скачать книгу бесплатно
И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной
Виталий Полищук
А. Монасюк, недовольный к 58-летнему возрасту своей жизнью, переселяется в себя самого в возрасте 17 лет. Он пытается обмануть судьбу, для этого – переделать, прожить по-иному свою жизнь. Сначала ему это удается, но… К 58-летнему возрасту выясняется, что удается далеко не все. И он вновь пытается хоть что-то изменить в собственной судьбе.
И на этом все…
Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной
Виталий Васильевич Полищук
© Виталий Васильевич Полищук, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Обращение
Дорогие мои друзья юности – одноклассники!
Выпускники 1966 года из 11 «В» класса Благовещенской средней школы №1!
Это издание я осуществляю специально для вас – моих друзей далекой юности.
Когда-то многие из вас ожидали, что я многого добьюсь в жизни, да что там, вот передо мной лежит фотография Валюши Иванковой с ее пожеланием – «Будущему министру…»
Увы, друзья, не оправдал я ваших надежд. Не добился я социально-значимых высот, да и материального благополучия тоже.
Но глупее я от этого не стал. И вот уйдя на пенсию, стал писать.
И однажды, вспоминая вас (а это почему-то стало происходить все чаще) я решил написать роман о том, а какой бы я хотел прожить свою жизнь. Чего добиться, как по-настоящему стать счастливым…
Да, моя жизнь не удалась такой, какой бы я хотел. Но ведь мечтать не вредно!
И я решил написать роман-мечту, и поделиться ею с вами.
Конечно, в романе гораздо больше вымысла, чем правды жизни, но это ведь – роман, а не воспоминания-мемуары. Поэтому большинство имен я изменил, события – реконструировал и передал так, как это необходимо согласно сюжетной линии.
Так что не ругайте меня за искажение правды, все время, читая, помните, что это – всего лишь роман. Сочинение, вымысел…
Хотя, конечно, так хочется, чтобы все это оказалось правдой. И какое счастье, если бы это все можно было пережить в реальности, вновь.
Снова, вместе с вами, вновь оказавшись юными и молодыми.
Как бы то ни было, помните, что я очень люблю всех вас. И всех вас помню…
ИСКРЕННЕ ВАШ
Просто Виталька Полищук
Действие романа основано на реальных событиях. Но не следует тем не менее искать какого бы то ни было сходства с конкретными лицами, а также проводить аналогии с реальными событиями прошлого и настоящего.
Автор
ШКОЛЬНЫМ СВЕТЛЫМ ГОДАМ, ШКОЛЬНОЙ ДРУЖБЕ И ПАМЯТИ ДРУЗЕЙ ЮНОСТИ ВСЕХ ВРЕМЕН – П О С В Я Щ А Е Т С Я.
ЛЮБЯЩИМ И ЛЮБИМЫМ ЖЕНЩИНАМ – П О С В Я Щ А Е Т С Я
ВСЕМ ИСПОЛНИТЕЛЯМ РУССКОГО ШАНСОНА,
ЛЮБИМОГО МНОЮ ВСЕМ СЕРДЦЕМ П О С В Я Щ А Е Т С Я
В. ПОЛИЩУК
Вступление
Наверное, каждый из нас в какие-то минуты горько сожалеет о том, что не может вернуться назад, в прошлое, и изменить свою жизнь.
Вы скажете, есть люди, которые никогда не сожалеют о прошлом и поэтому не вспоминают о нем? Позвольте с вами не согласиться.
Нет людей, никогда не пожалевших о прошлом – это противно человеческой природе, человеческому разуму, который постоянно неудовлетворен тем, что имеет и ищет что-то, хочет чего-то. Но ведь истоки этого неудовлетворения и недовольства реалиями всегда в прошлом. В ошибках, допущенных на жизненном пути – вот в чем некий дискомфорт настоящего. Так что – не верьте, что есть те, кто не вспоминает свое прошлое.
По крайней мере, я таковых не встречал.
Не все, но многие, кроме сожаления, испытывают иногда желание вернуться в свое «позавчера» и исправить ошибки, и переделав прошлое, изменить свою жизнь.
Уж так случилось, что именно мне предоставилась такая возможность. И я до сих пор в точности не знаю, почему и как все произошло.
Почему это удалось именно мне, (причем не только мне самому, но и кое-чему материальному, что я держал в руках в момент перемещения), я до сих пор не знаю.
Но вот сейчас, когда мне исполнилось почти 60 лет, я волею обстоятельств засел за этот роман, потому что мне хочется теперь проанализировать свою жизнь. И снова вспомнить все, как было…
Сначала – до меня, то есть до переноса сознания 59-летнего Монасюка Анатолия Васильевича в собственное тело в далекий теперь 1965 год. И описать некоторые события собственной жизни до того, как я стал не просто семнадцатилетним юношей, а неким сплавом себя нынешнего – и будущего. Симбиотическим существом, причем – себя с собой же.
