Хроники Дарона. Эльф под горой

– Ваше Высочество, сие невозможно, – мягко осадил я, – девицы предупреждены о смотринах, они сами выбирают, что и как хотят показать.

– Ах, так! А вдруг она со второй стороны кривая, глянь, она только боком поворачивается! – кипятился Мазирис.

– Графиня Астрианская, ее матушка, весьма недурна собой даже сейчас, в её возрасте, не думаю, что её дочь кривая, – саркастично заметил я, Его Высочество напрочь не запоминал ни лица, ни титулы своих ближайших придворных.

– А вдруг у неё смех противный? – беспокоился король, – или она чавкает?

– Свет Магикона, это мы с вами узнаем на балу, для того и собираем благородных барышень, – терпеливо пояснял я.

– Ладно, оставляй эту, – сдался король и я вызвал следующую руну.

Только к полуночи кандидатки были отобраны и утверждены, бал был назначен на следующее воскресенье. Высочество завалил меня бестолковыми поручениями, а сколько всего ещё предстояло сделать важного!

Вздремнув всего два часа, поторопился написать текст для пригласительных, после переделал ещё пару раз. Наконец, убедившись в верном посыле, раскинул руны и начал отправку магических писем, каждый раз вынимая из сундука нужную вещь. Выудив со дна перстень с горным хрусталем, отложил его в сторону, написать северному князю после того, как Мазирис опозорил его дочь, я не рискнул.

***

На кухне кипела работа ещё со вчерашнего вечера: повара не ложились спать. Без конца нарезая, шинкуя и фаршируя, обжаривая и выпекая, охлаждая и разогревая. Запахи десятков блюд для предстоящего торжества смешались тут в один, без конца мимо проносились повара и их помощники, каждый что-то доделывал, и по озабоченным лицам было видно, как они заняты.

Я отхлебнул горячий чай и обжог язык, оставив чашку с травяным настоем, поспешил проглотить тарталетку и встать из-за стола.

– Господин Канцлер, вы уже уходите? А как же омлет, вы ведь ничего не съели! – всплеснул руками главный королевский повар.

– Нет, Поль, сегодня я буду сыт по горло, – усмехнулся я.

– Как и все мы, – согласился он с улыбкой.

Покинув кухню, что напоминала растревоженный улей, отправился в бальный зал, чтобы распорядится расстановкой цветов. Цветочник опаздывал, из-за чего пришлось провозиться дольше, чем я рассчитывал. Гирлянды с живыми розами – белыми и кремовыми, – взмыли под воздушными заклинаниями вверх, слуги приняли ленты, увязав цветы на балкончиках. Наконец, под потолок взмыло украшение из сотен белых лепестков и нежнейшей газовой ткани. На часах пробило половину шестого, распорядившись насчет натирания полов и расстановки хрустальных бокалов, отправился к себе. Всё-таки даже в таком бешеном ритме работы нельзя было забывать о себе: Великий Канцлер должен выглядеть безукоризненно.

Тёплая вода уже ждала меня в каменной ванной чаше. Раздевшись, опустился в воду и только теперь ощутил, как сильно устал за последнюю неделю. Мало того, что как обычно приходилось решать все вопросы с подготовкой самому и постоянно выслушивать Его Светлость, так ещё и частые доносы моих слухачей. Благодаря их бдительности позавчера удалось вовремя разогнать толпу, что собралась вокруг сборщика подати для Гурии. События Свияра постепенно перекидывались в столицу, помогала только наша бдительность. Жаль только, зачинщики разбежались, но я предпринял все меры, чтобы в следующий раз им не удалось скрыться, оставалось только немного подождать, а в том, что нападения повторятся, к сожалению, не приходилось сомневаться.

