скачать книгу бесплатно
– Я не понял! – подходит Кир, и я делаю шаг назад. – Ты чего к моей девушке подкатываешь?
– Мы просто знакомы давно, не кипишуй, – подмигивает мне и убегает к своим, а Кир на меня зло смотрит. Я плечами пожимаю.
– Ну, правда, знакомы. Он с братом в одной команде играл.
– И че? Он враг мне, соперник, поняла? Не разговаривай с ним!
– Не ори на меня, Кирилл!
– Ты! Потом поговорим.
– Ревнует, – резво замечает Ленка, а я фыркаю.
– Из-за того, что я поговорила с парнем? Потом что, в паранджу меня оденет?
– Не исключено, с твоими внешними данными, он должен быть всегда на чеку, – смеется Ленка, и мы начинаем смотреть за игрой. Часто, слишком часто Самсонов пробегает мимо и смотрит прямо на меня. Воспоминаниями, как мячами, больно кидает.
Еще чаще пробегает рядом с ним Кир, пытаясь толкнуть или мяч отобрать, и выглядит от этого смешным. Пропускает пас. Его команде забивают гол.
Я почти дергаюсь, чтобы крикнуть: «Ура!», – как в былые времена, но вовремя себя останавливаю.
Самсонов замечает, прячет улыбку. Не знаю, что на него находит, но он тут же начинает нормально играть, обходит команду Кирилла и забивает второй гол. 2:2.
На его лице такое возбуждение, что оно горячими шарами в меня катится. Неужели он два года не играл? Я не представляю, как можно отказаться от спорта? От того, чем болеешь всю жизнь!
Кир, кстати, больше не ошибается. Делает точные пасы. Точно бьет по воротам. На меня тоже больше не смотрит. Все-таки умеет взять себя в руки. Молодец! Это самое важное у спортсмена! Вовремя абстрагироваться от внешних раздражителей.
В конце игры команда Самсонова получает возможность забить пенальти. Если забьет, они выиграют. Если нет, то останется ничья.
Сережа стоит возле мяча, поставив на него ногу, и вдруг поворачивает голову ко мне, заставляя вспыхнуть и сжаться от этого излишнего внимания.
Нет, я, конечно, привыкла, что мальчики на меня смотрят, на свидания приглашают, но такой взгляд ощущается под кожей, словно он рукой в грудь залез и тянет на себя.
Странный. Два года назад он четко определил, что я для него малолетка. Сейчас-то что?
Еще более странно, что мяч он пускает четко мимо ворот.
Звучит свисток, игра окончена. Ничья.
Кирилл расстроен, бросает мяч за коробку, остервенело бросает вещи в сумку.
Но тут к нему подходит Самсонов.
Кир сразу бросается на него. Хватает за грудки, но Самсонов даже не двигается, не пытается напасть в ответ, лишь говорит ему что-то. Кир расслабляется сразу. Отпускает соперника. Кивает.
Мы с Леной снова переглядываемся. Очень интересно, что он там сказал ему.
Я жду его, но не могу не посмотреть в сторону Самсонова, он так и притягивает взгляд уверенной походкой.
Поворачивает голову, коротко подмигнув мне.
Мне остается лишь задрать нос и посмотреть на Кира.
– Что случилось?
– Он сказал, что я очень круто играю!
– Даже так, – вот уж удивил! А то гопник, гопник. – Здорово.
– Завтра приду на просмотр в его клуб. Есть шанс попасть в команду. Ты понимаешь? Понимаешь?
– Тебе же он не нравится?
– Да подумаешь, мажор. Они нормальными тоже бывают.
– Ты это определил из-за одного предложения?
– Ну, короче, думаю, он нормальный пацан. Иди сюда, детка, в честь такого события ты должна мне поцелуй, – тянет он меня к себе, смачно целует, а я невольно глаза скашиваю, смотря на Самсонова, который пялится прямо сюда. Отчего удовольствие от поцелуя растворяется в стыде. Словно я делаю что-то плохое.
Глава 3.
– Все это дико подозрительно. Тем более, что сам Самсонова давно не играет в футбол!
– А ты его откуда знаешь?
– Мой брат играл с ним в одной команде, потом в разных, – рассказываю Кириллу, пока идем домой сквозь огромные многоэтажки нашего района. Они, как деревья в лесу, стоят плотным рядом друг к другу. Кто-то скажет, что нам очень не повезло тут жить, но я ничего другого никогда не знала. Эту квартиру отец с матерью взяли в ипотеку, когда я была совсем еще маленькой. Буквально пару лет назад мы праздновали ее окончание. Мы никогда ни в чем не нуждались. Мама еще успевала возить нас с братом на тренировки, но и никогда не жили на широкую ногу. Один раз в год на море, машина, которой уже лет десять. – В общем, с чего бы ему тебя приглашать?
– Ну, как что? Связи-то остались! Наверняка он там на подхвате. И вообще, ты что, не веришь в меня? Не хочешь выбраться из этого гетто?
– Почему гетто? Хороший район, – щурюсь, когда августовское солнце греет лицо. – Мне тут нравится!
– Не смеши меня! Ты, явно, столько учишься и тренируешься, чтобы добиться чего -то.
– А причем тут район, где я живу? К тому же, мне еще восемь лет в меде пахать. Зачем мне переезжать?
– Ой, мед твой! Замуж выйдешь, залетишь и кончится твой медицинский!
