Горький сахар

Преподаватель – педантичный профессор, слушая, как его ученица «молотит» на «французском», с трудом сдерживался, чтобы не выказывать пренебрежение и не выходить из себя. Со стороны казалось, что Тася порет абракадабру на чистом русском языке…

Как-то раз, он попросил описать человека на картинке, применяя аллегории. Про зубы Тася сказала, что они «белые как снег и крупные, как у лошади». Оказалось, что французы в характеристику зубов вставляют единственное сравнение: «белые, как молоко».

С опаской (как бы опять не опростоволоситься!) Тася провела аналогию ушных раковин с варениками, лопухами, локаторами. Увидела, что профессор молчит, продолжила: «…они бывают как у слона, кролика, лисички, осла; лопоухие, вислоухие…»

– Достаточно! – остановил её преподаватель, – Нужно иметь в виду, сударыня, что деликатные французы не позволяют себе отождествлять людей с животными. Будет правильным во время дружеской беседы не вдаваться в подробности описания частей тела человека.

Он терпеливо показывал ученице французские звуки. Объяснял правильность произношения гласных и согласных. Тася смущалась и краснела. Ей казалось, что язык у неё во рту увеличивается в несколько раз и деревенеет, как только нужно говорить на французском.

Занятия не давались.

Виктор тоже пытался объяснять, но чувствовал, что теряет терпение, бросал урок, чтобы ненароком не обидеть беременную жену.

***

– Тася умная и способная! У неё потрясающая память! Только не даётся ей французское произношение! Как пояснить ей эту сложность, по-простому? Беда в том, что она сама не знает, чего ей не хватает для прозрения! – попросил Виктор помощи у друга отца.

– Есть у меня одна знакомая. Она родом из бывших дворян. Французский язык для неё – родной. Сам ей позвоню, – пообещал Епифанцев. Посмотрел на Виктора пытливым взглядом и спросил:

– Когда Тася должна родить?

– В августе, Алексей Валерьевич, в самом начале, – ответил Виктор.

– Ну-ну, – удовлетворительно выдохнул полковник, – в августе это хорошо. До холодов малыш окрепнет… Вот тебе адрес учителя – Лилия Максимилиановна Рождественская.

***

Виктора встретила пожилая приветливая женщина. Усадила за стол, напоила чаем, внимательно выслушала и попросила:

– Расскажи о жене. О её семье, образовании, профессии, увлечениях…

***

Тася ожидала, что Лилия Максимилиановна будет учить её, как логопед, но дама вытащила из своего саквояжа альбом со схемами анатомического строения носоглотки. Детально, с медицинской точки зрения, пояснила изменения, которые претерпевают твёрдое нёбо, язык, зубы, нижняя челюсть, гортань и лёгкие, во время произношения французских звуков, в сравнении с русскими.

Ученица с интересом рассматривала рисунки. Настраивала свой речевой аппарат так, чтобы он выдал правильную транскрипцию букв французского алфавита.

Через несколько занятий с Лилией Максимилиановной, Тася выводила французские фразы и предложения с певучестью и небесной лёгкостью истых носителей французского языка, с той степенью непринужденности, с какой говорят на родном языке…

***

…Вечером в квартире Звонцовых прозвучал телефонный звонок.

Виктор взял трубку и ответил короткое: «Есть!»

Всю ночь они просидели, держась за руки. Она не плакала. Нет. Разлука не навсегда. Просто это работа такая: Родине служить. Если не мы, то кто?..

Рано утром за Виктором приехала машина. Наступил момент расставания.

– Я не могу жить без тебя! – отчаянно прошептала Тася.

– Думай, что я рядом, только на несколько минут вышел за хлебом! Береги нашего малыша! Люблю тебя…

Не оглядываясь, Виктор вышел и закрыл за собой дверь. Из окна Тася увидела, как он сел в автомобиль.

Серая «Волга» плавно тронулась с места и исчезла за поворотом.

Часть вторая

Договорённости

Тридцать лет назад, по окончании Гарвардской школы бизнеса, Джон Смит начал работать рядовым сотрудником в компании отца. Благодаря способностям и трудолюбию, а также вследствие удачного брака с представительницей клана Кеннеди, он приумножил капитал, полученный в наследство.

Со времён молодости, Джон Смит сделал важный вывод – не решать проблемы в одиночку, потому что нельзя быть докой во всех вопросах! Он отыскивал и нанимал людей, которые находили выход из самых трудных и запутанных ситуаций.