Струи воды взмыли вверх, опутав меня, словно змеи, ласкали и укрывали уставшее тело, подчиняясь каждому моему заклинанию. Здесь, в Мадисе, вдали от большой воды с моим даром приходилось нелегко, разве что удавалось провести время в ванной приятнее других, устроив себе массаж. Но там, где воды было достаточно, маги воды, такие как я, ценились на вес золота. Да, из меня мог бы получиться отличный водник, но судьба распорядилась иначе, наградив работой, которая не оставила времени ни на что более. Семьёй я обзавестись не сумел, да и что говорить, даже на мимолетные интрижки времени не хватало и женщины появлялись в моей жизни разве что пару раз за год, точнее, я предпочитал сам появляться в их жизнях и вовремя уходить. Струя воды превратилась в ладонь, нежно поглаживающую мою голову, я, наконец, расслабился и немного отдохнул. Умывшись, вышел из ванной. На кровати уже ожидала моя парадная черная мантия, шитая золотом и бархатом. Облачившись, надел золотой медальон с фамильным гербом Синерийских – ветвистым деревом, что сплеталось корнями и ветвями в символ благоденствия и цельности. Как жаль, что столь прекрасный герб красуется лишь на моей груди и где-то в далеком старом замке на самой границе с тихарийскими полями, где жила моя мать.

Оглядев себя в зеркало, остался доволен: длинная борода, украшенная миниатюрным колокольчиком, темные волосы с благородной проседью, мантия, что скрывала мой слегка выпирающий живот, в целом силуэт выглядел массивным и внушительным.

В зал уже прибывали первые гости, я отправился всех встречать и приветствовать, без конца пожимая руки и улыбаясь. Отцы и матушки сопровождали молоденьких и не очень дочерей. Родители предпочитали держать их под руку, не отпуская слишком далеко, похоже, бал в северном королевстве был всем хорошо известен. Когда гости прибыли практически полностью, я велел притушить свет – Его Величество любил появляться эффектно.

Едва в зале воцарился полумрак, вверх взмыли голубые мотыльки, сотканные из магического сияния, гости ахнули, под восторженные возгласы, перешёптывания и вздохи к нам спускался Мазирис Третий, облаченный в мантию небесного цвета. Мотыльки закружились вокруг короля, и понемногу исчезли, увязая в волнах голубого бархата. Придворные маги воздуха постарались на славу.

Оркестр заиграл вальс, нежная мелодия лилась, заполняя пространство шорохом бальных юбок и тихим топотом десятков пар ног, что закружились в танце. Его Величество пригласил сначала одну даму, затем в танце сменил партнершу несколько раз. По восторженным вздохам присутствующих здесь девиц я понял, что король им по нраву и облегченно вздохнул, уже представляя себе пышную свадьбу с кем-то вроде дочери графа Амантрийского.

После танцев повара пригласили гостей к столам, началась праздничная трапеза. Я контролировал Его Высочество, отставляя подальше вино, но всё же меня отвлекли на кухню на полчаса, а когда я вернулся, понял, что опоздал. Король уже успел опустошить графин тихарийского и пододвинул к себе второй, сально осматривая декольте близко сидящих девиц. Отчетливо припоминая, что следует за подобными взглядами, оттеснил девицу и уселся между королем и пленившей его грудью. Мазирис хлебал вино почти не останавливаясь. Я подал знак, и слуги притушили свет ещё больше, в надежде, что никто особенно не заметит состояние короля, к сожалению, мягкий свет лишь раззадорил распутника. Стукнув кубком по столу, Мазирис собрался сказать тост, я вовремя успел усадить его на место.

– Ваша Милость, все уже немного пьяны для тостов, давайте не будем утруждаться и просто повеселимся, – пытался отодвинуть катастрофу я.

Мазирис уставился на меня осоловелым взглядом, что-то соображая в тугой от такого количества вина, голове. Наклонившись ко мне, он пробормотал заплетающимся языком:

– Ну и бал, просто праздник уродцев, Аракос! Как ты мог меня обмануть! – воскликнул он чересчур громко, я опасливо осмотрелся по сторонам.

