скачать книгу бесплатно
БРЮНЕТ. Как это не нащупаешь? (Отступает назад.) Господа, телка издевается над нами.
ЕВГЕНИЯ. Я никого не держу.
БРЮНЕТ (на попятную). Ну… я лишь заметил, что конкурс чудиковатый. Вообще-то, я поимел баб в количестве с хорошую баржу. Но у всех у них все было под рукой.
БЛОНДИН. Господа, я что-то слышал про эти зоны. Но чем те заводятся, забыл, хоть убей.
ШАТЕН. Вашим интеллектом, господа. Интеллектом.
ЕВГЕНИЯ. Вот вы и показали, какой он у вас…
БРЮНЕТ (негромко блондину). Точно, она издевается.
ЕВГЕНИЯ. Первый балл получает шатен. (Торопливо.) Теперь крутитесь, доказывайте свою побаску. Что женщина любит ушами.
БЛОНДИН. Я начну. (После кивка Евгении.) Не секрет, что к женщине можно подходить, как к предмету, а можно, как к предмету любви. (К Евгении.) Я же шел к Вам – как к богине!
ЕВГЕНИЯ. Уже греет. Блондину – полбалла. (С любопытством смотрит на шатена.)
ШАТЕН (хитро улыбается). Есть одно японское предание. Но сначала (к Евгении) нашей богине придется скинуть брючки. (Евгения, не задумываясь, исполняет его просьбу.)
БРЮНЕТ (загорается). Какие ножки!
ШАТЕН (ему). Свой комплимент вы еще скажете. (Продолжает.) По этому преданию буддийский монах Кумэ за свои праведные занятия был награжден. Вознесением на небо. Но когда монах оторвался от земли, то на прощанье глянул вниз. И увидел во дворе девушку, которая стирала белье в тазу. Он невольно загляделся на ее заголенные ножки. И тут же плюхнулся обратно на землю. Досадуя на свою оплошность… Но если б монах Кумэ увидел ваши, Евгения, ножки, то о небе он просто забыл бы!
БРЮНЕТ. Цицероны собрались, мать вашу… Но я надеюсь, конкурс на этом не кончается. Мой язык в другой области не уступит никому (виртуально демонстрирует его способности).
ЕВГЕНИЯ. Чей балл понятно. (Кидает брючки на спинку кресла. Сновасадиться в кресло.) Теперь каждый из вас расскажет о своем любовном подвиге. Только не заливайте байки. Типа: когда я поднялся с женщины, то пиджак, в котором я пришел к ней, уже вышел из моды. Мы не на мальчишнике.
БРЮНЕТ. Вот это ближе к делу, а точнее к телу, ха-ха… Я, да-да, однажды так затрахал партнершу, что она вырубилась. Скорую вызывал. Не верите? Можем позвонить этой телке.
ЕВГЕНИЯ. Словно самец божьей коровки, довел самку до потери пульса. Это уже кое-что.
БЛОНДИН. С хорошим вином и закуской я тоже не посрамлюсь.
ШАТЕН. А я, если женщина меня понимает.
ЕВГЕНИЯ. Балл брюнету. Но секс без качества еще не все. Итак, последний тур: все спускают брюки и иже с ними… (Брюнет профессиональным движением спускает брюки вместе с плавками, уверен в успехе. Блондин несколько замешкался с молнией брюк. Шатен демонстративно пропускает тур.)
БРЮНЕТ (радостно). У меня женилка больше! Я выиграл. (Надевает брюки.) С шатеном у нас теперь ничья, ха-ха…
ЕВГЕНИЯ. Значит, выбор за мной. (Встает с кресла. Про себя.) Мои симпатии на стороне шатена. Но как бы поступила на моем месте моя mama?.. (Решительно объявляет.) Остается брюнет.
БРЮНЕТ. Правильный выбор! (Хватает с дивана подушку и в обнимку с ней танцует по комнате, распевая на мотив известной песни.) Выбрали меня, Выбрали меня… (Задерживается возле бывших претендентов, им снисходительно.) А вы, господа, свободны. (Те разочарованы, выходят. Брюнет продолжает танцевать.)
ЕВГЕНИ). Брюнет, а тебе не жмут твои туфли? (Тот останавливается, настороженно.)
БРЮНЕТ. Чёй то они должны мне жать?
