скачать книгу бесплатно
– На вашем месте я бы этого не делал. – На этот раз Шпеер повернулся ко мне. Вороненый ствол его «парабеллума» застыл на уровне моих глаз. – Сидите спокойно, вам это видеть не положено. Если дадите слово, я уберу пистолет. В противном случае… – Он изобразил губами звук выстрела и посмотрел мимо меня, словно уже видел на стеклах и потолке автомобильного салона кровь и выбитые пулей мозги.
Я кивнул, медленно убрал руку от двери. Положил ладонь на колено, глядя в спинку переднего кресла.
Что-то гулко ударилось о крышу. Я вздрогнул, инстинктивно поднял глаза к потолку, но тут же опустил, опасаясь реакции Шпеера. Над головой громко загудело, и я почувствовал легкий толчок, с каким «мерседес» оторвался от земли.
Я не удержался, скосил глаза к окну. В серой темноте, за пределами ограниченной деревьями территории аэродрома, угадывались серебристо-черные пики леса. За ними извилистой лентой застыла скованная льдом река с поблескивающими на дальнем берегу тонкими ниточками рельсов.
Через пару мгновений зимний пейзаж сменился полумраком транспортного отсека. Расположенные в ряд ребра шпангоутов делали его похожим на внутренности кита. Сходство с чревом морского гиганта усиливал красный свет аварийного освещения.
Спустя секунду под ногами с лязгом захлопнулся люк. Я ощутил легкое содрогание, с каким «мерседес» присел на рессорах, встав колесами на твердую поверхность.
Равномерный гул извне усилился. Невидимые отсюда двигатели заработали на полную мощность, увозя нас в сторону Австрийских Альп.
– Через час будем на месте, – объявил Шпеер и попросил водителя включить радио.
В машину ворвался лающий голос Гитлера. Доклад об успехах Германии часто прерывался криками толпы «Хайль!» и громкими аплодисментами. Речь длилась почти тридцать минут, а потом зазвучали военные марши с патриотическими песнями. Шофер по знаку оберфюрера убавил громкость, и музыка тихо полилась в салон.
Незаметно для себя я задремал и проснулся оттого, что кто-то тряс меня за плечо:
– Приехали, Отто, выходите из машины! Отто, да проснитесь же вы!
Спросонья я не сразу понял, что здесь делает этот узколицый фашист, и едва не засветил ему в глаз. Потребовалось несколько секунд, прежде чем до меня дошло, где я и кто этот фриц. Шпеер снова упомянул о фюрере и о том, что Гитлер не любит ждать. Я кивнул, дескать, все понял, и вышел из машины.
В небе раздалось сильное гудение. Я осторожно приподнял голову, увидел длинную сигару дирижабля с огромными винтами в широких кожухах по бокам продолговатой кабины. Воздушное судно удалялось, ощупывая землю лучами прожекторов. Светлые пятна бежали по заснеженным холмам, скакали по черепичным крышам, пока не взобрались на высокую стену ограждения, по которой прохаживались автоматчики с оружием наготове. Преодолев преграду, пятна заскользили по склонам гор, ныряя в овраги и прыгая по вершинам елей.
Снег под сапогами Шпеера заскрипел. Я двинулся следом за оберфюрером и вскоре оказался у входа в светящееся окнами здание с двускатной крышей.
– Дальше пойдете один. – Шпеер кивнул солдату с карабином за спиной.
Охранник прищелкнул каблуками, боднул подбородком изогнутую стальную бляху на груди и взялся за ручку высокой двери с витражами.
Оберфюрер хлопнул меня по спине:
– Смелее!
Я проследовал мимо открывшего дверь часового и нос к носу столкнулся с Гитлером в отделанной карельской березой прихожей. Сутулый, ростом чуть ниже среднего, коротконогий, с широкими бедрами и относительно узкими плечами, он мало походил на свои изображения на плакатах и парадных портретах. Там фюрер выглядел намного лучше. На самом деле низкий впалый лоб, длинный нос, щеточка усов над бледными, плотно сжатыми губами и маленькие глазки фиолетового оттенка производили неприятное впечатление.
– Хайль Гитлер! – Я звонко прищелкнул каблуками, вскидывая руку в приветствии.
– Добрый вечер, барон. – Хозяин Бергхофа покосился на часы в левом углу прихожей. На них восседал бронзовый орел с широко расправленными крыльями. Птица держала в когтях свастику в венке и как будто охраняла ход истории от любого, кто вздумает перевести стрелки часов в обратную сторону. – Вам повезло: еще пять минут – и наш разговор состоялся бы в казематах Мюллера.