Джон Смит имел талант тонко разбираться в психологии нужной кандидатуры. Покупал её без остатка и, как правило, не ошибался.

Прежде чем обратиться к Натану Бернарду, он перепробовал множество вариантов продажи кубинских активов, но ничего не получилось. Да и кто станет приобретать собственность, которую, в любой момент, могут экспроприировать революционные власти страны?

Смит знал, что фактически уже лишился имущества на Кубе. Отчёты от управляющего портом Мариель были хуже некуда. Прибыль не было, денег не поступало. Порт, висящий под дамокловым мечом национализации, давно превратился для хозяина в чёрный ящик.

Год общения с Натаном Бернардом в Индии показал, что этот молодой человек умён и необыкновенно везуч.

«В конце концов, я рискую только комиссионными. Возможно, он изыщет вариант, который я не вижу», – рассуждал Джон Смит, когда нанимал Натана Бернарда.

***

Натан Бернард встретился с мистером Смитом в Барселоне и получил о него напутственные рекомендации и наставления:

«Управляющий портом Мариель, Эмилио Ремеро уверяет меня, что падение доходов и снижение перевалки грузов в порту происходит вследствие торговых санкций, введенных США. Сахар – основной экспортный товар на Кубе. Вашингтон отказался его покупать. Перевозить кубинские товары стало некому.

Смею надеяться, что ты разберёшься, так ли это, на самом деле. Я понимаю, что американцы наложили торговое эмбарго на Кубу! Но Кастро же не идиот, чтобы обрушить экономику острова! А именно это и произойдёт, если Куба, или то, что там от неё осталось, перестанет продавать сахар в другие страны! Обвал экономики Кубы равносилен падению режима Фиделя. Властолюбивый команданте этого никогда не допустит! Однозначно что-то не так, из того, что говорит мой управляющий.

В Гаване тебя встретит Эмилио. Введёт в курс дела, предоставит необходимую документацию. Надеюсь, что ты сможешь разобраться в рыночной стоимости порта Мариель и попытаешься договориться с местными властями о его купле-продаже.

Тебе надлежит познакомиться с моим партнёром – учредителем АО «PMM» («Морской порт Мариель») – миссис Джонс. Она моя родственница. Живёт на Кубе. Поддерживай с ней регулярную связь. Держи её в курсе всех дел. У меня от неё секретов нет».

Натан Бернард получил аванс и направился в порт Барселоны.

Накануне он встретился с Робертом Брауном – владельцем сахарных заводов на Кубе. Роберт Браун, выступающий гарантом по сделке по приобретению сельхозтехники для них, вынужден был рассчитаться с британскими партнёрами из собственных средств. Натан Бернард пообещал Роберту Брауну разобраться с долгами сахарных заводов.

Кто прав, кто виноват

Виктора ожидал многодневный морской переход на Кубу.

В XV веке Христофор Колумб увидел утопающий в изумрудной зелени остров, с бирюзовыми волнами, набегающими на белоснежные пески, и назвал его самым прекрасным местом на Земле.

В мире около сотни памятников дону Христофору, но этот, на Площади Врата Мира в Барселоне – самый знаменитый из всех. Семиметровое изваяния мореплавателя, установленное на огромной колонне, указывает путь в сторону Нового света. Монумент расположен в том месте, откуда Колумб отправился в своё первое путешествие на поиски Индии.

Символично было повторить путь знаменитого мореплавателя.

***

На своём веку Куба пережила многое. Индейцев, основавших первые поселения. Испанских конкистадоров. Кровопролитные стычки с каперами, флибустьерами, пиратами всех мастей, бороздившими воды Карибского моря, в поисках испанских золотых галеонов. Британскую оккупацию. Засилье американцев. Национально-освободительную революцию 1959 года, после которой Куба получила название Остров Свободы.

***

Пассажирский лайнер «Queen Elizabeth» поражал комфортом и фешенебельностью. Каюты и палубы первого класса были оформлены в стиле эпохи итальянского возрождения. Залы, коридоры, рекреации выполнены в викторианской манере. Рестораны – в духе времён королевы Анны и Людовика XV. Стены украшали репродукции картин знаменитых художников.

Публика круизного судна, в основном, была праздная: преуспевающие бизнесмены, чиновники, рантье и просто богатые люди спешили к солнечным пляжам Майами из мрачной, холодной и сырой Европы.