ЕВГЕНИЯ. Извини, вспомнила из анекдота слова шокированной американки после встречи с русским мачо. Ее так удивило, что примета подбирать любовников по размеру обуви, в России, не работает. Ладно, раздвигай диван.
БРЮНЕТ (переполнен восторгом). А ты ножки!..
Еще… Еще!
В комнате. В ней вместо дивана уже стоит широкая итальянская деревянная кровать.Евгения лежит на ней поверх покрывала. Она в модном лиловом платье, плотно облегающим ее тело. В ожидании листает страницы дневника матери.
ЕВГЕНИЯ. Вот это место. (Читает.) О! божественный женский оргазм. Это единственные минуты, когда живешь по-настоящему! (Поднимает голову.) Да, мамочка, к этой правде ты двигалась по наитию. Но всегда на удивление верно. (Переворачивает страницы.) А вот и 66-ая страничка. (Углубляется в чтение. В ее воображении снова предстает картина из дневника.)
Алла в легком платье с чемоданом в руке спускается по цокольной лесенке санатория.
АЛЛА. Вчера был мой последний день на Черном море. С самого утра он не задался. Сначала я сломала каблук у моих лучших туфель. Потом, катаясь на водном велосипеде, уронила в море свою сумочку. С оставшимися деньгами. И страшно вспомнить, с обратным билетом в Москву. Но мне повезло. Молодой работник лодочной станции согласился купить мне обратный билет. Конечно, не за спасибо… Эдик предупредил, что с ним будет еще его друг. Его оговорка меня не смутила. И мы пошли к нему в служебный домик. (После паузы.) Я лежала на груди Эдика. Но в моей голове лишь роились мои морские несчастья… Вдруг! я ощутила, как кто-то начал пристраиваться ко мне сзади. Только тут я вспомнила об оговорке Эдика. Однако я продолжала не понимать, что его друг собирается делать? Ведь киска моя была уже занята (я впервые столкнулась с подобным). И была поражена, когда почувствовала, что ему есть с чем заняться… О! я тут же забыла о водном велосипеде, сумочке, билете и о самой Москве. (Исчезает.)
Евгения откладывает в сторону тетрадь, возбуждена.
ЕВГЕНИЯ (повторяет). О, я тут же забыла о водном велосипеде, сумочке, билете и о самой Москве… (Невольно переворачивается на спину, предается фантазиям. Из кухни выходят два кавказца. Уже сильно постаревший Эдик несет на вытянутых руках над головой большое блюдо. Сзади его друг танцует лезгинку.)
ЭДИК. Ындэйка гатова!
ЕВГЕНИЯ. Правильно, сначала мы хорошо подкрепимся. (Эдик ставит блюдо на кровать перед хозяйкой.) Птицу, Эдик, надо сначала разрезать.
ЭДИК. Это лючше сдэлаэт мой друг. (Тот выступает вперед в руках у него армейский нож, одним взмахом рассекает лезвием ножа индейку пополам.)
ЕВГЕНИЯ. Эдик, а откуда у него такой страшный нож?
ЭДИК. Мой дрюг слюжыл в развэдротэ.
ЕВГЕНИЯ (в сторону). Да, такому разведчику явно не нужны очки ночного видения…
***
В комнату входят Евгения и молодая кряжистая женщина. У той мужская стрижка, в мочке правого уха висит золотая серьга в форме топорика амазонки.
ЕВГЕНИЯ. Извините, Надежда. Но звезду розового секса я представляла себе иной.
НАДЕЖДА (грубо). Не нравлюсь, могу отчалить. Я без клиентки не останусь. (Разворачивается.)
ЕВГЕНИЯ. О, нет-нет, Надежда, не обижайтесь. Я с нетерпением ждала Вас. Мне так много рассказывали о ваших… способностях. Вы же русская Сафо. У вас такие спонсорши… Останьтесь.
НАДЕЖДА. Ну, тогда держись! Сегодня у меня боевой настрой. (Начинает раздеваться.)
ЕВГЕНИЯ (в сторону). Такая Сафо уж точно целует пупок изнутри…
***
В комнате полумрак. На спинке кровати пристроены цепи с наручниками. Появляется Евгения. Она в черной бархатной полумаске на лице, черных замшевых шортиках, таком же бюстгальтере и в черных по локоть лайковых перчатках. Останавливается возле зеркала трюмо. Придирчиво разглядывает свое отражение. Входит мужчина атлетического телосложения, в одних плавках. В руках у него плеть.