Именно с этого я и начну. Итак, время действия – осень 1965 года. Мне было тогда 17 лет.
Часть 1-я. Школьные годы чудесные…
Глава 1-я. Варвара Рукавишникова
Я вышел из школы последним из класса. Просто так получилось, случайно – классный час закончился раньше, чем последний шестой урок, и все быстренько разошлись. А меня оставила Зинаида Петровна, классная руководительница нашего 11 «В».
Впрочем, не только меня. Еще нескольких учеников из класса.
– Вот что, ребята, – сказала она. – Мы посоветовались с Иваном Ивановичем, и вот что подумали…
Иван Иванович Топляков был мужем нашей «Зинаиды». И директором нашей школы. Внешне он был реликтом – всегда носил темно-синего шевиота френч и галифе, а на ногах – хромовые сапоги. Наверное, как он вышел из сталинских времен в такой одежде, так в ней и остался навсегда. Я проучился в школе восемь лет, и лишь изредка видел его в обычном костюме – Зинаида Петровна жаловалась как-то моей маме (мама – тоже учительница, и работала в одной школе с нами), что платяной шкаф у них дома полон костюмов, внизу стоят несколько пар туфель, но Иван Иванович носит только френч и галифе. А когда они начинали стареть и протираться – немедленно заказывает в ателье нашего районного промышленного бытового комбината («Промбыткомбинат») новую пару сталинских времен. И таким образом мы видели его всегда одинаковым.
– Так вот, вы все – имеете возможность получить серебряные медали. Школу вы заканчиваете в этом году, сейчас у вас у каждого какой-то один предмет наверняка будет по итогам и года, и экзаменов с оценкой «четыре». Но вот остальные четверки – при желании вы можете сдать экзамены по этим предметам на «отлично», и тогда у вас в аттестате будет одна оценка «4», а значит – вы имеете право на медали.
Итак, у каждого из вас есть один предмет, который теперь уже не изучается, а по нему у вас в свидетельстве о восьмилетнем образовании – «четыре». Ну, например, у Монасюка – четверка по «Основам государства и права», вы этот предмет изучали в 8-м классе, и теперь оценку за него тебе, Толя, нужно будет исправить. Чтобы иметь пятерку в этом году по обществоведению.
Иван Иванович договорился в районо, нам разрешили создать комиссию и в течение учебного года, в удобное для вас время, вы можете подготовиться и сдать экзамены. И исправить ваши четверки на пятерки. В аттестаты в этом случае вам пойдут новые оценки, а не те, которые были в Свидетельстве об образовании за 8 класс.
Мы сидели, раздумчиво глядя «в никуда». Какого черта – мы не хотели ничего пересдавать, потому что вообще пока ничего не хотели… Еще недавно было лето, мы отдыхали, знакомились с девчонками и мальчишками, и хотя началась уже вторая половина сентября, мы еще не включились полностью в учебу, и нам не хотелось перенапрягаться… Ну, заканчиваем школу, ну, в этом году, но ведь до конца-то учебного года еще так далеко! Целых девять месяцев!
«А-а-а, ерунда какая-то», думали мы, слушая нашу «классную».
– В общем, вы подумайте, и потом подойдете ко мне. Все, можете идти! Кто дежурный сегодня по классу?
– Так убежали они! – хором сказали мы.
– Тогда Куницына и Бобров, остаются мыть полы!
Мы дежурили парами и каждый день после занятий убирали класс. Мыли полы, поливали цветы, вытирали пыль, а также доску от мела.
– Вот, например, тебе, Нелля, – сказал я Куницыной, когда «Зинаида» вышла из класса. – Тебе предстоит поднапрячься, и не только пересдать черчение, но и вымыть полы…
Нелька развернулась в мою сторону, и швырнула в меня набитой меловой пылью «тряпкой от доски», но я уже выскочил за дверь класса и захлопнул ее за собой. Наверное, она все-таки попала тряпкой – в дверь!
Вот так я и оказался в парке один.
Еще шел шестой урок, коридоры нашей школы были пусты, и я спустился по лестнице, держа в руках пальто, на первый этаж. Через узкий тамбур я вышел наружу через обе двери, и пошел по асфальтовой аллее, обсаженной все еще зелеными кустами акации, к выходу за пределы школьного двора. Аллея выходила прямо на улицу Ленина, справа осталась улица Центральная и озеро, которое располагалось в центре поселка, а прямо передо мной была калитка в ограде нашего парка.