Вечерами в элитных клубах, где по обыкновению встречались мужчины, возникали политические дискуссии о предстоящих президентских выборах в США, революции на Кубе, отношениях между Москвой и Вашингтоном.

На международной арене шли нешуточные баталии, а люди, вложившие деньги в реальную экономику Кубы, переживали за потерю имущества. С той же амплитудой, с какой маятник революции неотвратимо клонился к конфискации, кубинских инвесторов охватывала паника, и они готовы были сами взяться за оружие, лишь бы вернуть свои капиталы.

Из их разговоров следовало, что здравомыслящие американцы, ещё в период правления Батисты, превратившего Кубу в публичный дом и гангстерский клуб, осознавали неотвратимость вооруженной смены власти на острове. Слишком явными были предпосылки революционной ситуации, чтобы их не заметить. Когда появился яркий, умный, полный сил и энергии лидер – Фидель Кастро, стало очевидно, что Кубе не избежать государственного переворота.

– Будь Бастиста менее алчным, а его американские кураторы дальновидными, и вовремя погасили бы его зарвавшуюся алчную натуру, никакой революции бы не было, – с горечью высказался латифундист, у которого на Кубе «сгорела» собственность, – Фиделя нужно было заинтересовать деньгами! Привлечь в бизнес. Сделать из него друга, а не врага.

– Теперь поздно. Эту инициативу перехватил СССР, а Вашингтон приобрёл в 150 милях от США, коммунистическую занозу!.. Хрущев приезжает в Америку, встречается с кубинским лидером, во всеуслышание говорит «наш друг Фидель», а мы пишем об этом в газетах! Как это мило и демократично! – ёрничал отставной американский сенатор.

– Советский Союз находится в 8 тысячах километрах от Кубы и находит возможность наладить отношения с Фиделем. Мы обзывали Хрущёва пустомелей и деревенщиной, а он нас переиграл! Теперь Вашингтон вынужден пожинать последствия своей чопорной политики, а мы теряем деньги на этом проклятом острове! – с жаром высказался кто-то ещё.

Натан Бернард слышал подобные дискуссии не раз и, время от времени, в них участвовал.

Лайнер пришвартовался к порту в Майами. Натан Бернард пересел на небольшую чартерную яхту и направился в Гавану.

Управляющий порта Мариель

В своё время, Джон Смит не случайно взял на должность управляющего испанца, долгое время проживающего на Кубе и мимикрировавшего в образ коренного кубинца. Среди безграмотных аборигенов выбор был невелик. Образованный американец отсвечивал бы здесь за пять километров, и его либо шлепнули бы местные бандиты просто так, для профилактики, либо он сам сбежал через пару месяцев.

В первые годы бизнес, под руководством Эмилио Ремеро, шёл не плохо. Порт работал и приносил прибыль. Со временем, управляющий почувствовал значимость и стал относиться к активам учредителей, как с своей вотчине. Зафиксировал в глазах хозяев минимальный доход и не допускал возможности акционерам видеть реальную динамику роста. Скрытую дельту присваивал.

Двенадцать лет Эмилио усердно окучивал мистера Смита и миссис Джонс. Принцип испанской мудрости: хозяин скуп, да и слуга не глуп, ежедневно приносил пользу. За эти годы ему удалось сколотить неплохой капиталец.

***

Теплое море и белые пески Кубы действовали расслабляюще на деловую хватку мистера Смита. Он пренебрёг золотым правилом менеджмента: человек эффективен на одной позиции не более пяти лет. Затем нужна ротация: повышение или понижение в должности, передвижение в смежный сегмент. Иначе, у «незаменимого работника» «замыливается» глаз, ум притупляется, инициатива уходит, а гибкость приобретает невиданные масштабы.

Человек, подолгу возглавляющий «хлебное» место, будет доказывать, что только он и никто другой, способен так хорошо выполнять возложенные обязанности. Не допустит к своей должности достойных претендентов. Чтобы создать для себя выгодный фон, будет подбирать удобных исполнителей, не способных генерировать идеи.

***

Эмилио всегда чувствовал себя эмигрантом на Кубе, в душе оставаясь каталонцем. Он не спорил с режимом Батисты. Поддерживал власть Фиделя Кастро. Демонстрировал строгий католический образ жизни. Скрывал, что богат, не столько потому, что экономный от природы, сколько из боязни быть пойманным.

