скачать книгу бесплатно
– Фига себе! Даже закусывать не будешь? – хохотнул Лешка.
– Закурю. – Рэй забрал из пачки последнюю сигарету.
– Мы по старинке. Закусить только хлебец остался. Держи, Алексей. Давай, за благословение нашей матушки Зоны! Будем!
– Будем!
Друзья выпили. Захрустели безвкусными хлебцами.
– Спросить хочу. – Андрей выпустил струю густого дыма. – Вы спасли меня. Зачем? После того, что случилось на базе «Удара», я не думаю, что подполковнику Турко захочется, чтобы в живых оставался хоть кто-то, кто мог бы ему отомстить. Думаю, вы могли бы озолотиться, если бы пристрелили меня, а потом принесли мое тело к воротам «Удара». Но вы потратили на меня дорогой артефакт. Черт, да НИИАЗ его у вас за огромные деньги купил бы!
– Если НИИАЗ когда-нибудь возродится…
– А?
– Точно, ты и об этом не знаешь. НИИАЗ был разрушен, Академгородок уничтожен, часть ученых успели эвакуировать. Но как скоро восстановят Академгородок? Да и восстановят ли? Возобновит ли государство программу финансирования наших лучших умов? Вот и я не знаю. Спасибо, – поблагодарил Лешка Вадима, принимая из его рук теплый кофе.
– Что произошло?
– Тебя давно в Зоне не было, да?
– Ну, типа.
– Несколько месяцев назад сталкеры стали замечать странных существ. Мутантов. Откуда они взялись – никто не знает. Как из-под земли вылезли. Версия такая самая популярная: мол, слухи о каких-то подземных лабораториях оказались правдой. Эй, Андрей, ты не перебивай! Я тоже сначала думал, что это бред чистой воды. Но нет. Откуда-то же эти твари явились по наши грешные души.
– Мутантов не существует…
– Вспомни восьмой год. Первые искатели сталкивались с чем-то подобным ближе к центру Зоны. Тогда еще Юра Захаренко со своими людьми охотились на них. Они их и уничтожили, заработав нехилый авторитет.
– Печально слышать, – хмыкнул Андрей. – У меня среди ученых были друзья. Коннор и Скай. Надеюсь, они эвакуировались. А финансирование попрет. Скоро все восстановят. Были такие случаи. Эй, а ты, Лешка, как-то хорошо осведомлен обо всем, что творится и творилось в Зоне. Давненько здесь, что ли?
– Не-а, просто умею пользоваться сталкерской сеткой и периодически читаю чат. Хочу о нашей доле книгу написать, но честную, документальную, а не под маской фантастического боевика. Опыт в прошлом есть, мы с Вадиком…
– Мы с Вадиком – что?
– Это я так…
– Скажи ему, Леш, раз завел шарманку.
– Мы с Музыкантом служили в «Ударе». После казни генерала Андрейченко ушли. Добровольно. Не хотели больше. Ты уж прости, что сразу не сказали, но ты же анархист, пускай и в прошлом. Мало ли, как отреагировал бы в свете недавних событий. Мы всегда были там на вторых ролях, даже в боевых операциях участвовали крайне редко, но потом нам стало невыносимо исполнять приказы. Стало тошно от того, что идеи наших основателей были похоронены, а на их смену пришло обогащение лидеров клана. Андрейченко и Турко – это две стороны одной медали. Ничего нельзя изменить, свергнув лишь одного человека. Тут всю верхушку вырезать нужно, а не предводителя. Но мы не об этом говорили. А о том, почему тебя спасли. Скажу честно, я предлагал Вадику бросить тебя умирать. Не тратить на тебя драгоценный артефакт и не рисковать своей жизнью, но Вадик у нас шибко правильный и человечный.
– Да, шибко правильный и человечный. – Вадим поделился с Андреем чаем, как тот и просил. – Я говорил Лешке, что, поступив так, я хотя бы буду знать: когда мир покатится в пропасть, я не полечу вслед за ним. Кажется, мы стали забывать, что такое сталкерское братство. Только так можно выжить, друг за дружку держась, а не стреляя в каждого, кто с другой нашивкой. Или обрекая брата на верную смерть. Я увидел шанс помочь – я этим шансом воспользовался. И дело не в том, что НИИАЗ разрушен и я не смогу продать артефакт. На Большой земле много желающих прикупить всякого барахла из Зоны, черный рынок на этом неплохо живет. Ну и что с того?