АТЛЕТ (громко). Императрица, ау! Ты где? Твой граф идет к тебе.
ЕВГЕНИЯ. Здравствуйте, здравствуйте, дорогой граф. (Знаком руки останавливает его попытку подойти близко.) Сначала проверим, как вы усвоили урок. Итак, что должен помнить мужчина, когда идет к женщине?
ГРАФ. Не забыть захватить с собой плеть.
ЕВГЕНИЯ. А когда придет?
ГРАФ. Отдать ее женщине… (Передает плеть Евгении. Потом послушно ложиться на кровать. Евгения закрепляет в наручники, словно в распятье, руки графа. Затем начинает его безжалостно хлестать.)
Утром. Евгения нежится в постели. Полуголый Граф с рубцами на спине вывозит из кухни столик на колесах. Останавливает его возле изголовья кровати. Молча подает Евгении чашку кофе. И также молча удаляется. Евгения делает несколько глотков кофе. Ставит чашку на столик. Снова нежится в постели.
ЕВГЕНИЯ. Я даже не успеваю крикнуть – Мгновение, повремени! Лишь прошу – Еще… Еще!
Часть вторая
Бесконечная ночь
Прошло несколько лет. Квартира Евгении после присоединения соседней стала многокомнатной. Ее обстановка уже роскошная. Евгения выходит из ванны в зал в легком халатике, в руках у нее эротический вибратор.
ЕВГЕНИЯ (швыряет его на кровать). От этого члена дохлого мула – никакого вдохновения! Какая изматывающая тоска… (Непроизвольно трет пальцами рук напряженные виски.) Почему-то о ней ничего не писала моя мамочка в своем дневнике. Всегда была бодра и уверена, что ее… от нее никуда не денется. (Беспокойно.) Кто-то подошел к двери. Наверное, он! (Поспешно прячет вибратор под подушку. Прислушивается.) Нет, показалось. Почему-то задерживается мой виолончелист – уже на целый час! (Нервно.) К своей развалине жене после концерта он несется, как угорелый. А ко мне, выходит, можно не спешить. Подожду – куда денусь. Нет, милый, ошибаешься! Только приди. Я сразу поставлю тебе условие: или я, или жена? Мне плевать, что ты привык к Саре, как к своей старой виолончели. (Мечется по комнате.) А может, он меня бросил? Конечно, мы все равно расстанемся, но почему сегодня? Почему непременно сейчас, когда мне так плохо? Нет, я уже ничего не понимаю. (Резко останавливается.) Хватить себя дурачить: концерт давно закончился. Мой виолончелист явно повернул свой восточный шнобель за какой-то студенточкой. Скачет рядом и нашептывает ей, мол, старый конь борозды не испортит… А плуг у Изи еще хорош. Да глупенькая не оценит. Ей Биланчика смазливого подавай. Все, я не в силах больше ждать. Заморозилась до гусиной кожи. Надо отогреться. У соседки в заначке всегда есть беленькая. (Выходит. Вдруг с лестничной площадки доносятся крики ругани. Через какое-то время в комнату снова вбегает взбешенная Евгения.) И это подруга называется! Увела у меня виолончелиста. Изе, дескать, иногда хочется тихих ласк. Да еще предлагает мне поделить его. Составить нам ему график посещений. Я тебе составлю график. Я тебе его на лоб прибью, стерва! (Видит себя в зеркале трюмо. Замирает.) Что это со мной, крыша поехала? Нет, она еще на месте, но психоз налицо. А что, собственно, случилось? Что я так распсиховалась? Надо тормозить. Старый козел просто пользуется мной. А я наивная дурочка переживаю. Надо отвлечься. (Пультом включает телевизор. Садится в кресло. Через некоторое время нервно вскакивает.) Брр! смотреть балет по телевизору – это пытка для женщин. Меня просто преследуют яйца танцоров. Я вижу только их и их!.. Которые у этих жеребцов подобраны, словно для рекламных роликов. (Выключает телевизор.) Нужно искать нового любовника. Иначе мой Изя доведет меня до психушки. Закажу мужчину на дом. Где-то у меня был каталог с их телефонами. (Ищет каталог. Затем подходит к телефонному аппарату, Открывает каталог на удачу. Набирает несколько цифр номера, и бросает трубку.) Нет, мужчина за удовольствие старается лучше, чем за деньги. (Подходит к шкафу.) Сниму на улице первого же сексуально озабоченного мужика. (Переодевается в черное платье с большим вырезом на груди. Снова смотрится в зеркало трюмо.) Эээ, мы так не договаривались! Я катастрофически быстро дурнею. Под глазами уже синева, куча мелких морщинок, словно кожу окутала паутинка. Мда, была телка, стала теткой… И все больше становлюсь похожей на свою мать. (Задумывается. Собственное отражение размывается. Видит в зеркале Аллу, словно спускающуюся откуда-то по лестнице. Она тоже в вечернем черном платье, но не столь вызывающем. И также нервно ломает тонкие пальцы рук.)