До революции за Эмилио постоянно следили доверенные люди акционеров. Частенько наведывался Джон Смит. Приезжала с проверками Элизабет Джонс.

В последние годы деятельность в порту начала откровенно тяготить управляющего. По завершении очередной сафры8, испанец, каждый раз, давал себе слово, что это его последний сезон. Тьемпо муэрте 9 Эмилио проводил на берегу Коста-Дорадо, на юге Испании. Но приближался сезон сбора нового урожая. В предчувствии «золотых галеонов» загоралась кровь потомка конкистадоров, и он снова возвращался на Кубу.

***

Вооруженный передел власти и, как следствие, отсутствие контроля и неизбежности наказания со стороны собственников, развязали руки и обогатили многих управленцев на Кубе. Эмилио, оказавшись в гуще анархической вакханалии, провёл ряд «постреволюционных» махинаций и надеялся, что они останутся безнаказанными: при тотальной национализации сработает принцип «морской бухгалтерии» – «концы в воду» и можно не стесняться.

Порт Мариель был лакомым куском. В его глубоководную бухту могли заходить крупные пассажирские и грузовые суда – редкость для кубинского прибрежного мелководья.

Однако власти не спешили с конфискацией, что ни мало удивляло Эмилио. Заминка была не по душе управляющему. Он уже и сам ходил в революционный комитет узнать, как обстоит дело с национализацией имущества Джона Смита. Но серьёзные люди, посмотрев в замусоленные списки, ответили, что АО «PMM» в них не значится. И тогда Эмилио решил, что сам бог велел ему задержаться ещё на один «сладкий» сезон.

За эту сафру он, как никогда, «размахнулся с полный рост»: контрабандой отправлял весь сахар в Майами, а выручку, до последнего цента, присваивал себе. Оставлял девственно нетронутыми обязательства АО «PMM»: не платил людям зарплату, принимал товар на консигнацию10, а деньги поставщикам не возвращал.

***

…После переворота 1959 года желающих путешествовать на Кубу заметно поубавилось. Среди горстки людей, прибывших из Майями, Эмилио Ремеро, без особого труда, распознал Натана Бернарда.

«Сразу видно – чистоплюй. Маменькин сынок – работать не привык… Мы всяких тут повидали. И контролеров, и революционеров. Переживем и этого хлыща!» – подумал Эмилио, увидев красивого молодого человека, одетого по последней европейской моде.

Управляющий, в приветствии расшаркался перед гостем, объявил на ломаном английском языке, что собирается сопроводить его в район Старой Гаваны, в отель «Ambos Mundos».

Англичанин, на чистом испанском, ответил, что планирует перед вселением в гостиницу, побывать в порту.

Управляющий заметно приуныл и стал уговаривать неуёмного представителя собственника, посетить гавань завтра, с самого утра, а сейчас отдохнуть – прийти в себя после долгой дороги.

«Не вовремя принесла нелёгкая этого англичанина! – злился испанец, – Не мог он приехать на пару месяцев позже, когда подойдёт к концу сафра!»

…В порту Мариель шли погрузочные работы. Сухогрузы были пришвартованы к причалам со стороны ремонтных доков, спрятанных вдали от людских глаз. Грузчики понятия не имели, кому принадлежит груз и поэтому проболтаться не могли. Тем не менее, Эмилио точила мысль, вдруг что-то пойдёт не так и англичанин догадается о контрабанде… Терзаясь в сомнениях, он решил перестраховаться и отложить знакомство Натана Бернарда с портом до завтра.

***

Увидев бегающие глаза, согнутые в подобострастии ноги, услужливые движения управляющего, Виктора посетила мысль, что Эмилио Ремеро скрытничает. Подумал, что не стоит пугать птиц, если вышел на охоту и согласился ехать в отель.

Смотритель маяка

В тот же день, во втором часу пополудни, вдоль побережья в западном направлении, по автомобильной трассе «Carretera Central»11 мчался мотоцикл. На сороковом километре от Гаваны, он повернул на муниципальную дорогу, ведущую в небольшой посёлок Мариель, где проживали портовые рабочие и рыбаки.

В центре форта Мариель высился старинный маяк.

***

Самуэльсон, пожилой смотритель маяка, увидел из окна, что к подножью башни подъехал мотоцикл. Он спустился, отворил дверь и вышел навстречу гостю.