Я почтительно улыбнулся, передал бесшумно возникшему рядом солдату шинель и фуражку.
– Мой фюрер, я приехал сразу, как узнал о вашем приказе от оберфюрера Шпеера, – сказал я, приглаживая волосы на затылке.
Гитлер кивнул, сделал приглашающий жест и повел меня по коридорам обширного дома. Я шел на шаг позади него, стараясь не сильно крутить головой по сторонам. Это давалось с трудом, и не потому, что интерьер резиденции фюрера оказался так же красив, как внутреннее убранство дворцов Петербурга. На фоне их величия и пышности Бергхоф выглядел заштатной усадьбой провинциального бюргера. Просто на стенах в изобилии висели работы великих мастеров в золоченых рамах с инкрустацией из янтаря и драгоценных камней. Вот я и разглядывал шедевры живописи.
Держать себя в тонусе и несильно глазеть по сторонам помогали рослые служанки в баварских национальных костюмах. Они то и дело выходили из многочисленных комнат в коридор с метелочками для сбора пыли в руках, стопками книг или пустыми подносами, делали книксен перед фюрером, со мной здоровались кивком и спешили прочь по своим делам.
Наше путешествие закончилось у высокой двери из капа-корня. Гитлер потянулся к бронзовой ручке, но та плавно повернулась, и в коридор вышла девица под метр девяносто, с грудью больше, чем круглые корзины в ее руках.
– Мой фюрер, – присела в реверансе служанка. – Я все сделала, как велела фрау Браун.
– Спасибо, Гретхен. – Гитлер потрепал девицу по щеке.
И без того пламенеющее веснушками лицо немки покраснело еще сильнее. Теперь по цвету оно ничем не отличалось от заплетенных в черные косички пунцовых ленточек. Фройляйн поклонилась и, не поднимая глаз, протопала мимо, звеня начищенными до блеска медными пряжками коричневых кожаных башмаков.
Фюрер проводил ее взглядом, показал на дверь и следом за мной вошел в просторное помещение.
Здесь все поражало воображение большими размерами: толстые дубовые плахи на высоком потолке, монументальные полотна старинных мастеров в массивных резных рамах, панорамное окно во всю стену, длинный стол на шести могучих ногах, огромный шкаф со стеклянными дверками, весь заставленный кубками, подарками и грамотами на витых серебряных подставках. Исключение составляла композиция в дальнем углу из журнального столика и стоящих вокруг него кресел с обивкой из красного фетра.
Почти все они оказались заняты важными шишками, из которых я безошибочно определил Геринга и Гиммлера. Остальные были мне неизвестны. Зато я с уверенностью могу сказать: Гитлер созвал к себе в резиденцию представителей разных родов войск. По крайней мере, среди приглашенных точно был адмирал. Черная форма и золотые позументы на кителе говорили сами за себя.
Гитлер кивнул на стоящие возле окна фигуристые вазоны с пышными букетами цветов и сказал с нескрываемой гордостью в голосе:
– Евина работа. Она сама их вырастила во-о-н в той тепличке.
Фюрер показал на видимый из окна заснеженный склон горы – уверен, днем я там наверняка бы увидел сияющий в лучах солнца домик из стекла и металла, – взял меня под локоть и увлек к собравшейся на совет верхушке нацистской Германии. Кивнул на одно из двух свободных мест и сел в предназначенное для него кресло.
– Господа, – начал Гитлер после долгой паузы. – Шесть месяцев назад барон фон Валленштайн доложил об открытии, способном, по его словам, помочь нам в короткие сроки победить в затянувшейся войне. Он попросил о финансировании проекта. Я пошел навстречу и не только приказал выделить необходимую сумму, но и подключил к работам исследовательский институт, чтобы, так сказать, форсировать научные разработки. – Он посмотрел на меня плотоядным взглядом: – Время вышло, барон. Пришла пора доложить о результатах.
Гитлер удобнее устроился в кресле, вытянул вперед ноги в начищенных до блеска сапогах и сцепил пальцы на животе.
«Ну вот и все, Саня, допрыгался», – подумал я и встал, чувствуя, как стучит кровь в висках, откашлялся в кулак. Сделал это вроде как с целью прочистить горло перед долгой речью. На самом деле, так я надеялся хоть немного справиться с волнением и не допустить дрожи в голосе на первых порах.