– А что насчет награды за мою голову? Вы так и не ответили. Я уверен, какое-то время можно было бы безбедно существовать.
– Не убили мы тебя и не убили, Андрей. Чего прицепился? Сейчас тебя укокошить, что ли? Говорю, держаться нам нужно. Всем вместе. В такие-то времена, когда один бандит прикрывается великими идеалами и вершит самосуд над сталкерами, нашими братьями, пускай и в темно-зеленой форме, пускай и со словами «Анархия» на плечах вместо погон. Не хочу даже вспоминать об этих козлах, не теперь. Я вольный искатель, я помог другому вольному искателю выжить. Все. Конец истории.
– Мужики, у меня «бэха» есть, тридцатьчетверка. – Андрей выцепил в кармане куртки ключи. – В идеальном состоянии, я ее реставрировал, влил просто немыслимо денег… – Полез за документами. – Какой-нибудь коллекционер за нее нехилые бабки отвалит, как и я когда-то. Или себе оставьте. Это меньшее, чем я могу вам помочь. С переоформлением решим попозже…
– Раз не понимаешь слов… – приблизился Музыкант, – придется на твоем языке…
Молниеносная подсечка сбила Андрея с ног. Ударившись оземь спиной, сталкер зашипел от боли, закашлялся, поднял растерянный взгляд:
– Какого?.. За… кхе-кхе… за что?
– За то, что слов не понимаешь. Не надо нам от тебя ничего. Просто помоги потом другому человеку, попавшему в беду. Так вернешь должок.
– Знаешь, а ты дикий, Вадим, – заметил Лешка. – Он же весь чай разлил. Снова! Транжиришь драгоценный напиток на этого неблагодарного. А нам еще до лагеря шагать целый день.
* * *
На Зимовище окончательно опустился непроницаемый ночной мрак, и лишь маленький сталкерский костерок, вокруг которого сгруппировались трое бродяг, был лучиком света в темном царстве.
Искатели целый час беседовали о том о сем. Рэй довольно быстро позабыл о фокусе, что выкинул Музыкант. Мужик-то он правильный, с понятиями. После слов о том, что всегда нужно поступать по-человечески, предложение анархиста можно было расценить как оскорбление. Чтобы загладить вину за то, что вспылил, Музыкант подарил Андрею новую, полную пачку дорогих сигарет. На том и сошлись.
– Что за чертовщина в этот раз была вместо Зарядки? – Лешка уткнулся в экран «наладонника». – Сейчас читаю, сталкеры со всей Зоны пишут, что локации накрывало не поочередно, как обычно, а… блин, даже не знаю, как тут объяснить. В смысле, мы же все понимаем, как оно происходит. Выброс аномальной энергии идет с центра, разливаясь волной. Чем ближе к границам – тем меньше последствий. А в последний раз выбросы аномальной энергии происходили по всем секторам. По отдельности, смекаешь? С разбросом в несколько минут или часов, чего никогда не было. Где-то раньше, где-то позже. Не в одно время, не волной, как обычно. Академгородок накрыло ранним вечером, здесь, в Зимовище, это случилось под ночь, а базу «Удара» задело ближе к утру, когда Турко вывесил тела Рах… тела казненных. В чате множество сообщений о погибших или пропавших без вести. Из Припяти, где обосновалась часть «ударовцев», никаких вестей, их сослуживцы в панике. Кое-кто из выживших в городе успел откликнуться сразу после Зарядки, сообщив, что город окружило плотное кольцо аномалий и теперь оттуда не выбраться. Но больше ничего, глухо.
– Мне всегда нравилось считать, что мертвый город сам решает, кого впустить. Нравилось считать, что он живое существо, как и сама Зона, – философствовал Музыкант в ответ. – Вспомните, совсем недавно к Припяти было не подобраться. Искатели уходили и не возвращались. Гибли на подступах к городу. А потом пошли слухи, от вас же, что какой-то неумелый гражданский, школьный учитель, нашел дорогу. Как оказалось, в Припяти засел целый отряд вооруженных боевиков. Потом «Удар» подмял там все под себя. Опять же – никакого сопротивления со стороны Зоны. А теперь вот. Если это правда, Леш, они оттуда не выберутся. Возможно, после следующей Зарядки, если она не усугубит положение. Зона наказала их за то, что они совершили под своей крышей.
