орган на место. В нежно-голубых глазах отразилось бледно-бирюзовое сияние потерянного сердца.

– Хочу ее! Отдай!

Прокричала Ось. Волшебник не сразу понял. Но непослушное сердце передало ему образ Дианы, бесплотные фантазии и мечты о ней.

Маг выдохнул. В конце концов, он уж не тот мальчишка, что запер здесь это доброе и ранимое сердце. Он медленно поднялся на ноги. Лицо его стало холодным и непроницаемым. Будто каменным. Он поднял правую руку. Коробочка и сердце поднялись вслед за ней в воздух. Он сделал несколько мягких, плавных движений кистью. И сердце снова оказалось запертым внутри своего хрустального саркофага.

Несколько изящных взмахов рук, несколько древних слов магического заклинания, и его сердце успокоилось. Ось перестала дышать ядом…

…Но надолго ли?..

Маг задумался и прогрузился в воспоминания. Смешные, глупые, порой невыносимые. Он не имел права отказаться от своего прошлого. Оно такое, какое есть. Мысли заводили его дальше и дальше в рассказы и картинки потерянного детства. В них не было боли. Только холод.

Если хорошо подумать, он никогда не давал своей ненормальной семейке жить спокойно. С ним или из-за него вечно что-то происходило. Всему виной огромная сила. Всю его жизнь взрослые маги ломали голову, откуда взялась такая мощь. Но относились к ней по-разному. Отец, как ни странно, прежде всего, заботился о счастье единственного сына. Тетя-ведьма восприняла рождение гения как шанс восстановить семью и продолжить династию. Матери-кукушке было все равно. Это послужило причиной развода его родителей. Вскоре после развода он женился второй раз на прехорошенькой дочери богатого купца, на которой, однако, никто до ее двадцатипятилетия не женился. Волшебник полагал, что в позднем замужестве мамы отец тоже поучаствовал. Он никогда не любил Клариссу и женился на ней из-за благородности их происхождения. Из-за долга перед династией. Но ни что не мешало ему после рождения наследника развестись.

Его отец был фиолетовым магом, но до того, как судьбой мальчика не занялась тетя сила ребенка оставалась запечатанной на дне молодой души. Собственно, именно эта печать стала причиной ссоры и последующего сражения. После того как отец мальчика погиб в битве с ведьмой, его мама спрятала ребенка, но обычная женщина ничего может сделать против ведьмы. После поражения отца защитить мальчика было фактически некому. Мама его отчаянно сопротивлялась, но в итоге была убита на глазах у мальчика. Ведьма тоже легко не отделалась. Тем более что после гибели матери печать самопроизвольно нарушилась, и неуправляемая сила вырвалась наружу, чуть не разорвав тела мальчика. Насколько мог помнить маг, правую руку Ведьма потеряла еще в сражении с отцом, а с левой руки содрало кожу и мясо вырвавшейся магией.

Она, конечно, сделала некоторые выводы и частично запечатала пробудившуюся силу. Однако было уже поздно, и примерно через полгода печать была сломана еще более возросшей силой. Тогда волшебник сломал протезы ведьмы. Следующей печати не хватило на и месяц. Но в этот раз под удар чуть не попал Дилл. Тогда юному магу впервые удалось подавить собственную силу. Тогда, когда он действительно этого хотел. Это произошло примерно через две недели после избавления от сердца, может дело в этом, но после маг уже не нуждался в печати. Тогда же он в первый раз встретился с Кукушкой. Она заглянула к ведьме на минутку, так же передать заказ, презрительно взглянула на мальчика и исчезла. Единственная фраза, которую она тогда сказала: «маленькое чудовище». Так он ее и запомнил. После она часто передавала им задания, но этот был первый. И единственный, который ей не досталось от юного волшебника. Уже следующий ее визит она попыталась заткнуть рот волшебнику и ударила его по лицу так, что мальчик отлетел об стенку, недолго думая он спалил полдома. Ведьма и ребенок почти не пострадали, а Кларисса опалила мантию и волосы, а еще говорили, что ей пришлось носить более закрытые платья из-за ожогов. Проблемному ребенку тоже досталось, но это было уже не важно.

– Господин Волшебник, с тобой все в порядке?

Тут маг понял, что выпал из реальности. Он удивленно посмотрел на Диану.

Силы, украденные ею из Артерии, помогли ей быстро восстановиться.

