скачать книгу бесплатно
Глава 17
Нищета, она и в Африке – нищета. Что взять с неё. Этого нельзя спрятать и нельзя не увидеть. А, если, это ещё и представлять умело, так тут уж и слепой даже у зреет. А, Маргарита Сергеевна была в таком деле профи. И профи со стажем, иначе она не работала бы уже здесь. И причём, давным давно.
Все кто стоял выше неё, были довольны, этой расторопной и предприимчивой дамочкой. Она умела найти ко всем подход. Да не подход, а подъезд с всякими подношениями, которые были не лишними для каждого из них. Хотя, если разобраться, как следует, всем им хватало с лихвой всего, но жадность, она не имеет границ. Это болезнь своего рода.
Ну, а те, кто стоял на самой нижней ступени этой пирамиды, они здесь не значили ровным счётом ничего. Это только весь сыр – бор из – за них затеян, чтобы отмыть определённые суммы. Которые, попадали прямиком, в карманы руководителей этих структур. А сами старики здесь значились не больше мусора, что выносили служащие каждый день из этого приюта. В общем, жизнь у всех шла своим чередом.
По возвращении домой Нина Ивановна, почувствовала себя совершенно больной. Но болело у неё не тело, хотя болячек хватало. Болела у неё душа за тех, кто остался там, в том огромном- огромном доме, где нет ни удобств, ни тепла. Сердце её обливалось кровью за всех этих стариков.
Ну, в чём, в чём они провинились, разве только в том, что стали старые и слабые? Так ведь это ждёт каждого смертного. От этого никто не застрахован. Ни здоровые, ни больные, ни бедные, ни богатые. Мы ведь не знаем, ни когда родимся, ни когда умрём.
А промежуток времени, от рождения до последнего часа, каждый сам выстраивает по – своему усмотрению. Недаром же, говорят: Каждый, сам кузнец своего счастья. Но это, когда ты молод и полон сил, ты волен поступать с собой, как вздумается. А старость должна быть уважаемой.
Ведь эти люди родили, растили, кормили, учили. Теперь, они не могут делать всего этого, но, ведь они живые. Со своими проблемами, запросами, потребностями. Неужели же они вот так, в нищете и убожестве, должны теперь ждать своих последних дней?
Нет, нет. Она поможет им. Конечно же, она не сможет создать им условия на высоте, но всё же постарается сделать так, чтобы они не чувствовали себя отбросами. И не только общества, а отбросами в прямом смысле этого слова.
Господи, как же страшно – то быть старым и никому не нужным, – обратила она своё лицо к иконе, висевшей в её комнате. Да, Иисус смотрел на неё строго и невозмутимо. Его взгляд был, словно приговор, а ей этого не хотелось.
Она поможет этим людям, не смотря ни на что. А, вот, куда пойдут её денежки, она проконтролирует. Не навязчиво, аккуратненько, тактично, вежливо, чтобы не обидеть Маргариту Сергеевну. Ведь нацепить ярлык проходимца легко и просто, а вот исправить всё наоборот потом, будет очень и очень трудно.
А, порой и невозможно. Как хорошо это сказано у Э. Асадова, стихи которого, она просто обожала.
«Как легко обидеть человека!
Взял и бросил фразу злее перца.
А потом порой не хватит века,
Чтоб вернуть обиженное сердце!»
Хотя с виду она и показалась, слишком угодливой и, какой – то скользкой, лебезящей, что ли, но, ведь это не преступление. Что же делать, если жизнь этих бедняг зависит от того, как она будет просить своих благодетелей.
Поэтому ей и приходится, принимать вид угодливости и смирения. Да, даже унижения и уничижения. За это нельзя осуждать. Этому нужно завидовать, что человек умеет перевоплощаться ради благополучия и спокойной старости других.
Глава 18
Нина Ивановна, даже зауважала эту женщину. Она вспомнила, с каким жаром рассказывала та о проблемах своего, управляемого ею объекта, как переживала за своих подопечных, как волновалась и прямо – таки молила её о помощи.