Я шел по аллее, по правую руку осталась огороженная деревянным штакетником летняя танцплощадка – сейчас пустая, деревянный пол ее покрывали кое-где осенние листья, которые роняли окружающие площадку со всех сторон высокие клены и тополя.
В парке было пусто. Скоро должен был зазвонить звонок, и тогда по аллее, которой я шел теперь, пойдут, побегут и прошагают, каждый в зависимости от темперамента, мои товарищи – учащиеся средней школы номер один.
А в данный момент здесь было пусто.
Не доходя до выхода из центральных ворот парка, я свернул влево и по тропинке прошел к скамейке. Ее окружали высокие кусты сирени, и листья с них еще не начали осыпаться. Но на самой поверхности скамьи и спинке, из квадратного сечения деревянных брусков, прикрепленных к трем массивным чугунным округлым ножкам, немногие пока еще желтые кленовые листья уже лежали.
Поставив портфель на сидение, я надел на себя, наконец, пальто, и, стряхнув ладонью листья, сел на край скамьи. Я вытянул ноги, развел в стороны руки и сладко потянулся. А потом, откинувшись на спинку, прикрыл глаза и решил посидеть несколько минут. Ни о чем не думая, просто отдохнуть вот так, минут десять-пятнадцать. И подышать напоенным осенней свежей лиственной прелью пряным прозрачным воздухом.
Ни о чем конкретном я не думал. Передо мной был редкий штакетник ограды, за ним, прямо на асфальте улицы Озерной, стояла такая же точно выкрашенная зеленой краской скамейка, как и та, на которой сидел я.
Она была пустой.
Лениво повернув голову, я посмотрел налево. Там, сразу за высокой оградой парка, стоял с края площади памятник Ленину. Ко мне Владимир Ильич стоял спиной. Он смотрел перед собой, в левой руке, прижатой к груди, у него была скомканная кепка, а правой он указывал вперед, к победе коммунизма!
Но это он так думал (если памятники способны думать), что он указывает на дорогу к светлому будущему. А на самом деле – наши боговещенские мужики говорили, что он указывает на дежурный продовольственный магазин, который был прямо на противоположной стороне площади, как раз перед Владимиром Ильичом. Вообще-то для местных алкоголиков, это и был путь «в светлое будущее»…
Именно в дежурном магазине, который открывался в восемь утра, они поправляли здоровье, покупая дешевое плодово-ягодное вино за 1 рубль 03 копейки. И выходя из магазина, прямо тут же, из горлышка, утоляя жажду, они, задирая при этом голову, видели Ленина, рукой указывающего им путь к спасению… Впрочем, они и без него прекрасно знали этот путь, но выпив живительную дозу, не забывали сказать: «Спасибо!» Владимиру Ильичу.
Но на площади частыми обитателями были не только «страждущие живительной влаги». Именно по ней ходили многие из нас в школу – и из школы, особенно – если нужно было убить время. Кроме дежурного магазина, на площади находился районный универмаг, в котором был книжный магазин. Мы ведь все почти читали, читали постоянно, запоем. Поэтому в книжный магазин мы заходили чуть ли не ежедневно – то, что позднее станет дефицитом: фантастика, приключения, детективы, в середине шестидесятых годов продавались на прилавках, а не прятались под них.
А стоили тогда книги от 30 до 60 копеек за одну, и вот увидев нужную книжку, мы с моим другом Миутой просили продавщиц придержать ее на часок, и бежали к родителям.
Его мама была редактором районной газеты, а мой отец – районным судьей. Тот, кто первым из нас выпросит у родителей заветный полтинник, становился обладателем книги. А второй – как говорится, кто опоздал – тот не успел… ну, вы понимаете. Читали же книгу мы все равно оба, по очереди, причем особенно хорошие книги перечитывали по десятку раз. Это было время, когда поднимались на творческий Олимп братья Стругацкие, да и многие другие. После прихода Никиты Сергеевича Хрущева в некоторых сферах жизни произошли серьезные изменения. В частности – в культуре, и вот на содержании книг изменения на вершине власти сказались определенно.
Да, а Валера Миута не только мой лучший друг, но и одноклассник. И жили мы в домах рядом, через ограду, на улице Кучеровых.
Мы были настолько близкими друзьями, что даже проделали калитку в разделяющей наши усадьбы ограде. Чтобы не ходить друг к другу в обход, через уличные ворота.
А прямо рядом с площадью находился РДК – районный дом культуры. Но туда мы ходили только при посещении библиотеки. И вечерами на танцы.
Вот летом танцы были трижды в неделю на открытой танцплощадке в парке, а с наступлением октября – и до мая месяца они переносились в танцевальный зал РДК. Здесь также, как и летом на танцплощадке, всегда играл эстрадный квартет, вход стоил 30 копеек, и молодежь таким образом могла отдыхать круглый год.
