скачать книгу бесплатно
Открываю рот, впускаю его язык, со смешком думая, что мне гораздо удобнее, а он скручен как крендель.
– Кстати, – прерывает он ласку и смотрит в глаза. Затягивает в глубину своих синих омутов. Манит. Соблазняет. И я облизываю пересохшие губы. Внутри тянет и хочется получить то, что он сегодня так упорно пытался мне дать.
Руками. Языком. Членом.
Ну и кто здесь животное?
– Что?
– Думаю, секс окончательно избавит тебя от боли…
Да боже! – сажусь на свое место, тру уши, в которых еще стреляет и гневно смотрю.
– Четыре дня…
– А поцелуй…
– Считай, пожалела тебя. Жалко убогого, не умеющего подарить девушке один маленький оргазм.
Вижу, что уязвила. Он сжимает челюсти, приближает губы и рычит…
– А где ты видишь девушку?
Рука поднимается сама, жаждет причинить ему такую же боль, как его слова мне.
Но вот откуда это…
Я же всегда была хладнокровной. Именно холодный разум помогал мне выжить. И вот одна встреча с этим невыносимым типом, и я подвержена нелепым чувствам.
Он тормозит мою руку, сжимает запястье. Смотрит в глаза, но тут самолет касается шасси земли, и мы напряженные ждем, когда остановимся.
– Надеюсь, ты знаешь правила вежливости? – спрашивает Никита, когда мы выходим в душный воздух Москвы…
Я скептически смотрю сначала на него, потом на людей перед трапом.
– Очень жаль, что этим правилам не обучили тебя.
Глава 13.
Мужчины мне не знакомы, но вот женщины. Красивые, статные. Судя по стилю одежды – успешные. А судя по тому, как близко стоят к мужчинам, счастливые.
Я бы могла позавидовать, если бы не знала, что за все хорошее нужно платить. Мне очень часто об этом напоминали.
Женщин я знала. И если рыжую я припоминала смутно, то блондинку ростом примерно с меня, знала хорошо. Почему-то торможу, становится боязно, что и эти люди будут относиться ко мне столько же предвзято. И почему-то легкое касание пальцев по коже Никиты не успокаивает.
Все зависит от него. Я полностью в его руках и меня это пугает до дрожи…
Он проходит вперед и вот тут-то квартет нас замечает. Мужчины открывают глаза шире, словно женщину в первый раз увидели. Но при этом я не чувствую волн возбуждения.
Они просто не ожидали увидеть меня такой.
А какой, интересно?
Молчание стягивает мне горло, особенно некомфортно от взгляда мужчины, что, судя по форме челюсти и корневому росту волос, был отцом Никиты.
Неверие ко всему роду женскому у них в крови? Тогда, что пережила рыжая, чтобы заслужить помилование?
– Алена, – слышу голос блондинки, и я с благодарностью выдыхаю. Теперь бы только с русским не облажаться. Одно дело мысли, слова это другое. – Ты меня не помнишь…
Да как же. Мужское имя у девушки запомнить несложно…
– Вася. Василиса. Вы были в гареме. Вас сложно забыть, – пока я складываю слова в предложения, она победно улыбается Юре. И в его взгляде появляется намек на оттепель.
– Тебя, судя по всему, тоже, – неловко смеется Вася. – Никита сразу тебя узнал?
Этот вопрос простой, но он поднимает в душе бурю. Воспоминания заполняют сознание. Но не о первой встрече, а той ночи, что повергла меня в шок. Порочная, грязная, она отголосками возбуждения всегда внутри меня.
– Нет.
– Да…
Разнобой ответов приводит в недоумение присутствующих. Мы с Никитой переглядываемся, и я сразу про себя оговариваюсь. Не мы. Мы не вместе. Есть клиент, есть шлюха, пусть не ждет от меня смены отношения.
– Ладно, погнали, – высказывается мужчина, уже взявший Васю за плечо. Сразу ясно, кто в доме хозяин.
