Поэт-романтик Василий Жуковский и его трагическая любовь

Конечно, все это было не ново. Жуковский подчеркивал это, цитируя древних и новых писателей, приводя суждения философских школ. Новое было то, что члены дружеского литературного общества (пусть и не все) стали этим жить. Это были их личные судьбы, страсти, дружба, любовь, добродетель. И какой высокой нравственностью озарились их души – отныне и на всю жизнь!

Эти вечера в старом доме Воейкова на Девичьем поле надолго запомнились всем его участникам. Андрей Тургенев писал:

Сей ветхий дом, сей дикий сад глухой,Убежище друзей, соединенных Фебом,Где в радости сердец клялися перед небом,Клялись своей душой,Запечатлев обет слезами,Любить отечество и вечно быть друзьями.

Греева элегия и потеря лучшего друга

В марте 1801 года был убит заговорщиками император Павел. Московская знать почти открыто праздновала это событие. Сразу один за другим посыпались новые указы его сына, Александра I, отменявшие все «ущемления», введенные Павлом.

После смерти Екатерины и восшествия на престол Павел I стал проводить политику, которая во многом противоречила духу правления его матери. Многие его нововведения были строги и справедливы, но они воспринимались как ущемления их прав разбалованными его матерью дворянами. Павел ужесточил требования к офицерам и чиновникам, повсюду была введена непривычная дисциплина. Он ввел ревизии – чрезвычайный надзор за деятельностью органов власти и судов. Многие коррупционные схемы, существовавшие полулегально во времена Екатерины II, были порушены.

Вместе с тем Павел I запретил офицерам уходить в долгосрочные отпуска, требуя от всех военнослужащих постоянно находиться по месту службы. Была ликвидирована практика записывать в полки с целью получения выслуги малолетних дворян. Если до Павла около 70 % офицеров служили чисто формально, то теперь все они вынуждены были находиться в частях и заниматься своими прямыми обязанностями. При этом Павел I выступал за более гуманное отношение к солдатам, чем это было во времена его предшественников. Он запретил начальникам использовать солдат в качестве крепостных крестьян, ограничил сроки службы в армии. Император улучшил солдатское довольствие и повысил качество медицинского обслуживания в армии, увеличил нижним чинам жалование. За ненадлежащее обращение с солдатами офицеров при Павле строго наказывали. В то же время возможность стать офицером император превратил в исключительно дворянскую привилегию, недоступную для выходцев из простого народа. Павел I начал жёстко пресекать произвол помещиков по отношению к крепостным. Своим манифестом он потребовал ограничить барщину тремя днями в неделю, чем вызвал сильное недовольство у дворян, воспринявших это как наступление на свои свободы. Поэтому верхи воспринимали убийство Павла как освобождение, они праздновали и пили шампанское, в то время как простой народ этому событию был совсем не рад.

Портрет императора Павла I. Художник С. Тончи

Был в убийстве Павла и явный английский след, не нравилось англичанам сближение России и Францией и подготовка совместного похода в занятую британцами Индию.

Очень странным было начало нового царствования. Александр I внешне казался добрым и либеральным, но ведь и он был замешан в убийстве своего отца. И об этом знали все – и в Москве, и в Петербурге…

Осенью этого года Андрей Тургенев был переведен по службе в Петербург. 12 ноября Жуковский вместе с семьей Тургеневых провожал его до станции Черная Грязь. Обнимая Андрея на прощанье, он плакал. С Александром Тургеневым и с другими членами литературного общества у него не было такой близости, как с Андреем. С отъездом Андрея он как бы терял опору.

Жуковский мечтал изменить свою жизнь, уйти в отставку и вернуться в Мишенское, где уединиться во флигеле среди книг, холмов и рощ. Все его друзья, закончив образование, служили, но Жуковский воспринимал государственную службу как неволю. Он надеялся, что сможет прожить на деньги, заработанные стихами и переводами. К этому времени он уже окончил перевод первого тома «Дон Кишота». Но он все не решался подать в отставку, – мать и Марья Григорьевна Бунина были категорически против таких его планов.

Но тут помог случай. Руководитель конторы Мясоедов давно был недоволен работой Жуковского и тут сделал ему очередной выговор особенно грубо. Жуковский вспылил и сказал какие-то резкие слова, от которых Мясоедов съежился и молча вышел. Жуковского тут же охватило чувство раскаяния и стыда. Ему не хотелось бунтовать, не в его это было характере. Мясоедов объявил, что дело он передает московскому полицеймейстеру. Жуковскому за нарушение присяги (как и всякий тогдашний чиновник при вступлении в службу, он был приведен к присяге, где был пункт об уважении к начальству) грозил суд. За него сразу же стали хлопотать Прокопович-Антонский и Иван Петрович Тургенев, и суда удалось избежать.