Он сделал шаг и протянул к ней руки. Он сжал ее в холодных своих объятьях так крепко, что ей стало тяжело дышать. Диана попыталась отстраниться от него. Он улыбнулся и прижал ее ладонь своим губам. Его поведение ее удивило, но она ничего не сказала. Ей стало так его жалко. Ведь этот красивый голубоглазый юноша, всего лишь на всего, маленький мальчик, сердце которого сокрыто от него самого. Бедный маленький мальчик.

– Диана, я обещаю, я клянусь, я сделаю все, но ведьма тебя пальцем не тронет, я обещаю…

Неужели он был готов этим пожертвовать? Не своим, ее счастьем?

Да. Она сможет быть счастливой без него. Она сильная, но она смертная. А мертвой она никогда не сможет быть счастливой. И счастья никому не подарит. «Диана должна жить. Должна любой ценой. Любой для меня ценой» – думал он, глядя в ее прекрасные глаза.

– Ты как одержимый, господин Волшебник. Может, все на много лучше, чем ты думаешь?

Он посмотрел на Диану. Такая хрупкая и нежная, и с тем, такая сильная. Неужели она и правда, верит, что они способны противостоять ведьме? Неужели это милейшее существо способно побеждать страх? Так многое хотелось ему у нее спросить…

Он смотрел не нее сверху вниз, но она, юная, прекрасная сейчас была сильней и выше. Ее теплые руки скользнули по его лицу. Так спокойно…

Диана чувствовала свою силу, свое превосходство. Если этот наивный юноша поможет, она больше никогда не уступит старой карге. Гнездо величайшее из чудес магии. И она сохранит его. Даже против воли Волшебника.

Силы Дианы сковывала мысли волшебника. А он не мог ей не верить, на сторону юной волшебницы встала магия куда более могущественная и древняя. Каждое ее слово казалось чистейшей правдой. И даже ущемленная гордость волшебника могла уже уступить ей право столь долгожданной мести. Наконец, до него дошло, что юная фейри пытается сделать. Волшебник попытался подавить действие магии Дианы. Его магия заклокотала, разрушив ее светлые чары.

– Настолько ты сильна? – спросил Волшебник, немея от неожиданности своего открытия.

Диана, это милое беззащитное существо, огромными глазами испуганной лани, могущественная волшебница.

– Не известно, кто из нас бы выиграл в дуэли – равнодушно пожав плечами ответила Диана – Она, или я.

Он смотрел на нее, сильную смелую и практически всемогущую. Смотрел и восхищался. Ему казалось, он рискует лишиться рассудка.

– Однако, ее нельзя недооценивать – Диана пыталась вернуть Волшебника на землю, но его сознание ускользало от нее – Грубой силы у нас с тобой в разы больше, но опыт на ее стороне. Она пережила ни одну и не сто страшнейших битв. Нельзя играть в пол силы…

Диана правильно оценивала ситуацию. И, в отличие от Волшебника, сохраняла трезвость рассудка, не спеша кидаться из крайности в крайность. Как ей это удавалось, волшебнику казалось непостижимым. Ее глаза были полны тревоги, а высокую грудь теснил страх, но она оставалась неумолимо расчётливой.

– Я понимаю – кивнул ей волшебник – Либо мы ее убьем, либо она нас… и всех их…

– Что за бред! – усмехнулась Диана – Она не тронет тебя, она твоя тетя! Сестра твоей…

– Матери? Кукушки Клариссы? Из всей нашей семейки только отец был вменяемым – рассмеялся Волшебник.

– В тебе говорит детская обида.

Юноша нахмурился и опустил голову. Он не мог забыть и простить им все, что пережил. Он не имел на это права.

– Я ее затыкать не буду. Такова правда – скупо ответил он.

Она вгляделась в его внезапно помрачневшее лицо. И вдруг сменила тему.

– Ты не представляешь, насколько силен может стать Дилл…

– Силен? – удивился маг.

– Да. Как и его отец. Мудрый Варгдрахар эр Граммердон, мой старый друг.

Он осознал, что смотрит не нее как на умалишенную, но ничего не смог с этим поделать. Предположим, отец Дилла могущественен. Но Дилл не смог бы даже противостоять остаточной магии, а о силе никогда даже речи не шло. Дилл обычно был просто жалок для дракона. Силен в нем был только его дух.

– В честь чего это?!

– С кем поведешься, от тех и наберешься, кучка детишек-вундеркиндов против старой ведьмы – Диана рассмеялась – какой красивый закат – мечтательно прошептала она, положив голову на плечо волшебника.

Диана не доверяла людям, и даже сейчас пыталась подчинить волю волшебника себе. Глупая девочка не срезу догадалась, что одним нежным взглядом могла сделать волшебника своей послушной марионеткой. Но теперь все было кончено.