«Это, видно, кто-то из революционеров! – решил смотритель, рассматривая мотоциклиста вблизи, – На Фиделя Кастро похож! Такая же борода, рост, бинокль. Все они подражают своему кумиру!»

Гость отрекомендовался:

– Натан Бернард – представитель собственника порта «Мариель». Прибыл сюда, чтобы «вникнуть в суть проблем, связанных с обслуживанием маяка».

Старик ясно услышал, что руководство решило, наконец, «вникнуть» в его дела. Оживился. Глаза заблестели. За десять минут Натан Бернард получил исчерпывающую информацию о конструкции маяка, сложностях профессии смотрителя и особенностях навигации в прибрежных водах Кубы.

Самуэльсон – бывший сотрудник гидрогеографической службы США вышел в отставку и прибыл на Кубу пятнадцать лет назад. Тогда маяк находился в плачевном состоянии. Навигационное оборудование устарело. Причальные стенки были разбиты, покорёжены, глубины неизвестны, морские карты не обновлялись длительное время. Перевозчики грузов шли на Кубу, сильно рискуя. В ночных условиях, зайти в порт было невозможно.

Не без гордости, Самуэльсон рассказал:

– Мне, как инженеру-гидрографу, было интересно узнать каким образом кубинские маяки, несмотря на такую ужасающую техническую отсталость, могли выполнять свою главную миссию: указывать путь кораблям и предупреждать о подводных опасностях, которых в водах Кубы великое множество.

Двенадцать лет назад порт, вместе с маяком, были реконструированы.

– Этот маяк – старинное архитектурное сооружение, сэр, – с удовольствием продолжал рассказывать Самуэльсон, указывая на стены, возведённые из известнякового камня, которым была усеяна бухта, – этот маяк не только навигационный ориентир, но и исторический памятник. Он входит в систему крепостей, защищающих вход в бухту…Не хотите ли подняться наверх, сэр, и осмотреть окрестности?

Смотритель и гость поднялись на смотровую площадку, откуда открылся вид на десятки миль вокруг. Порт Мариель просматривался весь, как на ладони. Видно было, что там во всю кипела работа: сухогрузы стояли под погрузкой сахаром, цитрусовыми, табаком, рыбой. Разгружали судна с рисом.

Натан Бернард рассматривал в бинокль территорию порта и непрерывно делал записи в блокнот.

– Видите ли, сэр, – замялся смотритель, приступая к самой щекотливой теме, – с некоторых пор, обслуживание маяка испытывает финансовые затруднения. Задерживаются поставки дизельного топлива, без которого, как Вы понимаете, горение прожектора невозможно. Не выплачивается заработная плата…

– Какая задолженность лично перед Вами? – спросил Натан Бернард.

Старик назвал цифру.

Представитель собственника отсчитал нужную сумму и выдал ему.

– С сегодняшнего дня, сэр, Вашей обязанностью станет хронометраж. За дополнительную плату Вы будете вести учёт судов, и времени их захода в порт. Отчёт будете предоставлять лично мне, на конфиденциальной основе, – произнёс представитель собственника.

Самуэльсон, довольный новым знакомством, деньгами и перспективой, напоил гостя чудесным бразильским кофе.

Виктор вернулся в отель поздно вечером. Заказал ужин в номер и, как убитый, уснул, в первый раз, за несколько недель, на суше, а не на корабле, с морской качкой.

Порт Мариель

На следующий день Эмилио приехал значительно позже, чем договаривались. Ожидая его, Натан Бернард направился на прогулку по ближайшим улочкам Старой Гаваны.

Утро несло спокойствие и умиротворение.

Тёплый ветер разносил ароматы острова: запах солёных морских глубин, сладковатый вкус манго, лёгкий дымок сигар.

Взору предстали невероятные по красоте и изысканности храмы. Капитолий, почти как в Вашингтоне, только в уменьшенном виде. Здания, в колониальном стиле.

Роскошь здесь соседствовала с ветхими постройками. Глядя на них, возникало ощущение, если их толкнуть, они рухнут.

Повсюду звучали звуки сальсы, испанская речь.

На перекрёстах пирамидами высились вязанки бананов, горы апельсинов, папайи. Шоколадные кубинки, торговавшие фруктами, были в синих, красных широких юбках, в тюрбанах, украшенных тропическими цветами.