АЛЛА. Мне было тоже не по себе, когда у моей киски долго никого не было. В такие минуты я готова была растянуться посреди грязной улицы. И чтобы все проходящие мимо мужчины входили в меня. Мне было плевать, что у них будут немытые члены, уродливые лица. Во время секса я их не вижу.
ЕВГЕНИЯ (видению). У меня сейчас такие же минуты. Только я не хотела бы лежать в грязи (болезненно морщиться). А мужчины не должны быть уродами и немытыми. Во время секса я тоже их не вижу. Но потом он заканчивается. Мужчина, у которого до этого не было лица, снова обретает его и свои запахи…
Алла снисходительно усмехается и исчезает из зеркала.
ЕВГЕНИЯ. Надо бежать отсюда. Бежать! И чем скорее, тем лучше. (Выбегает из квартиры.)
Евгения лежит в смятом платье на кровати. Бутылка вина на тумбочке откупорена, в бокалах видны его розовые остатки. Из ванной комнаты доносятся фыркающие звуки моющегося мужчины под душем.
ЕВГЕНИЯ. Как чудесно! ждать партнера, блаженствуя от того, что уже получила. Ба! кажется, меня, сейчас осенило. Только женщина может наслаждаться своим оргазмом по-настоящему. Он у нее действительно божественный! Настигает, словно молния! Содрогаешься, кричишь, скачешь, несешься за ним. И вдруг – все, паришь вне пространства. Небесный эфир разливается по телу, нежно укутывая каждую твою клеточку. И остается в ее памяти надолго… А у мужчины он всего-навсего человеческий. Прикован цепями лишь к одному месту. Фу, пролетный и примитивный. (Звуки льющейся воды душа в ванной комнате прекращаются.) О, мой партнер сейчас вернется. Какая жаркая волна предвкушения сразу покатила по телу. (Садится. Звуки льющейся воды душа вдруг снова возобновляются. Она нетерпеливо.) Да что он там так долго возится в ванной комнате? На автобусной остановке был такой прыткий. (Звуки льющейся воды душа в ванной комнате окончательно прекращаются.)
В комнате появляется мужчина в белом махровом халате с чужого плеча. Подходит к ней, останавливается. Со злостью бьет ее ладонью по щеке.
ЕВГЕНИЯ (ошарашено). За что?!
МУЖЧИНА. Все равно не поймешь… Я ухожу, а ты заведи себе дога. (Собирает свою одежду, разбросанную по комнате. Одевается. Первым нарушает молчание.) Хорошо, я попробую тебе кое-что объяснить.
ЕВГЕНИЯ. Я уже не хочу тебя слушать.
МУЖЧИНА. Нет, я начал, значит закончу. В постели я восхитился твоими криками. Еще! еще!.. И откровенно позавидовал тебе: получать такое удовольствие. Кажется, я даже сказал тебе. Что ты самая счастливая женщина на свете! Но под холодным душем я остыл. И меня как ударило! А ведь тебе было все равно: я с тобой или кто-то другой… Ты стала мне противна. (Поворачивается.) Прощай! (Выходит. Евгения вскакивает с кровати. Растерянно.)