– Хватит, Музыкант. Зона – не живое существо. Это все фантазии. Просто так уж получилось. Не нужно наделять божественными силами любую непонятную нам хрень. Зона – это на сто процентов результат какого-нибудь вышедшего из-под контроля эксперимента. Что-то в таком духе. Ну, еще разве что как в той теории заговора – результат высадки пришельцев. Я в это больше поверю, чем в божественную сущность.
– Обойдемся без споров. Так что ты решил, Андрей?
– Я не знаю. Посижу еще часик, сил наберусь, а потом попробую начать поиски. У меня осталось одно незаконченное дело.
– Мы можем как-то помочь?
– Нет, не нужно. Я справлюсь. Понимаю, что потерял пару суток, но мне нужно добраться до его дома, чтобы удостовериться, что он жив. Либо…
– Его могли поймать и военные. Кто знает, какая судьба ожидает паренька в таком случае? – Леха почесал щеку. – Если тебя это утешит, я, честно, соболезную тебе. Не представляю, как ты держишься.
– Благодарю, брат. На КПП «Зимовище» служат Антипин и Гусляков. Если они все еще те, кого я когда-то знал, они не дадут пацана в обиду. Только бы он добежал, не вляпался. Уверен, они постараются во всем разобраться. Вряд ли они будут задерживать, калечить или убивать ребенка.
– Ну, не скажи, Гусляков та еще мразь.
– Гусляков мразь по отношению к нам, сталкерам. Так происходит потому, что он очень идейный и принципиальный, вот. Мы – преступники, он – закон. Но он не детоубийца. У него есть совесть и честь.
– Лично знаешь?
– Когда-то знал. Мы выросли вместе. Он тоже, можно сказать, из местных. Лет пять назад, сволочь, отправил меня в тюрягу на полгодика. Весело нам было. – Андрей позволил себе улыбнуться. – Про Антипина наслышан. Не все в СБУ подонки, как и не все сталкеры святые. Правда всегда где-то посередине. Не стоит поддаваться эмоциям, анализируя какую-либо ситуацию.
– Ты из местных?
– Тут деревня, километрах в двадцати от Дитяток, где моя бабушка жила. На лето родители туда и привозили. Там с Гусляковым познакомились. Его любимой игрой были солдатики, вот он и поперся на границу, охранять то ли нас от Зоны, то ли Зону от нас. Не знаю, почему он так и остался в лейтенантах, почему не выслужился, но вот. Меня он помнил. Вспомнил, когда вязал. Такие дела. В Дитятки тоже катались на велосипедах, тут я Рахмана и встретил. И Олю. Как будто сама судьба свела нас. Но только для того, чтобы так жестоко разлучить…
– Можно считать, местный! На родные земли понесло. Андрей, а после того, как найдешь Кирилла, что ты будешь делать?
– Убью как можно больше тварей из «Удара».
– Тот, кто ищет возмездия, должен копать две могилы.
– Не надо моралей, Музыкант.
– Я просто предупредил. – На какое-то время повисло молчание, которое, однако, сам Музыкант и нарушил: – Слушай, ты хороший мужик. Прежде чем ты уйдешь, я бы хотел спросить у тебя совет. Ты как, музыку любишь?
– К чему ты спрашиваешь? – Андрей осекся. – Музыкант! До меня не дошло. – Он только сейчас заметил, что за спиной лысого мужчины, прислоненный к стенке строительной будки, стоит гитарный кофр. – Любитель? Профессионал?
– Вадик у нас на Большой земле выступал. В барах всяких! – похвалился Леха. – Я ему говорил, что он не хуже этого трехбуквенного… как там его… Шевчука, во…
– Э! Ты на Шевчука не газуй! – осадил Музыкант друга.
– Да я ж любя! Так вот, говорил ему, что он душевнее где-то того же Васильева. Но он не верит. Вот и похерил свою карьеру, поперся в Зону тут хренотень блатную на базе «Удара» играть. Что ж, черт с тобой, Вадик.