Гавана не скупилась на краски! Они взрывали пестротой всё вокруг! Даже машины. Американские классические Кадиллаки, Доджи, Бьюики, Форды по цвету и многообразию напоминали соленые на зиму овощи в бочке: красные, зелёные, оранжевые, жёлтые.

***

Солнце встало в зенит, когда, наконец-то, приехал Эмилио. Извинился, что вынужден был задержаться из-за своего старенького Шевроле, который «не ко времени сломался».

Когда они выехали из Гаваны и направились в порт, стало совсем жарко. По обе стороны шоссе высился лес из сахарного тростника. Толстые стебли которого, высотой в два человеческих роста, стояли плотной стеной.

Всю дорогу эмоциональный испанец, без устали, рассказывал представителю собственника о кубинской революции и что, «в любом случае этот кошмар закончится, но бизнес команданте непременно пустит под откос! С тех пор как Куба потеряла стабильного покупателя сахара, в лице США, начался процесс обрушения экономики острова».

Эмилио усиленно пытался внушить собеседнику, что «на Острове Свободы стало из ряда вон плохо», «никуда не годится», «всё пропало», «работать никто не хочет» и что только он один трудится, не покладая рук, стараясь сохранить порт на плаву.

Выражая сочувствие управляющему, Натан Бернард спросил его:

– За счёт чего выживает порт?

– За счёт реализации сахара. Только, конечно, объёмы перевалки грузов значительно уменьшились, но мне удаётся продавать сахар по «старым добрым каналы сбыта», – бодро ответил Эмилио.

Виктор ожидал, что картина порта может отличаться от той, что он наблюдал вчера. Но самая бурная фантазия не могла бы вообразить то, что предстало перед ним.

На погрузке стояло одно-единственное судно. Около рассыпанных куч сахарного песка расхаживали толстые пеликаны и жужжали жирные кубинские пчёлы. В ремонтных доках пылились неопрятные яхты. Их заросшие днища показывали, что они давно не выходили в море. На деревянных лесинах в старых дырявых штанах и линялых потных рубашках играли в карты темнокожие рабочие.

– Что это? – спросил, испытавший шок, представитель собственника.

– Вот так и живём! – ответил, довольный произведенным эффектом, Эмилио.

– Сколько времени длится это затишье? – поинтересовался Натан Бернард.

– С начала революции, – отчеканил испанец.

– Ну что ж, будем оценивать то, что есть, – распорядился гость, – подготовьте, пожалуйста, документы для аудита. В течение нескольких дней я найму команду, они начнут свою работу.

Продолжать разговор и оставаться в порту было абсолютно бессмысленно. Виктор вернулся в Старую Гавану.

Первая встреча

Необходимо было придумать оптимальный выход из щепетильного положения, в котором оказался Натан Бернард. Оценка бизнеса учитывает способность предприятия приносить прибыль, чтобы окупить вложенные средства.

Но о какой прибыли может идти речь, если порт обкрадывался на протяжении многих лет? Ситуация усугублялась тем, что при малейшей опасности, управляющий мог исчезнуть. Ничто и никто не мешали ему сесть в лодку и уплыть, от греха подальше. Тогда, поминай, как звали, Эмилио Ремеро на просторах мира, вместе с деньгами!

«Что же делать? – думал Виктор, – малейший нажим на Эмилио, и он удерёт!»

Вариант ничего не делать и «пока оставить всё как есть», тем более, не подходил. Слишком короткое, помноженное на степень неопределенности было это «пока». Ясно, что как только подойдёт к концу сафра, этот супчик смоется. Действовать нужно быстро! Вскрыть доказательства махинаций. «Сделать всё возможное, чтобы выручить как можно больше денег и упрочить репутацию Натана Бернарда в глазах Джона Смита» – думал Фокс.

***

Жаркий день клонился к вечеру. Размышляя, Виктор шёл по центральному проспекту Гаваны. Автобусы, метров по 15 в длину, с концами выше, чем середина, напоминали ему верблюдов. Громыхали, выпускали облака едкого чёрного дыма, останавливались, собирали людей и ехали дальше. Желая избавиться от шума и выхлопного газа, Виктор свернул в переулок «Empedrado» и оказался в испанском квартале. Внутренние тенистые дворики которого, напоминали Севилье или Кадисе. Цветы и зелень создавали прохладу и уют. Колониальный и барочный стиль домов воплощали мавританскую, итальянскую, греческую и римскую культуры.