– Прошу вас, тише, Ваша Светлость, гости могут нас услышать, – предупредил я.

– Ты что, меня не понял? – пробормотал король, – так я сейчас накажу тебя. Эй! – он вскинул руку вверх, все взгляды переместились на него, – ярче свет, что за подземелье! Ты, – в разгорающемся свете король ткнул пальцем в грудь слуги, разносившего напитки.

Бедняга замер на месте, так и не опустив полный кубок на стол.

– Раздевайся! – приказал Мазирис, несчастный огляделся по сторонам, помощи ждать было неоткуда.

Сбросив штаны и фрак с рубашкой, мужчина стоял, устремив взгляд в пол, и боялся пошевелиться. Примерно в таком же состоянии были и гости, музыка смолкла, все наблюдали за безумцем в голубой мантии.

– Подойди! – скомандовал он, – ближе, ещё! – слуга приблизился к королю на расстояние вытянутой руки, – Аракос, встань!

Я удивленно взглянул на короля, не веря своим ушам, до такого раньше выходки никогда не доходили.

– Я сказал тебе встать! – рявкнул король, багровея.

Едва нашел в себе силы, чтобы подняться, сердце бешено ухало в груди, ноги подо мной подрагивали.

– Раздевайся! – приказал самодур, я уставился на короля, все гости, казалось, даже перестали дышать. – Я приказал раздеться, давай шевелись, толстый мешок, не то прикажу сделать тебя полегче и отрублю голову!

Я несмело потянулся к мантии. Мазирис схватил за полу, рванув на себя, я остался перед сотней глаз в одной нижней рубашке.

– На! – Мазирис швырнул мою мантию слуге, подошел ближе, вонючее дыхание пахнуло мне в лицо.

Сорвав с моей шеи медальон с отличием канцлера, король повесил его на шею лакея.

– Назначаю тебя моим канцлером сегодня, а ты, Аракос, бегом на кухню за вином для гостей!

Такого унижения я не испытывал более никогда в жизни. Ватными ногами я и сам не помню, как, добрался до своих покоев. Меня трясло от злости, словно тело охватил жар. Я метался взад и вперед, разбрасывая вещи, мебель, одежду. Карниз рухнул на пол, сорвав тяжелые шторы, вышвырнул их в окно. Такое унижение! Руки не прекращали бешеную тряску. Вскочив на ноги, я помчался прямиком в царские покои, даже не отдавая себе отчета.

Схватив стул, бросил с треском в стену, атласная ткань, ее покрывавшая, лопнула, обнажив неприглядный камень. Я смахнул разом все склянки с комода, со звоном баночки разлетелись по полу, и тут под руку попалась шкатулка. Схватив ларец, я замахнулся, разбил его об пол, из нутра шкатулки пышным веером посыпались письма. Я огляделся вокруг, что я наделал? Дыхание только едва стало ровнее, боги, если меня застанут тут, Мазирис казнит меня!

Подобрав баночки с пола, принялся спешно их расставлять, стул к счастью, не разбился, а дыру в обоях можно будет как-то оправдать. Подхватив разбитый ларец вместе с письмами, поспешил к себе, в надежде, что пропажу не заметят, а завтра я всё заменю.

Лишь очутившись в своих покоях, я унял сумасшедшее трясущееся сердце, глубоко дыша, окончательно успокоился. На кровати лежал разбитый ларец, из-под него торчали скомканные бумаги. Я протянул руку и, взяв верхнее, прочитал, кому адресовались письма: Мазирис Первый под секретной сургучной печатью адресовал их своей жене. Плюхнувшись на кровать, я вскрыл все одно за другим.