Жуковский написал Марии Григорьевне Буниной и матери отчаянные письма, прося разрешения опять поселиться в Мишенском. 4 мая Бунина отвечала: «Нечего, мой друг, сказать, а только скажу, что мне очень грустно… Теперь осталось тебе просить отставки хорошей и ко мне приехать… Всякая служба требует терпения, а ты его не имеешь. Теперь осталось тебе ехать ко мне и ранжировать свои дела с господами книжниками».

Марья Григорьевна и Елизавета Дементьевна не стали вспоминать о неудачной его службе и встретили сына с искренней радостью. Приехала в Мишенское и сводная сестра Жуковского – Екатерина Афанасьевна Протасова. В имении мужа, Сальково, у нее родились две дочери, в 1793‑м – Маша, в 1795‑м – Саша, но в 1797 году Андрей Иванович Протасов внезапно скончался. Он был богат, но крупно играл в карты и оставил после своей смерти много долгов. Молодая вдова вынуждена была продать Сальково и приехала со своими малолетками в Мишенское к матери. Отныне вся ее жизнь посвящена была дочерям. Еще молодая и красивая (ей не было тридцати), она с этих пор всю жизнь носила белый чепец и черное платье – знак непреходящего траура по любимому супругу…

Елизавета Дементьевна Турчанинова (Сальха). Рисунок В. А. Жуковского

В 1800 году белевский магистрат отвел ей место для постройки дома на Дворянской улице. Дом был выстроен… Сюда Протасова перебиралась на позднюю осень и зиму, у нее здесь бывали все мишенские. Статная, высокая, с горделивой походкой, в строгом одеянии, с решительным выражением лица, Екатерина Афанасьевна походила на королеву Марию Стюарт. Ее дочери, две миловидные, тихие девочки, сильно привязались к Жуковскому. Он гулял с ними в парке, в поле, рассказывал о своем детстве, читал с ними повести Жанлис, рисовал с натуры цветы и деревья. Машу он уговорил вести дневник – откровенный, чтоб видеть в нем себя как в зеркале и потом избавляться от всего нехорошего. Он был ласков с ними, добр. Им все в нем нравилось – его густой, бархатистый голос, длинные кудри, задумчивый взгляд, неожиданный веселый смех… Он подолгу работал у себя в комнате, и они ждали с нетерпением, когда он придет, возьмет их за руки, и они пойдут в парк, в лес у Васьковой горы.

На холме, между парком и Васьковой горой, Жуковский часто сидел с книгой или просто так, размышляя. Ему здесь так было хорошо, что он решил построить на этом месте беседку для работы. Он сделал чертеж, и два плотника соорудили задуманное им здание; подсыпали повыше холм, утрамбовали землю, ошкурили несколько сосновых бревен, покрыли осиновой дранкой крышу.

Юный Жуковский обладал самой романтической внешностью – худощавый, загорелый, в белой рубашке с большим воротником, с черными, длинными кудрями и темными глазами. Он каждое утро приходил в беседку, неся под мышкой несколько книг и тетрадей, и здесь упорно работал. На одном из столбиков этого строения Жуковский начертал карандашом девиз: «Всякий пишущий человек может писать что ему угодно, только надобно садиться за работу с упрямой, твердой решимостью работать во что бы то ни стало!» Эти слова принадлежали английскому писателю Сэмюэлю Джонсону.

Жуковский задумал перевести «Сельское кладбище» Грея. Собственно, хотел он сделать этот перевод для Андрея Тургенева. Тот перевел «Элегию» Грея – и вместе с переводом Жуковского эти две части составили как бы единое целое. Бурность, дисгармоническая резкость, мрачная сила одной должны быть уравновешены стройностью, мелодичностью, меланхолией другого.

Чтобы погрузиться в тему, он стал часто ходить на сельское кладбище, где были похоронены его отец и сестра Варвара. Строчки элегии рождались и пели в нем, наполняя его душу сладким восторгом.

И вот, уже к осени, когда в листве сильно запестрели желтые и красные цвета, Жуковский закончил перевод и прочитал его в беседке всем, кто пришел послушать. Присутствовали Анна и Авдотья Юшковы, обе будущие писательницы и верные друзья поэта, слушала 9‑летняя Маша Протасова… Об этой элегии Жуковский всегда потом говорил: «Первое мое стихотворение…» Она в том же году была напечатана в «Вестнике Европы». Заголовок ее был таков: «Сельское кладбище. Греева элегия, переведенная с английского (переводчик посвящает А.И. Т-у)».