скачать книгу бесплатно
– Точно спала. А ты всегда ходишь гулять так рано?
– Не всегда. Но мы всего два дня как переехали, и мое тело все еще живет по итальянскому времени. Просыпаюсь и больше не засыпаю. Вот и подумал, что это хорошая возможность познакомиться с соседями.
Она рассмеялась:
– Ну и много соседей ты встретил в пять утра?
– Ни одного, – отозвался я. – Но для того, чтобы с ними познакомиться, мне и не нужно их встречать. Можно очень многое сказать о человеке, просто посмотрев на то, что видно с тротуара.
– И теперь ты можешь сказать обо мне, что я живу в желтом доме с кирпичной трубой и пианино?
Я кивнул.
– Почему?
Прошлый опыт научил меня, что конкретно это мое умение отталкивает людей. Но я уже зашел слишком далеко, чтобы теперь останавливаться.
– Там во дворе, сбоку у дома, стоит велосипед с женской рамой, – объяснил я. – Сиденье поднято достаточно высоко: для кого-то твоего роста.
– Только то, что у велосипеда женская рама, еще не…
– Я не закончил, – перебил я. – На тебе футболка Университета Мичиган, а на окне серебряного универсала, что на подъездной дорожке у дома, – наклейка юридической школы этого университета. Еще на бампере у этого мини-вэна – стикер «ОК[5 - В данном случае – сокращение от «округ Колумбия».] Динамо». И точно такой же – на бампере зеленого седана, припаркованного на улице.
– И что?
– Твои футбольные шорты, – я ткнул в них пальцем. – На них надпись: «ОК Д». Полагаю, ты играешь за «Динамо».
Она надкусила печенье, задумавшись над сказанным:
– Еще что-нибудь?
– Ну, глядя, как ты окунаешь печенье в молоко, я бы сказал, что ты левша. Вот как-то так.
С минутку Маргарет сидела приоткрыв рот.
– Потрясающе. Не знаю пока, потрясающе ненормально или потрясающе здорово. Но определенно потрясающе, – проговорила она наконец.
– Обычно люди думают, что это странно, и никогда больше со мной не заговаривают, – заметил я. – Но было бы классно, если бы ты решила, что это круто. В двух других домах дети слишком маленькие, так что ты – моя лучшая кандидатура на место друга.
– Серьезно? – спросила Маргарет. – То есть ты это проделывал со всеми домами в районе?
Я утвердительно мотнул головой.
Тут Маргарет осенила идея: я буквально увидел, как шестеренки у нее в мозгу поворачиваются. Подавшись вперед, она спросила:
– В каком доме живет сумасшедший, который начинает орать, едва ты хоть носком ботинка ступишь на его газон?
– Легче легкого, – откликнулся я. – Третий дом слева от моего, синий, с живой изгородью, выстриженной до безумия идеально.
– Кто вешает слишком много рождественских украшений?
– Серый дом прямо напротив твоего.
Она покосилась на меня:
– Как ты, вообще, можешь…
– Под скатом крыши видны гвозди, на которые вешают гирлянды, – объяснил я.
– Ладно, тогда кое-что, что с улицы не разглядеть, – она просияла злодейской улыбочкой: – У кого до смешного огромная коллекция комиксов?
Я поиграл с ней минутку: пусть думает, что поставила меня в тупик. А потом сообщил:
– Зеленый дом на углу с двойными решетками на окнах цокольного этажа. И с автомобилем, у которого на рамке под номерной знак изображена Фантастическая Четверка.
В этот миг даже себе самому я казался фри-ком. Но Маргарет лишь улыбнулась и покачала головой.
– Хочу такую же, – сказала она. – Я. Хочу. Такую.
– Коллекцию комиксов или рамку под номерной знак?
– Нет, такую же способность. Научишь меня это делать?
Раньше мне никогда не приходило в голову, что мои умения представляют собой нечто, чем можно с кем-то поделиться.
– Ты хочешь, чтобы я научил тебя ТЕМЕ?
– Теме? – переспросила Маргарет. – Теме чего?
– ТЕМЕ – это сокращение от «Теории мелочей». С ее помощью я узнаю подробности о разных людях и местах. Идея в том, что, когда набираешь достаточно мелких деталей, это открывает тебе глаза на нечто большее.
– А где ты узнал об этой теории? Брал уроки философии? Или в шпионской школе?
– Я… придумал ее… наверное.
Маргарет это насмешило:
– Ты изобрел ТЕМЕ?
– В основу легли кое-какие вещи, которые я узнал от родителей, – сказал я. – Но собрал все вместе и придумал название я. Так что – да, получается, я ее изобрел.
– Ты сказал, твои родители работают в музеях, так?
– Отец проектирует охранные системы. Он как-то объяснял, что самое главное в его деле – находить крошечные нестыковки, которыми могут воспользоваться плохие парни.
– Как в утверждении: «Прочность цепи равна прочности самого слабого звена»?
– В точности, – подтвердил я. – А моя мама работает реставратором. Она восстанавливает старые полотна и говорит, что лучший способ понять картину – это обнаружить ту самую малейшую деталь, которая расскажет тебе всю историю. Как улыбка Моны Лизы.