Прошлый король передавал своей супруге указания, пока сам отсутствовал в походах или учениях. В той или иной степени щекотливые, такие, которые было опасно доверять сторонним лицам, но ничего крупного и шокирующего среди них не было: мелкие и крупные взятки, не совсем честные назначения на пост, словом, ничего такого, что бы ни делал любой другой правитель средней паршивости. И вдруг в глаза бросилась дата – сражение с Барионом Железным при Мадисе. Я выловил письмо из общей стопки, с любопытством вскрыв, быстро пробегая глазами:

"… силы наши не равны, вчера я видал войско Гурии в облете на грифоне. Если мы выстоим, сие будет чудо и подвиг великий, достойный баллад. Если же нет, супруга, прошу тебя сделать всё, что я велю. Рана на моей ноге, что появилась от вчерашней битвы, не затянулась, вряд ли я полезен и быстр буду в завтрашнем бою. К полю нашему всю ночь прибывали азагуры, битва будет страшнее вчерашней. Коли случится моя смерть, дорогая жена, прошу тебя хоронить меня с почестями, а на следующем рассвете вернуться к гробу моему и опорожнить. Тело мое закопай под нашим деревом, а гробницу заложи яйцами Сивсуили Зубатого и Гилиды Черной. Надвигается буря с севера, Гурия будет бить наших змеев, это я чую точно. Спаси для потомков, что сможешь, такова моя последняя воля.

Обнимаю тебя ветвями нашего кипариса и надеюсь вернуться."

Я ещё раз перечитал эти строки, не веря глазам своим и счастью. Я корячился в этом проклятом дворце почти тридцать лет, а успех был на расстоянии вытянутой руки. Я был уверен, что Мазирис Золотой и не додумался открыть ларец с письмами, что наверняка хранила для него бабка и мать. Вместо того, чтобы спрятать ценность, он поставил её в углу и никогда не открывал. Голова кружилась от перспектив, яйца любимых драконов короля таились в темницах под замком, власть, что только лишь надо разбудить и немного подрастить. Всего три-четыре года и…

У меня захватило дух. Оставалось только продумать план, а дальше лишь дело времени, времени, которое вознесёт меня на трон Магикона на могучих кожистых крыльях.

ГЛАВА 22. ВАГАРДА, МАГИКОН. НЕОЖИДАННОСТИ

– Мы не пойдем в Мадис, – отрезала я.

– Нет, как раз-таки пойдем. Это в Штостоль не стоило заходить! – огрызался старик.

– А как же все эти: нас заметят, схватят? – передразнивала Сабата я, – к тому же, это лишних два дня в вашей компании.

– А что не так с нашей компанией? В прежние времена азагуров нанимали при дворе в прислугу и место своё они знали, – как бы невзначай припомнил старик.

– В действительно прошлые времена, такие как ты, сидели в руинах, и пикнуть боялись про Гурию, – не отступала я.

– Кто тут кого нанял, забыла? – злился старик, указывая на лапти, что я так старательно плела. – К тому же, у нас кончилась еда, и я больше не могу ходить в этом уродстве!

– Так иди босиком и привыкай, наконец, жрать лягушек, если не берёшь с собой в походы деньги! – не выдержала я, и старик сверкал глазами, словно болотница во тьме.

Неизвестно, чем бы закончилась перепалка, если бы не влез Нарон, специально ускорив шаг так, чтобы между мной и зловредным стариканом шла лошадь. Здоровенные тюки с обозом заслоняли мага, и я успокоилась.

– Виги, в Мадисе нам могут помочь, у Сабата там друг ещё с Академии, – мягко пояснил парень, – возможно, даже идти до Серого города не придётся.

– Звучит неплохо, – буркнула я, Нарон на мгновение взглянул на меня, но промолчал, – соглашусь, если сейчас пообещаете мне добыть новый меч в Мадисе, а то этим орочьим только векш пугать.

– Ишь, какая наглая! – отозвался Сабат из-за лошади.

