скачать книгу бесплатно
– Что ты не понял? – удивился следователь.
– Чем выломали? Топор – это я понял, а фомка – это что? Прозвище какое?
– Ага, верно сказал – прозвище. Воровское. Так воры называют небольшой ломик с загнутым концом. Им и ломают замки, запоры.
Следователь осторожно зашел в сам храм и посмотрел на пол.
– Скажите, а как часто моют полы в храме? – неожиданно спросил он священника.
– Да каждый день после службы, – удивленно ответил служитель культа.
– И вчера служба была?
– Была.
– Полы вымыли после нее?
– Обязательно.
– А кто храм запирал?
– Я и запирал.
– А не обратили внимание, полы добросовестно были вымыты?
– А какое это имеет значение? Ваше благородие, нашего заступника украли, а вы про полы… Какая разница, чистые они или грязные? – недоумевал растерянный священник.
– Это имеет большое значение, – несколько наставительно произнес Петр Андреевич. – Вот видите. На полу явно видны чьи-то следы. Явно кто-то прошелся в больших сапогах. Вчера ночью был дождь. Был у вас в Кириловке дождь?
– Да, был, – охотно кивнул головой староста.
– Сильный? – уточнил следователь.
– Не то чтобы сильный, но часа два моросил.
– А нам, значит, только его остатки достались, в Касимове только немного землю смочило, – заключил Железманов, а потом пустился в объяснения: – Если вчера в храме прибрались, то кто мог оставить такие следы от грязных сапог, словно по лужам шел? Скорее всего, это сделал тот, кто похитил икону.
– Так разве по этим следам виновного найдешь?
– Конечно, личность установить трудно, но кое-что сказать можно, например,… – следователь пригляделся и сделал пару шагов в такт следам, а потом сделал вывод: – Думается, что он немаленького роста, не меньше меня, это точно, а так может даже выше.
Подошли к иконостасу. Место, где была вырвана икона, смотрелось как язва на теле.
– Тут тоже орудовали топором или фомкой, – заключил Железманов, осматривая иконостас и поднимая с пола щепки. А потом спросил: – Больше ничего не пропало?
– Нет, все в порядке.
– Вы уверены?
– Уверен.
Все же вместе обошли весь храм. Железманов шел осторожно, внимательно смотря под ноги. Больше никакого беспорядка обнаружить не удалось.
– У меня такое ощущение, что преступник шел именно к этой иконе. Причем, он четко знал, где она висит. Взломал замок, сразу прошел к конкретной иконе, выломал ее и ушел. Больше по храму даже не ходил, – высказал предположение следователь.
Священник и староста удрученно молчали. А Петр продолжал выяснять детали.
– У вас это единственная старинная икона? Мне полицейский унтер-офицер сказал, что она семнадцатого века. Так?
– Да, эта действительно старинная икона, мы ее очень почитали, – кивнул головой священник.
– Других икон этого времени нет?
– Да вроде нет.
– Значит, все же преступник неслучайно похитил именно эту икону. Он шел именно за ней. Теперь важный вопрос: откуда он знал, что здесь в селе Кириловка есть такая древняя и интересная икона Николая Чудотворца?
– Да как это теперь узнаешь? – развел руками староста.
– Можно предположить два варианта. Первый. Преступник кто-то из местных. Кто-то из ваших сельских взял и украл икону.
– Да не может быть такого, – священник аж чуть не задохнулся от такого предположения. – У нас народ весь благочестивый, все к этой иконе с почтением относятся, – возмутился священник.
– Вы уверены?
– Уверен.
– Есть второй вариант. Преступник сам ездит по селам и деревням и высматривает подходящую добычу. Но тогда он должен был появиться в храме. Не могли бы вспомнить, на службе вчера или несколько дней назад не было посторонних? Вы ведь, наверное, всех прихожан знаете. Церковь у вас старообрядческая, круг прихожан достаточно замкнутый.
– Да, посторонние бывают редко, мы никого не гоним, но в основном на службе все свои.
– То есть нового человека вы бы заметили?
– Я, конечно, не разглядываю абсолютно каждого прихожанина, но обычно нового человека я замечаю.
– Тогда напрягите память и вспомните, были ли эти посторонние?
Священник долго думал, а потом решительно мотнул головой:
– Да нет, не примечал я незнакомых, все свои были.
– Точно?
– Точно.
– Тогда все же нельзя исключать версию о причастности к преступлению кого-то из местных.
– Да быть такого не может, – опять всплеснул руками староста.
– Возможен наводчик поневоле. Например, ездил в город покупки на ярмарке делать и разговорился с кем-то. Рассказал про икону древнюю. Вот этот кто-то на заметку и взял. Словом, есть о чем ваших сельчан поспрашивать. А сейчас надо осмотреть территорию вокруг храма.
* * *
Петр Андреевич вышел из храма и стал обходить его, внимательно осматривая стены и землю. Поиски оказались небезуспешными. Около северного придела на краю лужи (спасибо ночному дождичку!) удалось обнаружить след от сапога. По размерам он очень подходил к следам, которые были обнаружены в храме. Теперь точно можно было судить о размере ноги преступника, а также о его росте. Возможно, что храм ограбил человек высокого роста – размер стопы у него солидный. И самое главное – след был особенный: каблук подбит подковкой, а на подковке явно виделась надпись, точнее не надпись, а две какие-то буквы.
– А вот это уже интересно, – воскликнул Петр Андреевич. Он силился понять, что за буквы отпечатались на песке. Разобрать это было не очень легко: буквы переплетались друг с другом. Наконец следователь понял, что перед ним вензель из двух букв – С и К.