ЕВГЕНИЯ. О мужском бунте ничего не писано в мамином дневнике. (Достает тот из тумбочки, листает.) Ужель ни один ее мужчина не трезвел под душем? Да она попросту вычеркивала их из памяти и дневника. Чтоб не завились, как моль, комплексы. (Роняет дневник на пол.) Сейчас и я своего мужичку с автобусной остановки (рукой сопровождает свои действия) вычеркиваю, перечеркиваю, вымарываю… (Останавливает руку.) А он все пред глазами, да еще ухмыляется. (Опускает руку.) По Фрейду не выходит. Мужчинкина пощечина глубоко засела в кожу… Мне просто нужна грубая встряска от матки до мозгов. (Задумывается.) О, разыграю квипрокво из маминой истории. Правда, эта постановка не без смертельного риска. (Цепляется за мысль.) То, что мне нужно. (Открывает шкаф, вынимает шкатулку с драгоценностями. Достает из нее кольца, перстни, нанизывает их на пальцы. Вешает на шею золотой кулон. Сбрасывает с себя платье, хватает с полки кофту, юбку. На ходу переодевается, покидает комнату.)
***
На первом этаже пустого дома, подлежащего сносу. Из-за тусклого света от разбитой керосиновой лампы на тумбочке не так бросается в глаза вид обшарпанных стен комнаты без дверей. Рядом с тумбочкой на полу валяется матрас с ржавыми пятнами. Евгения в ожидании сидит на единственном стуле без одной ножки. На ней вульгарная пестрая кофта и короткая красная юбка со сквозной молнией спереди. Не смотря на тусклый свет, золотой кулон, камни колец и перстней ярко выделяются на ее теле. Она в лихорадочном состоянии.
ЕВГЕНИЯ. Нет, мамочка, ты поспешила удрать. Когда увидела в отражении зеркала, как твой партнер на кухне приготовил удавку… Твое настоящее приключение только начиналось. В нешуточной борьбе страсти и смерти. Но ты струсила. Сейчас моя душа тоже ушла в пятки, а дыхание в низ живота. Но там же все дико колотится и, как никогда, сладко ноет… Желание и страх во мне сцепились насмерть. Но я не дам моему примитивному инстинкту выживания сделать меня трусихой. Я не удеру! Такое надо испытать до конца. И выиграть битву у костлявой. (Кричит в темноту.) Мужик, ты чего там копаешься? Я уже вся теку.
МУЖСКОЙ ГОЛОС (из темноты). Сейчас, вымою его… и приду.
ЕВГЕНИЯ. Какой чистоплюй… Скорее бы этот питекантроп начинал. Еще чуть-чуть и я упаду в обморок. Какая же бесконечная ночь!.. (Непроизвольно трет пальцами рук напряженные виски. Из темноты появляется мужчина, в руках у него шелковый шнур-удавка. Он тихо подходит к стулу сзади Евгении).
МУЖЧИНА. Кричать, красотка, глупо. Здесь тебя никто не услышит. (Евгения как загипнотизированная смотрит на удавку. Мужчина накидывает петлю на ее шею. Склоняется к ее уху.) Как обещал, обслужу по полной колымской программе.
ЕВГЕНИЯ (почти в безумии). Сначала возьми меня! От желания у меня все ляжки обварились… (Расстегивает молнию юбки. Мужчина смотрит на низ ее живота. Невольно.)
МУЖЧИНА. Лохматка бритая! Точно у голой фарфоровой куклы.
ЕВГЕНИЯ. Это тебе не у Вальки с вокзала… (Вид белого женского лобка распаляет мужчину. Он отпускает удавку. Рыча от нетерпенья, опрокидывает Евгению вместе со стулом на матрас. От беспорядочных ударов их ног по тумбочке керосиновая лампа падает и гаснет.)
Странный посетитель
Комната Евгении. Она в беспамятстве лежит на кровати в той же кофте, юбке и тех же туфлях, что и в доме под снос. Приходит в себя.
ЕВГЕНИЯ (с тяжелым стоном). Какая жара!.. (Расстегивает ворот кофты.) И нет сил, встать под душ. (Замечает напротив сидящего в кресле странного посетителя.) Кого еще нелегкая принесла в такую рань? (Поднимает голову.) Как вы сюда попали? Вы из полиции? Я все-таки его убила?! И вы так быстро пришли за мной из-за какого-то беглого зэка? Надо же, какая прыть прорезалась у ментов. Вам что настоящих убийц не хватает?
СТРАННЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ. Ты опрометчиво оставила улику – отпечатки своих пальчиков на керосиновой лампе. Ею ты пришибла зэка насмерть.
ЕВГЕНИЯ. Этот была вынужденная самооборона. (Поднимается, садится.) Он душил меня удавкой. Спасаясь, я ударила его этой лампой по голове.
СТРАННЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ. Не беспокойся, улику я убрал. Полиция ее не найдет. (Вытаскивает из под кресла разбитую керосиновую лампу из дома под снос.)
ЕВГЕНИЯ. Да кто вы?! (Вглядывается в сидящего мужчину, лицом похожего на психиатра из НИИ. Он одет в костюм в крупную бело-голубую полоску. Губы и глаза подкрашены. На плутоватую улыбочку и ужимку гостя, устало.) Хотя я ждала, что когда-нибудь ты заявишься. Только в комнате от твоего присутствия почему-то невыносимый жар? Сядь подальше, чтобы я не парилась, словно в сауне. (Тот услужливо отодвигается вместе с креслом.)
СТРАННЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ (оживляется). Вот это чудно! Тебя больше волнует жара, а не мое появление и мое differentia specifica. Хотя, признаюсь, я никогда не понимал. Почему у всех писак в повествованиях в моем присутствии непременно несет космическим холодом. Спорно. Только от моей древней профессии (с глумливым смешком) истопника… уже должно бросать в жар. (Прыскает себе в рот дезодорант «Блиц-Фреш». )
ЕВГЕНИЯ. Но почему у тебя такой странный макияж?
СТРАННЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ. Ты будешь смеяться. У нас в отделе тоже все буквально помешались на транссексуализме. Это уже не просто треп-мечта воплотиться в семипудовую купчиху. А явь – с переделкой в бабец с передком нимфоманки, хе-хе… Порой идешь по коридору отдела. А из всех дверей несется пение, словно филармонической капеллы. О! божественный женский оргазм. Это единственные минуты, когда живешь по-настоящему!
ЕВГЕНИЯ (вяло негодует). Какой дешевый плагиат из дневника моей maman.
СТРАННЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ. Не спиши уличать их в литературном воровстве. Вообще-то, я думал, что ты догадалась, кто водил ручкой твоей мамочки по тетрадке… О, как я люблю эти женские дневнички. Они моя отдушина. Замечу, что и к тебе он попал не невзначай. Как и неслучайна подборка гормонов твоего курса в НИИ психиатрии. Их букетик под названием Мессалина настоящая аллергия для моралистов. А когда из твоей комнаты неслось – Я сам бросил вызов небесам! – разве рядом не чувствовалось мое дыхание? Правда, теперь оно вполне (прыскает себе в рот дезодорант) интеллигентное.
ЕВГЕНИЯ. Хочешь убедить меня, что мой experimentum in proprio corpore vili – это всего лишь твой прожект?
СТРАННЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ (насмешливо). Да уж где мне, мелкому завотделом тягаться с открывателем средства от фаустовой скуки.
ЕВГЕНИЯ. И своего мнения о тебе я не изменила, пока.
СТРАННЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ (вновь оживляется). О, уже – пока. А ведь какой был апломб – я сам себе черт! Ужель ты, голуба, думаешь, что про это средство не знали в том же Вавилоне? Просто не было еще нужной хирургической оснастки. Поэтому на Кухне ведьмы была вынужденная уловка. Несколько подкипятить кровь старому немцу. Дабы он, опьяненный, не заметил обманца. Что пустился-то по затоптанному пустому кругу… Другое дело, когда стало возможным сотворить женщину не из ребра, а из самого Адама. Тут мы сказали себе – пробил наш час! У нас в руках появился настоящий приз. Теперь-то мы наверняка отобьем человека у любой… (снова запрыскивает в рот «Блиц-Фреш») Инстанции.
ЕВГЕНИЯ. Что никого уже не искушаете создать невиданный опус с помощью какого-нибудь двадцать пятого кадра?
СТРАННЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ. Нет, голуба, мы прагматики. И после девятой бетховенской симфонии оставили попытки состязаться в творчестве с Самим. А насколько мы стали прагматиками, суди из такого факта. Если мешок с нотами просто вывалить на нотную бумагу, то вероятность выпадания новой девятой симфонии – отнюдь не нулевая… Правда, иногда у нас встречаются отдельные провинциалы. Им из-за деревенского упрямства, нет-нет, да взбредет – отнять девятую симфонию. Но таких мы тоже отправляем под надежную опеку своих медбратьев.
ЕВГЕНИЯ. Постой, постой. Но в палате НИИ я был не один. Мы все твои визави?