– Я вернусь, и мы поговорим… – кричит мне она, пока ее как на аркане тащат в сторону самолета.
Его уже успели заправить. И пока они поднимаются по трапу, мы идем в сторону машин. БМВ. Довольно высокого класса. Но, что смешнее всего, дешевле моего тела.
Стоит гордиться, но я лишь злюсь. И на помощь Никиты, который по-хозяйски тронул меня за талию, не отвечаю. Наоборот, огрызаюсь голосом ниже шепота:
– Четыре дня.
Он садится спереди, тогда как я оказываюсь сзади с его матерью. Странно, но я помню эту женщину, но еще помню, что за короткое знакомство она так и не упомянула, что мать Никиты.
Спрашивать неудобно, но и атмосфера в автомобиле не сказать, что дружеская. Так что я молча рассматриваю пейзаж за окном.
Мы прилетели к полудню, так что яркое солнце дает полный обзор изменившейся за пятнадцать лет Родины.
В сердце ничего не екает. Хотя я все детство и юность мечтала сюда попасть. Особенно в Санкт-Петербург. Говорят, там редко бывает солнце. А мне оно после пустыни как кость в горле.
– Алена… – начинает разговор мать Никиты, и я полностью к ней поворачиваюсь.
Рассматриваю волосы цвета меди и добрые глаза. Но добрые глаза зеркало души. Очень часто в этом отражении ты видишь лишь себя, но заглянуть внутрь не можешь.
– Меня зовут Мелисса. Это мой муж Юра. Ну а с Никитой ты уже знакома, – неловко смеется она, и сын быстро мелькает ухмылкой матери.
– А меня Алена.
– Ты могла не догадываться, но мы тебя искали.
Я бросаю быстрый взгляд в дернувшийся затылок, который на ярком солнце отливает медью…
– Твой след пропал в Ираке, – рассказывает муж Мелиссы, сосредоточенно ведя машину. – Но там начались боевые действия…
Меня как током прошибает.
В голову стреляют крики женщин, детей, мужчин. Взрывы. Мне кажется, я снова возвращаюсь в детство, когда бежала под пулями, сама не зная куда. Просто от страха и ужаса я не соображала. Особенно, когда рядом убили мужчину, а на саму меня нацелилось дуло.
Не хочется это вспоминать. Еще меньше хочется рассказывать.
– Я не знал, – слышу сиплый голос Никиты и хочу рассмеяться. Он ведь и сам был ребенком. Потерянным. Найденным. Его не посвящали в подробности. И мне хочется погладить его по голове, подсесть ближе, чтобы поблагодарить, что не забыл, что потребовал моих поисков.
– Получается, вы думали, что она умерла, – выносит он вердикт, и Юра сжимает челюсти. Бросает на меня взгляд в зеркало заднего вида.
– Как ты спаслась. Вас было девять девочек во взорвавшемся фургоне.
– Я плохо помню. Только, что вылезала в окно, потом бежала, потом меня кто-то подобрал…
– Потом Гарем? – спрашивает Никита, снова на эмоции. Напридумывал себе опять. И я поддаюсь.
– Да, Никита, потом гарем. Извини, что не попала под перекрестный огонь. Они палили по взрослым, а дети успевали прятаться.
– Алена, – вдруг берет мою дрожащую руку Мелисса. Улыбается так тепло, как могла бы улыбаться моя мама. Та, которую я никогда не знала. – Теперь все позади. Ты дома и в безопасности. Тебя никто не обидит… Обещаю.
Мне хочется заплакать, но я лишь киваю. Хотя и понимаю, что Никита вряд ли оставит меня в покое.
– Я счастлива это слышать. Спасибо, что вырастили такого замечательного сына. Он спас меня…
– Можно без сарказма.
– Но ты правда меня спас… – наивно хлопаю глазками, пока он скрипт зубами, смотря на меня из-за кресла.