– Я любитель, – объяснил Музыкант. – По молодости, после армии, играл в рок-группе. Мы себя тогда считали новой волной, но выступали где придется. Иногда доводилось в домах культуры устраивать шоу. Тогда, в Союзе в конце восьмидесятых, с этим было попроще. Потом уже все похерили. Здравствуй, великий и ужасный капитализм! Сейчас домов культуры тех не осталось, как и клубов. Даже самых захудалых, сельских. Денег на выступления у нас не было, мы так и не сколотили хорошую базу поклонников. Мыкался то тут, то там, играл по мелочи. Работал много где, даже в органах и силовых структурах, но в той жизни себя так и не нашел. Решил в этой попробовать. Про свое старое увлечение не забыл. Начал стихи писать, под музыку их, в общем. Так и исполняю. У меня стих есть, старый еще, в девяностые написал. Недавно под песню его переделал. Ты послушаешь? Скажешь, как тебе? Это недолго. Потом мы дадим тебе припасов в дорогу. Можем и до блокпоста довести…
– Нет, одному будет незаметнее. Если хотите помочь, дайте пистолет. Мне с ним спокойнее будет. Вадим, я послушаю. Налей еще чайку, пожалуйста. И можешь начинать.
– По рукам.
– А не опасно играть так, в ночь?
– От живности тут местность вояки частенько зачищают, а бродяги в Зимовище не суются. Бандиты попрятались по норам. Может, есть залетные, но, сынок, я тут поддержу моего друга Сашку, царствие ему небесное. Он как-то сказал, что только самый настоящий отморозок выстрелит в гитариста на привале.
– Ну-ну. Все равно не особо громко горлань, пожалуйста.
* * *
Вадим сосредоточенно настраивал гитару, подкручивал там что-то.
– Начнем, пожалуй. – И его пальцы побежали по струнам.
Заиграла довольно простая, но оттого и красивая мелодия. И Музыкант запел:
– Мне показалось: мир погиб…
Кругом белым-бело.
Я видел страшный черный гриб…
Мой дом теперь – стекло…
Андрей почувствовал, как в уголке его глаза начала собираться влага. Но не столько из-за слов, сколько из-за пробирающего до мурашек сочетания нот. А Вадим продолжал, повысив голос:
– По небу вьются облака,
Кислотным льют дождем,
Гноится кожа на руках,
Но мы еще живем.
Богач всегда имеет хлеб,
А бедный – ничего!
Обезображен он, ослеп
От взгляда твоего.
Взгляни на небо, там печаль
И горе всех людей!
А может, и иная даль,
Что сохранит сто дней…
«Как играет-то… так просто… и так душевно…» – Андрею захотелось во что бы то ни стало оказаться сейчас рядом с Олей, обнять ее, сидеть так на берегу реки, перебирать в пальцах ее шелковистые волосы, мечтая о лучшем будущем…
– А нас осталась – капля лишь
Живая в море слез,
Зачем на Землю, зло, спешишь?
Ответь на все, Христос!
Последний путь, последний бег.
Я песню допою.
Затем паду на серый снег,
Но в небо вновь смотрю…
Допевал он, понизив тембр голоса:
– Там проплывают облака,
Пророча ураган.
Растайте, льдины и снега,
Скажите: я ведь спал?[2 - В. А. Кузнецов. Мне показалось. 1992.]
Затем проигрыш.
И повторение «Последнего пути».
* * *
После выступления Вадим выслушал похвалу от Андрея, а потом, застенчиво улыбнувшись, протянул ему два грязных пистолета.
– Держи. Только протри их какой-нибудь ветошью. Нашел в этой же деревне. Один из них, я так понимаю, твой, если не два сразу.
– Благодарю. – Андрей принял пистолеты, засунул их в карманы куртки.
Музыкант снял с плеча автомат:
– Как тебе, а? «Ксюша»! Нашел в «Газели». Три полностью заряженных магазина. Больше не было. Ты прости, сынок, но из своих запасов выдать не могу, почти ничего не осталось.
– Благодарю за помощь.
– Вот еще, возьми вещмешок. Там еда, вода и таблетки. Совсем немного, но на день-другой должно хватить. Все из той же «Газели», нам ты ничего не должен. В ближайшее время, не забудь, смени бинты и повязку на глазу, промой себе раны. Там и перекись есть, хлоргексидин еще. Будет жечь, особенно глаз, но без этого никак. Задумайся о том, чтобы погоняло сменить. Какой ты Рэй? Ты теперь Одноглазый Джо!
– Совсем не смешно.
– Ой, да ладно тебе.
– Пора прощаться.
– Пора. Иди сюда.