А кстати, с площадью и памятником Ленину связан один курьезный случай. Имеющий серьезное политическое значение районного масштаба.
Дело было 7 ноября году эдак в шестьдесят первом или втором – точнее не помню.
Как обычно на 1-е мая и на 7-е ноября, на площади проводились м е р о п р и я т и я. По форме это были нечто среднее между праздничной демонстрацией – и митингом. Делалось это так.
На площадь стройными колоннами выводились учащиеся школы, курсанты ГПТУ, а позднее после того, как было открыто медучилище – студентки училища.
Сюда же прибывали колонны основных промышленных предприятий райцентра, вплоть – до совсем небольших вроде РЭУ, работников райпищепрома и Промбыткомбината. Все выстраивались шеренгами и колоннами по периметру площади.
А возле памятника Ленину к этому дню возводилась трибуна. Из досок, украшенных красными кумачовыми полотнищами с лозунгами.
Часов в 10 утра на трибуну поднимались районные руководители (включая наших с Миутой мамы и папы) и кто-то говорил речь, потом выступали передовики производства. А мы тихонько развлекались. Но это – 1 мая, обычно в этот день было тепло. А вот на 7-е ноября почти всегда было холодно, и мы отчаянно мерзли. Я имею в виду учеников. Потому что в колоннах взрослых грелись старым проверенным способом: употребляли «по рюмочке, по маленькой…» Только пили не рюмочками, а стаканами…
И самое противное, что основную массу митингующих составляли именно учащиеся школы. И поэтому нас на площадь выводили первыми, часов в 9 утра. Как раз в это время начинался восход, и как известно, на рассвете мороз всегда наиболее «продирающий». До костей!
И вот в тот год было холодно, нас вывели рано, мы замерзли и жаждали лишь одного – пусть поскорее все начнется и побыстрее закончится.
Накал нашего ожидания достиг пика примерно через час. К этому времени рассвело, прибыли все участники, которых расставили по местам, вот-вот на трибуну должны были взойти местные вожди. И именно в этот момент, со стороны райкома партии (а он был как раз напротив РДК), на углу улиц Ленина и Кучеровых, кто-то выпустил поросенка.
Нам потом говорили, что это случайность, что он вырвался из свинарника на соседней улице и увидев столько народу, испугался… И тогда я верил этому – мне ведь было лет двенадцать, ну, может на год больше. Но вот сейчас я думаю – если бы он появился на полчаса раньше, или позже, это могло быть случайностью. Но именно в тот момент…
Да нет, точно кто-то выпустил вполне сознательно поросюка!
Как раз из дверей райисполкома, а он находился напротив входа в парк (да я сейчас, сидя на скамейке, мог видеть его прямо перед собой, сквозь ветви кленов прямо через улицу) начали выходить наши руководители. И вдруг – поросенок.
Милиционеры бросились поросенка ловить. И это было ошибкой – если бы они не торопясь, стали оттеснять его в сторону трибуны, а там уже, прижав к парковому ограждению, бросили на него, все бы и обошлось. Ну, похмыкали бы в колоннах, да и все.
Но милиционеры растерялись. А тут еще начальник милиции выбежал на середину площади и как закричит:
– Что это! Убрать свинью, немедленно!
Милиционеры бросились на поросенка. Поросенок завизжал и бросился наутек. Милиционеры – за ним. Кое-кто из них упал, при этом выражаясь нецензурно, начальник милиции кричит, а колонны взорвались хохотом.
Причем симпатии собравшихся были на стороне несчастного поросенка, который от шума одурел и носился по площади, громко вереща и не даваясь в руки милиционеров. Районное начальство тем временем вернулось обратно в здание райисполкома.
Не помню уж, кто и как обезвредил нарушителя, но мероприятие оказалось сорванным. Когда получасом позже был восстановлен порядок, на трибуне стояли те, кому всегда предназначено было на ней стоять, и первый секретарь райкома партии товарищ Астраханцев начал читать доклад, то здесь, то там в колоннах то и дело вдруг вспыхивал беспричинный смех, его душили в зародыше начальники колонн, но он тут же начинался в другом месте.
Доклад был скомкан, выступающих в тот раз не было, и все мы, как обычно, прошли мимо трибуны, махая флажками и выкрикивая «Ура!!!», но даже в этот торжественный момент вдруг ни с того ни с сего начинали хохотать…
И вот после этого раза нас уже на демонстрации не водили. Участвовали только взрослые. Ну, и курсанты ГПТУ-37, а также студентки медучилища.
Так что поросенок сослужил нам, школьникам, недурственную службу.