– А про замечательного…
– Мне кажется, – смеется Мелисса, расслабляя атмосферу. – Что ты сам должен решить, замечательный ты или нет.
– Самый лучший!
Вот уж самомнение здесь точно замечательное, кривлю губы.
Глава 14.
– Это теперь твоя комната, – открывает дверь Мелисса, и я, мельком взглянув на нее, прохожу внутрь.
Осматриваюсь с трепетом, охватившим все существо. Моя комната. Здесь светло, уютно, не пахнет пылью, мочой и прочими мерзостями. Все в сиреневых тонах, даже ковер…
Во всем трехэтажном доме очень приятно. Сразу видно, что здесь живет семья, а не чужие друг другу люди, как в тех домах, куда меня отправляли жить социальные службы Германии.
– Надеюсь, нравится? – спрашивает Мелисса и прикрывает за собой дверь. И меня пробирает дрожь. Назревает важный разговор, а что говорить – я не знаю.
– Очень нравится, спасибо вам…
– Не благодари. Ты столько пережила…
– Мелисса, – сразу ставлю барьер всем вопросам. – Мое пребывание здесь подразумевает ответы на ваши вопросы.
– Что? Нет! Нет! Я хотела поговорить о другом. Присядем? – она опускается на кровать и хлопает рядом, и я нехотя подхожу. – Тебе нужны документы. Имя у тебя есть. А что насчет фамилии?
Даже не думала об этом. Фамилии я не помню. А потом в ней отпала надобность.
– Я не знаю, – заявляю со смешком. – Мне, собственно, без разницы.
– Тогда может быть Самсонова?
– Но разве это не ваша?
– Наша, – мягко улыбается мать Никиты и берет мою руку в свою. – Если бы мы нашли тебя в детстве, то удочерили… Сейчас можно поступить так же…
– Не надо, – тут же вскакиваю… Еще чего не хватало. Трахаться с братом. Пусть и только по закону. Но мерзости и так хватает. – За фамилию благодарна. Но давайте попроще. Иванова. Петрова. Сидорова. Попова…
– Иванова? – смеется Меллиса, и как раз в этот момент раздается стук в дверь. Входит довольно пожилая женщина. Но лицо кажется добрым. – Это наша Тамара. Ты ей скажи, что любишь поесть, она все приготовит.
Люблю…. Я поесть люблю. Разве важно, что именно?
– Вещи принесла. Думаю, ваши стоит постирать.
– А можно я сама… Постираю, – говорю я, принимая стопку вещей. Тамара удивленно смотрит на Мелиссу, но та опять сглаживает обстановку.
– Алена, в этом доме ты можешь делать, что хочешь. Иди полежи в ванной, переодевайся, посмотри телевизор… Отдохни. Потом спускайся к нам, скажем, к семи. – смотрю на настенные часы. Только четыре. – После ужина я покажу тебе весь дом…
– Даже западное крыло? – невольно улыбаюсь я, вспоминая случайно подсмотренный мультик.
Мелисса с Тамарой смеются. Первая звонко как колокольчик. Вторая душевно так.
– Чудовищ тут нет, – кажется мать чего-то о сыне не знает. – Так что даже западное крыло в твоем распоряжении.
– Мама! – из коридора кричит девичий голос, и я напрягаюсь. Непривычно слышать это слово.
– Ой, я пойду. А то Нютка тебя замучает вопросами…– идет к выходу Мелисса, и на прощание говорит: Алена. Ты дома и в безопасности. Ничего не бойся. И ни о чем больше не думай. Просто положись на меня.
Я рассматриваю ее холеное лицо, не поддернутое печатью цинизма. Киваю.
– Я благодарна вам за эти слова.
– Тебе…
– Тебе, – пожимаю плечами. Она хорошая, только вот сын подкачал. И где же этот придурок, что напрашивался мне в проводники по дому?
