скачать книгу бесплатно
Мог бы стать для меня единственной возможностью
Встретить смерть спокойно
И с полным пониманием ее неизбежности.
А потом – безымянный крест
На местном уютном кладбище
Лучше всего остального,
Особенно в моем случае,
Когда родовая память путается,
Сбивается
И больше напоминает узел,
Чем нить.
Отец Василий сказал бы мне перед смертью
Несколько утешающих слов,
Способных примирить меня
С путаной и мятежной жизнью.
Но я вряд ли надолго уеду в Кинешму,
Существуют люди, которым будет холоднее
Без моего присутствия в других местах.
«Первоначально я думал, что это кончится где-то так…»
Первоначально я думал, что это кончится где-то так,
будет град или мокрый снег,
ветер, цитаты, забытые в черновиках,
и несколько человек,
путающих события и имена,
которых было, в сущности, до хрена.
Теперь понимаю, что всё это будет совсем не так,
необязательно град или мокрый снег,
тем более ветер и цитаты, забытые в черновиках,
а те несколько человек,
которые путают события и имена,
не восстанут от сна.
«У меня сегодня весь вечер должен уйти на работу…»
У меня сегодня весь вечер должен уйти на работу,
Прошлое мне по росту – сижу и тасую даты,
В тысячный раз понимаю, как здесь устроены соты,
Насколько мы медоносны, почему виноваты.
В русской картине мира многое неизменно,
Палицы, воеводы, армия, флот, суглинок,
Все, что я знаю с пелёнок, голос Укбара, Тлена,
Утешающий миф, заключительный поединок.
Юные существа, держащие оборону,
Не знавшие наших видений, не помнящие колена,
Как они могут отстаивать? – но отстаивают знамёна,
Последний рубеж у склона, побелённые стены.
Разбудит меня Ростов, да колокольным звоном,
Разбудит меня Иркутск, да кровью горячей по венам,
Пусть никогда не будет панихиды по всем влюбленным,
Плача по всем уязвимым, воя по всем дерзновенным.
Сегодня весь зимний вечер уйдет у меня на работу,
Что бы там ни случилось – надо быть вместе и вольно.
Иначе по одному разберут нас, как скот,
Пересчитают, построят, загрузят на скотобойню.
«Осень в Каппадокии, у нас зима…»
Осень в Каппадокии, у нас зима,
Настолько ли мы высокие, что выше снов?
Видим грядущие сроки – не сходим с ума,
Собираем вещдоки, свой постыдный улов.
А Постник в своей пещере длит пост,
В его существование не верят, но он чист,
Откроются двери тому, кто в полный рост
Исполнив три желания, идёт на свист.
Стихотворение на смерть Ж.-Л Годара, который в итоге оказался живым, а потом наверняка умрёт
Читаю текст на сайте о кино,
Сказано, что умер Годар,
Человек, который почти всегда бывал прав,
А также снял восхитительные фильмы,
Обладающие уникальным свойством,
Не покурив, их почти невозможно смотреть.
Жалко Годара, хотя ему было 88 лет,
Нормально, в принципе, две восьмёрки,
В 68-м году он был куда моложе,
Хорошо, что тогда не помер,
Не кинулся на овердозе,
Не получил шальную пулю,
Не уехал к Пол Поту и Йенгу Сари
В джунгли,
А вот сейчас спокойно
Скончался в Швейцарии,
Хорошая страна для смерти европейских левых.
Дочитал текст, и в квадратике всплыла реклама:
Член будет стоять три часа.
А как же девушки, подумал я, как же девушки,
Читающие о Годаре?
Что предложить им?
«Тоска и мак…»
Тоска и мак.
Снежок и соль.
Ты хочешь истины?
Изволь.
Она в простуде и ангине,
ей гимн не сродственен, мука
дней будет смолота пока,
и мы окажемся другими.
Кто просто труп,
кто больше груб,
кто язычок себе проколет.
Для поцелуев хватит губ,
но всех настигнет страшный суп
из парадоксов и апорий.
«По долинам Шуона…»
По долинам Шуона
он шел, неловкий,
в ожидании
окончательной остановки.
Нога в прыжке
задержалась немного
на облаке
первого слога.
Голова, однако,
все равно зависла
там, где ищут знака
и смысла.
«В ноябре на севере сумерки даже в светлое время дня…»
В ноябре на севере сумерки даже в светлое время дня,
Поэтому ночь становится чистым
Пространством для приключений.
Каждый вечер в девять часов
Девушка ждет не меня в баре,
Стайка подростков обходит условности несколько неуклюже.