– Старик, умолкни! – рявкнула я. – Если бы ты в самом начале рассказал, что у вас ни сарта, что в походе я истрачу все свои деньги на вас, и показал свой отвратный характер, в жизни бы не пошла! Да если бы не ты и ты, – ткнула пальцем в Нарона и куда-то за круп лошади, – я бы уже сидела в кабаке с парой золотых в кармане за бошку какой-нибудь твари и потягивала вино! А уж меч бы притом был у меня отменный, а не это… – я сплюнула, чтобы не выругаться покрепче.

– Сабат, она ведь потеряла меч в этом походе, да и жалование на нас и правда истратила до сартина, – Нарониэль вечно выступал нашим миротворцем.

– Я бы и лягушек поела, и в лесу бы поспала, это из-за некоторых пришлось снимать комнаты и покупать провизию, – поддакивала я, с той стороны лошади слышалось недовольное сопение.

– Ладно, какой-нибудь купим. – Согласился старик, и я довольная собой, повернула ишака левее, направив в столицу.

В Мадис мы прибыли на закате следующего дня, я остановила своих спутников в лесу, выжидая лучшего момента: обычно к вечеру издевательские шуточки для простолюдинов у стражи заканчивались, а если сильно повезёт – гвардеец к тому моменту мог ещё и напиться. Деньги у нас закончились абсолютно ещё на прошлом посту, остались только сапоги, но вряд ли такое было в ходу у столичной стражи.

– Чего мы ждем? Вон же ворота, пошли! – командовал Сабат.

– Ну, иди, – предложила я, – а мы подождем, пока свечереет, как следует.

– И что изменится? – недоумевал старик.

– Сговорчивость стражников, – ответила я, начищая рукавом до блеска бутылку, что часом ранее нашла у дороги.

– Зачем тебе этот мусор? – никак не отставал от меня маг.

– Увидишь, – улыбнулась я, переливая воду из фляжки в бутылку.

Сорвав пучок травы, надавила, растерла меж ладоней, смочила водой и отправила зеленоватый сок в бутылку, через пару минут в руках у меня была плотно закупоренная жидкость приятного изумрудного цвета, почти как знаменитая аландисская настойка, а в презентабельно начищенной бутылке и вовсе вода выглядела солидно. С таким снаряжением мы и направились к воротам.

– Они же разозлятся, – заметил Нарониэль, пока мы стояли в очереди к воротам.

– Конечно, разозлятся, – усмехнулась я, – но после того, как мы пройдем.

Всунув бутылку охраннику, мы быстрым шагом направились в ближайший переулок, едва свернув за угол, хорошенько пробежались, и только оказавшись далеко от наверняка озверевшего стражника, сбавили ход.

– Виги, ну ты и молодец, – смеясь, похвалил Нарон, – я уж было начал переживать за сапоги.

– Кстати о сапогах, – напомнил о себе Сабат, сидящий на ишаке. – Сворачивайте направо, и дальше пока не уткнётесь в перекрёсток, там, за зданием лекарни и живет Изивиль. Мы, конечно, без приглашения, но я уверен, он будет рад.

– Хорошо, – сказал Нарон, лучезарно улыбаясь.

У меня, почему-то, такой радости не возникало, если учесть каков был Сабат, вряд ли друг будет приятнее. Но вариантов было немного. Мы добрались до лекарни, за внушительным трехэтажным зданием под бело-золотыми флагами, прижавшись одной стороной к массивному соседу, теснился небольшой домик из белого камня. Спешившись, Сабат оставил нас за фигурной оградой и подошел к двери, хозяин обители был столь же стар, сколько и Сабат: старик-магиконец, едва ли не вдвое сложенный горбом, пригласил нас войти, приветливо улыбаясь. Изивиль открыл двери и раскинул какие-то золотые руны, на столе тут же появились кушанья, я давно так вкусно не ела, ладно, я вообще никогда так вкусно не ела. Готовка с помощью магии делом была неповторимым, ведь даже самые ловкие руки не смогут так тонко нарезать мясо и так аккуратно сложить нежнейшее тесто в пирог. Изивиль был весел, расспрашивал нас о дороге, вспоминал с Сабатом ученические годы и всячески старался угодить.