Потом Железманов обратился к старосте:
– Ты не знаешь, у вас на селе кто носит сапоги с такой франтоватой подковкой?
– Так, ваше благородие, у нас сапоги в такую пору мало кто носит. Все больше в лапотках ходим или босиком. Тепло уже.
– И все же взгляни, ни у кого таких сапог не замечалось?
Староста подошел к следу, некоторое время всматривался в него, потом пожал плечами:
– Нет, таких ни у кого не припомню.
– А есть кто-нибудь, чьи имя и фамилия подходили под эти буквы?
Староста наморщил лоб и наконец произнес:
– А тебе фамилия нужна или как звать по батюшке?
Дело в том, что в крестьянской среде понятие «фамилия» часто смешивалось с понятием «отчество». Суффикс «вич» (Андреевич или Николаевич) использовался только по отношению к более привилегированным слоям. У крестьянина отчество звучало иначе – Андреев или Николаев. То есть, например, современное ФИО Семен Иванович Николаев относительно крестьянина звучало как Семен Иванов Николаев. Именно это имел в виду староста.
Железманов пояснил:
– И так, и так подойдет.
Староста подумал еще и, наконец, выдал:
– Есть у нас Семен Колобов. По батюшке Петров будет.
– А где живет этот Колобов?
– Так в избе с родителями живет.
– С родителями? Ему сколько?
– Да годков пять, наверное, исполнилось.
Нет, пятилетний клюквенник – это из области фантастики. Но больше никого староста припомнить не смог. Петр Андреевич достал бумагу, карандаш и начал зарисовывать след. Естественно, что он измерил длину и ширину следа, четко повторил форму носков обуви и, конечно, тщательно зарисовал буквы на подковке. Однако надо было убедиться, что след оставлен именно незнакомцем, а не кем-то из жителей Кириловки. Поэтому следователь задал еще один вопрос:
– А у вас на селе никто обувь не шьет? К какому сапожнику обычно обращаются ваши односельцы?
– Так у нас Касимов недалече, тудой обычно ездиют, – развел руками староста.
– Сколько дворов на селе?
– Три десятка.
– Так, сейчас пойдешь со мной по дворам, я должен поговорить с жителями Кириловки. Заодно и узнаем, не справил ли кто сапожки с таким вензелем. И вообще поговорить есть о чем.
– Так давай всех на сход соберем, – предложил староста.
– Нет, на сходе много шума будет. Пойду по дворам, хотя бы с большаками поговорю, они про домашних все знают.
Большаками в деревне называли старшего в семье: отца или старшего сына. Они действительно обычно хорошо знали жизнь своих домочадцев, так как сами ее и организовали. Во всех домах Железманов ставил задачу – выяснить, не видел ли кто посторонних в Кириловке, не интересовался ли кто у сельчан насчет иконы, а также не мог ли оставить затейливый след около храма кто из сельских. Нельзя сказать, что жители села Кириловка были настолько бедные, что сапог у них отродясь не водилось. Конечно, большинство мужиков ходили в лаптях, а, когда становилось тепло, то и вообще босиком. Но были и те, кто мог позволить более фасонистую обувь. Хоть некоторые и надевали этот атрибут деревенского престижа только по праздникам и на публику, все же кандидатов на авторство следа у храма хватало. Поэтому в каждом доме Железманов просто просил выставить пред ним имеющиеся в доме сапоги. Из них он отбирал те, которые явно подходили по размеру, составляя список владельцев. К последним он планировал присмотреться более внимательно. Он и сейчас задавал вопросы: где были ночью, кто их видел. Как правило, тут же раздавались возгласы других домочадцев: так он всю ночь в избе провел! И все же Железманов фамилии записывал. Однако самого главного не было: сапог с необычной подковкой так и не обнаружился. Также никто не признался, что болтал с посторонними об иконах в местном храме. Зато поиски неизвестного, заходившего в Кириловку, оказались не такими уж бесплодными.
– Так я второго дня видела мужика незнакомого в нашем селе, как раз недалеко от церкви это было, – воскликнула одна крестьянка во время беседы. – Даже двух.
– Точно незнакомые?
– Вот тебе крест, – забожилась женщина, осеняя себя крестным знамением. – Первый раз их видела.
– А описать ты их можешь?
– Чего?
– Ну, рассказать, как они выглядели, росту какого были, цвет волос и прочие приметы, лет им сколько, молодые, старые, – пояснил следователь.
– Так оба были уже немолодые, в возрасте. Один повыше, худощавый, седой уже, спина у него сгорбленная.
– Сгорбленная, это как? Горб у него?
– Да какой там горб, просто спину не может прямо держать.
– Сутулится, словом, – понял следователь. – Вот ты сказала, что он выше был, чем другой. Это как? Он высокой сам по себе или просто выше второго, а тот такой маленький, что выше него быть не шутка.
– Не поняла, барин, о чем ты.
– Роста этот седой был большого? Выше меня?
– Да, выше.
Это было важное сопоставление. У Железманова рост был выше среднего, поэтому выше него – значит, высокий. Неплохо бы еще выяснить черты лица подозреваемого.
– А лицо этого сутулого ты разглядела? – продолжал работу следователь.
– Лицо как лицо, обычное, – крестьянка не понимала, что от нее хотят.
– Может, цвет глаз запомнила, нос какой?
– Да делать мне больше нечего, глаза его рассматривать, – отрезала свидетельница. – Нос обыкновенный.
– Ну как это обыкновенный? – начинал горячиться Железманов. – Вот смотри, у мужа твоего нос большой, с горбинкой. А вот у старосты он, наоборот, вздернутый, курносый. Какой более похож нос этого незнакомца?