Как взахлёб, говорила, что они сразу же приступят к ремонту, покупке новой мебели, посуды, продуктов питания, одежды и обуви для стариков. Ведь тех денежек, семьдесят процентов от пенсий, что идут на общее существование этого дома, катастрофически мало, чтобы содержать всё в полном достатке. Дотации, такие же. Ну, что говорить о госфинансировании? Это же копейки. Стоял бы он на балансе коммерческих структур, тут совсем другое дело было бы. А так, это право смешно. Ведь сколько съедают одни коммунальные, не говоря уже о чём – то ещё.
А, на тридцать процентов от пенсии, что остаются самим жильцам, так тут, только рассмеяться, не более того. Это же просто крохи, которых вряд ли хватит даже на личные, какие – то потребности. Да булочку купить, или же конфетку захочется старому человеку. Поэтому – то, каждый меценат здесь встречается, как манна небесная в пустыне.
Конечно же, не без того. Приходится и личину рядить на себя. А, что? От неё не убудет, а её « одуванчикам» всё же, какая ни какая, а радость. И обновки, и кормление в разы лучше.
Но Нина Ивановна очень и очень ошибалась, уж так восхваляя заслуги Маргариты Сергеевны. Эта женщина слишком хорошо умела перевоплощаться, если было нужно. Но, нужно не её подопечным, а ей любимой.
Этому она училась много долгих лет и учителя у неё были, просто отменные. Если бы это было не так, она давным – давно не занимала бы это тёпленькое местечко, которое позволяло ей и её семье, жить припеваючи.
А, весь этот артистизм, ей давался легко и просто. Она ведь уже так отточила своё мастерство на этом поприще, что была настоящей актрисой – профессионалкой. Ей же оставалось, только одно, делать всё так, как того требовали её вышестоящие начальники, что она и делала с великим упоением. Даже можно сказать.
А, что самое главное было в её успехе, так это то, что она научилась подчиняться беспрекословно и вот результат на лицо. И приличный дом, да ведь, не – где, нибудь, а в Москве. Нет, конечно же, не на Рублёвке, но всё же, это дом. И он не в какой – то там Тмутаракани, а в Сокольниках Москвы. Прямо у парка отдыха. Красота, да и только. И не нужна Рублёвка с её престижем.
Дом записан на маму, ну и что же? Всё, что имеет мама, это всё её, Маргариты. Две квартиры записаны на её тётей и завещания уже составлены. Она одна наследница, других родственников у них нет.
Машина, дача, тоже расписаны на кого – нибудь из пожилой родни и тоже всё оговорено в завещаниях, в пользу Маргариты Сергеевны Западни. Да и сами эти завещания у неё, у Маргариты, свет Сергеевны. Мало ли, что может взбрести этим пожилым людям в их башку бестолковую. А так, они про них и забыли даже.
Нет, она подкидывает им на зубок, чтобы забыть было легче об этих квартирах её. Не без этого. Но, право слово, это такие пустяки, что о них не стоит и говорить.
А, что? Жизнь, она промчится, как миг, а вот старость, она бывает очень долгая и страшная. Поэтому Марго, так называют её в деловых кругах, думает о ней денно и нощно. А пример всё время перед глазами. Её «одуванчики», будь они не ладны. Уж так надоели они ей за эти годы, что и не высказать словами.
Но, если не будет их, не будет и у неё самой, достойной старости. Поэтому, придётся потерпеть, ведь всё ради себя любимой. Ради ягодки – малинки, клубнички – землянички спелой.
Возле неё кормятся ещё десятки ртов, но без этого нельзя. Без этих ртов и ей самой в рот положить будет нечего. Так, что нужно делиться. Без этого нельзя.
Глава 19
Они закрывают глаза на её проделки, и значит ей нужно платить им. И она платит, и более чем щедро. Так нужно. Да, ведь и самой ей перепадает жирно намазанный кусок и поэтому, что же жадничать. А то получится, как в том вульгарном изречении – жадность фраера сгубила. И она прямо хохотнула даже своей шутке.
А ей это ни к чему. Ей ещё нужно поработать. Ведь пенсия ещё только грезится, а ей и детей обеспечить надо, да и о внуках не забывать. Она, ведь только себя подстраховала, а у неё трое спиногрызов подрастают. А дети, они ведь до пенсии своей у родителей на горбу сидят. Это теперь актуально.
Маму свою, конечно же, она тоже не забывает, подкидывает и ей, кое – что. Чтобы не выносила мозг, да не грозилась, что дом её, Марго, она продаст, и будет жить кум королю, сват министру. Вот, что удумала, старая перечница.