Хозяин пообещал добыть для остроухих завтра вещь из замка Теллироса, ведь только имея что-нибудь из дома-адресата, в него можно было отправить магическое письмо. Похоже, наше путешествие подходило к концу.

– Завтра утром приедут мои знакомые, они привезут вещь из Теллироса. Я заплачу за тебя, Сабат, пусть азагурша уходит, – великодушно предложил Изивиль.

– Хорошая идея, деньги я верну тебе, как только нас заберут в Теллирос, день-два и все оплачу, – согласился Сабат, я тоже не возражала.

– На рассвете я принесу деньги, – оповестил хозяин дома, я прекрасно поняла намек.

Поужинав, покинула остроухих. В маленьком доме не хватало места и слишком сильно пахло, я вызвалась спать в сарае, чтобы не выслушивать нытье старика о больной спине или не дайте боги, проклятья за предложение Его Высочеству спать на соломе. Изивиль радушно выдал мне простынь и теплое одеяло, определённо, он был приятнее Сабата.

За домом располагался навес для лошадей с кормом и бочкой воды. Умывшись, улеглась на сено, лошади фыркали, переминаясь с ноги на ногу, хрустели травой, от этих звуков было спокойно и уютно, я быстро уснула. Вдруг чья-то рука легла на плечо, сквозь сон это было так жутко, схватив меч, тут же вскочила, ошарашено озираясь по сторонам:

– Это я, – рядом стоял Нарониэль.

– А если бы я сначала мечом помахала, а потом всматривалась? – разозлилась я.

Небо было ещё темным, до рассвета было далеко. Я плюхнулась обратно на своё ложе:

– Завтра ведь мы расстанемся, – напомнил принц.

– Да, – согласилась я, – навсегда, если хочешь добавить трагедии.

– Куда ты отправишься? – поинтересовался Нарон, и без всякого приглашения лег рядом.

– Не знаю, – ответила я, уставившись в звёздное небо, сон, как назло, абсолютно пропал.

– В Гурию? – спросил эльф.

– Да ни за что, – ответила я.

– Там вспоминается детство? – уточнил он, я промолчала, не желая продолжать тему, от которой потом плохо спалось.

Заметив это, Нарон повернулся на бок и взглянул на меня, его рука осторожно коснулась моих волос, разбросанных на простыне:

– Ты очень сильная, я думаю, именно из-за своего детства.

– Только не надо меня утешать, было и прошло, – огрызнулась я, неприятные воспоминания уже поспешили всплыть.

Эльф гладил мои волосы, не спуская с меня блестящих глаз:

– Ты не такая жёсткая, какой хочешь казаться. Я вижу тебя, – тихо добавил Нарониэль, его ладони мягко коснулись моего лица.

Прикосновения эльфов были необычными, казалось, от рук их исходит покой, прямо там, где они касались становилось тепло, а по телу разливалась сонная нега. Серые глаза, белоснежная кожа, светлые волосы эльфа всё это в лунном свете, казалось, серебряным, словно изваяние, что украшали улицы Мадиса. Тряхнула головой, избавляясь от чар остроухого и поспешила отвести взгляд, пока не натворила глупостей. Нарон приблизился ко мне и припал к губам, от этого поцелуя вдруг захватило дыхание, он обнял меня, нежно прижимая к себе:

– Хватит! – воскликнула я, вырвавшись из объятий, села, обхватив руками колени.

– Почему? – спросил эльф, словно хитрая кошка все приближаясь к глупой добыче. – Почему хватит? Зачем ты сопротивляешься тому, что тоже чувствуешь?

– Потому что это глупость! – злилась я.

Его руки опять коснулись меня, притягивая к себе.

– Нет, – серые глаза были так решительны.

– Уходи прочь, глупый мальчишка!