– Господа, летом тридцать восьмого я, герр Альтхайм и еще несколько ученых из Аненербе провели экспедицию в забытый всеми уголок земного шара. Там мы искали доказательства существования древней цивилизации, прародительницы великой арийской расы…
Я быстро приближался к концу второй тетради и уже готовился импровизировать, опираясь на рисунки из записной книжки, но в эту секунду Гитлер поднял указательный палец. Я замолчал. Фюрер трижды хлопнул в ладоши, и в гостиной появился тот самый солдат, что забрал у меня на входе шинель и фуражку. Сейчас он нес в руке пухлый пакет, в каких раньше хранили фотографии. Осторожно протиснувшись между Гитлером и лысеющим генералом с моноклем в глазу, он положил сверток на край стола и незаметно покинул комнату.
Фюрер наклонился к столу и положил руку на пакет.
– Как думаете, барон, что здесь находится?
– Судя по всему, свидетельства научного прорыва.
– Ошибаетесь! – Гитлер схватил пакет, сорвал с клапана защитную наклейку, вытащил на свет пачку фотографий и бросил на стол. – Здесь хранятся доказательства вашего обмана!
Я посмотрел на веер из черно-белых фотокарточек с запечатленными на них монстрами из записной книжки барона.
– Вы обещали нам армию убер-зольдатен! – визгливо крикнул Гитлер. – Я вам поверил! Дал денег! Велел не мешать! А вы?! Что сделали вы, барон?! Наштамповали ни на что не способных уродов!
– Прошу прощения, мой фюрер, – неожиданно вступился за меня Геринг. Его самодовольная морда кирпичом сильно выделялась среди этого «генштаба». – С согласия барона я провел несколько экспериментов на русских военнопленных. Испытуемые показали прекрасные результаты. Они передвигались с молниеносной скоростью, рвали якорные цепи, как нити, кулаком пробивали брешь в бетонных стенах и стальной броне. – Он повернулся ко мне: – Ну что вы молчите, барон?
– Все верно, мой фюрер, – кивнул я. – Так и было. Генерал-фельдмаршал Геринг действительно проводил подобные эксперименты.
– И что потом? – поинтересовался седоусый человек в адмиральском кителе.
– Они все сдохли, как мухи, – ответил Геринг с глухим смешком.
– Я об этом и говорю! – взвизгнул Гитлер, вскочил с кресла и заметался по гостиной. – Вы, барон, обещали нам целую армию непобедимых солдат! Где она, черт возьми?! Почему вы все время подсовываете мне каких-то полудохлых тварей?! – Он прекратил мерить комнату шагами, подошел к генералу с треугольными усами и положил руку на его плечо. – Почему танки Гудериана должны охотиться за вашими созданиями по всему Берлину?
«Так вот откуда те развалины», – догадался я.
– Это было всего один раз, мой фюрер, – прогудел Гудериан, глядя на вождя нации через плечо.
– И что? Разве этого мало? Ваши танкисты должны громить дома в России, а не расстреливать их здесь у всех на виду. И это нам повезло, что его монстр, – Гитлер оставил погон Гудериана в покое и показал на меня пальцем, – не успел никого сожрать.
Я почувствовал, как по спине покатились капли холодного пота. Похоже, у Валленштайна дела шли из рук вон плохо. Как бы мне и в самом деле не пришлось отведать гостеприимства папаши Мюллера.
Гитлер заложил руки за спину и опять зашагал по комнате, поскрипывая сапогами.
– Ни на кого нельзя положиться, ни на кого. Кригер неделю назад обещал решить вопрос с устойчивостью мутаций. И что? Где результат? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Прошу слова, – как школьник поднял руку генерал с пухлым лицом и зализанными назад волосами.
Фюрер кивнул. Генерал повернулся ко мне:
– Герр барон, месяц назад в Рейхстаге вы мне шепнули по секрету, что хотите разработать вакцину и газ для превращения людей в вервольфов непосредственно на поле боя. Вы тогда сказали, что Кригеру с его фабрикой оборотней до ваших проектов, как до Луны. У вас получилось?
Все посмотрели на меня. Даже Гитлер перестал мерить шагами комнату и, подобно футболисту, сложил руки на интересном месте.
Я растерялся. Что я знал о работах Валленштайна? Ничего, кроме тех записей, что успел прочитать. Неожиданно в памяти всплыли бумаги из лаборатории. Там что-то было об этом. Газ… вакцина… воздействие препарата на мышечные ткани… Вспоминай, Саня, вспоминай!
– Барон! – прикрикнул фюрер. – Что вы молчите? Вам нечего сказать?
Во рту пересохло. Я несколько раз сглотнул, но в горле осталось сухо, как в пустыне.
– Есть, – выдавил я из себя и удивился, не узнав свой голос.
– Ну так поделитесь с нами, – подбодрил меня молчавший до этого вояка с моноклем в глазу.