Конечно же, это только она пугает дочь. Хотя, кто знает, кто знает, что у них на уме, у этих стариканов. Ну да, ничего. Дальше посмотрим, что и почём. Придумаем, что с ней делать, придёт время.
Самой ухаживать за матерью, ей совсем не светило. Ей вон эти пердуны надоели хуже редьки горькой. Да, не ухаживать за ними надоело, смотреть на них каждый божий день. Вот ведь развалюхи – развалюхами, а туда же. Дай им чего – нибудь вкусненького, или новенького. Да, чтобы зимой было тепло, а летом не жарко.
А, во что выливается этот, требуемый ими комфорт для них, ни одна их глупая, пустая голова, даже и не догадывается. Это же просто деньжищиии. И всё это падает, на её голову, а не на их. И она у неё трещит и раскалывается каждый божий день, как сухой, грецкий орех. А им всё подавай, да подавай.
Нет, ничего у вас, милые мои не выйдет. Она не дура, какая нибудь, чтобы вбухивать в них всё, что добывает таким нелёгким трудом. Своя старость не за горами, о ней нужно думать. Её мозг каждый день воспалённо придумывает, как бы копеечку сэкономить, как бы рублик выгадать.
А этим всё мало будет, хоть золотым дождём их осыпь, им не покажется, так. Всё плачут, да хнычут, да возмущаются. А что им – то, казалось бы? На всём готовом живут, ни о чём не болят их пустые головы. Попробовали бы они на её месте побыть.
А, что взамен? Дважды в год на море и, то украдкой, будто на больничном. Да загар потом ещё скрывай. Хорошо, хоть грядки спасают. Можно сказать, что полола через великую силу, будучи – то больной.
Машина, всего на всего « Волга 24», правда, последний выпуск модели. Шубу меняю аж, раз в два года. Ну, еда, правда, на столе не переводится. Всем хватает и масла, и икры, и парного мяса, да морепродуктов с овощами и фруктами. Да, если, уж и поесть, как следует нельзя, то зачем и жить тогда?
А так, детей приходится тайно отправлять, куда нибудь в приличный пансионат отдохнуть. При этом берётся путёвка в простой лагерь, да ещё и во всеуслышание. Чтобы все знали, как на работе, так и все жильцы домов живущих рядом. А то же не оберёшься осуждений, да смакований по поводу и бес.
Сразу начнут копаться в грязном белье. Откуда, да на какие такие кровно заработанные. Вот не социализм, а жить, как хочется – нельзя. Всё приходится скрывать, под всех подстраиваться.
Ну, получается у меня, ну и, что завидовать – то? Нет, надо докопаться, надо дорыться, надо испортить жизнь человеку. А, ведь всё по закону, всё, не нарушая ни каких уставов. Всё с разрешения вышестоящих органов власти.
Но, кому докажешь, если кругом одно быдло сермяжное, бескультурное. Да и доказывать, дороже себе же и будет. Уж лучше немножко поконспирироваться. От неё не убудет, она это знает, не впервой.
Глава 20
Вон, как хорошо она научилась разводить спонсоров. Немножечко театральности и всё в ажуре. И всё здорово, и все довольны. Тётке этой, такой лапши навешала, что мама не горюй. Отвалит, отвалит, как миленькая. Небось, уже сама о старости думает, кошёлка. Да, что о ней думать, если она уже за плечами у неё. Хотя, что ей думать, если такие деньжищи имеет.
Пожалуй, и не заметит, что это времечко настало. Да, хорошо себе живут люди. И откуда только такие деньги? Не иначе воруют по – крупному. Вот бы себе так пристроиться, – думала Марго и подбивала бабки, от ещё не поступившего пожертвования.
Лишние деньги, с ума сойти, – закрыв глаза, смаковала Западня. Это сколько же их нужно иметь, чтобы они были лишними и их, можно было отдать кому – то, просто так. Безвозмездно. Да, бывает же такое? А, может, она чуть с приветом? Кто знает? Да, конечно же, с приветом. Ну, какой человек, в здравом уме и твёрдой памяти, отдаст свои кровные просто так, за здорово живёшь. Факт, с приветом. Или ворованные. Хотя………