Нарон схватил меня за плечи и, притянув к себе, поцеловал. Я пыталась оттолкнуть его, но с каждой секундой это выходило всё хуже, его близость обезоруживала, словно пьянящее зелье, растекаясь по телу. Я и сама не заметила, как его руки забрались под мою одежду, причиняя удовольствие, опутывая сознание сладким туманом и не оставляя шансов на отказ.

– Ты прекрасна, – прошептал он в мои приоткрытые губы, и тут же закрыл их поцелуем.

Одежда упала на землю, эльф прижал меня к себе, осыпая такими поцелуями, от которых по спине бежала дрожь. Моя обнаженная грудь коснулась его торса, тела слились в едином порыве, я тихо стонала, прикусив до боли губу. С каждым новым движением растворяясь в происходящем всё больше, я ласкала его тело, прижималась к нему и таяла. Нарон сжимал мои бедра, направляя к себе, он чувствовал меня так ясно, словно мы были вместе целую вечность.

– Это была огромная ошибка, – вздохнула я, поторапливаясь вернуть свою одежду на место, – ты забыл, кто ты и кто я.

– Нет, – ответил Нарон, нежно целуя мои обнаженные плечи. – Я прекрасно помню, кто я, я – принц. И скоро стану королем, а королям никто не указывает.

– Ты сильно ошибаешься, – хмыкнула я, вспоминая слова Сабата, о которых пока ничего не знал принц, – тебе пора, иди в дом.

– Мы же ещё увидимся? – с надеждой спросил Нарон.

– Нет. Я уйду на рассвете, – ответила я.

– Тогда подожди, – сказал эльф и взяв меч, отрезал мой локон.

– Зачем это тебе? – не поняла я.

– Буду писать тебе, – улыбнулся принц.

– Не стоит, – хмыкнула я.

– Не говори так, ты же будешь рада, – противился Нарон, потянувшись к своей одежде.

– Никто из нас не будет рад, нам надо просто попрощаться, – ответила я, застегивая кожаные поножи7, но эльф вложил в мою ладонь и свой белокурый локон.

Рассвет приближался, небо на востоке уже начало светлеть. Нарониэль поцеловал меня на прощанье, и отправился прочь. Надо было подготовить лошадь и собрать вещи. Сегодня Изивиль принесёт вещь из Теллироса и в Серый город отправиться письмо, а значит очень скоро за остроухими выйдет помощь, принца защитят. От силы завтра к вечеру за ними придут. А мне надо было готовиться к обратному пути.

Скрипнула дверь, на пороге возникли Сабат и Изивиль. Хозяин дома вынес из дому ларец с золотыми сартами, отсчитав ровно сто – именно столько стоил эльфийский меч без драгоценной ручки, что был у Нарона и обещался мне в вознаграждение.

– Добавь ей семь золотых на гвардейский меч, – попросил Сабат и Изивиль отсчитал еще.

Сабат протянул руку, из-под перевернутой ладони его вырвалась три зеленые руны:

– Я освобождаю азагура Вагарду Вэркус от контракта, – произнес старик и тут же магический ошейник, что душил меня годами, спал.

Я потерла шею, что вдруг стала такой легкой, сгребла деньги в мешочек и, вскочив в седло, направила лошадь к воротам. На крыльце стоял Нарониэль, провожая меня взглядом. Яркое солнце первыми лучами прорезало серое небо, сегодня будет погожий день, Изивиль поспешил открыть ворота.

– Прощай, Сабат, и ты, Нарон, – попыталась улыбнуться я, но вряд ли вышло искренне, на душе скребли кошки.

Принц стоял в полутьме дома и больше не смотрел на меня, Сабат кивнул, поторопившись закрыть за мной ворота. Лошадь неторопливо цокала копытами, направляясь по мостовой к рыночной площади, я хотела поскорее купить меч и теплую одежду, да и еда не помешала бы.