– Ты только при маме этого не говори, ее инфаркт хватит. Она больше всего боится, что я забеременею, – не могу не рассмеяться. Не успеваю ахнуть, когда Кир обнимает меня, удерживая в одном положении.
– Так ты поэтому такая неприступная? Вообще-то есть средства защиты.
– Какие? – поднимаю брови.
– Не смеши! Резинки.
– Они рвутся. Брат мой, кстати, так и появился.
– Таблетки.
– От них полнеют, и я могу забыть ее принять. Дальше?
– Прервать.
– Да, да, весь интернет пестрит мемами на эту тему. Знаешь какая самая лучшая защита от беременности? – шепчу, приближая свое лицо к его.
– Ну?
– Воздержание, – хохочу я, уворачиваюсь от поцелуя и бегу к своему подъезду. Кир за мной. Успевает поймать, прижать к себе, но поздно, я слышу отцовский голос.
– Лукерья! – хлопают двери его шевроле, и я выбираюсь из объятий. – Как соревнования?
– Первая тройка.
– Умница, – смотрит на Кира, а мне неловко. Знакомить я их не собиралась. Потому что знаю, что Кир скоро сольется, как и другие поклонники. – Ну, что молчишь, знакомь!
– Пап, это Кирилл. Климов.
– Добрый день, – ну, хоть не его обычное «здрасте». – Мне очень нравится ваша дочь.
– Она и не может не нравится, но это не значит, что она должна позволять себя лапать у всех на виду. Да?
– Папа!
– Домой давай, – не прощается он и ждет, когда послушаюсь. Я лишь вздыхаю, смотрю на Кира и пожимаю плечами.
– Потом созвонимся, – машу рукой и иду с отцом к подъезду.
– Кстати, смартфоны твои активируют раковые клетки.
– Ну, ничего, если что, я возьму твой костный мозг.
– Это смешно, – улыбается он, и я расслабляюсь. Нет, я не жду нагоняй, меня, в принципе, ругать не за что, но разговоров порой так много, что я просто устаю их слушать.
Мы поднимаемся в лифте домой, садимся ужинать, я мельком листаю страницу, замечая среди пары десятков заявок в друзья Самсонова.
Тут же приходит сообщение от Кира, но мне не до него. Все рецепторы, словно те самые раковые клетки активировались. Буквально поедают меня изнутри, не давая нормально вздохнуть.
– Луш, чего не ешь? – мама отлично готовит, но всегда переживает, нравится ли нам.
– Ем, мам, – нанизываю на вилку котлету. – Пап, а ты помнишь Сережу Самсонова? Ну, друга Ефима.
Отец хмурится, солит котлеты под недовольным взглядом матери.
– Самсонов? Это не его отец бандюган бывший? Теперь у руля в Госдуме. И старший, вроде, тоже по той же дорожке пошел.
– Ну, я не знаю подробностей. Просто видела его сегодня. Он даже помнит меня, – от чего мурашки по копчику чечетку бьют. – И брата. Почему они поругались?
– Понятия не имею. Да и былью это поросло. Ну, встретила и встретила, пусть мимо идет. Я сразу Ефиму сказал, нам такие друзья не нужны.
– Потому что мы святые? – складываю руки вместе, делая вид, что я икона. Мама смеется, папа улыбается.
– Потому что у нас есть репутация, Луш. Потому что мы династия врачей. И что от нее останется, если мы будем брататься с бандитами?
– Почему бандитами? Может, это слухи!
– Ну, Луш, малыш, ну, не будь наивной! Все, кто ездят на машинах за сорок миллионов, скорее всего, бандиты из девяностых. Понятно, что теперь они приличные люди. Но закон помнит все. Слава, расскажи.
– Да что рассказывать, я же в тюрьме практику проходил. И Юра этот уже тогда сидел. Молодой совсем, а уже убийца.
– Они поэтому перестали общаться?
– Нет, там что-то другое было. Я, конечно, слово свое скажу, но вмешиваться не стану.
– Ага, как сегодня. Мам, он меня перед Кириллом какой-то малолеткой выставил! И он меня не лапал, а обнимал.
– Нет, дочь, он именно лапал. Завтра будет другой, тоже дашь ему себя лапать?
– Нет, конечно!
– А выглядит иначе.
– Что ты меня какой-то… курвой выставляешь! – вскакиваю.
– Это именно так выглядит со стороны. Я тебе доверяю, но тебе сильно понравится, если за твоей спиной смеяться будут? Пальцем показывать?
– Нет, конечно. Неприятно.
– Ну, вот. Сядь, Лукерья, и поешь. А то вон, у мамы лицо, как помидор, красное, что мы с тобой яства ее знатные так и не отведали.
Папа вечно говорит этими славянскими песнопениями, смешит нас до колик. Но не сегодня.
Сегодня я думаю о том, что он прав, и лучше не давать себя трогать на виду у других.
На виду у Сережи.
Значит, он сын бывшего бандита? Я даже не знала!
Да и как поймешь по этим хитрым, красивым глазам?
Лис…
Провожу пальцем по его странице и случайно даю согласие вступить в мой небольшой круг друзей, из которых он так легко когда-то вышел.
Сердце замирает, потому что, чтобы увидеть его сообщение, мне приходится перейти в наш диалог. Диалог, который я когда-то на эмоциях удалила… Жаль, что воспоминания об этой переписке нельзя стереть нажатием кнопки.
Он скидывает всего лишь песню, песню, которую я прислала ему однажды в знак своей детской влюбленности.
Глава 4.