– И это подвело тебя к ТЕМЕ?
Я кивнул.
– У моих родителей совсем разные профессии, но они оба берут за основу идею, что мелочи очень важны. Однажды я даже использовал ТЕМЕ, чтобы помочь отцу поймать преступника.
– Эту историю я точно должна услышать, – заявила Маргарет, хватая очередное печенье и радостно им хрумкая. – Как ты это сделал?
– Один музей в Испании грабили трижды за год. Вещи, которые крали, были малюсенькими, но жутко ценными. И никто не мог сообразить, как ворам это удается. Музей нанял моего отца, и он проверил там все на свете, но точно так же ничего не выяснил.
Но в один прекрасный день он оставил на столе кипу отчетов, и я начал их рассматривать. По большей части там была типичная писанина, непонятная мне, но я заметил, что во всех ограблениях встречаются два общих момента.
– Какие? – нетерпеливо спросила Маргарет.
– Музей грабили по субботам и только в дождливую погоду.
С минуту она переваривала это сообщение.
– И, узнав о субботе и дожде, ты раскрыл дело?
– Нет, – сказал я. – Я просто обратил на это внимание отца, благодаря чему он сумел помочь следствию. Видишь ли, по выходным охрану в музее обычно удваивают.
– В этом есть смысл.
– И, когда столько народу да еще идет дождь, все плащи и дождевики не вмещаются в гардероб. Приходится открывать дополнительное помещение, чтобы вешать их туда. Отпирая это помещение, они отключали часть сигнализации, иначе она вопила бы весь день.
– Блестяще, – признала Маргарет.
– Отец у меня сообразительный, – отозвался я.
– И ты научишь меня своей теории?
– Конечно, – сказал я. – Но в другой раз.
– Почему?
– Потому что прямо сейчас, как мне кажется, ты должна куда-то идти.
– А который час? – внезапно всполошилась Маргарет. – У меня же футбольная тренировка!
Она вскочила, но затормозила на полпути и обернулась на меня.
– А это ты как узнал? – требовательно спросила она: – Опять проТЕМил меня, да?
Я рассмеялся:
– Слово ТЕМЕ – это же не глагол. И – нет, я не ТЕМил. Просто из окна мне видно подъездную дорожку, и там только что встала ваша машина. Предполагаю, что женщина, которая идет к нашему дому, – твоя мама.
В тот же миг затрезвонил дверной звонок.
– Увидимся, – бросила Маргарет и вылетела из кухни. У входной двери она опять обернулась и добавила: – Кстати, на случай, если тебе интересно, считаю ли я тебя крутым или придурковатым…
Я нервно вздохнул. Маргарет послала мне сияющую улыбку:
– Очень, очень крутым.
Глава третья. Свеча Наполеона
Некоторые вещи вы делаете автоматически. Например, дышите или ходите. И, поскольку вы не думаете о них, им трудно научить других. Вот как вы объясните кому-то, что нужно делать, чтобы дышать? Составите пошаговую инструкцию?
1. Вдохни воздух через нос.
2. Выдохни воздух обратно через нос.
3. Повторяй ежедневно по двадцать тысяч раз.
Может, оно и сработает. Но это будет жульничество, поскольку «вдохни воздух» и «выдохни воздух» – по сути то же самое, что и «дыши». То есть вы толком ничего и не объяснили. Просто заменили слова.
То же самое и у меня с ТЕМЕ. Скорее инстинкт, чем навык. Так что, когда Маргарет попросила меня научить ее, я просто не представлял, как сформулировать это более-менее осмысленно. Поэтому начал с того, что повел Маргарет в Национальную галерею искусств, где работает моя мама, и показал ей портрет рыжеволосого бородача.
– Маргарет, хочу представить тебя Винсенту Ван Гогу, – сказал я.
– Эй, Винс, как жизнь? – подыграла она. Затем повернулась ко мне: – Ну и зачем ты хотел нас познакомить?
– Потому что этого художника я знаю лучше всего. Мама по нему с ума сходит, так что она много мне рассказывала. К примеру, о том, что он рисовал всего десять лет или около того и создал за это время более двух тысяч шедевров.
– Удивительное дело.
– И, как правило, он не мог себе позволить нанимать натурщиц, так что нарисовал множество автопортретов вроде этого. Обожаю эти цвета: оранжевая борода, синий фон, легкие зеленоватые тени на лице.
Маргарет изучала портрет:
– Очень круто. Только выглядит он что-то грустновато.
– Думаю, он часто грустил, – сказал я.
– И поэтому оттяпал себе ухо?
– Откуда ты знаешь?
– Да кто не знает, что Ван Гог отрезал себе ухо? – удивилась она. – Это общеизвестный факт.
– Наверное, – кивнул я. – Но вот что забавно: на этот счет все неправы.
Она с любопытством глянула на меня:
– Что, не отрезал?
– Может, отрезал. А может, и нет. Трудно сказать. Но дай-ка я представлю тебя еще кое-кому. – Я подвел ее к автопортрету на противоположной стене: – Это Поль Гоген.