– Сейчас проходит последняя стадия испытаний, – пробормотал я. – Осталось стабилизировать измененную клеточную структуру объектов. Мутагенезный потенциал материала.
Гитлер сморщился, как от зубной боли.
– Я достаточно наслушался вашей ученой болтовни, Валленштайн! Можете сказать нормально, без этой ерунды: вы близки к прорыву или нет?
«А хрен бы с ним. Или пан, или пропал!»
– Да, мой фюрер. До завершения разработок осталось совсем немного.
– Хватит! – Сгорбившись и слегка подволакивая левую ногу, Гитлер вернулся к столу. Сел в кресло. – Я сыт вашими обещаниями по горло, – устало сказал он. – Будете работать в одной команде с Кригером. Он, в отличие от вас, уже пачками штампует вервольфов у себя в горах. У него там не все гладко с этой вашей стабильностью, ну так и помогите ему разобраться с этим.
Гитлер навалился на спинку кресла, прикрыл глаза рукой и замолчал. Молчал и весь «генштаб». Даже перестал гудеть скрытый под потолочными панелями вентилятор. Фюрер просидел так с минуту, потом сцепил на животе пальцы в замок и посмотрел на меня.
– Вам нужны люди для экспериментов?
Я пожал плечами, а затем кивнул, думая, что речь идет о персонале.
– Хорошо, я дам распоряжение Айхе. Он подготовит вам пятьсот человек для начала. Еще что-то надо? Какие-то особые реагенты, оборудование? Нет? Вот и отлично. Шпеер будет вашим куратором. Все вопросы решать через него. В конце декабря вервольфы должны воевать под Сталинградом. Не уложитесь в срок – отправитесь вместе с Кригером в Дахау, даю слово. Совет окончен, господа, все свободны…
Шпеер ждал меня в коридоре. По его лицу я сразу догадался, что разговор с Гитлером у него состоялся задолго до этой встречи. Потому он и вытащил меня в кафе, специально надеялся выбить из колеи, сволочь. Наверное, метит на мое место, гад!
Я осознал последнюю мысль и удивился, как быстро прошел процесс вживания в шкуру Валленштайна. Меня напугала скорость, с какой я адаптировался к новой реальности. Если и дальше так пойдет, я накрепко ассимилируюсь с немцем и навсегда останусь в его теле. Ну уж нет, такой расклад меня не устраивает. Надо спутать карты барону и бежать отсюда, как черт от ладана. Только вот знать бы еще, как вернуться в родное время.
Шпеер приветливо помахал рукой, словно мы не виделись много лет, отделился от стены и пошел ко мне ленивой походкой сытого хищника.
– Ну как все прошло, Отто? Фюрер тебе понятно объяснил? – спросил он с ядовитой ухмылкой на губах.
Я кивнул, лихорадочно соображая, как выпутаться из сложной ситуации. До меня наконец-то дошло, о каких людях говорил Гитлер. Пять сотен обещанных душ предназначались для опытов, и, если я не придумаю, как остановить этот кошмар, их мученическая смерть повиснет на мне тяжким грузом. Первый раз в жизни решил заняться мародерством могил – и то не по доброй воле – и на тебе подарочек. Правильно! Поделом тебе, Грач, нечего мерзкими делами заниматься! Так тебе и надо!
Процесс рефлексии прервал Шпеер:
– Чего застыл, Отто? Пора возвращаться в Берлин. Время работает против тебя.
Он оскалил зубы в подобии дружеской улыбки, похлопал меня по плечу и посторонился, показывая на выход из коридора-галереи.
Глава 4
В Берлин возвращались по земле. Наверное, цеппелин отправился выполнять особое задание фюрера, и теперь отряд бравых эсэсовцев где-нибудь во французских Альпах тайком грузил в гондолу дирижабля ящики с древними сокровищами из разграбленного монастыря. Или же в обстановке строжайшей секретности группа спецов в черных кожаных плащах, идеально начищенных сапогах и фуражках с орлами перебрасывала в укромное место деньги нацистской верхушки. Может быть, все так и было, но, скорее всего, заполненная водородом «колбаса» сейчас болталась где-нибудь на привязи у причальной мачты, а экипаж в припортовом кабаке запивал пивом кислую капусту с копчеными сосисками.
В машине было тепло. Рокот мотора и тихое сопение оберфюрера, тот отрубился сразу, как сел рядом со мной на заднее сиденье, одинаково клонили ко сну. Я ущипнул себя за руку, помассировал закрытые веки кончиками пальцев и принялся глазеть на пролетающие за окном пейзажи.
А там было на что посмотреть. Залитые лунным серебром темно-синие, серые и черные полосы лесов чередовались с белыми прослойками снега на склонах высоких гор, напоминая шкуру диковинного зверя. Звезды таинственно подмигивали и вместе с огромным диском луны время от времени стыдливо прятались за пелериной полупрозрачных облаков. Часто к дороге близко подходили высокие ели. Покрытые снегом, они казались невестами в свадебных платьях: такие же красивые и скромные, словно стесняющиеся своей красоты. Иногда на светлом фоне Млечного Пути отчетливо проглядывали черные щетки далеких сосен, они смахивали с неба звездную пыль, и та сыпалась на спящую землю легким снегопадом.
Подобные этим идиллические картинки очень способствовали мыслительному процессу. Я усиленно скрипел извилинами, размышляя, как выпутаться из сложившейся ситуации. А она, прямо скажем, радовала отнюдь не радужными перспективами. При почти полном отсутствии информации и необходимых знаний у меня практически не было шансов выполнить задание Гитлера в срок. А добыть эти знания, будь они неладны, негде. Если я раньше хоть что-то мог почерпнуть из памяти барона, то теперь она, похоже, угасла насовсем. Хорошо хоть, успел вспомнить, как Шпеера зовут, а то кончилась бы моя эпопея, так и не начавшись.
Как вариант, можно, конечно, прочитать все тетради барона, но, думаю, они не сильно помогут. Я все-таки лингвист-филолог, а не биоинженер. Общие фразы пойму, а вот с конкретикой туговато будет. Ну а даже если предположить, что все само собой образуется и я выполню поставленную задачу, как быть с пятью сотнями невинно загубленных душ? Ведь мне из пленных придется клепать оборотней на потеху Гитлеру.
А может, бросить все к чертовой матери и скрыться где-нибудь в горах, а? Не навсегда ведь я здесь застрял. Пересижу в какой-нибудь пещерке до нового перемещения, теперь уже в свое время, и все будет тип-топ. Я так обрадовался этой мысли, что всерьез начал подумывать, как бы улизнуть по приезде в Берлин из города. Правда, вскоре меня посетила другая мысль, от которой все мои мечты рассыпались в прах. Без браслета нечего и думать о возвращении домой. Судя по всему, он тот самый ключ к таинственной двери между мирами, и только с его помощью я вернусь в свое время.
Что ж, если без браслета мне ничего не светит, значит, надо его найти. По-любому придется перелистать все записи барона, может, в них отыщется упоминание о нужной мне вещи. А если в записях ничего связанного с браслетом не найдется, загляну в лабораторию, наведаюсь на фабрику Кригера и вообще посещу все места, где бывал по роду деятельности Валленштайн. Где-нибудь удача все равно мне улыбнется. Недаром ведь говорят: кто ищет, тот всегда найдет.
На этой мысли я перестал терзать измученный размышлениями мозг, сомкнул и без того слипающиеся глаза и со спокойной совестью провалился в сон.
Мне приснился удав Каа из мультика «Маугли». Он смотрел немигающим взглядом, обхватив мою руку хвостом, и громко шипел, высовывая из пасти раздвоенный язык:
– Гос-с-сподин ш-штандартенфюрер, прос-с-снитес-с-сь…
Я вздрогнул, открыл глаза. «Мерседес» тихо пофыркивал мотором. Сквозь слегка заиндевелое окно просачивалось мутное молоко лунного света. В открытую дверь задувал холодный ветерок. В полутьме салона водитель не заметил, что я уже проснулся, и снова тряхнул меня за руку.
– Господин штандартенфюрер, приехали.
Я грубо оттолкнул шофера и вылез из машины. В небе висели серебристые хлопья облаков. Бледное яблоко луны не впечатляло размерами. По сравнению с двойником в горах, спутник Земли из Берлина выглядел как-то по-затрапезному, что ли. Зато звезды сверкали таким же бриллиантовым блеском, как и там. Трамвайные рельсы блестели, как смоченная утренней росой паутина. Длинные тени от фонарных столбов косыми штрихами лежали на припорошенном снегом асфальте и казались зависшими над водой веслами.
По непонятной причине водитель остановился не на той стороне Александерплац. Я мог бы заставить его подвезти меня к особняку, но, поскольку уже выбрался из машины, решил пройтись пешком. Очень скоро я понял, что совершил ошибку. После теплого салона мороз казался особенно лютым и пробирал до костей. Наплевав на все правила и нормы, я поднял воротник шинели, сунул руки в карманы и торопливо поковылял к дому.
Как только за спиной раздался звук отъезжающего автомобиля, я прибавил ходу, а когда «мерседес», фырча двигателем, скрылся за поворотом, чуть ли не побежал к крыльцу.
